Науфрагум: Под саваном Авроры - Том первый

— Зачем она здесь? Мало каюты?

Не понял.

Что она имеет в виду? Какой каюты? Для чего мало?

Так, погодите... а-а-а! Наверняка решила, что я прихватил с собой подругу, чтобы не терять времени даром — пообниматься или что-то такое.

Вот черт, как ей объяснить, что я ни капли не донжуан, и довольно редко лапаю девушек? Непростая задача, если вспомнить, как проходило наше первое знакомство.

Кисло усмехнувшись, я ответил:

— Я пришел один и ждал вас. С ней мы встретились случайно, когда при... то есть, двойник на меня напал. Кстати, а что же вы там, между ящиков, делали, госпожа... э-э-э?..

— Го´спич, — торопливо ответила отличница, нервно пощипывая кончик косы. — Я... я просто... увлекаюсь радиосвязью. Мне очень хотелось подтвердить одну гипотезу...

— Какую? — с интересом спросил я.

— Э-э-э... о возможности межконтинентальной метеорной связи. П-понимаете, есть предположение, что радиоволны могут отражаться от следов сгорающих в атмосфере метеоров и распространяться на очень большие расстояния. Кроме того, теоретически, если подобрать правильный диапазон и модуляцию есть возможность получить аналогичный эффект при отражении от зон полярных сияний... — сначала девушка говорила еле слышно, но скоро увлеклась. Глаза ее загорелись незнакомым светом, спина выпрямилась, голова гордо поднялась.

— Ого! Как интересно. Я и не слышал об этом. Получается, это еще эффективнее тропосферной связи?

Отличница вздрогнула, съежилась и сбивчиво пробормотала:

— Тропосферной?.. Тропосферная связь, это немного другой принцип... это... это не доказано, конечно, поэтому я и хотела... хотела провести несколько сеансов на прием, и на передачу...

— А какие у вас радиоволны, короткие или средние? Передатчик довольно мощный, судя по виду. И где же антенна? Кстати, а почему вы тут прятались? Разве это нельзя было сделать официально?

Судя по бледности и выступившей на лбу испарине, отличница не ожидала таких вопросов. Подождите, но я не собирался ее пугать — наоборот, хотел немножко подбодрить, раз уж нашлась отчасти понятная мне техническая тема. Отчего она так явно впала в панику и дергает кончик косы, словно хочет оторвать? Поневоле создается впечатление, что госпоже Госпич действительно есть что скрывать.

— Я... я... боялась, что мне не разрешат... поэтому взяла передатчик потихоньку...

— Но как же вы его пронесли на борт дирижабля?

— В-в чемодане...

— И никто не удивился, что у вас перебор багажа? — я критически поднял бровь. — Припоминаю, что нам рекомендовали не злоупотреблять, и не брать слишком много чемоданов. Злые языки немало поехидствовали на эту тему, особенно когда выяснилось, что пембриджцам вовсе не обязательно следовать этому правилу.

Находящаяся в полуобморочном состоянии госпожа Госпич сглотнула и едва слышно прошептала:

— Один... у меня был один... чемодан...

— Постойте, а куда же вы дели платья?

— Н-никуда...

Вот это номер. Нет, госпожа Госпич — кстати, славянская фамилия, не исключено, что наши предки когда-то вместе получали дворянство в Либерии — с самого начала показалась мне синим чулком, отличницей и зубрилой, но я не подозревал, что она по-настоящему помешанная. Вспоминая изрядный чемодан Алисы, который помогал нести, я невольно почувствовал восхищение. Выходит, она заявилась на борт с одной только сменой одежды — в студенческой форме, что была на ней? Ведь и верно, все прочие девушки красуются вечерними туалетами на балу, а госпожа Госпич сидит в трюме. Вот это страсть к науке! Положительно — родственная душа. Я заговорил успокаивающим тоном:

— Что ж, не могу сказать, что вас не понимаю. Наука требует жертв. Позвольте предположить — соседка по каюте не поняла бы развернутую на прикроватном столике радиостанцию, да? Поэтому вы и решили устроиться здесь, в безлюдном трюме?

Мое участие, как ни странно, совсем не помогло. Девушка лишь еще дальше попятилась, изо всех сил вжавшись спиной в переборку. Взгляд ее стал совершенно затравленным.

— Д-да... я не хотела... мешать... Поэтому нашла уголок... чтобы никого не беспокоить... и старалась не выходить...

— Так вы что, все время тут сидите?! — поразился я, только теперь поняв, что означает это заострившееся лицо, темные круги под глазами и не отстиранное до конца кофейное пятно на юбке.

Отличница не успела ответить, поскольку в этот момент горничная, внимательно, но молча слушавшая наш разговор, решительным шагом направилась по проходу между стопками ящиков. Свернув в тот самый закуток, она опустилась на колено, внимательно разглядывая аппарат, о котором шла речь.

Госпожа Госпич, побледнев до синевы, неверным шагом двинулась за ней и остановилась за спиной, не решаясь — или не в силах — вымолвить ни слова. Она лишь робко протянула дрожащую руку, но бессильно уронила ее обратно.

Игнорируя ее, горничная наклонилась, изучая переднюю панель радиостанции, заполненную многочисленными шкалами. Глянув через ее плечо, я присвистнул. Горничная повернула голову и вопросительно посмотрела на меня.

— Разбираетесь? — вопрос прозвучал резко, в фирменном недружелюбном стиле, но валькирия явно столкнулась с тем, что выходило за пределы ее знаний. Уж не хочет ли она узнать мое мнение? Хм, это прогресс.

— Немного. Я же с механического факультета.

— И что вот это? — она быстро очертила рукой нижние две трети передней панели странного аппарата, уверенно исключив из рассмотрения шкалу частот и верньеры настройки. Мне не раз приходилось иметь дело с радиостанциями раньше, и, как ни удивительно, в этом вопросе мы с загадочной горничной оказались схожи — она тоже узнала радиостанцию, и теперь ее интересовала остальная часть панели.

— М-м-м... в верхней части приемник с передатчиком, но ими дело не ограничивается. Никогда не видел такого широкого набора измерительных приборов в одном корпусе. Вон та спираль в слюдяном оконце — по-моему, это счетчик Гейгера, для измерения радиевого излучения. Здесь, судя по шкале... м-м-м, похоже на гравиметр. Дальше идет точный измеритель напряжения магнитного поля, и... нет, что представляют собой следующие приборы, я не представляю. Понятия не имею, для чего эти шкалы. Единицы измерения не обозначены... хотя постойте, там, в углу какой-то вензель и еще что-то мелким шрифтом... плохо видно. Начинается на Т... 'Те'... может быть, название фирмы-производителя?

Горничная, проследив направление моего взгляда, прищурилась. Мне показалось, что ее плечи как-то странно вздрогнули, но в следующую секунду она решительно поднялась на ноги, твердо взглянув мне в глаза.

— Она не говорит всей правды.

Судорожный вздох подтвердил ее правоту. Я согласно наклонил голову, хотя и не испытывал никакого удовольствия, уличая загадочную отличницу во лжи.

— Да, по всей видимости. Сдается мне, сей аппарат находится далеко за рамками любительской радиосвязи. Госпожа Госпич не так проста, как кажется. Только, пожалуйста, не надо решать этот вопрос так же, как предыдущий! — торопливо дополнил я, заметив, как сдвинулись прямые брови горничной. — В конце концов, нам с вами и так есть о чем подумать. Как соучастникам... ну, наверное, все же дуэли. Я бы не стал называть это убийством, но вот как решат присяжные?

Слово 'соучастник' заставило ее на секунду задуматься. Надеюсь, она догадалась, что я имел в виду. Увы, если и так, то валькирию не так-то легко было сбить с мысли. Она упрямо продолжила, в упор глядя на теперь уже откровенно трясущуюся от страха отличницу.

— Она все видела.

— И что вы предлагаете? Тоже заколоть ее? Выбросить вслед за убийцей? И чем же мы тогда лучше его?

Горничная промолчала, многозначительно постукивая ногтями по рукояти шпаги — слишком мрачно, на мой взгляд. Сглотнув, я продолжал:

— Как хотите, но в таком случае вам придется переступить и через меня. Понимаю, что против вас мне не выстоять — но какой в этом смысл? Сам я не собираюсь выдавать вас и распространяться об этой темной истории. Но вы ведь не думаете, что она так и останется тайной, даже если избавиться от свидетелей? Вы же сами сказали, что убийца действовал по приказу принца. Неужели он не захочет узнать, чем кончилось дело, и куда пропал его человек? А потом, конечно, поднимет тревогу, когда поймет, что тот исчез. И вот тут лишняя свидетельница, которая сможет в суде подтвердить, как все было, нам с вами как раз очень даже пригодится.

Судя по всему, моя горячая речь заставила ее задуматься. Переведя взгляд на съежившуюся отличницу, горничная отрезала:

— Не собираюсь ее убивать. Но нужно знать, чем она здесь занималась.

— Это справедливо, — согласился я, — Госпожа Госпич, не забывайте, что и вы в долгу. Мы с вами были бы уже мертвы, если бы не... э-э-э?..

Увы, я так и не узнал имя своей спасительницы, поскольку в этот самый миг палуба под ногами вдруг начала плавно, не неудержимо крениться влево, а динамик громкой общекорабельной связи, висевший над люком во внутренний коридор, вдруг щелкнул и загремел пронзительной трелью ревуна. Чей-то взволнованный голос прокричал:

— ...Тревога! Экипаж, занять места по аварийному расписанию!.. Что?!..

Голос перекрыло оглушительное шипение и треск, затем что-то громыхнуло, донеслись неразборчивые крики и все внезапно оборвалось.

Остолбенев, я уставился на горничную, которая ответила мне таким же озадаченным взглядом. На то, чтобы задавать вопросы, времени уже не хватило, поскольку нарастающий крен заставил стопки окружающих нас ящиков угрожающе затрещать.

— Бежим, иначе завалит!..

Схватив за руку затравленно озирающуюся отличницу, я потащил ее к внутренней двери. Горничной не требовались советы — она стремительно бросилась по проходу, ловко балансируя на наклонившейся палубе. Мы выскочили вовремя — в грузовом трюме что-то с треском обрушилось. К счастью, почти сразу же крен начал выправляться, палуба покатилась в обратном направлении и через томительные десять секунд приняла нормальное положение. Я с облегчением выдохнул — ведь находиться в чреве левиафана, вдруг вздумавшего взбрыкнуть подобно резвому дельфину, было попросту страшно.

Прямо под ногами в пустынном коридоре оказались три странных предмета — два брезентовых ранца с лямками и пряжками, и один баул гораздо большего размера. Откуда они здесь?..

Вопрос разрешился сразу же — горничная торопливо расшнуровала баул и выхватила оттуда какой-то черный предмет. Постойте, это же кобура!

Выпрямившись, она вдруг задрала короткую юбку на правом боку, обнажив крутое бедро и охватывающий талию широкий кожаный ремень, спрятанный под униформой. Горничная умелым движением пристроила на него кобуру, из которой торчала рукоять пистолета. Прикрыв его юбкой, она застегнула прикрепленный к нижней части кобуры ремешок, идущий в обхват ноги.

— А это еще зачем?

Во взгляде, который она бросила на меня через плечо, явственно читалась тревога.

— Что-то случилось. Надо наверх.

Кажется, суровая горничная привыкла рассчитывать на самое плохое. Но что такого особенного могло случиться? В конце концов, мы находимся на воздушном корабле — пусть и огромном, пусть даже самом надежном в истории воздухоплавания — но никто не гарантирован от внезапного порыва ветра, неправильно переданной на рули команды...

Динамик снова захрипел. Другой, совсем не тот, что раньше, голос прокричал с лающей интонацией:

— Внимание всем! Лайнер 'Олимпик' находится под контролем 'Бригады мучеников Трансильвании'. Приказываю экипажу и пассажирам оставаться на местах. Наша задача — восстановить попранную справедливость, покарав виновников гибели нашей страны, последышей проклятого рода Тюдоров! Теперь они в наших руках!

Наверное, если бы кто-то со стороны увидел, как у меня вытаращились глаза, и отвалилась челюсть, он бы здорово посмеялся.

Закончился очередной тур вальса, и разгоряченные пары едва успели разойтись, чтобы освежиться напитками, как люстры под потолком зала мгновенно погасли, а в тишине зазвучала тонкая дрожащая нота на́я — тростниковой флейты. В тишине, наступившей, когда утихли созвучия небольшого, но вполне симфонического оркестра, она казалась невероятно одинокой и тоскливой.

Вспыхнула слабенькая, дрожащая синяя подсветка, изображающая то ли лампадки, то ли болотные огоньки.

На их фоне посреди сцены обрисовалась смутная фигура в длинном черном плаще. Черные, как смоль, густые волосы ниспадали на плечи, вились крупными кольцами. Певица шагнула по ступенькам, спускаясь в зал, и гортанно запела.

Она двигалась осторожной, крадущейся походкой — набойки длинных каблуков беззвучно опускались на начищенный до блеска паркет. По пятам скользил длинный мягкий шлейф облегающего платья чернильного шелка, переливающегося в луче прожектора подобно антрациту. Платье было длинное, оставляющее плечи обнаженными, узкое в бедрах, но расширенное чуть выше колена. Каскад вороных волос и черные же перчатки по локоть подчеркивали очень бледную кожу. Тонкую шею стягивала бархотка, усеянная шипами и декорированная крупной брошью в виде паука из черненого серебра с рубиновыми глазами и зигзагообразным узором на брюшке. На тонких пальцах виднелись кольца из темного металла, тоже угрожающе ощетинившиеся шипами. Смертельно бледное лицо с обведенными густой чернотой глазами, кроваво-алыми губами и нарисованной на щеке слезой, а также черная роза на лифе завершали безупречный сценический образ восставшей из гроба вампирши.

Остановившись напротив стоявшего в первом ряду публики принца Якова, она запела чуть хрипловатым голосом необыкновенного тембра:

Злом и тоской истомленная,

Видела сон,

Кем, я не знаю, внушенный,

Сон похорон.

Мертвой лежала в пустыне,

Мертвой, как я.

Певица плавным движением сняла с груди розу, и подняла ее на ладони. В публике раздались удивленные вздохи — в причудливо подсвеченном полумраке стали видны тяжелые медленные капли, падающие с пальцев. Кровь? Продолжая вести странную, с диссонансными перепадами тона и рваными сменами ритмов мелодию, она медленно и плавно, точно исполняя ритуал, обошла кругом принца, оставляя за собой дорожку из черных капель. Окружавшие его гости подавались назад, освобождая ей дорогу и удивленно внимая странным, непонятным словам.

Небо томительно-сине,

В небе горела Змея.

Тлело недвижное тело,

Тление — жгучая боль, —

И подо мною хрустела,

В тело впиваяся, соль,

И над безмолвной пустыней

Злая Змея

Смрадной, раздутой и синей

Падалью тлела, как я.

Замкнув кольцо, София остановилась перед принцем и протянула розу ему. Он принял ее с поклоном, но певица на этом не остановилась. Настойчиво потянув Якова за собой, она заставила его сделать несколько церемонных медленных па, пока исполняла следующий куплет. Завороженная публика провожала их сотнями глаз.

К позолоченной могиле

Ладанно-мертвой земли

В облаке пламенной пыли

Мглистые кони влекли

Огненный груз колесницы, —

И надо мной

С тела гниющей царицы