Науфрагум: Под саваном Авроры - Том первый

— ...Да что же ты такая неуклюжая! — раздраженно крикнула Алиса. — Ползешь, как черепаха! Если мы не успеем всего на пару секунд, то только из-за тебя!

— Кончай нудить, Алиска. Не нравится, беги вперед, — осадил я ее, задержавшись, чтобы помочь отличнице подняться. Оказывается, она потеряла очки, и теперь, роняя замерзающие прямо на щеках слезы, беспомощно шарила руками по настилу. Подобрав очки и сунув ей в руку, я помог девушке встать и подтолкнул вперед.

Стало тяжело дышать. Легкие раздувались, как меха, но в разреженном воздухе кислорода становилось все меньше. Голова раскалывалась от боли. Да, знакомые симптомы горной болезни — так плохо мне было на перевале высотой в две с половиной мили. И это явно был не конец — мы продолжали возноситься в ледяные небеса.

— Давайте и, в самом деле, побыстрее. Вон смотрите, как принцесса нас обогнала.

— П-п-простите, — шмыгая носом, пропищала отличница.

Мы пробежали с полсотни ярдов, когда я обернулся, чтобы посмотреть, не появилась ли отставшая телохранительница. Снова повернув голову вперед, я как раз застал момент, когда навстречу возглавляющей наш маленький отряд принцессе из тьмы выступила еще более темная фигура.

Блеснуло острое лезвие. Тот, кто прятался в засаде за компрессором, напал на принцессу с высоко занесенным кинжалом. Под сводами газовых мешков раскатился пронзительный вопль. Грегорика тоже вскрикнула от неожиданности и попятилась, чудом избежав удара.

— София?!

Лицо Софии было залито слезами, волосы растрепаны и всклокочены. Она снова взмахнула рукой — лезвие описало резкую дугу, перерезав витой аксельбант на плече принцессы и лишь чудом не располосовав ей горло. Золотая кисточка взлетела в воздух, медленно вращаясь, словно в замедленной съемке — и также медленно ударялись о настил мои ноги, когда я бросился вперед. Между нами было ярдов десять. Так мало... и так много.

— Ненавижу!!! — прорыдала София, снова и снова рассекая воздух острым клинком. — ...Почему у тебя есть все, а у меня ничего?! Я тоже правнучка короля... тоже принцесса!..

Пятясь, Грегорика уперлась спиной в перила, ограждавшие мостик. Дальше отступать было некуда, и ее правая нога, почему-то отведенная назад и чуть согнутая, уже оказалась за дырчатым настилом.

— Почему он обманул меня?! Почему лишь воспользовался мной?! Почему во сне шептал не мое имя... — София шагнула вперед, сверкнув безумными глазами, и занесла кинжал для последнего удара, — ... а твое?!

Вытянув вперед руки, как вратарь, я прыгнул с разбегу, понимая, что не успею — и в этот миг Грегорика уверенно и сильно ударила ногой в сверкнувшей хрустальными искрами туфельке, угодив Софии чуть ниже колена. Нога инсургентки подломилась, и она с выражением огромного изумления на лице упала на колени.

Налетев, я перехватил тонкое запястье и завернул руку с кинжалом за спину, так, что София почти уткнулась лицом в настил. Ослабшие пальцы безвольно разжались, звякнуло выпавшее оружие.

— Не понимаю, — проговорила принцесса, поправляя едва не слетевшую туфлю. — Почему все до единой девушки Якова только и ждут момента воткнуть мне в спину нож? Не могут же они видеть во мне конкурентку? — почти жалобно поинтересовалась она.

Мне осталось лишь пожать плечами. Если честно, ответ лежал на поверхности: несмотря на то, что принца окружали девушки из самых высших аристократических кругов, даже они не могли не испытывать чувства неполноценности, оказываясь рядом с принцессой.

— Должен сказать, вы удивительно спокойно держитесь, ваше высочество.

— Ах, оставьте! Пытаюсь же объяснить — каждая из них так и пронзала меня глазами, когда считала, что я не вижу. Даже приятно, когда, наконец, нашлась та, что накинулась открыто. Настоящая Кармен!

— Мда, трансильванцы не зря родственны цыганам... эй, что это вы делаете?

— Достаточно, отпустите ее, — велела принцесса, присев перед нами. Ее рука решительно освободила запястье инсургентки от моей хватки. Грегорика взяла Софию за плечи и встряхнула, строго глядя в остановившиеся глаза. — Зачем вы оставили гондолу и пошли за нами? Это было ужасно глупо, еще глупее, чем ваша прошлая эскапада с мятежом.

— Да она просто ненормальная, — подсказала из-за спины Алиса. — Бросьте ее и бежим. 'Олимпик'-то падает!.. То есть, тьфу — взлетает. Пошли, скорее! — она потянула меня за руку, но я воспротивился.

— Вы пока вдвоем бегите вперед, мы сейчас догоним.

— Ну, как хочешь... только не задерживайся слишком... — Алиса обиженно отвернулась и припустила по настилу дальше. Отличница последовала за ней, все время оглядываясь.

Проводив их взглядом, принцесса продолжала:

— ...И глупее всего ваша ревность, София. Если бы я желала вам зла, то просто отправила бы обратно к Якову. Вы же и сами теперь поняли, насколько он двуличен. По-настоящему его интересуют только интриги, я знаю это давным-давно, — с каждой фразой она встряхивала Софию, которая, казалось, впала в прострацию. Не отвечая, та смотрела в пространство, мимо принцессы, и голова ее безвольно качалась, отягощенная гривой иссиня-черных волос.

— Так что же нам с вами делить? Зачем пытаться убить друг друга?..

— ...Убить? — посиневшие от холода и недостатка воздуха губы инсургентки вдруг шевельнулись. Мне в глаза вдруг бросилась ее левая рука, которую она все это время прижимала к груди. Кажется, у нее было что-то спрятано за корсажем...

— Это же... граната!.. Берегись!!! — выкрикнул я, попытавшись выхватить рубчатое чугунное яйцо. Но было уже поздно. Звякнуло выпавшее кольцо, в руках у инсургентки звонко хлопнуло, и рычаг отлетел, кувыркаясь в воздухе. Из запала гранаты заструился белый дымок. София зажмурилась, быстро перекрестившись. Грегорика, широко раскрыв глаза, хотела что-то крикнуть, но в следующее мгновение я почувствовал внезапный толчок в спину и повалился на Софию.

Вылетевшая из темноты, точно молния, телохранительница на ходу подхватила хозяйку и стремительно прыгнула вместе с ней вниз, через перила настила.

— Проклятье!.. — рявкнул я, выкручивая гранату из слабо цепляющихся пальцев инсургентки-самоубицы. Секундой позже горячее рубчатое яйцо оказалось в моей руке, и я изо всех сил запустил его вдоль настила обратно — в ту сторону, откуда мы прибежали.

Темноту разорвала вспышка, по ушам резко ударило. Несколько осколков взвизгнули над головой, уйдя в тугие бока газовых мешков, один звонко отразился от настила в шаге от меня и Софии. Меня затошнило при мысли, что бы случилось, опоздай я хоть на секунду.

— ...Идиотка!!! — схватив трансильванку за плечи, я бешено заорал ей в лицо. — Убивайся одна, если охота!..

С трудом переборов желание ударить ее, но хоть частично сбросив пар, я вскочил и оглянулся. Телохранительница уже запрыгнула обратно на настил и помогала выбраться принцессе. Та с облегчением выдохнула:

— Вы живы!..

— Идемте, госпожа, — настойчиво прервала ее телохранительница. — Нельзя тратить время на безумцев.

Интересно, кого она имела в виду? Пожалуй, все же не меня.

— Нет, — резко ответила принцесса. — Здесь не останется никто.

По выражению лица, с которым высокая валькирия оглянулась на меня, стало ясно — она жалела, что проблема не разрешилась взрывом. Отчасти я был согласен — от неадекватной террористки можно ожидать чего угодно. Но, взглянув на Софию, я почувствовал жалость, пробивающуюся сквозь страх и злость. Истратив на попытку самоубийства последние физические и моральные силы, она, похоже, впала в прострацию — тупо смотрела перед собой, уже не понимая, что происходит вокруг. Мда, девушка совершенно запуталась. Если оставить ее, она даже не попытается спастись, так и будет сидеть здесь, пока дирижабль не рухнет, похоронив ее под обломками.

Покачав головой, я поднял безвольную инсургентку на ноги и потянул за собой. Она не сопротивлялась, следуя послушно, точно кукла.

— Я ее отведу. Не бросать же, в самом деле.

Нахмуренные брови принцессы разгладились, но она не успела ничего сказать — телохранительница, уже не спрашивая разрешения, дернула ее за руку и силой повлекла за собой.

Бег вдоль станового хребта гибнущего дирижабля превратился в кошмар. Телохранительница и принцесса быстро скрылись в темноте, которую не могли рассеять аварийные плафоны. Задыхаясь и исходя паром, обливаясь ледяным потом, я тащил за собой проклятую инсургентку. Хорошо было лишь одно — она хотя бы не пыталась сопротивляться. Все остальное было ужасно — 'Олимпик' явно переживал последние минуты. Даже в разреженном воздухе высоты все вокруг сотрясал жуткий хруст ломающихся элементов набора корпуса и оглушительные выстрелы лопающихся, словно перетянутые струны, тросовых растяжек. Нас едва не убило, когда стальной трос чудовищным кнутом хлестнул по настилу всего в нескольких ярдах впереди. Несколько раз пришлось перелезать или нагибаться под провисшими ажурными балками, сорвавшимися с креплений. Но хуже всего было другое — то спереди, то сзади все чаще доносились протяжные могучие выхлопы. Словно испускали последние вздохи выбившиеся из сил атланты, не в силах более держать на плечах небесный свод. Это лопались не выдержавшие отсутствия внешнего противодавления газовые мешки. Наверное, если попытаться сейчас в голос проклясть свою несчастную судьбу, в перенасыщенной гелием атмосфере голос звучал бы тонким комариным писком. Но на эксперименты не хватало ни времени, ни сил. На этой высоте был драгоценен каждый глоток кислорода, каждая оставшаяся килокалория, позволявшая стремиться к кажущейся уже недосягаемой цели.

Дирижабль уже прекратил подъем — иначе мы бы просто потеряли сознание от кислородного голодания — но теперь я с ужасом ощутил, как мое тело чуть-чуть полегчало. Положительная плавучесть была полностью исчерпана, и теряющий огромные объемы газа дирижабль плавно, но с каждой секундой ускоряясь, пошел вниз.

Начался последний отсчет.

Скорее всего, нас спасло именно падение — воздух стал чуть более плотен, и к тому моменту, когда баллоны кончились, и впереди осталась лишь узкая, похожая на рыбий хребет хвостовая оконцовка несущего кильсона дирижабля, мир даже перестал пьяно кружиться и двоиться в глазах. В свете последнего из длинной цепочки плафонов виднелись шкафчики с надписями на дверцах — для рассортированной почты, за ними упаковочный столик и несколько металлических стоек, в которых наблюдались цилиндрические упаковки из прочного брезента. Они состояли из двух соединенных смотанными стропами частей — верхней, в которой без труда узнавался уложенный парашют, и нижней, представлявшей собой прочный мешок, набитый почтой. Алиса как раз вытащила одну упаковку из гнезда, прочитала надпись на крышке и швырнула на палубу, раздраженно пнув ногой.

— Ты чего... сдурела?.. — выдохнул я, останавливаясь. София сразу упала на колени, как марионетка с обрезанными веревочками, но и мне требовалось несколько мгновений, чтобы отдышаться.

— Это ты сдурел, верить старому пердуну!.. — завизжала Алиса, найдя, на кого стравить злость. — Парашюты!.. Почта!.. Чтоб ему подавиться!..

— Да вот же они. Штук десять. Тебе мало, что ли?

— Прыгай на здоровье, если ты эльф и весишь двадцать фунтов!.. Идиот!..

— От такой и слышу... что?!..

Схватив мешок, я тоже прочитал маркировку и поперхнулся.

'ПП-25. Грузоподъемность 25 фн'.

— Что, они все такие? — я в ужасе метнул глазами вдоль стойки. Лишь последняя в ряду упаковка отличалась большими размерами. Принцесса с помощью Госпич как раз вытащила парашют из стойки и радостно воскликнула:

— Смотрите, вот этот рассчитан на триста восемьдесят фунтов!..

— Правда?!

Упаковка действительно выглядела солиднее. У парашюта, размерами не уступавшего обычному парашютному ранцу, естественно, отсутствовала подвесная система с плечевыми лямками и ножными обхватами для парашютиста. Вместо нее два пучка строп крепились к завязывающемуся сверху цилиндрическому мешку из плотного брезента, окольцованному тремя поясами широких строп. На боку был пришит длинный узкий карман, из которого торчал стеклянный рефлектор электрического фонаря-маячка — видимо, чтобы легче было отыскать посылку на земле.

— Но... как же его надеть? — озадаченно спросила отличница. — Это же просто мешок... и он всего один.

— А вы еще и инсургентку притащили!.. — схватилась за голову Алиса. — И вот нас шестеро, а парашютов два — поздравляю! Может быть, прихватим еще что-нибудь полезное?!..

— Но оба парашюта рассчитаны на триста с лишним фунтов, — ответила принцесса. — Если просуммировать наш вес...

— Грузовой парашют поднимет троих, — кивнул я, — а что касается подвески...

Разложив короткое лезвие складного ножа, я вспорол туго набитый бок мешка. Изнутри посыпались почтовые конверты с марками и штемпелями 'Авиапочты'.

— Если вырезать брезент между каркасом из стропы, получится что-то вроде подвески. Так... здесь дырки для рук... — я проделал пару проемов по бокам в верхней части, — ...и для ног.

Алиса, воспрянув духом, помогла принцессе и отличнице выгрести из мешка почту, усыпав весь отсек бумажным ковром.

— Стыдно выбрасывать письма, которые люди шлют друг другу, но они наверняка не стали бы сердиться на нас, если бы узнали, — заметила Грегорика.

— Госпожа, пожалуйста.

Телохранительница, все это время торопливо, но со знанием дела вязавшая из найденной здесь же стропы дополнительную обвязку, которая выглядела как две — две! — пары веревочных петель, привязанных к массивным стальным кольцам на лямках ее парашюта, закончила работу и распахнула палубный люк.

Ворвавшийся холодный вихрь закружил бумажную метель, стремительно высасывая письма наружу.

Теперь извне не доносился привычный гул винтов, и было жутко слышать пронзительный свист ветра в конструкциях и тошнотворный хруст. Быстро сдувающиеся баллоны, только что выпучившие и поломавшие силовой набор корпуса, теперь опадали, оставляя его беспомощно разболтанным и ослабшим. Кажется, дирижабль начал утрачивать свою обтекаемую сигарообразную форму, перегибаясь под напором воздуха посередине корпуса.

— Быстрее, госпожа! — крикнула телохранительница, шагнув навстречу принцессе и опускаясь на колени. Она заставила Грегорику сбросить туфли и продеть ноги в веревочные петли, потом повелительно крикнула: — Госпич, сюда!

Как ни странно, темноволосая отличница не поспешила на зов. Напротив, неуклюже сделав вид, что не слышит, она с удвоенной энергией принялась выгребать остатки почты из вспоротого мешка, горловину которого я в этот момент развязывал.

— Скорее! — нетерпеливо повысила голос телохранительница. — Я хорошо владею парашютом. Так безопаснее.

— В самом деле, лучше вам прыгнуть с ними. Для меня это в первый раз, ничего гарантировать не могу, — поддержал ее я, но Госпич вдруг зажмурилась, затрясла головой и выдавила дрожащим голоском:

— Позвольте... позвольте мне... с господином Немировичем!..

Алиса смерила меня подозрительным взглядом, но к обвинениям — на которые мне было бы совершенно нечего ответить — перейти не успела. Валькирия неодобрительно покачала головой, но, видимо, вспомнив события в трюме, пожала плечами и повернулась к ней.