Тут в комнату зашел Одеяло и долго на нас таращился.
— А вас там Подушка ищет, — сказал, наконец, он.
— Мы знаем. Ты ему скажи, что мы прячемся в пределах Артека, — попросила я.
— М? Ха-ха. Ага, — кивнул Одеяло и ушел.
— А это что за фрукт? — спросила Ксюша, кивая на Даниила.
Даниил отстранился от нее.
— Это у всех эстонцев, что ли? От кивания шарахаются, и все ко мне! — поразилась я.
— Переучи!
— Как?
Я попыталась ему объяснить, он понял, подумал и сам спросил, почему мы на него киваем. Я изобразила ему разговор, потыкала в него, потом в Ксюшу и в меня, он понял, что говорят о нем, а не ему, и еще сильнее отстранился, теперь уже ото всех. Мы не мешали ему выпендриваться.
— Нет, ты мне объясни, откуда вы их берете? — спросила Ксюша.
— Сказала же — с красной дачи.
— Эх... своди меня, что ли, на красную дачу.
— Толку-то? Там сейчас все равно никого нет, разве что Подушка с Одеялом.
— Эх, а когда будут? Не знаешь?
— Когда придут!
— Эх...
— Чего эх?
— Так, что это за фрукт?
— Это овощ, зовут Даниилом, — сказала я.
— А еще?
— А еще он очень быстро соображает, или просто понимает, что я ему говорю.
— Надеюсь, взаимно.
— Еще бы, я тоже быстро понимаю, что он говорит, а вот Ирка — нет. А еще мне его характеристику один эстонец дал, такую замечательную. Сейчас объясню. Только, наверное, он поймет быстрее.
Я попросила Даниила уйти.
— Нэт, — с хитрой улыбкой сказал Даниил.
Я схватилась за голову, изображая полный ужас. Ксюша покрутила пальцем у виска.
— Нэт! — одновременно с Даниилом сказала я.
Ксюша скрестила руки и резко развела их в стороны, изображая "Все, нокаут, я больше с вами не играю".
— Нэт! — послушно сказал Даниил.
Ксюша расхохоталась.
— Смотри, еще одна цепная реакция.
Я изобразила Подушкину прическу, Даниил тут же покрутил пальцем у виска.
— А что это? — спросила Ксюша, повторяя жест.
— Подушка!
— О-о, какое мнение уже! — поразилась она.
— Где? — раздался на улице голос Подушки.
— Что? О господи, я пошла мыться, — сказала Ира.
Подушка с Одеялом что-то обсудили по-эстонски.
— Пошли в изолятор, они там вроде бы бывают, — сказал Подушка.
— Ага, — кивнул Одеяло.
Я похихикала и собралась изображать определение Даниила. Напоследок я еще раз попросила его уйти, он отказался. Я вздохнула и проинформировала Ксюшу, что мне это сказал Сильвер. Даниил возмутился моей нечестностью, я и ему изобразила, кто мне дал информацию.
Я собралась силами и начала объяснять так же, как мне раньше Сильвер. Сначала долго объясняла отличие между мальчиками и девочками, потом сколько всего девушек, потом все девушки у меня, а потом, что я Даниил. До эстонца тут же дошло, и он расхохотался, до Ксюши нет. Я спросила разрешения Даниила сказать Ксюше, тот дал добро, все еще смеясь и, наверное, поминая Сильвера недобрым словом.
— Ловелас! — сказала я ей.
— А! Ха-ха-ха! — рассмеялась Ксюша.
Остальные украинки тоже рассмеялись.
— Жаль, мы не видели объяснений.
— А над чем же они тогда смеялись? — удивилась Ксюша.
— Не знаю.
Даниил спросил о чем я. Я изобразила ему, что сказала, что я не знаю. Даниил недовольно скривился. Извини, брат, каков вопрос, таков и ответ.
Послышался шум шагов. Я схватила Даниила и запихнула его за шкаф, спрятавшись туда сама. Зашла Ирка.
— Хотите прикол? Мы Подушку до Кондратия довели! — сказала Ира.
— Он тут был, — ответили ей.
— Как был? — удивилась Ира.
— Так.
— А куда делся?
Тишина.
— Куда? — спросил еще раз Ира.
— К северу, к северу! — сказала я.
— К северу едет поезд ночной из глубинки... в Эстонию, — пропела Ира на свой лад.
— Я уж думала, это Одеяло! Так гремишь! — я вышла из-за шкафа.
— Гремят костями, а я иду тихо, — хихикнула Ира.
— Это Даниил, а не Подушка, — я вывела эстонца и всем его показала. — Только не ляпните это Подушке, а лучше скажите, что он тут был. Он вам ответит, что у него нет раздвоения личности, но не додумается, что тут был второй блондин.
— Вам надо уходить отсюда, — сказала Ира.
— Почему?
— Да наши эстонцы... Представляешь, они СХИТРИТЬ решили!
Дружный хохот разнесся, наверное, по всему лагерю. Даниил тут же стал спрашивать, из-за чего мы смеемся. Я отмахнулась, он стал наставить. И как ему объяснить? Ага, будем объяснять про блондина. Я подергала его за волосы, изобразила деятельность и торжество. Он не понял. Мы ему всей комнатой объяснили лису, потом ее необъятную хитрость, а после подергали его за волосы. Он понял и долго смеялся. Слава богу, только над блондином: он не знал что мы к блондинам добавили всех эстонцев.
Ира мне объяснила эстонскую хитрость. Они решили искать нас в тех местах, где нас быть не может. На синей даче!
— Значит, надо идти туда, где мы точно есть. На красную дачу, — сказала я.
— В столовую! — рекомендовала Ира.
— А этого тут оставить? — обличительно ткнула в Даниила. Тот перепугался — похоже, решил, что мы его будет казнить!
Мы пошли в столовую и увидели в окно изолятора Подушку, который активно беседовал с мелкими. Одеяло увидел нас и тут же стал отвлекать Подушку от окна. Быстро проскочив опасный участок, мы дошли до столовой, где я решительно поболтала с поварами. Они посмеялись и предположили, что я приобщаю эстонцев к русской культуре. Я с умным видом покивала, Даниил настороженно следил за всем. Я провела Даниилу экскурсию по кухне, настреляв заодно колбасы.
На обратном пути мы решили зайти в изолятор. Даниил уже привык, что я забредаю куда ни попадя. Я только собралась зайти к медсестре, как меня чуть ли не за шкирку оттащил оттуда Даниил, показал Подушкину прическу и потыкал туда.
— Там? — ужаснулась я. Даниил поскорее закрыл дверь в изолятор. — На окнах решетки!
Он вопросительно посмотрел на меня. Я потыкала в решетки. Ко мне тут же подбежал мелкий эстонец и радостно улыбнулся. Я погладила его по голове и умоляюще посмотрела на Даниила. Старший эстонец только рот раскрыл и, видимо, даже на эстонском слов нужных не подобрал. Так, надо драпать на второй этаж! А там украинки и украинцы...
Там я тут же встретила "оскальчика" — знакомого украинца с жуткой улыбкой. Он меня тоже узнал и долго смотрел, как на привидение, соображая, зачем я сюда приперлась. Мы прошли мимо него и уселись в кресла. Тут откуда-то прискакал... тот самый мелкий эстонец. О-о, оскальчик нокаутирован.
— Это у меня брат уехал в Эстонию, — сказала я в прострации, обращаясь впрочем, к оскальчику. — Брат, слышишь?
Оскальчик похлопал глазами и ушел.
— Пошли украинцев спросим. Может, они видели, — предложил с первого этажа Подушка.
— Да они-то откуда знают? — возмутился Одеяло.
— Может, видели.
— Ну, пошли, спросим.
— А вы что тут делаете? — откуда ни возьмись появилась Ксюша.
— Подушка достал! — я потыкала на первый этаж. Даниил тут же изобразил Подушкину прическу и покрутил пальцем у виска. Вот условный рефлекс, всем рефлексам рефлекс! Работает как часы!
Ксюша посмеялась и провела нас в комнату.
— Сюда-то он, чай, не зайдет, — сказала она. В коридоре послышались шаги. — А может, и зайдет. Лучше мы вас спрячем.
Даниила отправили за шкафы, ибо он был сильно не девочка и сильно блондин, которых у украинок не было. Думаю, это дошло бы даже до Подушки, хотя только на первом этаже, куда он спустился после посещения комнаты.
— Ты, чай, за украинку сойдешь, — сказала Ксюша.
Ага, с дитем! А муж за шкафом! Волосы дитю от мамочки серенькие достались, глаза от папочки, тоже серенькие.
— Нет уж, и меня куда-нибудь определи. И это со мной, к другим не пойдет на ручки.
— Ты уже около себя и мелких эстонцев собираешь?
Нас отвели на веранду, где мы засели вместе с мелким. Он тут же залез ко мне на колени и стал вертеться.
— Сворачивание шеи — это все же у них национальное! — уверилась я. — Шею свернешь!
Я поймала его голову.
— Мм? — жалобно спросил он.
Я изобразила ему отворачивание головы. Он испугался. Я изобразила, что не я ему отворачиваю, а она сама отваливается после его самого резкого сальто. Мелкий захихикал. О-о, все эстонцы мыслят одинаково. Подушка зашел в комнату и пошел на веранду. Я схватила мелкого на руки.
— Сам, а то долго будет идти, — сказала я и вышла с веранды.
Девчонки хохотали, Одеяло увидел меня и долго сокрушался по поводу своей тупости. Я попросила выудить мне Даниила, и мы с ним ушли вниз. Мы уже почти вышли, но Даниил всполошился и показал мне, что мелкого эстонца надо сдать обратно.
— На! — сказала я ему и передала мелкого. — Сдай!
Он ушел и вернулся... с ним же. Мелкий подбежал ко мне и отказался уходить. Мы подошли к медсестре.
— Я вам что, переводчик? Вот у тебя переводчик, — потыкала она в Даниила.
— Переводчик там гуляет, — я потыкала в потолок. — А это плохой переводчик, ненадежный.
Медсестра посмеялась.
— Можете с ним пока погулять, — разрешила она. — Только к обеду обратно приведите.
— Привести-то мы его приведем, а как оставим?
— Можете дверь в изоляторе запереть.
— Решетку выломает.
— Не сможет.
— Старшего попросит.
— Его скоро выписывать.
Мы вышли на улицу. Я схватилась за голову, Даниил за подбородок, мелкий улыбался и мило смотрел на нас. Именно так выглядят родители, когда неожиданно рождается ребенок!
Мы пошли на Пушкинский грот. Мелкий захотел выше, Даниил долго распинался, объясняя, что ему туда не надо. Мелкий не слушал и повернулся ко мне, объясняя, что он туда хочет, а Даниил не разрешает. Я изобразила ему падение с высоты, он ужаснулся и стал ныть. Я подскочила с места и стала рваться наверх. Мелкий подбежал, отговаривая меня. Я невинно похлопала глазами и продолжила рваться наверх. Он отговаривал меня, я пригрозила ему пальцем, мол, и сам не лазь, и успокоилась. Мелкий притих. Даниил схватился за голову, мол, я ему тоже самое говорил! Успокоиться-то успокоился, но повыше ему все равно надо. Я уселась на бортик, мелкий побежал, собираясь сделать то же самое. Я его тут же остановила. Он возмутился. Как это: мне можно, а ему — нет? Я показала его рост по сравнению со своим. Он покивал и просто облокотился на бортик. Ну да, не дорос.
Да мне самой охота наверх, хуже мелкого эстонца. Эх, пойду! Мелкий снова стал меня отговаривать, я скорчила рожицу, мол, хочется. Мелкий подумал, кивнул, всучил мне Даниила, а сам остался. А умный! Я прикинула, удержит он меня или нет. Наверное, удержит. Мелкий сел на пол и притворился спящим. Даниил спросил, иду я наверх или нет. Я кивнула, и мы поднялись. Хорошо, ветер... Блин, ветер, я взмахнула руками, удерживая равновесие. Ветер снова подул, я снова взмахнула руками. Даниил шарахнулся от меня. Да, со мной стоять опасно на пятачке 2 метра на метр и с бортиком едва до колена. Можно упасть. Ветер рванул в третий раз. Я перестала махать руками, решив нырнуть топориком, но тут Даниил сообразил, что меня надо держать, и поймал. Я только повернулась к нему, поблагодарить, как тут ветер подул с другой стороны, и я тут же схлопотала его волосами по лицу. Есть и минус в длинных волосах у парня. Я едва успела схватить его за плечи. Все-таки у эстонцев с равновесием как-то лучше, особенно в сравнении с моей координацией.
— О-о, вот ты где, Ольга! — крикнул снизу Одеяло. Я посмотрела вниз и увидела Подушку с откидной челюстью. — Мы на синюю дачу. Приходите туда же.
— Ага, — сказала я и добавила. — Если не упаду отсюда.
А, была, не была. Доведем Подушку до паралича. Я чмокнула Даниила в щеку (надо же все-таки за спасение моей непутевой... жизни поблагодарить), спустилась вниз, к мелкому, взяла его за руку, и мы начали спускаться. Нас догнал Даниил, видно, долго он наверху стопорился. Мы дошли до изолятора. Мелкий замотал головой.
— Тебе там не нравится? — спросила я. — Уколы больно?
Я показала уколы. Мелкий замотал головой и затараторил на своем родном, эстонском. Я скептически посмотрела на него, потом на Даниила. Даниил изобразил мне, что им уколы не делают, только поят таблетками. До мелкого дошло, что я по-эстонски не понимаю (не прошло и года), он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Мы дошли до синей дачи. Я присела около него на корточки, он снова принялся мне что-то втолковывать, я похихикала. Он вспомнил, что не понимаю, вздохнул и обнял, покрепче... за шею. Зачем я на корточки садилась? Он решил меня придушить на память? Я это объяснила, он замотал головой, мол, не собирался тебя душить. Я его чмокнула и подтолкнула. Он удивился и показал, что идти надо в обход. Я еще раз направила его (еле сдержавшись, чтобы не придать ускорение) и сказала, что так тоже можно. Он воодушевился и побежал, на полдороге обернулся и помахал мне. Даниил хихикал в сторонке.
— Чего хи-хи? Чего ха-ха? — наехала я на него. — Почему ко мне все мелкие липнут?
Даниил лишь покачал головой, я погрозила кулаком, он следил за ним глазами. Я сообщила, что глаза могут вывалиться, если их не щадить. Даниил расссмеялся, что-то хотел сказать, вдруг скорчил недовольную рожицу, посмотрел на небо и нашел там идею. Он положил мои руки к себе на плечи, а сам обнял за талию. Издалека раздался эстонский писк. Господи, мелкие во всех странах одинаковые!
— Что он сказал? — спросила я. Даниил изобразил мне: "Я все вижу".
Мы зашли на синюю дачу.
— Ба, вы первые пришли! А Одеяло Подушку в изолятор повел, — сказала Ирка, еле сдерживая смех. — Может, вы мне объясните?
Мы дружно отнекнулись.
— Ты не знаешь, скоро там Подушка с Одеялом придут? — спросила она у Даниила. — Ах да, не знаешь, ты же не с ними был...
— Нэт! — сказал он. Видимо, привык, что Ире нужно отвечать "нет"!
Ира зависла.
— Мм?
— Ты до этого вопрос задала. Ну, стормозил человек немного, — объяснила ей я.
Ира стала спрашивать, где был Даниил. Я изобразила заинтересованность. Когда до Даниила дошел вопрос, он удивленно посмотрел на меня. Я скорчила рожицу, давая понять, что он может ответить на свое усмотрение, и даже приврать. Даниил развел руки и поджал плечами.
— Как это не знаешь? — ужаснулась Ира.
Даниил обвел весь мир рукой. Он гений! А вот Ира...
— По-моему, нам нужно было с собой валерьянки взять и пустырничку 3 литра! — с порога заявил Одеяло. — И так ходили за таблетками от горла, а получили... нервный срыв!
— Мелкий... блин! — ужаснулась я.
Даниил спросил, о чем это я. Я изобразила ему маленький рост и хлопающие глаза. Даниил схватился за голову, потом постучал себя по голове и по шкафу. В комнату зашел Подушка. Вполне живой.
— Это еще что? — спросила я.
— Это после реанимации, до этого он выглядел по-другому, — ответил Одеяло.
— Может кто-нибудь в этом дурдоме объяснить мне, что произошло! — воскликнула Ира. — Подушка, ты тут самый нормальный без валерьянки и пустырника! Объясни?
— Причем тут валерьянка и пустырничек? — спросил Подушка. Господи, что у него с голосом-то? Такой низкий, и все на одно высоте.
