Я плюхнулась на подушкину кровать и попала кому-то на ноги. У меня тут же что-то спросили. Я потерла ногу, мне посочувствовали и спросили, кто же все-таки я. Я ответила, что все "ок", изобразила, что сейчас этого Шкафчика в окно выкину. Эстонцы проследили траекторию воображаемого полета и похихикали. Шкафчик стал подниматься. Я наехала на него по поводу того, что ушиблась об его ногу, и выбежала из комнаты. Эстонцы все еще боялись, только теперь, похоже, не за меня, а за своего собрата. Да, он им роднее меня!
Куда спрятаться? Куда? В женский туалет? Неинтересно! Я зашла в мужской душ. Там все шесть раковин были заняты эстонцами. Мне что-то сказали.
— О-о! Сто вопросов в секунду! Опять ты? — спросила я.
— А?
Я изобразила ему, что он чистит зубы и поперхивается. Тот рьяно замотал головой.
— Как же, как же! Это точно ты! — я обличительно ткнула в него пальцем. В душ залетел Шкаф. Я схватилась за голову.
— Как он меня достал!
Мой знакомый быстренько стал споласкивать зубы.
Шкафчик попер на меня с кулаками. Ну уж нет! Я оттолкнулась и уехала по мокрому полу к двери, Шкафчик вписался в стену и упал.
— Тьфу-тьфу-тьфу! Кхе-кхе-кхе! — закашлялись пять эстонцев, а шестой, мой знакомый, вещал, какой он умный, что сполоснул зубы. Я выбежала из душа, хотя из самого душа кто-то тоже вышел. Эх, зря, надо было посмотреть! Я вернулась к своим эстонцам с важным видом.
— Все, уделала я вашего другана!
Эстонцев хватил паралич. Они стали переговариваться.
— Она еще жива?
— Но как такое возможно?
— Как ей удалось выжить?
Шкафчик ворвался в комнату и снова стал наезжать. Я невозмутимо ему отвечала, улыбаясь. Видимо, моя улыбка ему не понравилась.
— Хочу и лыблюсь! — ответила я.
— А?
Я показала улыбку на нем же самом, поогая ему улыбаться руками!
— А!
— Ха-ха-ха! — заржали все эстонцы, Шкафчик, подумав, присоединился. В комнату ворвался Дима.
— Да что тут такое? Чего вы шумите? Вы хуже синей дачи! Это все из-за тебя! Зачем я тебя сюда привел? Ты чей?
Я ответила на псевдоэстонском.
— Ты чей? — Дима потряс меня за рубашку.
Я оттолкнула его руки и высказала все, что я о нем думаю по-псевдоэстонски, красноречиво размахивая руками и делая морду кирпичом.
— Что ты еще, мелочь, выступаешь тут? — завопил Дима.
— Лох пузатый! — ответила я.
— Украинец!
— Абуэбеяу!
— Кто тебя выучил этой фразе? — взорвался Дима.
— Да пошел ты в девчачий душ! — старательно коверкая произношение, завопила я.
— Тут таких нет! — ответил Дима.
— Дат! — ответила я.
— Р-р-р! — разозлился Дима и ушел.
— О-о-о! — оценил мой концерт Шкафчик. Меня признали за свою и дружно со мной побратались.
В комнату вошла вожатая.
— Что вы тут учинили? Где у вас тут понимающий по-русски? — спросила девушка.
— Я понимать!
— Обалдеть!
— Через пень колода!
— Заметно! А что у вас тут случилось?
— А и Дима шу-шу из эта... комната! — коверкала я.
— Ясно, а почему ты до сих пор не раздет и не спишь? — спросила она.
— А ... эмм,... а зачем? Смысл? — о как мне сложно говорить по-русски!
— Спать! Спать! Спать! — сказал вожатая, изображая, что надо делать.
Шкафчик попался сообразительный — брякнулся там, где стоял, и захрапел. Остальные последовали его примеру и "заснули" кто где. Я картинно шмякнулась прямо на Шкафчика. Надо отдать ему должное — он лишь слабо пискнул, а я ведь костлявая.
Вожатая разозлилась и ушла. Я вышла следом, сказав эстонцам не шуметь.
— Пойду медсестру позову. Его надо убрать, а то у нас никто спать не будет. И будет намного хуже, чем на синей даче!
— Давай, надеюсь, я с ним продержусь!
Я поскорее вернулась в комнату с ошалевшим лицом. Парни спросили, в чём дело, я им быстро объяснила, что меня приняли за психа и теперь увезут. С пятой попытки до них дошло, с шестой они поняли, что этого не хотят. Все глобально задумались, в том числе и я. В комнату зашла медсестра.
— На градусник, — я послушно взяла. — Повышенная температура.
Я изобразила, что прыгала, поэтому и повышена.
— Говоришь, что прыгал, поэтому и повышена. Верю. Он не буйный! — сказала медсестра.
— О, его надо забрать, а то он остальным спать мешает. У нас из-за него никто не спит.
— И-и-и, — стала я подвывавать. — Ы-хы-хы-хы, — я зарыдала и уткнулась в парня, сидящего рядом.
— А-а-а! — заорал он на меня. Я с ужасом отстранилась. Вот кто на самом деле бешеный! А с виду такой спокойный!
Медсестра взяла с собой этого эстонца и ушла с ним.
— Куда? Это наш!
— Он буйный!
— Как?
Я вышла следом и подошла к вожатой.
— Ты еще здесь? — ужаснулась она.
Я сглотнула, показывая, что хочу пить.
— Ты не мой!
— Я говорю! — запротестовала я.
— Не мой! Чужой!
Я опять попросила попить.
— Иди на синюю дачу, может там, и останешься! — ответили мне.
Сейчас... сама оттуда только вот пришла. На красной интереснее — тут еще народ не шуганный и вожатые такие милые!
Я вышла из красной дачи, и меня тут же окликнул Подушка. Я проигнорировала, зашла на синюю дачу, сперла оттуда шесть бутылок (ничего, не обеднеют!) и вышла на улицу. Подушка подскочил ко мне и затараторил.
— Муабамуее! — ответила я и злобно прищурилась, сказала еще пару глупых фраз, махнула бутылками и пошла дальше. Вслед мне раздались две короткие эстонские фразы — одна Подушкина, вторая Одеялкина. Я триумфально вернулась на красную дачу и раздала бутылки. Те исчезли вмиг, я едва успела захапать себе одну.
— Мое! — сказала я. Впрочем, никто не отбирал.
Ну эстонцы и пьют! По полбутылки каждый! Я подергала Шкафчика и изобразила, что мне нужна емкость. Он похихикал надо мной и вытащил ведро, мол, столько выпьешь? Я его чуть не расцеловала.
— Молодец! — я послала ему воздушный поцелуйчик и позвала с собой.
Он завис, но со мной все же пошел. О, это более транспортируемая модель эстонского мышления. Завис, но ноги переставляет! Надо Одеялу посоветовать поучиться! Мы зашли в туалет, я стала наполнять ведро, спохватившись, отдала бразды наполнения эстонцу, а сама полезла в кабинку со стиральной машинкой. Тот с открытым ртом следил за мной. К его ногам подъехал порошок. Эстонец следил, как я выбиралась. Видно ему такое простое решение в голову не приходило! Оно и понятно! Я насыпала порошка в ведро и отправила его обратно, сбегала наверх за бутылками и наполнила их водой. Мы триумфально вернулись с водой наверх и наказали никому это не трогать. Я нашла пакет.
— Твой? — спросила я у соседнего эстонца.
Тот покачал головой.
— А чей?
Хозяин нашелся.
— Можно, возьму? — я сопровождала слова знаками. Тот покивал, я ушла.
Мы со Шкафчиком пошли по туалетам-душам собирать мыло. Шкафчик с ужасом смотрел, как я вошла в женский душ и туалет, зато потом сам в мужском прямо из рук эстонцев забирал мыло, мол, свое надо иметь! С таким авторитетом одно удовольствие ходить! О, хозяйственное мыло! Откуда он его приволок! А мы его так искали!
Мы триумфально поднялись наверх с мылом. В пакет налили воды, потрясли его.
— Поднимайте все с пола! — сказала я, пряча свои вещи в тумбочку. — Все?
По полу разлили мыльную воду. На дверь поставили ведро, на шкафы открытые бутылки! Готово!
— Спойте что ли, — попросила я.
Никто не понял.
— Аллилуйя! — напела я.
Мне кто-то ответил и напел пару тактов нашей "Аллилуйи". Всемирно известная песня, или мы ее просто так часто пели? Эстонцы загалдели каждый свою песню.
— Да тихо, что ли! — заорал Дима.
Я показала, что нужно громче.
— Да что вы там...
Шууух — Диме на голову наделось ведро. Тот снял его, отшвырнул и стал шарить по шкафу. Бутылка опрокинулась и вылилась ему на голову. Ничего, глаза промыла.
— Ха-ха-ха, — ржали эстонцы.
— А-а-а! — Дима уехал в другой угол, врезался в стену и упал.
— Ха-ха-ха!
Дима встал и снова поехал, доехал до двери и выбежал.
— У нас хуже, чем на синей даче! Зовем их сюда. У них там пока делать нечего, Ольга куда-то гулять ушла!
— Ольга?
— Ольга!
— Ольга! — загомонили эстонцы.
— Я Ольга, — представилась я, пока Шкафчика не было.
— Ха-ха-ха, — мне потыкали на кровать и показали, как Подушка по моему поводу убивается. Я хихикала.
— Ира! — я потыкала в Одеялкину кровать.
— А?
Я объяснила попонятнее, как для дураков. Хотя почему "как"?
— Что вас тут произошло? — услышала я голос Андрейки. Пора действовать.
Мы со Шкафчиком сбегали, налили воды и приготовились. Я залезла на кровать буйного и приготовила ведро. Мне предложили его поставить.
— Украинцы — не прокатит! — сообщила я.
Шарах! Дверь стукнулась об шкаф.
— Все тут нормально. Подумаешь, пару мыл на полу, — сказал Андрейка.
Все трое вошли в комнату, тут же вылила на них всю воду. Андрейку я любила особенно, ему на голову высыпала не растворившийся порошок. Я выключила свет и приготовилась ждать. Шарах! Я отпустила ведро в свободное падение. Вожатые шарахнулись в разные стороны. Вшу-у-ух!
— А... х... бюе! — забарахтался Дима. Он повесился на сушилке! Удачно я ее поставила!
Тадыцк. Мат-перемат. Блин, я забыла стул убрать, Андрейка об него со всего маху, и лицом. Бедный!
— Ы-ы, их, — пискнул Капитошка и вцепился в кровать.
— Капитош, не получится, — сказала я ему на ушко. — Я тут эстонцам помогала расставлять эти ловушки. Ты все равно упадешь!
Капитошка не стал меня ловить, видно, боялся упасть.
— А-а-а-а! — он с ором все-таки шлепнулся на пол.
Дима поднялся и оперся на шкаф. Оттуда на него полилась вода.
— Ой, водичка. Фу, в ней тоже что-то. А, все равно голову перемывать, — вздохнул Дима.
Андрейка еле встал, что-то бормоча, себе под нос. Бедный! Прости, Христа ради, я забыла про стул! Капитошка стал подниматься по шкафу. Шух. Все дверцы открылись, и на него посыпались вещи. Видно, среди них был какой-то тюбик, на который наступил Андрейка, и содержимое которого выдавилось ему на ногу.
— А-а-а-а! Фу-у-у-у!
Из смежной комнаты прибежали эстонцы.
— А-а-а-а-а!
Тадыцк, тадыцк, тадыцк. Началась возня. Где вожатые? Где эстонцы? Тем эстонцам, что сидели на кроватях, такое явно было в новинку. Кто прятался, кто пытался что-то понять. В общем, было весело. Эстонцы вместе с вожатыми убежали вниз умываться, с грехом пополам найдя нужную дверь. Мы выключили свет и стали обозревать погром. Эстонцы в один голос заявили, что это класс/ужас, и долго обсуждали особенно удачные моменты. Вожатые вернулись.
— Ольга! — завопил Капитошка. — Где?
— Откуда я знаю? — я понизила голос.
— А мне уж померещилась, — вздохнул тот. — Она везде, где пакостничают. Ужасный отряд!
— На то он и тринадцатый.
— А ты откуда русский знаешь?
— Оттуда же, откуда Подушка с Одеялом. Из Эстонии!
Капитошка вышел, и вожатые вернулись все втроем.
— Кто это сделал? Кто? — орал Андрейка.
— А что?
— Да ты... да ты... да ты...
— Я.
— Какого ты...
— Такого!
— Ты блин!
— Нет, я пирожок. Меня русскому с детства учили! И чуток украинскому. Так что не бай мне тут про бай-бай!
— Что?
— То!
— Я тебя сейчас отведу...
— На коридор и в улицу? Да я очень умный!
Мы еще долго препирались.
— Ольга!
— Что, мое имя уже стало ругательством? О, истинно видящий! — я ткнула пальцем в Диму. — И тогда разглядел и сейчас.
— Ольга? Так мне не померещилось! — подскочил Капитошка.
— Что у тебя с голосом?
— Понизила.
— Мимиме! — сказал Андрейка, повысив голос. Эстонцы вылупились на него как на ненормального. Видно это что-то значит по-эстонски!
Я тут же его передразнила. Теперь эстонцы смотрели на меня. Я спустилась вниз.
— Ольг, лучше бы ты была девушкой. Шутки милее, — сказал Дима.
Андрейка потирал плечо. Вожатые ушли. Прибежал Дима — бильярдный шар.
— Так-так-так! Что у вас тут такое случилось, а? — заорал он. — Кто буянит? Да, сейчас я с собой заберу на зеленую дачу к своим девочкам! Ольгу мне к мальчикам отвести не удалось, так хоть этого к девочкам отведу.
Столько нового о себе узнаешь в последний день, точнее, ночь! Дима схватил меня за руку и повел.
— М-а-а... — пискнула я, с ужасом глядя на Диму. Все эстонцы высунулись из-за дверей комнат и провожали меня удивленными взглядами. По дороге я уронила Диму, подставив ему подножку, сама же и подняла. Наконец, мы дошли до дачи. С таким криком меня еще никуда не приводили. Оказывается, я такая плохая: устроила тарарам на красной даче, и еще на синей, и вообще всех вожатых перекалечила! Обалдеть, какая я плохая, в смысле, я плохой!
— Слава богу, что ты с Ольгой не знаком! — порадовался Дима.
Как же хочется содрать бандану и посоветовать промыть глаза! Нельзя, это будет слишком просто и неинтересно. Я крепилась, меня завели на второй этаж, а там уже выстроилась делегация украинок во главе с Оскальчиком. Он главная украинка!
Я сделала морду кирпичом и презрительно смотрела на всю честную компанию. Справедливости ради надо отметить, что, будь я парнем, девушки мне бы понравились, а с Оскальчиком я бы подралась. Впрочем, ничего не мешает с ним и теперь подраться! Опыт у меня уже есть!
— Не нравится? — спросил Дима. — Теперь будешь тут жить!
— Где? — спросила я.
— Ты по-русски понимаешь? — с ужасом спросил Дима.
— И не только понимаю, еще и матом ругаюсь, — грозно сказала я.
Дима подавился своими словами.
— Класс, продвинутого эстонца привел! — порадовалась Наташа, вторая вожатая зеленой дачи. — Тебя как зовут?
— Олег!
— Ты, наверное, один такой на весь лагерь!
Вожатые ушли, я осталась с украинцами. Посмотрела на Оскальчика, скривилась и пошла к девушкам. Почувствуем себя крайне симпатичным мальчиком и искупаемся в пристальном внимании девушек! Я уселась к кому-то на кровать и стала разглядывать украинок.
— Кто там пришел? — воскликнула Ксюша.
— Ксюша! — я отшатнулась.
— Никто!
Меня тут же спрятали. Здорово, мое присутствие дороже подружки!
— А он хорошенький.
— Ага, симпатичный!
Так, не ржать! Не ржать!!!
— И, главное, высокий!
Ну, засмущали, девочки!
— Нет, девочки, я, конечно, понимаю, что вам нового мальчика привели, но нельзя ли потише! — попросила Наташа.
Меня позвали.
— Пока Дима проверяет, посиди у мальчиков, — сказала Наташа и отвела меня к мальчикам.
Я зашла с максимально непроницаемой миной и услышала знакомую нечленораздельную речь, теперь уже в исполнении украинцев. Кажется, я уже привыкла, что кругом эстонцы, и не воспринимаю никакой язык как родной!
— О, из одного дурдома увели, в другой привели! — ужаснулась я.
Я прошла и встала посреди комнаты, разглядывая их мальчиков. Ну, ничего, сойдет.
— А ты что сюда приперся? — заорал Оскальчик.
Я села на кровать к близнецам.
— Он придурок? — доверительно спросила я у них.
