— Дюк Ньюкем?! Вы не знаете кровавого Дюка?! Да это же эльфийского изверг рода! И не только... Скольких моих соплеменников он положил, о-о-о!.. И чего ради? Того ради, чтобы перейти на другой уровень! Темной Силы раб, однако...

Йода продолжал вещать, но его никто не слушал.

Молли толкнула локтем Проглоттера, мол, узнай, где лифт. Харри попробовал:

— Скажите, Камень, а...

— Не даром.

— Что не даром? — напрягся Барахлоу.

— Информация, — ответил Лежачий Камень. — Первый вопрос бесплатно, последующие за плату.

— Держи карман шире! — возмутился Барахлоу.

— Очень неэтично, молодой человек? очень! — обиделся Камень. — Какой карман? Где вы видите карман? Все норовят обидеть того, от кого не получишь сдачи!

Молли закатила глаза и беззвучно сплела длинное осуждающее заклятие в адрес Джеймса, Камня, Бабаянуса и родителей Харри Проглоттера.

Тут снова подал голос заткнувшийся было Йода:

— А чего вы хотели, друзья мои? Это же граница Жмотляндии. В Жмотляндии частным предпринимательством занимаются все. Особым пользуются почетом услуги консультационные. Здесь и пословицы соответствующие: "книги счет любят, а деньги — лучший подарок". Или вот, к примеру...

Ребята снова перестали внимать речам домового и переключились на решение проблемы лифта.

— Уважаемый Камень, — взяла инициативу в свои руки Молли Козазель. — И сколько же вы берете за информацию о подъемнике? И в какой валюте?

— Ха! — саркастически усмехнулся Камень. — Деньгами не откупитесь. Куда мне их девать, да и кто помешает вам их забрать? Я же не глупый чукча какой-нибудь из анекдота.

— А чем же тогда расплатиться? — совсем растерялся Харри.

— Чем, чем... Хорошей незамызганной историей или басней, или еще какой устареллой, но, чур, у Михаила Успенского не красть!

— Опаньцы, попали!.. — вырвалось у Барахлоу.

— По-любому, — согласилась Молли.

Йода мигом закрыл рот, переводя взгляд с одного спутника на другого.

— Я расскажу, — заявил после долгого молчания Харри.

Все с интересом уставились на юного мага. Даже огромный черный волк выглянул из кустов, его можно было бы легко заметить, кабы не удивление: надо же, застенчивый тупой Харри Проглоттер — и чего-то там расскажет.

— А что? — возмутился общим недоумением Харри. — У меня, между прочим, дед из русичей, много историй знает... Еще больше придумывает...

Но это природа творчества такова, что ты сам не можешь и не обязан знать, что ты сделал.

Ю. Норштейн

— Итак, — торжественно изрек, входя в раж рассказчика, Харри Проглоттер. — Имеющий уши да услышит, имеющий попу да присядет, потому как история моя не будет короткой. И будет слово мое былинным, то есть правдою. Почнем же...

Былина о Ратиборе, Недоборе и Крохоборе

(с элементами криминальной драмы)

Конечно, нелепо нам будет, братия, тягаться в песне с Бояном. Но за братом его младшим, Аккордеонием, угонимся. Како же Аккордеоний, сын великого русского народа, гимны слагал исключительно для отца, так и мы сподобимся спети.

Да не затмим же мы сказом своим жемчуга, кои даровал нам Аккордеоний: "Дартаньянко и три богатыря", "Алеша Попович — Суперзвезда", "Тимурий и его дружина" и иже с ними. Да не переплюнем по забойности песнь его хвалебную "Такого, как Владимир Красно Солнышко, — чтобы не пил. такого, как Владимир Красно Солнышко, — чтобы любил..."

И да пойдем же мы в изложении своим путем. Жили три богатыря силы недюжинной: Ратибор, Недобор и Крохобор.

Первый из них, Ратибор, сын Женолюба, о многих битвах славных мог поведать, ведь участвовал он в них и сам всё примечал: из кустов-то далече видать.

В последней же сече своей совершил Ратибор подвиг беспримерный. А дело так было. Стоял Женолюбович посреди поля вольного с мечом в руке. Задумался-замечтался и не заметил, как выросло перед ним войско татарское — тьма-тьмущая.

Обидно богатырю: ни кустика, ни ложбиночки, дабы схорониться от иноверцев басурманствующих. Дрогнула рука богатырская, не удержала меча булатнаго. Упал меч прямехонько на Красную Кнопку. Так погиб сам Ратибор Женолюбович и войско татарское извел.

А вы говорите, Тунгусский метеорит...

Но мы уж о другом витязе сказывать станем, о Недоборе Близоруковиче.

Поссорился как-то князь Близорук, отец Недоборов, с князем Дальнозором из-за деревни Первачовые Самогонищи. Каждый хотел владеть ею — тамошние мастерицы сподобились гнать магическую водицу мутного цвета. Опосля потребления той чудо-водицы люди становились веселые да сговорчивые, в терминологии неразборчивые. Правда, наутро головушки болели да лица серели, но ведь всяк знает: за счастие платить надобно.

Вот и стал Близорук бранить Дальнозора:

— Отступись от Первачовых Самогонищ, стар ты для веселий алкоголесодержащих!

Поспешаю пояснить: веселья алоголесодержащие есть старинный народный обычай, коему и обязан всеми своими неизбывными проблемами да вопросами великий русский народ. И нерусский тож.

А Дальнозор-то отвечает:

— Полно те, Близорук! Молоко еще на губах твоих не обсохло, а ужо урчишь аки сепаратор!

Обиделся Близорук и убыл ни с чем. Отсюда, кстати, берет начало изречение "сепаратный мир".

Но недолго сей мир продолжался. Выехал против Дальнозора Недобор Близорукович и победил его в княжеской усобице, характерной для периода феодальной раздробленности.

На ту беду, Дальнозор был дядькой богатыря могутного Крохобора.

Сам-то Крохобор приходился сыном прекрасному витязю Девкобору (вы еще не запутались?).

Бают старики, что высоко было искусство воинское Девкоборово. Какую девицу Девкобор ни увидит — сразу с ней ратится. И Зинку, королеву воинов, победил. И Эльвирку, повелительницу тьмы. И Сейлормун, воина в матроске.

А основное дело так вышло. Встретил Девкобор Дункана Маклауда из клана Маклаудов и давай с ним биться. День бьются не разобьются, два бьются — не разобьются, три бьются — не разобьются. Тяжко Девкобору стало с непривычки-то, он же спринтер, а не стайер... А тут мышка пробежала, хвостиком богатыря нашего задела, он и рухнул, как комбайном "Дон" подкошенный.

А Дункан Маклауд говорит человеческим голосом: "Крути, не крути, а останется только один". Ну, сказал он так, мечом на Девкобора замахнулся и совсем уж было один остался, да наш витязь изловчился и из положения лежа нанес коварный удар. Приемчик-то этот он у хитрых японцев подглядел, "неотражучи кочерыгачи" называется.

Как водится, молнии помелькаху, громы порокотаху — всё как положено...

Тут бы и сказу конец, но Маклауд был названым братом витязю Ратибору. А тот еще главного подвига с Красной Кнопочкой-то не содеял.

Поклялся тогда Ратибор Женолюбович отмстить неразумному Девкобору за позор, нанесенный брату. Объявил Ратибор Девкобору "вынь диету" (это когда богатырь клянется мяса не есть, пока не отомстит).

Против кровничка Девкобор выставил сына своего, Крохоборушку Беспроигрышного.

Крохобор-то имя таково получил оттого, что сызмальства борол всех подряд: мамку, папку, дедку, репку, няньку, Батут-хана вот тоже на кулачках заделал, и прочая.

Правда, очень уж хотел Крохобор померяться силой с татаро-монгольским ратником Искендером Матрос-беем, но не успел. Положил Матрос-бей свое жирно телушко, спасая поганых товарищей.

Вот как это случилось. Шли монголы на Русь, а у Калки изба стояла. Ни окна единого, ни двери приметной, только щель узкая. И в эту щель лучник быстрый калены стрелы метал. Многих монголов положил.

Тогда Искендер подкрался к избе да лег на амбразуру. Так стотысячное войско татарское и прошмыгнуло до Москвы.

Искендер, кстати, приходился крестником Недобору Близоруковичу, хотя исламист был с рождения. Вот такая темная история.

Но мы отвлеклися. Самая же интересная кульминация содеялась таким порядком. Встретились на одном поле Ратибор, Недобор и Крохобор. И у каждого претензии скопились.

Ратибор Крохобору Маклауда припомнил. Крохобор Недобору убийство дядьки Дальнозора прощать не хотел.

А Недобор, как крестника потерял, совсем плохим стал: и Ратибора, и Крохобора готов был на ремни порезать... Тем более Ратибор Недобора обзывал за глаза гиппопедалиусом, что в переводе с нерусского означает "конь педальный". Очень обидное прозвище в древности было.

Таковы предъявы богатырския.

Как же счеты сводить? Призадумались витязи, закручинились. Нет бы кому одному опоздать, думают, как лихо по турнирному принципу разбиралово изладилось бы!

День думают, неделю, месяц, год... Дальше завирать не стану, стыдно бо.

Наконец молвит Недобор:

— Вороги мои заклятыя, твари вы мои подколодныя! Нешто мы не русичи? Нешто не столкуемся? А и простим же друг другу обиды прежние и да наречем акт сей расшивкой неплатежей али взаимозачетом!

Любо слово Недоборово Ратибору с Крохобором. Ударили по рукам витязи, обнялися. Засмеялися молодецким посмехом, забухали богатырским побухом.

Тут и феодальной раздробленности с княжеской усобицей конец, а кто в сих превратностях древней политики смог разобраться, тот почти Карамзин, то есть молодец!

— Вот так, — свесил распухший язык на плечо Харри Проглоттер, втайне очумевая, как это он умудрился не переврать ни одного имени и не запутаться в совершенно идиотском сюжете. — А сейчас я бы водички хлебнул.

И полез за флягой.

III

Such а lovely place. Such а lovely place...

("The Eagles"*)

* Яко гарно мисто. Яко гарно мисто.

(ВИА "Орлы").

— Неплохая басня, давно не слышал, — Лежачий Камень был явно растроган.

Джеймс Барахлоу вспылил:

— Тоже мне, Роман Трахтенберг! Всё-то мы знаем, ничем-то нас не удивишь!.. Спорим, я расскажу анекдот, который ты вообще никогда не слышал?

Барахлоу сам себе удивлялся: ему было обидно за Проглоттера и в то же время хотелось самому рассказать что-нибудь этакое.

Не Харри же победитель колледжа Виммбилльдор по байкам! А Джеймс, между прочим, завоевал три кубка "Байкер года".

— Ну, вздорный ребенок, трави помалу, — принял вызов Лежачий Камень.

Джеймс покраснел: он давно не считал себя ребенком. Однако смолчал, успокоился и выдал:

— Пожалуйста. Сидят два комара на потолке спальни. А время ночное уже, стемнело, в общем. Один комар говорит второму: "Ладушки, дружище, хорошо тут с тобой, но поздно уже... Пойду сосну".

— Хех! — скорей удивился, нежели рассмеялся Камень. — Действительно не слышал. Ладно, считайте, что заплатили. Теперь мой товар. Видите на теле горы черную вертикальную полосу? Подойдите к ней вплотную и произнесите заклинание "Пресс спейс-йес" Лифт Дюка Ньюкема и заработает. Вот и всё.

— Спасибо тебе, Камень, — поблагодарил Харри Проглоттер.

— На здоровье, скушал, — едко ответил валун, и Проглоттер сразу же ощутил: Лежачему Камню известно о Шаурме.

— И еще, в качестве бесплатного бонуса за то, что не лепили банальных приколов, мол, под меня вода не течет, — продолжил Камень. — Запомни, тумбочковатый мой Боянчик, не тот червь, которого мы едим, а тот, который нас ест. Правда, это не мой афоризм.

— Это он о ком, о глистах? — шепнул Джеймс озадаченной Молли. Та лишь пожала плечами.

Попрощавшись с Лежачим Камнем, путники за шагали к темной полосе.

— Слышь, анекдотчик? — окликнул валун Джеймса. — А где ты такую байку про комаров подцепил?

— Сам придумал два дня назад, — не оборачиваясь, честно сказал Барахлоу.

— Молоток! Удачи вам всем, бедняжечки вы мои...

Но последних слов Лежачего Камня ребята не расслышали.

— Проглоттер, ты гений! — восхищенно щебетала Козазель. — Дед из русичей, значит?..

— Угу, — Харри смутился, он не привык к тому, что его хвалят.

— А у меня из жигулевичей предки, — признался Барахлоу.

— А у меня из балтичей, — улыбнулась Молли.

— Правда, бабка моя из миллеровичей, а теткин муж из редбуловичей, — признался Проглоттер.

Джеймс потрепал себя за кончик носа и махнул:

— А у меня предки по матери Немироффичи-Водкины...

Дойдя до широкой полосы и сотворив заклятие, Джеймс, Молли, Харри и Йода ощутили, каких понесло вверх. Эльф прижался к ноге Харри. Ровненький квадрат земли, на котором они стояли, поднимался с невообразимой скоростью. Через считанные секунды валун превратился в маленькую беленькую точку. Наконец взлет закончился, и глазам искателей Чвакального Чмошища открылось небольшое селение аграрно-индустриального типа.

Аграрно-индустриальный тип сам вышел навстречу гостям, оставив соху, запряженную механической лошадью (из ноздрей страшной стальной животины валил дым, испуганный Йода еще сильнее прижался к ноге Проглоттера).

— Добром пожаловать, дорогие гости снизу! — хозяин лошади радушно улыбался, протягивая ребятам руку. Ладонью вверх.

Они растерялись.

— Легкое замешательство разделяю ваше, — тихо зашипел Йода. — Но встречающий намекает, что радуется нам не бесплатно.

— Как это?! — очумел Харри.

— А! Это же Жмотляндия. Тут всё за деньги, — догадалась Молли.

Джеймс молча полез в кошель и дал аграрно-индустриальному типу пару шикелей.

Молли нервно постукивала пальчиками по рукоятям кинжалов, рассматривая селение. Несколько домишек, загон для механических лошадей, мельница, лес в стороне...

— Спасибо, чужестранцы, — не снимая улыбки, промолвил тип. — Если вы уже устали, сели-встали, сели-встали, ой, извините, заговариваюсь... Так вот, вашему вниманию предлагается лучший в селении жмотель.

Тип махнул рабоче-крестьянской рукой в направлении стоящего за деревней трехэтажного здания с неоновой надписью "El Coyote" и поковылял обратно к сохе.

— Если всё будет развиваться в том же духе, у нас не останется бабок, — поморщился Джеймс.

Стремительно вечерело, и небо затягивали темные тучи. Ребята хмуро зашагали к жмотелю.

Внутри было почти темно и таинственно. В центре располагалась барная стойка, за которой флегматично "суетился" бармен. Вокруг стояли столы и стулья. На эстраде тусовалась живописная рок-банда, небрежно исполнявшая песню "Вомбат-батяня, батяня вомбат...".

Стены пестрели разными интересными плакатами. Там висели и фото, изображающее небоскреб Vampire State Building, уворачивающийся от огнедышащего дракона, и транспарант "Всё лучшее йетям!", и красочная световая реклама "Только у нас! Мисс Кикимора Мира — 2004! Лук-стриптизер — кто это наблюдает, тот слезы проливает! Факир-шмаглоглотатель! Смертельный номер: человек-труп! Гигантские карлики! Акробаты на кишках! Укротитель дикого аппетита!"