Нф-100: Хроники Эллизора. Сокрушение башни

"Ничего, — шептал Яков, — потерпи немного, я скоро вернусь..."

Он вовремя выбрался сквозь заросли на взгорок: несколько ниже, на тропе появился всадник. Даже издали Яков узнал Оззи. Тот скакал низко пригнувшись, меч плясал сбоку в ножнах. Ничего, до меча дело не дойдёт! Яков прицелился и понял, что попасть из револьвера непосредственно во всадника будет не так уж просто. "Ладно, — решил он, — начнём с коня!" Когда всадник почти поравнялся с кустами, где засел маггрейдский посол, три скорых выстрела подняли коня на дыбы и всадник рухнул по другую сторону тропы. Конь с испуганным ржание устремился далее по тропу навстречу своей скорой гибели от ран и потери крови.

"Ничего, — прошептал Яков, выбираясь из кустов на тропу, — сейчас добью его и всё!" Однако лучше не спешить, всё же решил он, надо действовать неспешно и осторожно, потому что с этим Оззи шутки плохи и если он ещё жив, не потерял сознания, то может легко пусть в дело свой меч. Яков огляделся и даже один раз выстрелил в ту сторону, где, как ему показалось, рухнул с коня его враг.

"Осталось два патрона, — подумал он, — так не годится... Надо или стрелять наверняка или перезарядить револьвер". Решить, что лучше в данной ситуации он не успел, потому что со стороны поляны, где он оставил Беллу, донесся её слабый голос: "Оззи! Оззи!"

Яков ругнулся про себя, но продолжить охоту на своего бывшего друга уже не смог. "Авось и так сдохнешь здесь..." — пробормотал он, направляясь к прогалине, где находился его конь и его эллизорская пленница.

Глава ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ИСХОД ИЗ МАГГРЕЙДА

Геронтий не знал, что и делать: таким он верховного жреца ранее никогда не видел: тёмная лютая ярость бушевала в его глазах. Казалось, если бы насмерть перепуганный Николас не забился в угол, закрыв лицо руками, жрец просто придушил бы его. Однако Варлаам всё же умел владеть собой: вспышка ярости быстро прошла, он взял себя в руки.

Главный жандарм тем временем в холостую крутил ручку телефона — связи не было.

— Бесполезно! — сказал Варлаам. — Всё рухнуло, всё вышло из строя! Столько лет стараний, столько усилий!

— А что произошло? — осмелился спросить Геронтий.

— По каким-то причинам мощность, выданная реактором, значительно превысила расчётную. Скорее всего, реактор взорвался...

— А импульс... как же с импульсом?

— Да импульс-то есть... — даже усмехнулся жрец. — Но теперь никто не знает, что именно импульс такой мощности сотворил с нашей реальностью... Маггрейд, скорее всего, разрушен... Может, полностью, может — частично, пока не знаю. Но если взорвался реактор, то радиация сделает своё дело. Хорошо хоть этот бункер уцелел...

— Что делать?

— Будем выбираться отсюда. Надеюсь, запасной тоннель не завалило. На всякий случай надо взять инструмент — лопаты, фонари, оружие тоже... — с этими словами Варлаам распахнул дверь, за которой Геронтий увидел целый склад: продукты (в основном консервы), оружие, амуниция.

"Что ж, — подумал начальник тайной полиции бывшего Маггрейда, — с эти кудесником нигде не пропадешь!"

— А куда идёт тоннель? — спросил он.

— За город! В Маггрейде больше делать нечего, пропади он пропадом! — ответил маг, укладывая в армейский вещмешок консервные банки. — Как думаешь, спец, какое оружие взять? Револьвер или помповик?

Геронтия уже на каком-то другом подсознательном уровне поразила будничность этих слов, исходящая от великого мага. Но всё же не заставила усомниться в нём.

— Лучше и то и другое... — ответил Геронтий. — А куда вообще пойдём?

— Думаю, в Эллизор...

— В Эллизор? — удивился Геронтий. — А чего это ради? Там же сейчас эта зелень бушует!

— Нет! — уверенно сказал маг. — "Зёленка" эта после такого импульса уже не агрессивна. А Эллизор сейчас будет самым безопасным местом.... — и Геронтий увидел на лице мага задумчивое и печальное выражение. — Что поделаешь, — продолжил тот, — одна затея сорвалась, придётся браться за другую. Эллизор этот будет как раз кстати! К тому же у меня там кое-что припрятано, кое-какая ценная аппаратура. С ней мы можем пережить самые трудные времена!

— А импульс разве не спалил Эллизор?

— А кто сказал, что главной целью был именно Эллизор? — маг усмехнулся и закряхтел взваливая себе на плечи тяжелый рюкзак. — Эллизор... это так, заодно! Да и параметры в последний момент изменились. Я вообще боюсь, что в результате получился не импульс, а пространственно-временная дуга...

— А что это? — Геронтий тоже забросил за плечи вещмешок и сунул в карман плаща большой крупнокалиберный револьвер, не забыв распихать по кармана плаща пару горстей патронов.

— Кто бы знал на самом-то деле, — буркнул Варлаам. — Если уцелеем, то, может, и узнаем, какова она, эта самая "дуга"...

В углу вдруг разрыдался Николас.

— Эй! — закричал на него Геронтий. — Чего ты там, в углу, разлёгся! Давай, собирайся! Бери продукты, оружие, инструмент! Лопату, вон, возьми! Некогда сопли жевать! Мы уходим!

На удивление, Магирус запомнил дорогу, которой он, вместе с Оззи и Беллой, три года назад пришли из Лавретании в Маггрейд. В другом направлении они не смогли пробиться: почти везде царил хаос, горели дома и деревья, поперёк дорог лежали тела людей и животных. Как они сами уцелели? Просто чудом! Только дорога-тропа в сторону Лавретании оказалась свободной.

— А здорово эта башня рухнула... — вдруг пробормотал егерь Ян, у которого, кажется, слегка мутилось сознание. — Прям, как в кино... Качалась-качалась! Потом, чуть ниже середины как треснет и, ну, сыпаться кусками!

— "Кино?" — переспросил Магирус с большим удивлением и посмотрел на окружающих. Он сидел с краю, прижимаю к груди заветную металлическую трубку от стеллажа архива тайной канцелярии, где когда-то сам спрятал свёрнутые в трубку документы лавретанского архива. Рядом, в повозке, дремала, подпирая Магируса пышным телом мамаша Зорро, тогда как таллайский посол управлял лошадью и поэтому плохо слышал, что говорилось внутри повозки.

— Ага... — повторил Ян. — Как в фильмах-катастрофах! И небо, как разукрасилось-то, всеми цветами радуги! Красота... Вы видели?

— Кино-кино... — повторил про себя учёный. — Откуда он знает про кино? — Однако озвучивать эту тему больше не стал, лишь, возвысив голос, спросил у таллайца:

— Как вы думаете, господин посол, в Вирленде кто-нибудь после этой катастрофы уцелел?

— Вряд ли! — откликнулся Иван Рейдман, по-прежнему вынужденный играть роль таллайца. — Рвануло однозначно! Башня посыпалась до самого основания!

— Жаль... — с печалью сказал Магирус.

— Да уж, конечно! — как-то даже весело согласился господин Кинг. — Сооружение было просто мегалитическое!

— Да мне не башню жаль, — ответил Магирус. — Дружок у меня там был... стражник... Корнилием звали... Тоже эллизорец...

— А-а... да! Бывает! Порой потери неизбежны! — сказал Кинг-Рейдман, дал лошади кнута и вдруг не с того ни с сего запел:

Я славлю дела и надежды!

Мне крайняя доблесть в чести,

И пусть я сомкну свои вежды,

Мне прежде должно повезти —

На друга в пирах и по крови,

На щит и калёный булат,

И вечная слава мне вровень

И мужеству сводный я брат!

"Шальной господин этот таллайец, — с симпатией подумал Магирус. — И не думал я, что таллайцы бывают такие... А кстати, как он там сказал... про башню? Мегалитическое сооружение? Откуда у таллайца такого рода терминология? Это, кажется, термин вообще ещё с довоенных времен?"

Но обдумать как следует эту странность Магирус не успел, потому что внезапно крепко заснул, невзирая на все толчки и подпрыгиванияя повозки на неровной лавретанский дороге.

Глава ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

ВРЕМЯ СКОРБИ И ИСПЫТАНИЙ

Поздним вечером следующего дня в Лавретании, под мелкой снежной крупой, вымотанные трудной дорогой эллизорцы из последних сил разгружали архив хранилища. Увы, дошли не все: несколько человек погибло в схватке с мутантами, кто-то безнадёжно отстал и потерялся по дороге, им не было возможности помочь, потому что главная цель безоговорочно владела всеми: спасти Закон. Можно сказать, эллизорцы тащили Закон на себе, впрягшись в телеги и повозки, вместо лошадей и мулов. И - вытащили! — дошли до Лавретании. Холодная гладь незамерзающего озера встретила их равнодушно. Большинство лавретанских строений обветшали и требовали ремонта, но этим предстояло заняться в будущем.

По счастью, нашёлся большой каменный амбар, с сохранившимся дощатым полом, куда можно было складировать основные документы Закона. Главней хранитель самолично помогал переносить туда книги и списки, пока не выгрузили всё. Леонард не чувствовал физической усталости: просто внутри всё окаменело — и бегство из Эллизора, и похищение Болфусом невесты его сына, стали такими ударами судьбы, какие главный хранитель, как человек, а не монстр, ещё был не в состоянии осознать. Ему даже казалось, что его Оззи где-то рядом, может быть, пребывает в забытьи от ран и усталости. То, что его сын бросился в погоню за Болфусом и Беллой — без всего, с одним мечом, на изнурённом коне, с изъязвленными ногами и без обуви, — было безрассудством, столь свойственным Оззи, безрассудством, которое легко могло привести к гибели, а он, Леонард, давний герой Эллизора и главный хранитель Закона, ничем не мог помочь своему сыну.

Он машинально остановился у одной из телег. Все вещи из неё уже забрали, было пусто, только под лежащей поперёк телеги доской Леонард заметил какой-то брошенный предмет. Это была книга посла Болфуса.

Уже ночью, в одном из уцелевших лавретанских домов, среди множества сгрудившихся на ночлег людей, Леонард при свете керосиновой лампы зачем-то вновь открыл эти непонятные для него записки. Открыл, чтобы хоть как-то отвлечься и не думать о том, что теперь будет с Эллизором и его Законом.

"Благодарностью короля, помимо обещанного, была его личная аудиенция. Нет нужды описывать всё то, что сопровождало и сопутствовало этому событию. В конце концов, сам король сделал предложения прогуляться вдвоём по дорожкам великолепного сада, потому что хотел непосредственно от меня услышать подробности осуществленной мною миссии. Что ж, может быть я о себе и впрямь слишком высокого мнения, однако считаю себя неплохим рассказчиком.

Кое-что мне, разумеется, пришлось опустить, в особенности — встречу с Аданом и увлечение одной особой, которая поразительно напомнила мне покойную Анур, так, что в первый момент я чуть с ума не сошёл, пока не удостоверился, что это не она. Обо всём этом я умолчал, поскольку королю всё знать было вовсе не полезно, но и то, е чём я доложил его Величеству, произвело на него неизгладимое впечатление.

— Да, мой друг! — даже воскликнул он в конце моего рассказа. — Не многим из смертных впадают на долю такие приключения и невероятные события! Несомненно, Всевышний был на твоей стороне!

— Да, пожалуй, — легко согласился я, хотя мне было лучше известно, какими усилиями и, с помощью каких сил, я смог выйти, что называется, сухим из воды, во всей этой истории.

Мы ещё поговорили о разных удивительных вещах и запомнившихся мне любопытных событиях. А напоследок Его Величество неожиданно спросил:

— Скажи мне, Гвидо, не таясь, ведь ты честный человек, что думают обо мне и о моём правлении в народе? И среди знати и среди простолюдинов?

— Если ответить кратко, Ваше Величество, — ответил я, не задумываясь, — то думают так: "Он поддерживает мир и порядок на острие меча!" Это достаточно высокая похвала!

Король усмехнулся:

— Но может быть и выше?

— Может, Ваше Величество... Это когда народы блюдут мир и порядок исключительно из любви к своему властелину!

— И совершенно без острия меча?

— Нет, меч совсем не может быть упразднен, но не меч определяет порядок, а взаимная любовь подданных к своему королю. Но это идеал, почти не достижимый для земных монархов...

— Для земных? — рассмеялся король. — Ну что ж, придётся стать монархом небесным — здесь на земле... Как думаешь, это возможно?

Я несколько замялся с ответом, и король предостерегающе коснулся мой руки: мол, более не надо ничего говорить.

— Что ж, было приятно пообщаться со столь незаурядным человеком, — сказал его величество мне на прощание. — Желаю... тебе процветания! И чтобы... оставаться верным Божиим заповедям и своему отечеству! — было заметно, что для него это дежурные слова, да и голос короля стал более сух и суров. Вероятно, он хотел услышать от меня нечто большее, чем то, что коснулось его августейших ушей.

Или он жаждал услышать, рецепт, как, действительно, стать небесным монархом? За кого же он меня принимал?

Но мне тоже нужно было что-нибудь ответить.

— По гроб жизни буду верен вам, ваше величество, — сказал я со значением. — Желаю вам... истинной силы и славы, мой августейший повелитель!

На этом обрываются личные записки магистра одного из тайных орденов Гвидо де Кулак. Свое обещание, данное лично королю, он сдержал, но не смог позже остаться вполне верным и преданным короне как таковой. Во время правления следующего самодержца и устроенного им похода против одной из обширнейших ересей, захвативших чуть ли не половину Европы, магистр Гвидо до Кулак был изобличен, как один из возглавителей этого злобного лжеучения, бежал в Кадис, и позже, по случаю и в результате предательства, был схвачен на границе, судим и предан торжественному аутодафе на центральной площади Альгамры".

Леонард закрыл книгу и тяжело вздохнул. Прочитанное не произвело на него ни малейшего впечатления, не развеяло напряженности нервов и мыслей, непреходящего беспокойства за своего сына и его невесту и сознания собственного бессилия помочь им, в какой бы беде они не находились. Лишь одна фраза слегка зацепило внимание Главного хранителя. "Сила и слава"... Это ведь, как правило, то, что принадлежит не человеку, а... Закону! И главный хранитель, в принципе, знал, что такое настоящая сила и настоящая слава... Знал также и что такое настоящие беда и скорбь.

Похоже, что для Эллизора настали времена скорби и испытаний.

Леонард вышел из ветхой лавретанской лачуги на улицу и жадно вдохнул морозный воздух. Луны и звёзд не было видно: вместо них от края до края неба цвела пространственно-временная дуга.

Из "Рабочего словаря VES" (совершенно секретно, только для внутреннего пользования).

"Тупик". Понятие является спорным и не принято в официальных документах VES. Однако, благодаря авторитету главы аналитического подразделения московского филиала VES доктора исторических наук Димитрия Селезнёва (автора этого понятия), — "тупик" стал повсеместно употребим в разговорном обиходе среди основных сотрудников VES. Буквально обозначает те реальности, феномен существования которых невозможно отождествить с той или иной литературной или кинематографической первоосновой. По одной из наиболее распространенных внутри VES версий, "тупиком" являются происшедшие по причине "сдвига" (см. "Сдвиг") ответвления от собственно земной реальности, а не виртуальные как таковые. Определение не имеет нравственного или оценочного характера. Существует также мнение, что в реальностях "тупика" оказываются актуальными несколько иные закономерности, чем в реальностях чисто виртуального характера. Сотрудникам оперативных подразделений VES следует в своей деятельности это учитывать.