Последнее Лето

Так, задумавшись, я пошел по единственному знакомому маршруту — к площади. Место было действительно живописным — сосны давали обширную тень, защищая от все еще жаркого, хотя и вечернего солнца, статуя партийного деятеля, поправляющего очки, выглядела ухожено и вполне вписывалась в пейзаж. Да что там — даже домики, вполне уютные и судя по увиденному в окнах рассчитанные на пару человек, были более чем комфортными и симпатичными.

Я представлял себе почти мифологический пионерский лагерь совсем иначе. Полуармейским, с ледяной водой, побудкой на рассвете, обязательным горном и ежедневной политинформацией. И чтобы жили все в комнатах по шесть-восемь человек. Конечно, по здравому размышлению, это, скорее всего, мифы, но и подобный курорт смотрится не слишком то и реалистично. Однозначно — загончик для юных представителей номенклатуры.

Дойдя до памятника неподписанному товарищу, поправляющему очки, я повернул направо. Лагерь, судя по всему, был довольно большим, и заблудиться в нем не составило бы труда, так что идти строго в одну сторону было логично. Людей, как ни странно, мне почти не попадалось — похоже, в середине воскресного дня все были заняты своими делами. Более того, было достаточно тихо, чтобы я мог идти, погрузившись в свои мысли. В конце-концов я вышел к озеру. На берегу стоял довольно большой лодочный домик, а у причала на привязи стояло полтора десятка выкрашенных в голубой лодок. Где-то в метрах пятидесяти были натянуты буйки, а далеко за ними лежали два небольших острова, связанных железной дорогой. В принципе, взять лодку и доплыть дотуда можно... Но что потом? Даже если получится дойти до места остановки поезда и незаметно запрыгнуть в него, я просто окажусь в незнакомой стране, без денег и документов. К тому же... У меня еще остается надежда на то, что я как-то легализован в этом мире. Так что нет, такой путь отступления пока не нужен.

Как ни странно, сейчас на причале никого не было, так что я прошел немного левее, и рухнул на песок, сняв рубашку. Теплый песок поначалу жег спину, но после снега в мае это было даже приятно. Порывы ветра разбавляли жару, и просто спокойно лежать было невероятно уютно.

Я выдохнул. Несмотря на температуру, наверняка перевалившую за тридцать градусов, меня начало колотить. Адреналин, выработавшийся за последние сутки, проходил, и мне становилось тяжело даже думать. Руки и ноги дрожали, и я, наконец, подполз к дереву, присел, и просто уставился на водную гладь. Мыслей не было — ни конструктивных, ни пустых. Только слабость, холод и накатывающие волны ужаса. Отходняк. Паническая атака. Называйте, как хотите.

Такие приступы хорошо переживать в постели, с кружкой горячего чая и любимыми пирожными. Впрочем, спокойное озеро и яркое, будто нарисованное в пейнте, голубое небо были не самой плохой заменой.

Через какое-то время мне полегчало, и я смог оторвать взгляд от горизонта, а руку — от почти сломанной ветки дерева. Как казалось, я сжимал ее настолько сильно, что кусочки коры до крови впились в кожу. Выдохнув, я встал, слегка покачиваясь, и подошел к воду, промыв руку. Ранки были совсем небольшие, так что тратить пластырь, к счастью, не пришлось. Умывшись и помыв руки, я встал. Хотелось искупаться, или хотя бы снять штаны — на такой жаре даже в них, не слишком то и толстых, было жарко.

А самое главное, прямо в трех шагах стояли лодки — новенькие, еще пахнущие краской и даже имеющее подобие скамьи. Закинуть сумку-холодильник, фруктов, солнцезащитный крем и весла... Я вздохнул. Нет тут никаких переносных холодильников, да и я представления не имею, как тут получают лодки, и у кого спрашивать разрешения. Будь это нормальный курорт, я бы просто заплатил на пару часов, взял весла, и спокойно уплыл, но тут... Не знаю. И нарваться на отповедь в духе 'лодки только для кружка' не особенно хочется. Я покачал головой.

На песок рядом со мной упали весла. Я обернулся — и увидел веселый взгляд встреченной мной у автобуса девушки. Взгляд, и... Гм.

'Ты не хочешь одеться?' — я с трудом удержался от того, чтобы сказать это вслух. Нет, девушка была одета, и даже вполне себе скромно по меркам моего времени — но здесь, в декорациях пионерского лагеря открытый белый с голубой окантовкой купальник смотрелся совершенно убойно, почти не оставляя места для фантазии.

Через мгновение я пришел в себя, но, судя по ехидной улыбке, девушка прекрасно поняла причину заминки. Мне вот интересно, а как это действует на простых, не растленных пагубным влиянием двадцать первого века пионеров? Кажется, я знаю, как. И мне их даже чисто по человечески жалко.

— Забирайся давай. — Славя улыбнулась, кивнув на лодку. — Многовато тоски во взгляде.

Хм... Я с вопросом посмотрел на нее.

— А можно? — или как обычно — только с разрешения уполномоченного лица, и под контролем?

Славя улыбнулась и покачала головой.

— Мне — да. — она села в лодку, и мне не осталось ничего кроме как последовать ее примеру.

По словам Ольги, она — кто-то вроде ее заместителя, и вечного исполняющего обязанности. А значит — да, ей действительно можно.

Лодка оказалась сделана качественно, весла тоже, и хотя пластмассовые мне были привычнее, грести было приятно. Лодка легко шла вперед, и я расслабился — вернуться к старому, почти забытому среди наполненных учебой дней, хобби было неожиданно приятно. Миг — и узкая, послушная посудина оторвалась от причала. Я направил лодку на виднеющийся вдали проход между островами.

— Куда плывем? — отойдя от недавнего приступа я был странно спокоен, а мышцы пели от простого и понятного напряжения.

— Давай к ближнему, только подойди с правой стороны. — я не сразу понял, о чем она, но потом до меня дошло, что 'ближний' — это остров.

— Хорошо. — я улыбнулся, и слегка подкорректировал курс. Мы и так плыли примерно в ту сторону, но было понятно, почему она сделала именно такой выбор. У правой части острова был небольшой песочный пляж, к тому же к нему было удобно подплыть. И, что самое важное, там не было буйков, отделяющих нормальную глубину от детской. — Любишь плавать?

Славя заразительно улыбнулась. Как-то у нее получалось совмещать несовместимое — улыбка была и мягкой, и задорной одновременно.

— Да. — она опустила ноги в воду, и теперь почти лежала. — У меня дома плавать получается только в бассейне, а тут целое озеро!

В этом 'целом озере' было столько восторга, что я замолк, опустив взгляд. Мне стало неловко и слегка грустно. Это обычная история — когда ты в семнадцать уже перестал считать страны, в которых побывал, говорить с людьми, не выбиравшимися из своей страны становится просто неловко. Упоминание об этом будет выглядеть как хвастовство, и вызывать зависть, а самому просто радоваться озеру не выходит.

Девушка заметила мой изменившийся взгляд, и удивленно смотрела на меня. С ее точки зрения ничего не могло вызвать такой реакции. Я вздохнул, и снова улыбнулся, постаравшись сделать это искренне.

— А ты? — я задумался. С одной стороны, плавать я умел и любил, с другой — давно этого не делал. Хотя и на лодке уже года два как не был, но до сих пор нравится.

— Люблю, конечно. — лодка подошла к острову вплотную, и я перестал грести, сложив весла. — Подойти к пляжу?

Я в любом случае поплавать не мог — нет плавок, так что особой разницы между пляжем и лодкой для меня не было. Лодка даже лучше — не придется вычищать песок. Ответом мне был плеск воды. Девушка нырнула щукой, тут же уйдя на глубину. Я аккуратно сложил рубашку в подобие подушки, и подложил под голову. Жутко, до одури хотелось снять коричневые штаны и развалится на солнце по настоящему, но пришлось только закатать их до колена.

Славя плавала самозабвенно, явно наслаждаясь каждым движением, через равные промежутки меняя стили и скорость, выписывая по водной глади круги и подгружаясь на глубину. Смотреть за ней было приятно — девушка действительно занималась плаванием профессионально, и каждое движение было четким, умелым и уместным. Ни лишних дерганий, ни сбитого ритма — превосходное выполнение. Третий взрослый она бы получила прямо тут, ничуть не готовясь к сдаче. К тому же у нее каким-то странным образом получалось выглядеть в воде... естественно, что ли. В общем, я совершенно откровенно засмотрелся и волна воды, угодившая мне в лицо, стала неожиданностью.

— Вода отличная! — девушка улыбнулась. — Не хочешь поплавать?

Я с сожалением покачал головой. Вода действительно была очень теплой, а отказывать Славе было крайне неприятно, но...

— Плавок нет. — я покачал головой.

Девушка задумалась и оглянулась на берег.

— Кажется, в лодочном домике с прошлой смены остались одни... — она кивнула своим мыслям и перевела взгляд на меня. — Напомни мне потом найти их, хорошо?

Я согласился, и снова лег загорать. Славя не стала настаивать — а значит, или знает цену одежде, или понимает, что плавать в трусах мягко говорю не стоит. Они, знаете ли, намокнув начинают просвечивать. В любом случае, поступила она весьма тактично, избавив меня от лишнего неловкого момента. За что ей большое спасибо.

Эта девушка нравилась мне все сильнее.

Солнце не то чтобы садилось, но вполне заметно сдвинулось на запад, так что по моим ощущениям прошло что-то около часа. Я успел согреться, пропотеть и окончательно прийти в себя. Конечно, меня еще потрясывало, но это уже чисто психологический стресс, проконтролировать который не составляет труда. Славя, похоже, наплавалась, и сейчас быстро плыла к лодке.

— На сегодня все? — я улыбнулся, подав ей руку. Девушка ловко забралась в лодку, и осторожно села на край скамейки — похоже, мочить сложенную одежду ей не хотелось.

— Да. — в голосе явно слышалось разочарование. — Ольга Дмитриевна попросила площадь подмести перед ужином.

Понятно. В принципе, чего-то подобного я и ожидал — работа зама вообще и добровольца в частности, это вечный груз сваливающихся поручений. Обычно на такой должности у замов и всевозможных врио быстро появляются свои замы, на которых и скидывают большую часть работы, но какие могут быть замы у пионерки?

— Я помогу, — в такие моменты самое главное — формулировка. Не вопрос — это потребует соразмерного ответа, и поставит ее в положение просящей. Не уточнение — оно не требуется.

Просто четкое утверждение и ровный кивок. Классический ответ, который отец назвал бы мужским, а я, искренне ненавидя эту гендерно-ванильную классификацию, уместным. Главное в этом деле — выяснить все точно, чтобы не попасть в глупую ситуацию.

— Спасибо. — Славя улыбнулась. Отлично, предложение помощи принято.

Ровные гребки приятным напряжением расходились по мышцам, вода приятно плескала, разбиваясь о борт лодки, а свежий ветерок освежал лицо. После почти года, проведенного за учебниками и в перелетах, это чувствовалось просто отлично.

Вскоре лодка ударилась о причал, была привязана, а весла сданы. Обошлось без эксцессов, похоже, это и правда было не самоуправство. В очередной раз убеждаюсь, что соблюдать правила — легко и приятно, особенно когда эти правила к тебе благосклонны. К Славе они благосклонны были.

— А что это за товарищ? — я кивнул на памятник молодо выглядящему мужчине. Он смотрел прямо, с явно читающимся холодным презрением во взгляде. Вряд ли он воевал — представить его держащим в руках винтовку упорно не получалось. Скорее сидел где-то на высокой должности, тихо грыз конкурентов, вот и дорос до памятников.

— Икари Гендо. — девушка ответила с легким смущением. — Прости, подробнее не знаю.

Ничего о подобном человеке я не слышал, но это и не удивительно — у меня в этом периоде мелькает в памяти только фамилия Сталина, Хрущева, и какого-то Маленького. Запомнился, по той же причине, что и Пиппин Короткий. А вот то, что о нем не знает Славя... А тоже ничего не говорит, в общем то. Памятник в детском лагере — не показатель. Этого товарища в учебниках истории может вообще не быть, так как чисто местный деятель. Хотя японец...

— Давай ты с правой стороны памятника, я с левой, встретимся в конце. — я кивнул, и взял предложенный инструментарий. Он был не слишком широким, и представлял собой обычную, слегка сучковатую метлу. Работа оказалась простой, всех делов — смести мусор и налетевшие листья в одну кучку. Площадь оказалась не большой, а убирали ее в последний раз совсем недавно и много мусора налететь просто не успело, так что управится мы должны были быстро.

Впрочем, работу неожиданно осложнила Славя. Во время спокойной работы, на фоне цветующей зелени, с золотыми косами, слегка трепещущихся в потоках ветра, она смотрелась настолько естественно и красиво, что не пялится на нее было сложно. Самоконтроль самоконтролем, но хрупкая женская фигура просто приковывала взгляд, легко фиксируя его на себе.

Я выдохнул, и прикрыл глаза. Руки работали независимо от головы, нас разделяло приличное расстояние, так что поговорить не получлось, да и не хотелось. По Славе было видно, что к любой работе она относилась с полной самоотдачей, и отвлекать ее казалось просто неправильным. В конце-концов, я и сам такой — девиз 'Если ты берешься что-то сделать — делай настолько хорошо, насколько можешь, или не берись вообще.' был чуть ли не единственным требованием отца, и усвоить его пришлось.

Работа, сделанная на девяносто девять процентов — это работа не сделанная, так что после того, как весь мусор с площади был убран, пришлось протереть памятник. Как я понимаю, в прямом приказе-поручении этого не было, но мне не сложно, а поводов придраться от этого меньше на порядок. Все-таки жизнь научила, что каким бы буквоедом ты ни был, начальство к своим словам относится куда легче, чем ты. И пока ты записываешь и разбираешь каждое слово технического задания, зачастую даже неформально составленного, начальник успеет уже пять раз поменять мнение, и вообще забыть, чего именно хотел в мелочах. А пыльный памятник на фоне чистой площади, увы, совсем не мелочь. Все-таки редкий начальник — хороший менеджер. Мне таких не попадалось, по крайней мере.

— Ну вот и все. — я отряхнул руки и посмотрел на улыбнувшуюся девушку. — Что дальше?

Славя задумалась. Похоже, она рассчитывала закончить с уборкой к ужину, а из-за мой помощи вышло немного раньше. В итоге девушка кивнула на окружащие площадь скамейки, и мы сели на одну из них. Деревья зеленели с отчаяной силой, и пахли чем-то сладковатым, но приятным.

— Мы ведь так и не познакомились нормально. — я улыбнулся. — Как тебя зовут?

Конечно, я рискую, но уж очень интересно, какая у нее фамилия. Такой уж у меня заскок — от того, приятно или нет звучит и ощущается фамилия и имя человека, зависит мое восприятие. Не то, чтобы это на что-то влияло, но раз уж есть возможность...

— Славяна Феоктистова. — ого. А фамилия то непростая... Феоксистова. Греческие корни, произносится легко, и как-то уж очень уютно ложится на язык. Девушка улыбнулась. Похоже, удивление было стандартной реакцией на ее фамилию.

— А ты? — черт.

Вот знал же, что нарвусь, но все равно не удержался. И что мне отвечать?