Последнее Лето

Немало промучавшись, я все-таки смог завязать его во что-то удобоворимое. Понятия не имею, зачем нужно было делать три конца, и почему пропорции между ними именно такие, но сделать сносно выглядящую пародию на виндзорский узел у меня вышло.

К счастью, воротник у рубашки оказался достаточно жестким, чтобы галстук нормально держался, не сваливаясь и не перекрывая дыхание. Насколько я знаю, в СССР такие галстуки вроде бы носили — по крайней мере такое фото Брежнева, кажется, я помню. Конечно, где я, и где генеральный секретарь, но... К черту.

Как оказалось, под сандалии пришлось одеть носки. Само по себе это казалось глупым, но только до того, как я попробовал нацепить обувь на голую ногу. Толстая, неразношеная кожа врезалась в стопу, и сделать хотя бы шаг без мата было решительно невозможно. Так что форменные носки пришлись как нельзя кстати.

Относительно разобравшись с одеждой, я все-таки вышел из домика. На улице уже слегка потеплело, но капли росы стекали с каждой травинки, и было весьма свежо. Так... Если я что-то понимаю, о завтраке оповестят все тем же горном, а, значит, у меня еще есть время почистить зубы.

Легкая пробежка — просто, чтобы разогреть размягшие за ночь мышцы. Через равные отрезки ускоряться, держа ритм. Не столько нагрузка, сколько разминка. Галстук подпрыгивал и откровенно мешал — я вообще с трудом представляю, каким извращенцем нужно быть, чтобы носить галстук без пиджака, но ничего совсем уж неприятного. Хотя соблазн снять его к чертям становился все сильнее. Ну неужели нельзя было добавить в форму бабочку, раз уж так хочется нацепить красный аксесуар?

— Физкульт-привет! — до меня донесся знакомый голос. Я обернулся.

Славя, переодевшись в черную спортивную форму, бежала мне навстречу — похоже, ее домик был где-то в основном корпусе, рядом с домом вожатой. На ней не было галстука — похоже, носить его обязательно только с формой. И, вдобавок, я ошибся со временем — похоже что до завтрака его еще достаточно, чтобы Славя решила пробежаться и потом вернуться переодеться.

— Привет. — я кивнул и улыбнулся. Не уверен, в каких ситуациях используется приставка физкульт, так что не буду использовать. — И дай угадаю — я галстук завязал неправильно?

Непередаваемый взгляд девушки скользил от моего галстука к лицу. Похоже, это косяк куда более серьезный, чем я думал.

— Мягко говоря. — Славя кивнула. — Ты что, не умеешь завязывать пионерский галстук?

Это прозвучало так, будто это совершенно нормальный навык. Как будто бы я не умел есть приборами. Или одел рубашку наизнаку.

— Так и не научился. — я виновато покачал головой. — Меня и в пионеры приняли на последний год, почти задним числом.

Конечно, это вряд ли сойдется с моей официальной биографией, но это лучшее обоснование, которое я только могу придумать. Все равно гугла тут нет, как и цифровых баз данных, а запрашивать информацию они будут еще долго. Если только дату вступления в организацию не указывают в тех документах, что прислали вожатой.

А значит... Сделаем-ка мы стереотипный, но путающий ход.

— Можешь показать, как правильно? — а вот теперь — слегка смущенная улыбка и настойчивый взгляд.

Парень не нашел повода подкатить к красивой девушке лучше, чем притворится неумехой. А что мелкая ложь с датами... Бывает, что тут скажешь. Естественно, и для местных будет выглядеть на порядок нормальней пионера, не способного завязать собственный галстук. Главное сейчас — запомнить с первой попытки, как он завязывается, второй раз этот повод уже не использовать.

Славя только покачала головой, но ловким движением развязала мое подобие виндзорского узла, потянув за нижний хвост, и быстро, отработанными до автоматизма действиями, перезавязала этот проклятый треугольник в нужный узел. Получилось куда проще, чем я думал, к тому же длины сторон приобрели смысл.

— Галстук помялся... Погладить бы, Ольга Дмитриевна заметит. — в голосе Слави было легкое беспокойство, но, похоже, причину инцидента она поняла правильно.

Я улыбнулся.

— Ничего страшного. — закрепить впечатление. — Стоило того.

В крайнем случае, вытерплю небольшой разнос. Вожатая не оставила впечатления фригидности, так что в свете не идеологического, а гормонального косяка будет отчитывать только порядка ради. Конечно, перед Славей я выставил себя некрасиво, но за все нужно платить. И что-то мне подсказывает, что квалифицируй она мою ошибку как идеологический демарш — так просто мне не отделаться.

Как оказалось, я тотально ошибся — перед завтраком была еще и обязательная зарядка. Построение оказалось классическим — лидер против группы, причем место лидера заняла Славя. На меня странно посмотрели — в конце-концов, я был единственным человеком не в спортивном костюме, но вскоре перестали. Вожатая недобро на меня посмотрела, похоже, по сумме косяков мне влетит.

Сама разминка особых эмоций не оставила — я больше разглядывал отряд, в котором мне хватило (не)удачи оказаться. Всего в нем оказалось девять человек. Я сосредочился — по поведению в такой, вроде бы мирной, ситуации, можно многое сказать о человеке.

Итак, Алиса — девушка, одетая в весьма открытый спортивный костюм, больше напоминающий топик и короткие шорты коричневого цвета с желтой молнией. Судя по взбешенному взгляду вожатой — ей за это прилетит. Впрочем, ей на это, судя по всему, плевать — на одно движение девушка делает два зевка, и вообще выглядит так, будто сейчас заснет. Гм. Тяжелая и увлекательная ночь?

Следующая девушка — черные волосы, связанные в два коротких хвоста, почти как у Алисы. Но если у нее это оставляло впечатление уместности, то ей они совершенно не шли. Одета в белую майку и длинные штаны, все предельно закрыто и бесформенно. Стоит в самом краю строя, взгляд уткнула в землю, и вообще оставляет впечатление забитой омеги.

Запомним, но, похоже, она угрозы для меня не представляет.

Еще одна... Только сейчас до меня дошло, что в отряде кроме меня всего два парня, один — блондин, с взьерошеными волосами на пару тонов светлее Славиных. Голубые глаза, чуть сутулая фигура — крайне смазлив сам по себе, но постоянное постное выражение лица скрадывает это впечатление. Ему бы чуток уверенности... Но и ладно. С такой внешностью еще и лидерские задатки — и место первого активиста отряда было бы его, а не его предположительной сестры, которая меня устраивает на порядок больше.

Рядом, похоже, стоит его друг — тоже блондин, но уже в очках, скрадывающих цвет глаз. На правой руке часы под цвет ремня, фигура на порядок более подкаченая, чем у предыдущего парня. К тому же он заметил мой взгляд, и мы кивнули друг другу. Не знаю, что он за птица, и какую нишу в лагерной иерархии занимает, но его стоит запомнить.

В стороне от всех разминались еще две девушки. Одна с отчетливыми азиатскими чертами и длинными волосами, уложенными в два длинных хвоста и выкрашенными в зеленый. Судя по отсутствию реакции у вожатой — это привычное зрелище. И это странно. У девочки волосатая лапа достаточных размеров, чтобы ей прощались такие развлечения? Или тут просто крайне либеральное отношение к собственной внешности? Ладно, вряд ли она мной заинтересуется, так что можно о ней пока не думать.

И последний человек — девчонка лет четырнадцати на вид, в шортах и красной майке с надписью СССР. Хм. Такая маленькая, а уже фанатичка? Девочка вкадывалась в каждое движение, буквально пылая переизбытком энергии. Сосбтвенно, она была единственным человеком кроме Слави, реально работающим на разминку. Все остальные скорее изображали активность.

Спустя какое-то время разминка закончилась, и пионеры разбежались по домикам. Я уже хотел уйти, но...

— Алиса, Сергей, останьтесь. — голос Ольги не дал этого сделать.

Мы переглянулись с Алисой. Во взгляде девушке сквози пофигизм — было видно, что на претензии вожатой ей глубоко плевать.

— Сергей. Где форма? — Ольга демонстративно не смотрела на Алису, похоже, начав с самого простого.

Я развел руками — косяк был очевиден.

— Забыл, что перед завтраком будет разминка. — иногда честность — лучшая политика. Но не тогда, когда ты не знаешь, что в твоей биографии правда.

Вожатая только покачала головой.

— Понятно. Ты первый раз в... — она запнулась, махнула рукой и продолжила. — Что с галстуком?

Я напрягся. Судя по ее реакции — я действительно был первый раз в пионерском лагере. А значит я или слишком беден, чтоб позволить себе это, или слишком политически неблагонадежен, или по какой-то другой причине действительно не имел возможности ознакомится с распорядком дня в лагере.

— Забыл, как завязывать. — широкая, намекающая улыбка. Вилка — или уходить в наглость, или в разгильдяйство. Разгильдяев никто не любит, наглецов — пытаются прижать. Но что-то мне подсказывает, что Ольга одобрит скорее наглость. — К счастью, мне помогли.

Девушка внимательно посмотрела на меня, на Славю, и вздохнула.

— Феоктистова, этому больше не помогать. — она задумалась. — Не будь это твой второй день — пошел бы драить кухню и чистить картошку.

Я кивнул — похоже, легко отделался.

— Понял, Ольга Дмитриевна. — теперь я говорил серьезно. Посмеялись, и хватит — сразу достаточно серьезных по местным меркам косяка это не то, что стоит повторять.

— Понял он... — она покачала головой. — Брысь с глаз моих.

Вожатая повернулась к молчаливо стоящей Алисе, и я отошел подальше — просто из соображений самосохранения и сохранения нейтральных отношений. Люди когда на их разносы смотрят другие. Особенно когда разносы серьезные, а не шуточные вроде моего.

Не знаю, что именно выговаривала Ольга, но спустя пять минут Алиса выглядела, будто искупалась в дерьме. Взбешенный взгляд, сжатые кулаки, челка, упавшая на глаза — похоже, от побега ее удерживала только гордость, а от атаки — остатки здравого смысла. В конце-концов вожатая повернулась, и ушла, а Алиса так и осталась смотреть на всех бешеными глазами. Ей бы свалить в туман и побыть одной, но, похоже, она этого не сделает.

Началась линейка, и по моей спине пробежал холодок — я не знал своей фамилии, и уж это было бы совсем сложно оправдать. Точнее, можно, но крайне некрасиво — требовать от вожатой называть себя по кличке на линейке это совсем борзеть. К сожалению, встать последним, чтобы видеть сразу всю линию, не вышло — я оказался в середине линии. Предположительный брат Слави стоял через пару человек впереди, парень в очках замыкал строй. Значит, буду смотреть на него — без подготовки человек не может не среагировать на четко произнесенное собственное имя, так что как минимум лицо у него дернется. Алиса, кстати, оказалась Двачевской, и мне стоило немалых трудов не засмеятся. Интересно, а в лагере есть Форчан?

Мне повезло — парней вызвали раньше меня, и один оказался Сыроежкин, а второй — Демьяненко. Ну, а я, в свою очередь, Белов. Был Клеменским, стал Беловым — нормальная такая перемена, ничего критичного.

Линейка кончилась, и все разбежались по своим делам. Кроме меня, разумеется.

— Сергей, стоять. — Ольга подошла ко мне с каким-то листком. — Ты в лагере по сути первый день, вчерашний не в счет, так что вот тебе бегунок — пройдись по всем пунктам. Сам справишься?

Я задумался. С одной стороны, лагерь оказалс хоть и большим, но вполне удобным для ориентирования, и найти все важные пункты я легко смогу, с другой — это более чем неплохая возможность навести с кем-то контакты.

Так... Славя уже сегодня очень неплохо мне помогла, и это еще нужно отработать, азиатка куда-то сбежала, парни тоже... Хм. А почему бы, собственно, и нет?

— Лагерь большой, могу заблудится. — я пожал плечами и задумался. — Ольга Дмитриевна, а помощь неопытному товарищу в освоении лагеря — это пионерский поступок?

Вожатая задумалась.

— Да, Сергей, помощь товарищу — поступок, достойный пионера. — я улыбнулся.

— Благодарю за ответ, Ольга Дмитриевна. — я кивнул и демонстративно оглянулся. На площади из отряда осталось только взбешенная Алиса, которой, похоже, еще только предстояло отработать свое наказание. — Эй, Двачевская, дорогу покажешь? Сделаешь, так сказать, поступок, достойный пионера.

На ее лице сменилось несколько эмоций. Сначала ей, я почти уверен, хотелось меня грубо послать. Потом до нее дошло, что это способ свалить из-под наказания. А потом на смену мыслительному процессу на лицо вылезла гордость.

— А ты такой тупой, что заблудишься в трех домах? — на лице — наглая ухмылка. Похоже, легких путей мы не ищем.

Вожатая сначала хотела что-то сказать, но после ответа Двачевской демонстративно усмехнулась. 'Вот и делай людям добро.' — так и читалось на ее лице. Похоже, я прочитался — я не обошел ее со своей маленькой интригой, она просто была уверена в том, как поведет себя Двачевская.

И, похоже, ей не понравилось, что я настолько нагло отмазываю провинившуюся. Вот и решила меня щелкнуть по носу чужими руками.

— Я может и не заблужусь, но тебе так охота зубной щеткой драить социалистическую собственность, Двачевская? — я улыбнулся кончиками губ. — Или альтруизм внезапно проснулся?

Алиса усмехнулась. Похоже, она поняла, что в эту игру можно играть вдвоем.

— А если и да? — а сколько то сарказма в ухмылке...

Я покачал головой. А вот теперь — выпад.

— То просидишь, как дура, целый день в наряде по столовой или толчкам. — раз уж вожатая самоустранилась от разговора, даже отойдя на десяток шагов назад, значит, провожу его как хочу. — И кто из нас в конечном счете окажется идиотом?

Вот и ключевой момент. Сможет она пойти на компромисс, уязвив свою гордость, или так и пойдет чистить картошку на весь лагерь — причем добровольно и с песней. Мда. Я недооценил подготовку местных вожатых — этот разговор в любом случае кончится к ее выгоде. Или новичку покажут лагерь, и он установит с кем-то контакты, или Алиса сама побежит выполнять наказание, теперь уже из принципа. А ведь какой независимой казалась интрига, когда я ее начинал...

Девушка глухо выматерилась.

— Хрен с тобой. — Алиса резким движением вырвала у меня из руки бегунок, и заглянула в него и пошла вперед. — Чего застыл?

Я кивнул напоследок до тошноты довольной вожатой, и пошел за Двачевской. Похоже, меня ждет веселая экскурсия.

Похоже, начать Алиса решила с самой дальней точки — с музыкального класса. Или как здесь называется одноэтажное здание с широкой террасой, парой скамеек у входа и громкой мелодией, сопровождающейся пением на японском. Очень и очень красивым пением хорошо поставленым голосом.

Хм. Да ладно? Кажется, я знаю, кто в этом лагере занимается музыкой.

— Хай, Мику! — Алиса ввалилась в класс, широко распахнув дверь. — Листок не подпишешь?

Наполовину японка оторвалась от настоящего, черт побери, концертного рояля, и посмотрела на нас. Было видно, что девушка еще не пришла в себя — широко открытые глаза, неосознанно отстукивающие ритм пальцы. Похоже, таланта оторвали от любимого дела в прилив вдохновения. А то, что она — талант, сомнению не подвергалось.