Король-Предатель

Незар'Шелуба давно унесли, и врата зала Совета вновь запечатали, но никто не смел разрушить тишину. Не знаю о чем думали другие консорты, а я просто ждал их решения по выдвинутым мной пунктам.

— Возвращаясь к предложению вашего величества, — заговорил наконец прерванный лорд-паук, — то первые пять пунктов, пожалуй можно принять в озвученном виде. А с шестым... думаю слово "рекомендовать" излишне... кардинально. Думаю лучше будет написать для каждой королевы обращение, где рассказать о чудовищной трагедии, объяснить что нынешнее количество воинов просто не способно защитить Азжол-Неруб и попросить их помочь нам в этом.

Неужели? Кажется я недооценил случившееся. Восемь лет я старательно избавлялся от эмоций, ковал свое самообладание и рациональное мышление. И теперь просто не учел, насколько на самом деле испугает неруба случившееся. Я надеялся хотя бы немного подточить незыблемые тысячелетние традиции, но оказалось, что они сделаны не из базальта, а из глины. Возможно теперь у моего народа действительно будет шанс.

Интерлюдия 6

А жизнь-то налаживается! Ну, насколько она вообще может налаживаться у нежити. Хотя один демон, все не так уж плохо!!!

Мурабан сидел в углу циклопической пещеры и пытался освоиться с новым для себя телом. Оно вновь принадлежало троллю, но выглядело куда как внушительнее предыдущего. Рост два с четвертью метра, жилистое, но ничуть не хрупкое телосложение... только брюхо выпотрошено, но это не беда, закрыл доспехами и порядок, а жрать все равно не нужно, да и не чувствуя вкуса пищи, удовольствия не получить. Но вовсе не более крупное вместилище было причиной его хорошего настроения, а причины, по которым пришлось распрощаться со старым телом.

Вот это сразу видно — серьезная зверюга. Наверное с Маннорота будет! А как расправился-то со мной, а? Раз, два, три и злюке шею свернул, а меня на три части разрубило. При жизни мне с таким жуком точно бы не совладать. А ведь самое хорошее, что он под землей явно не один и сдаваться такие точно не должны!

Надо сказать, что Мурабан буквально чудом сохранил свою нежизнь. Королю-Личу было ну просто жутко любопытно: что это за насекомые завелись под тем, что он уже считал своим царством. Так что останки рыцаря смерти и лича доставили с поразительной скоростью, а сам Нер'Зул не побрезговал поднять их во второй раз лично. Ничего особо важного бывший оркский рубака не смог рассказать бывшему же верховному шаману, но Мурабан ни капли не расстраивался по этому поводу. А то, что после воскрешения пришлось вместилище сменить, то это лишь приятное дополнение.

Интересно, а в живую тушку забраться можно? В таком случае я даже гоблином быть согласен, лишь бы вина выпить и бабу помять.

— Иди ко мне. Немедленно. — Раздался в голове во всех возможных смыслах холодный голос Короля-Лича.

Что еще ему надо? Может рейд к этим жукам подземным?!! Хорошо бы!!!

К вместилищу Нер'Зула Мурабан летел как на крыльях. Очень уж его впечатлил встреченный паукомонстр. Настолько впечатлил, что слегка безбашенный орк просто жаждал встретиться в ним вновь.

— А натрезимы, чтоб им элекку хоботы узлом вязать, не хватятся? — Услышал рыцарь смерти противный скрежещущий голос Саалда Желчи.

— Они выясняют, что это были за твари. — Перерожденный Нер'Зул не зря стал именоваться королем, его сила была действительно колоссальна, и его слова сами вторгались в сознание ближайших к нему разумных, даже если он адресовал их другому. — Демоны никогда не слышали о подобных созданиях.

— Да, как эти потомки скотоложцев забегали, любо-дорого посмотреть было! Но главное, чтобы ваши тюремщики, маму-козу их за ногу, не помешали бы нам.

— Не помешают, я скрою все следы. А вашего воскрешения никто из натрезимов и подконтрольной им нежити не видел. Все пройдет гладко, если ты не попадешься на глаза моим тюремщикам...

— Я не подведу вас, владыка. Наконец-то! Тебе, Мурабан, что, черви ноги сожрали, или твои гнилые мозги окончательно в плесень превратились? Какая буква в слове "немедленно", ускользнула от твоего скорбного разума?!!

Саалд увидел подошедшего орка в теле тролля, и не преминул излить на него поток своего неудовольствия. Но рыцарь смерти привычно пропустил злословия мимо ушей. Любой повстречавшийся с чернокнижником по прозвищу Желчь либо быстро учился не обращать внимание на то, что тот говорил, либо очень нехорошо умирал от попыток урезонить колдунишку, ну либо был настолько силен, что Саалд просто не рисковал говорить ему, что о нем на самом деле думает. Гораздо больше Мурабана заинтересовала висящая перед Королем-Личом глыба чистейшего прозрачного льда с заключенным в него клинком. Полуторный меч, сужающийся на конце, просто источал холодную невообразимую мощь. Выгравированные руны недобро мерцали синим светом, тот же свет источали глазницы бараньего черепа, что украшал перекрестие клинка.

Злая штука. Я такую в руки точно не возьму!

— Возьмешь, будь уверен! Саалд, разрушай лед, я прикрыл нас от постороннего внимания.

— Э-э-э что за... !? Вам вообще что от меня нужно? Я на эти ваши всякие колдовские штуки не соглашался!!!

— Вот тебя, кривозубого, забыли спросить. — Проскрежетал-хмыкнул Саалд, делая странный жест, после которого лед, сковывающий клинок разлетелся сотней мелких снежинок. — Хватай ковырялку и идем, а то если демоны прознают, они наши души скрещивать начнут пока новая форма жизни на народится.

— Да сами идите вы все! — Проревел Мурабан. — Я вообще никому, кроме вождя Киллрогга не присягал!!!

— Тихо! — От пронесшегося через тело полного власти голоса, бывший лучший рубака племени Мертвой Глазницы застыл недвижимым изваянием. — А тебе стоит проявить побольше уважения к моему мечу. — Слабым утешением был лишь забившийся в судорогах после этих слов Саалд Желчь. — Ледяная Скорбь могущественнее тебя самого, болтунишка. Я сам не доволен, что приходится действовать так рано, но проклятые жуки перемешали все планы! Скоро сюда могут набежать мои остальные тюремщики, и перенести клинок может стать просто невозможно. А ты, воин, обязан мне за свое второе перерождение. Так что будь благодарен и бери меч.

Нет!!! — Непослушное... хотя наоборот, послушное, но только воле Короля-Лича тело сделало шаг и протянуло руку к Ледяной Скорби. — Не прощу!!! — Это были последние мысли Мурабана. А дальше наступила мертвая и холодная тьма.

* * *

— Они лгут! Они завидуют! Они боятся! Они недостойны!!!

Темнота окружала старого фурболга. Но это было не обычное отсутствие света. Наоборот, здесь что-то было, и казалось именно оно просто вытеснило отсюда свет, породив тьму.

— Ты сильный! Ты(Я) умный! Я(Ты) лучший! Я достоин!!!

Голодная, злая, ненавидящая тьма медленно пробиралась в разум Большеуха. И с каждым звуком было все труднее различить чужой голос, все труднее осознать что это чужие мысли, а не твои собственные.

Повсюду враги, нежить, демоны, тролли, великаны. Они все считают фурборлгов не более чем животными.

Да.

А у нас нет единства, племена сражаются в одиночку, так не победить. Мы умрем, если не объединимся.

Это так.

Мы слабы, нам пришлось подставить шею под клыки мерзких мертвецов, уповая на то, что их хозяева сочтут нас полезными.

Это было мерзко.

И все наше знание, все наше единение в природой оказалось бесполезно!

Не совсем...

Нам бы даже не дали своей смертью напитать Мать-Землю.

Страшная участь.

Мы ничего не могли противопоставить им... нам нужна сила... как та, что я нашел в корнях умершего Великого Древа. Она спасет мой народ...

Нет, она уничтожит нас!!!

До последнего момента Большеух не мог понять, что тьма не просто проникла в его мыли, она сама стала его мыслями. Каждое ее слово он считал своим, а она была столь хитра, что не выдавала свою истинную натуру. И лишь в самом конце шаман племени Лап Стужи понял подмену. Он бы никогда не стал воспринимать то, что сотворил с собой иначе как осквернение.

— Ты все равно подчинишься, есть двери, которые будучи открытыми уже не затворить! — Теперь тьма уже не маскировалась под его собственные мысли. Шаман почувствовал, что тьма прекратила прикидываться, сейчас никто не принял бы ее просто за отсутствие света, она вдруг стала похожа на мерзкую черную жидкость, обретшую разум и волю. Миг, и Большеух чувствует, как эта мерзость захлестывает его, проникает вовнутрь, душит, меняет его.

— Бхушльс — только и мог клекотать шаман. — Мать-Земля помоги. — Пронеслась мысль в затухающем сознании.

— Аарргхх!!! — Закричал Большеух. Нет не он, кричал кто-то другой.

Предводитель племен попытался поднять свое отяжелевшее тело с кушетки, и оглядеться. Он уже неделю жил в шатре вместе с другими шаманами, принявшими скверну. Они боялись запятнать остальных, боялись, что верный друг может измениться... боялись что могут измениться они сами. Поэтому верховные шаманы стали жить вместе, чтобы следить друг за другом, чтобы было кому следить за ними самими... и их страхи стали явью.

Его друзья, почти семья, сейчас были лишь кошмарными отражениям самих себя. Вот Полуклык и Кривонос, всегда спокойные и рассудительные, даже излишне тяжелые на подъем, сейчас мечутся по шатру в безумном клубке когтей, клыков и крови. Добрая Белопятнышка, лечившая даже раненых троллей, что приходили в наши земли за нашим мясом. Сейчас несравненно добросердечия самка рвала на куски старого Одноглаза, уже начав пожирать его потроха. А в дальнем углу сидел могучий Безхвост, всегда первым встречавший грозившие медвежьему народу опасности, он безумно хохотал в то время как с него слезала шерсть, показывая светящуюся мерзкой зеленью плоть, череп ходил ходуном, извергая из себя крупные несимметричные рога, а пасть разрасталась вширь, как у какого-то дракона.

— Как же так, как же так? — Большеух наконец справился со слабостью и поднялся на нижние лапы. — Не бойтесь, я сейчас, сейчас все станет хорошо.

Бормоча себе под нос, он позвал Мать-Землю... что-то мерзко-липкое внутри шамана пыталось помешать, так что мощный зов превратился в едва слышимый писк. Но тем и сильны шаманы, что никогда не знаешь чего от них ожидать, Мать-Земля вняла мольбе того, кто смог сохранить рассудок и верность своему народу, несмотря ни на что. Шатер наполнился незримым присутствием. Запах прелой листвы развеял смрад гниющей плоти. Звуки леса заглушили ввинчивающийся в разум шепот из теней. А едва тлеющих огоньков потусторонних светлячков оказалось достаточно, чтобы разогнать завораживающее свечение глаз обезумевших сородичей. А сами падшие шаманы замерли, и разом, как будто по команде вперили пустые, лишенные разума взгляды на Большеуха.

— Ничего не бойтесь, все будет хорошо. Скоро все закончиться, я обещаю.

Тело старого шамана наполнилось силой великих духов и он смело шагнул навстречу потерявшим себя сородичам. Удар в сторону летящей на него Белопятнышки, и возникшая из ниоткуда полупрозрачная гигантская медвежья лапа сносит одержимую, как пушинку. Десница духа разрывает поддавшуюся каннибализму самку, а потом составляющая ее дымка срывается вперед, разделяется, и из нее в один миг соткались четыре огромных медведя. Посланные в помощь запятнавшемуся, но сохранившему разум шаману, духи набросились на прекративших рвать друг друга Полуклыка и Кривоноса. А перед Большеухом встал в свой трехметровый рост Безхвост. Искаженный богатырь медвежьего племени внушал ныне не почтение, а брезгливость: перекрученный, с ранами до самых костей, это был скорее демон, чем фурболг.

— Не волнуйся, Мать-Земля примет тебя, скоро ты встретишься с семьей. Помнишь, как ты по ней тосковал?

— Ыыэеагрх!!!

Безхвост уже ничего не помнил и кинулся на бывшего друга. Наполненное скверной тело встретилось с благословенным духами. Большеух уклонялся и наносил удары, что располосовали бы любого другого врага, но падший продолжал атаковать, несмотря ни на какие раны. Меж тем духи шептали шаману: одна рана мерцающих злым светом когтей безумного сородича, и смерть может оказать недостижимой мечтой. Нырок, перекат, удар отвести лапу несчастного, шаг, полоснуть когтями духа по спине. Отпрыгнуть от развернувшегося на месте, несмотря на перебитый позвоночник, павшего. Прыжок вбок и безумец влетает в последнего уцелевшего фантомного медведя. Рывок, пока несчастный не разорвал истощенного духа, в руку сам собой прыгает валяющиеся у лежанки топор Безхвоста, чтобы через миг обрушиться на голову своего не выдержавшего соблазнов хозяина. Кусок самородного серебра, который не иначе по велению самой Матери-Земли уже откопали остро заточенным, раскроил голову захваченному скверной фурболгу.

— Ну вот, видишь, теперь ты со своей нареченной и детками, которых тролли тогда убили. Все хорошо, старый друг, все теперь хорошо. — Духи ушли и на залитую кровью землю сел изнеможенный Большеух. — Может и мне за вами? Сколько я один продержусь-то???

Как будто в ответ, в лапу как доверчивый медвежонок ткнулась рукоять топора Безхвоста. И тут же плечи придавила теплая тяжесть.

Ты нужен другим. — Этот голос, больше похожий на шепот, никак нельзя было перепутать с посулами тьмы. Скверна могла принять обличье его собственных мыслей, но выдать себя за Мать-Землю? Никогда.

— А ведь верно, я последний из верховных шаманов, остальные не умеют слушать голоса духов, лишь обрывки фраз. Но... что же делать???

...

На рассвете, когда охотники под предводительством шамана подошли к месту, куда отселились старшие говорящие с духами, отряд застал странную и даже страшную картину. Палатка верховных шаманов и недавно построенный алтарь, что спас фурборлов от нежити, уже догорали и чадили черным, вонючим дымом. А на пепелище сидел со знаменитым серебряным топором на коленях Большеух, красивая еще вчера черная с рыжим переливами шерсть которого выцвела до полной белизны, а глаза стали красного цвета.

— Немедленно собрать всех шаманов и вождей! — Проговорил вместо приветствия сменивший облик говорящий с духами. — Духи говорят, что холодные мертвые и их огненные хозяева сейчас заняты, но мы должны подготовить наш народ к бегству. Да, и срочно подготовьте келью единения с Матерью-Землей, после совета я замуруюсь там.

Если охотники были удивлены открывшимся видом, то шаман понял случившееся с первого взгляда. Остальные говорящие с духами, принявшие скверну, поддались искусу и обезумели, а последний сохранивший разум смог избавить их страданий, а потом сжег все вокруг. Но последние слова Большеуха и его впечатлили. Единение с Матерью-Землей это по сути погребение заживо. Так поступали лишь только самые уставшие от жизни фурболги, либо чувствующие за собой вину, что не позволяет им дальше жить, а иногда ищущие единения шаманы, чтобы лучше понять их общую прародительницу и духов. Очень редко, но шаманы возвращались, когда тонны земли, завалившие каменный саркофаг расходятся, чтобы выпустить обретшего единение. Говорят, именно так в их народе появился первый верховный шаман.