Во втором лоточке оказалось два здоровых ломтя моего любимого тортика "Наполеон", и я, чуть не плача от счастья махом смела их. Господи! Садист Энглман меня кашкой на воде и протертыми супчиками кормил! Из брюссельской капусты! Вспомнив это, я твердо решила — с сегодняшнего дня — никаких моих вечных диет! За двадцать пять дней много килограмм не наберу!

С сожалением отставив пустой лоточек, я схватила спонджик и хорошенечко оттерла мою распаренную шкурку. После чего вылезла из ванной, вытерлась и щедро обмазалась кремом для тела. И, напевая песенку, двинулась в неодетом виде вниз, к заветным лоточкам. Жизнь была прекрасна!

И тут в дверь снова позвонили. Вот черт! Я поплелась обратно, схватила в ванной халат и пошла к двери, завязывая пояс. Ну кто может ко мне прийти, я ведь только что вернулась!

На пороге стояла Оксана.

— Здравствуй, — сказала она, цепко оглядывая мое лицо.

— Ну здравствуй, — удивленно ответила я. — Я вообще — то только приехала, какими судьбами?

— Зайти — то можно?

— Ну конечно, проходи на кухню — посторонилась я, пропуская ее в прихожую. Оксана ужом проскользнула, разулась, бросила шубу на кресло и повернулась ко мне.

— Ну, где у тебя та кухня?

— Прямо, Оксана, прямо.

Я не понимала, чего ее принесло. У нас в прошлом были нормальные ровные отношения, пока она не скоммуниздила мою Библию Ведьмы. Я со психу разбушевалась тогда, конечно, так было за что. В результате Оксана заболела, но я же тогда ей и подсказала, как поправить дело, когда отошла. Еще я посадила ее братца, гадкого слизняка, который пытался за мной ухаживать. Не за это, конечно посадила — он оказался маньяком, на протяжении нескольких лет убивавший молоденьких девушек, а Оксана его покрывала.

В общем, я терялась в догадках, чего ей от меня теперь надо.

— Где была — то? — спросила она, устраиваясь за столом.

Я щелкнула кнопкой чайника, достала кружки и липтон.

— Я в Швейцарии пару месяцев жила, отдыхала от всего. Работа у нас, Оксана, нервная, сама знаешь, — спокойно сказала я.

— Видать денег много срубила, на такие пару месяцев? — как бы невзначай спросила она.

— Да грех жаловаться, клиент шел, — кивнула я.

— Ты смотри — ка, — удивилась она. — Я вон вроде тоже не бедствую, за любой заработок хватаюсь, не то что вы, а Швейцарию не потяну, не потяну.

И она сокрушенно покачала головой.

Я разлила чай по кружкам, достала из буфета коробку конфет и выставила все на стол.

"Знает или нет?" — лихорадочно думала я, однако ни один мускул моего лица не выдал сей мысли. Если узнают что общак у меня — я умру гораздо раньше двадцати пяти дней. Это было бы досадным нарушением моих планов.

— На самом деле в Швейцарию я бы не советовала тебе ехать, и сама больше туда в жизни не поеду, — недовольно сказала я.

"Вот это точно", — ехидно согласился внутренний голос.

— А что так? — живо заинтересовалась Оксана. — А все говорят — там классно!

— Так оно, — неопределенно буркнула я и отпила из кружки. — Природа, воздух, чистота кругом. Есть только одна маленькая проблемка — язык. Приходишь в кафе пообедать — и час на пальцах объясняешь бедным официантам, чего ты хочешь съесть. И так — везде.

— Ну, это я бы сказала ерунда, — протянула Оксана.

— Нет, дорогая, это никак не ерунда, — твердо ответила я. — Мне там поговорить не с кем было, почитать нечего было. Поверь, языковой барьер — это страшная вещь!

— Так чего же ты там сидела? — озадачилась она.

"И правда, чего ты там только сидела?" — развеселился голос.

— Природа, Оксана, — брякнула я. — И воздух.

А что мне было еще сказать?

— А вы тут как? — быстренько перевела я разговор на безопасную тему.

— Да помаленьку. Чего это у тебя с головой— то, не пойму? — Оксана упорно соскальзывала на скользкие темы.

— Последний писк моды, — важно заверила ее я. — Сейчас все в цивилизованном мире избавляются от такого анахронизма, как волосы. Надо еще по идее тату на затылке сделать, но этим я займусь завтра.

— Мода, говоришь? — недоверчиво сказала она. — Жаль что мне никто этого не сказал, когда я по твоей милости рак поймала и волос лишилась.

— У тебя что тогда, дошло до химии? — удивилась я.

— Конечно ! Вот только волосы отрастать начали. А какая из меня ведьма с таким ежиком!

Я недоверчиво посмотрела ее на густые, идеально здоровые и ухоженные волосы, но Оксана лишь грустно улыбнулась и одним движением сдернула их.

— Парик вот пользую, — спокойно призналась она. — Такую прическу как твоя возраст носить не позволяет.

Свои волосы у нее и правда выглядели не лучшим образом. Короткая и редкая щетинка. Ее и без того круглое лицо казалось еще бесформеннее. Меня кольнула жалость — это ведь я ей все организовала.

— И как же ты сейчас работаешь? — жалостливо спросила я. Ведьма без волос не ведьма, а так, фигня какая — то.

— Да больше все по травам сейчас работаю, а какие с трав заработки? — Она снова напялила парик, слегка косо, но ей это даже шло.

— Кхм, — откашлялась я. — Слушай, а ты чего пришла? Ведь чую, что не прически обсуждать.

Оксана не торопясь хлебнула чай из кружки, взяла конфетку и оглянулась.

— А ты неплохо живешь, я смотрю.

— Смотри, все не украдено, все заработано, — согласилась я.

— Сама — то на что жить собираешься? — выразительно посмотрела она на мою макушку.

— Ну я — то не пропаду, подниму цены на гламарию, — ухмыльнулась я. — А с магией я пока завязать решила, больно хлопотно.

Гламарией в городе занималась только я. Не потому что я на нее патент купила, а потому что другие ведьмы ее готовить не умели. А я не рассказывала рецепт, понятно. Не для того я полгода выверяла его — совместимость компонентов, баланс химии и магии, да и многое другое. В итоге мою адскую смесь, делающую любую Клаву — супермоделью, расхватывают как горячие пирожки. Несмотря на цену в пятьсот долларов за пол-литра.

— Кстати — у тебя она сейчас есть готовая? — встрепенулась Оксана.

— Конечно! — отозвалась я. — Причем высшего качества, полгода настаивалась.

— Налей литра два тогда, — попросила она.

— Да без проблем, — пожала я плечами, безуспешно пытаясь скрыть удивление. Зачем ей гламария? Оксана нынче в том возрасте и внешнем виде, когда любовные порывы и желание нравиться смотрятся карикатурно. Однако без слов сходила в Каморку, отлила их пятидесятилитровой бутыли гламарии и снова вернулась в кухню.

— Две тысячи с тебя, пока по старым расценкам возьму.

Оксана же деньги доставать не торопилась. Хлебнув чайку, она вздохнула и спокойно сказала.

— Мария, я собственно пришла совершить обмен. У меня есть то что позарез надо тебе, ты мне можешь достать то что необходимо мне. Как смотришь?

— Что — то я тебя не поняла, — медленно проговорила я.— Можно поподробнее?

— Мне нужен рецепт гламарии — это раз.

— Хмм? — подняла я бровь. Смешно! Глупая баба все равно вряд ли разберется в химических составных.

— А что? — воззрилась она на меня.

Я улыбнулась, взяла лист бумаги и быстро нацарапала кучу непонятных знаков, которые тем не менее с легкостью поймет даже школьный учитель химии.

— Если в этом разберешься — скажу что дальше, — протянула я ей листок.

Она кивнула, цапнула рецепт, с минуту непонимающе смотрела на него, потом неторопясь убрала его в свою сумку и продолжила:

— А еще мне нужен перстень Клеопатры. Это два.

— Перстня у меня нет, — удивилась я.

— Неважно, — усмехнулась она, — я скажу у кого он есть. А почему ты не спросишь, что есть у меня для тебя?

— Да я не любопытная, — индифферентно пожала я плечами. — Но можешь считать что я спросила.

— У меня, милая, есть для тебя жизнь. Долгая и прекрасная, — нагло улыбнулась она.

— С чего меня это должно заинтересовать? — постаралась в ответ улыбнуться я. — Вроде меня завтра никто хоронить не собрался.

— Завтра — нет, а вот в конце месяца — похоронят, не так ли? — сощурилась она.

Я молчала, собираясь с мыслями. Откуда она знает???

— Твоих рук дело? — холодно спросила я наконец.

— Ну разумеется. Неужто ты думала что я все так оставлю? Сколько ты горя мне принесла?

— Не клеится, — спокойно сказала я. — Ни одна ворожба не показала, что мой рак — от магии.

— Правильно, это не входило в мои планы. Помнишь ты мне писала записку?

— Ну, помню, и что?

Тот клочок бумаги, на котором я записала ей обряд на немерянное богатство — с подвохом, правда, — и стал началом в череде ее злоключений.

— Так вот бумажка, помнящая тепло твоих рук, и помогла мне заморочить тебя и скрыть колдовство. Да и само колдовство существенно упрочило. Все просто. А не веришь, сходи и погляди — над входной дверью у тебя натыканы иглы.

— Сейчас проверю, — согласилась я, взяла табуретку и пошла в подъезд.

Иглы и правда были натыканы. Ровным рядом глубоко вогнаны в дерево. Не надо было их пересчитывать, чтобы понять что их тут ровно сорок — на смерть. Причем они проржавели настолько, что когда я до них дотронулась, они, слабо шурша, рассыпались бурой пылью. Что означало — колдовство совершено. В принципе, я должна была догадаться раньше, когда не то что врачи — мои коллеги не смогли снять с меня рак. Я смотрела на испачканные ржой пальцы и холодная ярость охватила меня. Да, я потеряла волосы и почти не могу колдовать, обряд на смерть вражине мне не вытянуть. Но пришибить — то гадину вот хотя бы табуреткой мне моя лысина не помешает!

— Не советую, — гнусно улыбнулась Оксана, возникая рядом. — Ты забываешь, что я могу ведь и все исправить.

Я затолкала ярость назад — прибить я ее всегда успею, слезла с табуретки и вошла в квартиру. Оксана мелко семенила сзади.

— Гарантии, — сухо сказала я, когда мы снова расселись на кухне.

— Ты меня не дослушала, — поморщилась она. — Итак — мне нужен рецепт гламарии, перстень Клеопатры, да и пятьсот тысяч зелеными мне на старость не помешают.

— Сколько — сколько? — в изумлении переспросила я.

— Полмиллиона долларов, для глухих повторяю, — спокойно заявила нахалка.

Я молча встала и схватила табуретку. Закатаю потом в палас да вывезу ночью.

— Но ты будешь жить, — быстро проговорила она. Я на мгновение заколебалась.

— Так вернемся к разговору о гарантиях, — еще быстрее протараторила она.

— Ну? — выжидающе посмотрела я на нее, не опуская, впрочем, табуретку.

— Есть только один метод, — торопливо говорила она. — С завтрашнего дня будешь ездить ко мне за травяным настоем, курс лечения — двадцать дней, улучшение сразу почувствуешь. Но прерываться ни на день нельзя. Это и будет гарантией. Если я хоть день тебе не выдала отвар — посылай меня к черту!

В принципе, протяженность лечения вселяла оптимизм — как минимум за пять дней до предполагаемой смерти я буду знать, заводить мне тесто на поминальные блины или годовой абонемент в фитнес клуб покупать.

— Не пойдет, — медленно сказала я. — Как только ты все получишь, ты сама меня пошлешь.

— Как только все получу — выдам тебе рецепт настоя, сама будешь готовить. Однако последнюю банку отдам только в обмен на деньги, перстень и полный рецепт гламарии. Так устроит?

— Маленькая неувязка, — неохотно проговорила я. — Научить тебя делать гламарию — можно. Наверно даже и кольцо я то тебе куплю. Но вот полмиллиона у меня нет.

Деньги, понятно, были. И купить на них свою собственную жизнь — отличное вложение! Но признаться в их наличии у простой ведьмы — значит, вызвать ненужные подозрения.

— Кольцо он тебе не продаст, он с ним ни за какие шиши не расстанется, я с ним уже встречалась по этому поводу, стоит насмерть, — усмехнулась она. — Вертись как — нибудь сама.

— Красть? — я брезгливо поморщилась.

— На твое усмотрение. Мне важен конечный результат. Кстати, тот бизнесмен неженат, без постоянной подруги и у него есть полмиллиона долларов, — непрозрачно намекнула она.

— Вот ты сука, — холодно посмотрела я на нее.

— То есть — ты согласна? — улыбнулась она.

Я помолчала. А какой у меня был выбор — то? Жить, как не крути, хотелось.

— Поправка — я должна апробировать твой отвар.

— Сегодня вообще — то я и так его тебе бесплатно планировала дать, чтобы ты эффект почувствовала, — кивнула она и достала из сумки литровую банку. Темно — коричневая жидкость плескалась в ней.

— Что значит — бесплатно? — насторожилась я.

— Это значит, что я тебе должна всего буду выдать двадцать баночек на курс лечения. Каждая будет стоить тебе по двадцать шесть тысяч долларов, что в итоге и составит полмиллиона.

— Четыреста девяносто четыре, если первая бесплатно, — усмехнулась я.

— Я не жадная, — усмехнулась она в ответ. — Ну так по рукам?

— Баночку я возьму, — кивнула я. — Раз к тому же и бесплатно. Но ответ дам завтра.

— Почему не сегодня? У тебя время уходит.

— Потому что ты обещала улучшение с первой же баночки, — отрезала я. — Не будет завтра улучшения — не о чем и разговаривать будет. Ты у меня не сто долларов за свои услуги просишь.

— Согласна, — спокойно ответила Оксана. — Пить надо так — утром как проснешься, первым делом отвар, даже с кровати не вставая. Потом в полдень и ближе к вечеру. Хотя чем чаще тем лучше. Завтра созвонимся. А пока — вот тебе данные на хозяина перстня.

На стол легло несколько листов, скрученных трубочкой.

Я встала, выразительно глядя на нее — мол, пора и честь знать. Она намек поняла и тяжело поднялась, сунув банку с гламарией в свою сумку.

— Не понял, — подняла я бровь, — а две тысячи за гламарию?

Оксанино лицо выразило сильнейшее удивление, потом негодование, и она заверещала:

— Ну ты вообще! Я тебе отвар оставила, и вообще, что за крохоборство?

— Ты мне не подружка любимая, подарки тебе по две тысячи дарить, — отрезала я. — И незваная ты явилась, так что я еще подумаю, нужны мне твои услуги или нет. А пока — будь добра рассчитаться за мои услуги, — я выразительно кивнула на сумку с гламарией внутри.

— В счет включи, — махнула она рукой.

— Я не уверена что буду с тобой о чем — то конкретно договариваться. Так что выкладывай на стол гламарию или две штуки зеленью, — нехорошо глядя на нее, заявила я.

— Крохоборка ты, Мария, — буркнула она и отсчитала мне купюры.

— Кто бы говорил, — хмыкнула я.

Когда она выходила из моей квартиры, я кое — как, с большим трудом удержалась от того, чтобы не треснуть ее чем — нибудь по темечку. Ну да ничего...

Успеется!

После этого я первым делом рысцой поскакала на кухню. Мерзавка Оксана разбудила во мне безумную надежду. Схватив баночку с отваром, я провела ладонью над ней, роняя внутрь капельки светло — голубой силы. Я сканировала Оксанин подарочек и так и эдак, но по всему выходило, что магией тут и не пахнет. Тут были только вода и травы. Я отмерила стакан еще теплого — а значит, свеженького — отвара, выпила и с нетерпением стала ждать результатов. С тоской посмотрела на заветные лоточки с обедом — после приема отваров следовало два часа не есть. Перетерплю, жизнь дороже. Кстати, мне немедленно похорошело — тут Оксана не соврала. Непонятно откуда взялись силы, да и настроение стало гораздо позитивнее. Ну да это не показатель, посмотрим что дальше будет.