Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В кухне при моем появлении мужики дружно сдвинули ряды, заслоняя что — то на столе, и молча глядя при этом на меня как на врага народа.
— Извините, — бормотнула я и пошла наверх.
В гостиной я схватилась за телефон и набрала номер Сереги. Трубку взяла баба Грапа.
— Привет, бабуль, это Маша.
— Дома что ль уже? — обрадовалась она. — А как там мой ирод — то? Пьют поди?
— Пьют, бабуленька, — сокрушенно ответила я.
— Ты держися, я сейчас приду да разгоню энтот колхоз! — обнадежила она.
Я положила трубку и поспешила вниз, открывать дверь.
— О, как здорово что ты все же вернулась, — обрадовался Вишневский. — Подержи-ка тут!
— Ага, только дверь открою, — пообещала я.
Бабуленька явилась на голову алконавтов как тайфун.
Я в это время закрыв глаза держала клетку, обхватив двумя руками, дабы распсиховавшийся Бакс не мешал вести спасательные работы. Под ухо оглушающее мявкал кот, противно скрежетал металлом об металл Вишневский и в этом бедламе пронзительные бабулькины вопли органично вписывались и были весьма к месту. Мужики сначала вроде как попытались оправдаться, однако вскоре примолкли. То ли и впрямь осознали вину, то ли поняли что бабка их горластей.
Наоравшись, бабулька выперла мужиков в прихожую и сообщила мне:
— Заберу я их, девонька, к себе, неча тебе кровь пить. Ужо я им!
Я, абсолютно замордованная, механически кивнула, дед цапнул с полочки Жорика и они отчалили.
А еще через пару минут крепость пала. Вишневский отогнул несколько перекушенных прутьев и мы вытащили наконец бедного Бакса на свободу.
Пока Бакс разминал свое жирненькое затекшее тельце, я посчитала что раз с этой проблемой покончено, надо переходить к следующей. И недолго думая легонько чмокнула Вишневского в губы.
— Это что было? — засмущался улыбаясь он. Ну блин, прямо красная девица, невинная выпускница Смольного!
— А за спасение Бакса! — аргументировала я свои действия и чмокнула еще раз — на этот раз поосновательней.
На этот раз он не растерялся и поцелуй несколько затянулся. Кот терся об ноги, где — то тихо играло радио, а я выверяла каждое движение, обнимая и целуя Вишневского. Я думаю, Станиславский бы мной гордился.
— О чем ты думаешь? — оторвавшись от меня, спросил он.
"О том что у тебя, слава богу, изо рта не пахнет", — скривилась я в мыслях. От его поцелуя мне понятно было не жарко, ни холодно. Я Димку люблю. Внешне же я потупила взгляд, отрегулировала дыхание на слегка сбившееся — и сказала, смущенно улыбаясь:
— Мне понравилось.
— Повторить? — обрадовался Вишневский.
— Нет, — помимо воли брякнул мой язык.
Вот черт!
— В смысле мы едва знакомы! — попыталась я выправить положение.
— Оки, — согласился он. — Так где там твой комп, который требует настройки?
"Якобы требует", — следовало б добавить. Неужто я свой комп да сама не настрою? Надо признать, предлог несколько неудачный.
— Да там все нормально, только "Опера" не ставится, — придумала я на ходу.
"Опера" мне конечно же была нужна как рыбке зонтик, мне и с эксплорером неплохо жилось, но настоятельно требовался повод для продолжения банкета.
И мы отправились в мою спальню. Она у меня большая, почти полностью занимает третий этаж. А так как я ленива, то потихонечку стаскала туда все жизненно необходимое. У меня там есть маленький холодильничек с запасом, микроволновка, кофеварка, и даже домашний кинотеатр я поставила сюда, хоть мастер и ругался, требуя отдельных апартаментов для него. А уж компьюдер и вовсе стоит около кроватки, чтобы можно было не вставая с нее болтать с народом в аське, геймиться и читать книжки. Удобно мне так!
По дороге на третий этаж я мучительно размышляла: напоить Вишневского или не напоить? Если напоить, то процесс совращения несомненно облегчится. Однако — не стоит забывать что он юноша болезный и не дай боже у него от алкоголя в самый интересный момент не встанет? Все усилия мои тогда пойдут прахом. Нет, моя цель была — охмурить его максимально эффективно. Подобраться к нему поближе. А там посмотрим, как у него перстень выцыганить.
К третьему этажу я все же решила что напоить надо. Не столько его, сколько меня — для храбрости. Как — то мне было не по себе, признаться.
— В общем, ты как хочешь, — озвучила я свои мысли, уже входя в комнату, — а тяпнуть стаканчик за знакомство — святое дело!
— Можно, — кивнул Вишневский. — Я все равно не за рулем. Это и есть твоя спальня?
— Угу, — признала я очевидное, устремляясь к бару, — комп включен, около кроватки стоит.
Осмотрев бутылки, я спросила:
— Ты чего будешь?
— Коньяк если можно, — спокойно ответил он. Брр, какая гадость... Ну и вкус у него, однако. Себе я понятно смешала мартини с соком.
С бокалами я повернулась к нему. Вишневский сидел около компа и не отрываясь смотрел на меня. Ну понятно — после таких авансов в прихожей — какие могут быть компьюдеры?
Я набралась наглости и спросила:
— На брудершафт? Знакомство надо скрепить.
И мы скрепили. Потом еще раз. Потом еще, гораздо интенсивнее.
Часика через три я пялилась в темноту комнаты, а утомленный процессом скрепления Вишневский дрых у меня на плече (не я на его, а он на моем! Какая наглость!).
Я размышляла.
Только что я изменила Димке. Причем ладно бы по любви, а то так бездарно — по расчету. И еще непонятно, окупится ли мне тот расчет. Секс кстати был ужасный. У меня невыносимо болела голова, тянуло ноги и позвоночник — словно из меня жилы без наркоза кто вытягивал. И на фоне этого приходилось изображать неземной восторг и оргазм каждые пятнадцать минут. "Ты лучшее в моей жизни", — шептала я ему — нежно — пренежно. "Господи, когда ж этот козел угомонится?", — с тоской думала я в это время, художественно постанывая в такт его пыхтению. А он, как на грех, решил проявить чудеса выдержки, стараясь мне понравиться.
Аккуратно сняв его голову с плеча — не дай бог проснется — я тихонько скользнула вниз по лесенке и нашла сумку с Оксаниным лекарством. Трясущимися руками отвинтила крышку и жадно выхлестала половину прямо из горла. Посидела на пуфике минут десять, чувствуя, как уходит боль из моего тела. Господи, хорошо — то как... Стоит этот отвар таких денег, стоит!
Встав, я пошлепала на кухню, пошарилась в холодильнике и достала плошку с салатом — есть хотелось неимоверно.
— Магдалин, — раздался сзади меня голос. Я аж вздрогнула, ей богу.
На пороге стоял Вишневский, сонно жмурясь.
"Блин, принесла ж тебя нелегкая", — злобно подумала я.
— Не спится? — заботливо улыбнулась я.
— Не, — мотнул он головой. — Я без тебя не хочу.
— Салатик будешь? Он не острый.
— Буду, — кивнул он.
И мы уселись за стол, прямо из миски наворачивая салат. С ним мы управились быстро, и я налила чай.
Вишневский грел руки об кружку и хмурился.
— О чем думаешь? — спросила я для проформы. Его мысли мне были до фени, понятно.
— Откуда у тебя этот перстень? — поднял он на меня глаза.
— Какой? — деланно удивилась я.
— Который на руке у тебя.
— В Египте купила, — спокойно ответила я.
— Если не секрет, то за сколько?
— Ну в пересчете на наши — 600 рублей.
— Шестьсот? — непонимающе нахмурился он.
— А что тебя так удивляет? — прикинулась я дурочкой.
— Я точно такой же перстень там однажды купил, — задумчиво ответил он. — Только гораздо дороже.
— Ничего удивительного, — пожала я плечами. — Торговаться тебе, я так понимаю, в голову не пришло?
— Не приучен, — мотнул он головой.
— Я тоже не приучена, а у арабов только так, — деланно вздохнула я. — На мое счастье со мной в группе одна женщина из Одессы была и она на востоке жила несколько лет. И вот мы с ней как — то пошли по лавочкам сувенирами запасаться, я и решила это колечко купить. Цену мне араб за него заломил — я как стояла так и села. Мол, уникальная вещь, древность, кучу сертификатов мне под нос сунул. А одесситка ему на родном языке — мол, ты наивным русским туристам про те сертификаты рассказывай, только не мне. Спорили они помнится до хрипоты, руками махали и вопили на всю улицу. В итоге продал он мне колечко за ту цену, что одесситка сказала и само странное — расстались они довольные друг другом!
— Вот как? — еще задумчивей протянул Вишневский, крутя в руках кружку.
— Принято у них там цену завышать минимум раз в десять, а то и больше, — подтвердила я. — Национальный обычай. Там одна баба такое же колечко купила, но не говорит за сколько. Так вот, когда мы ей сказали за сколько мы свое сторговали, она аж заревела с досады и до конца тура ходила грустная, — честно глядя на него, закончила я свой рассказ.
Саня все так же вертел кружку в глубокой задумчивости, а я злорадно за ним наблюдала. Если он завтра же с горя не выкинет свое колечко на помойку, то я ничего в этой жизни не понимаю. Главное — отследить, где та помойка находится и вовремя в ней покопаться.
— Пойдем спать, Магдалин, — поднял он на меня глаза.
— Пойдем, — легко согласилась я.
Мавр сделал свое дело...
Утром я словно заботливая женушка сделала Вишневскому завтрак и поцеловала на прощание.
— Ты чем сегодня вечером занимаешься? — помявшись, спросил он.
Парню явно не терпелось продолжить банкет. Похоже, если б не бизнес, он бы у меня жить остался.
— Я позвоню если буду свободна, — нежно улыбнулась я. Хотя вообще — то я прикинула, что с перстнем сегодня все решится. И мне не придется больше с ним встречаться.
— Дай мне свой сотовый, — потребовал он.
— Послушай, я только прилетела из Швейцарии, он с лета не оплаченный, так что не уверена что мне сохранили номер, — солгала я с честным видом. На самом деле сотовый я перед отъездом оплатила с запасом.
— А домашний? — не отставал он.
— Записывай, — с минутной заминкой сказала я. Прямо сказать "Не дам" — не получится. Обидится. И еще чего доброго задумается. Ну да ладно, пусть только мой телефон определит номера, с которых он будет мне звонить, и я тут же запихаю их в черный список, пусть потом звонит.
На пороге Вишневский меня долго прижимал к себе так, что у меня трещали косточки и настойчиво целовал.
Наконец отвязавшись от него, я пошла на кухню, выпила стаканчик отвара и позвонила Оксане.
— Привет, — слышно было, что она заулыбалась, услышав мой голос. Еще бы, такие деньги! — Ты за баночкой собралась?
— За баночкой — это понятно, — перебила я ее. — В общем, я тут Вишневского обработала, позвони ему и предложи еще раз купить перстень. Я тебе денег дам на него.
— Я же говорю, он не соглашается! — рассердилась она.
— Делай как я говорю! — наставительно сказала я. — Говорю ж — я его обработала.
— Ну смотри, — с сомнением протянула она.
— А за баночкой я чуть попозже приеду, часика через полтора.
— Хорошо, Мария, — согласилась она и мы попрощались.
Странные у нас отношения — я умираю по ее вине и тем не менее она меня лечит и я с ней разговариваю нормально. Да и злобы к ней у меня нет...
Тут в дверь как — то робко постучали.
Я открыла и увидела переминающегося с ноги на ногу папеньку.
— Магдалина, я за тужуркой своей пришел, бабка нас с дедом в деревню отправляет, — сказал он. — Кота просят твоего погостить — дашь?
Я запустила папеньку и спросила:
— А ты и кот тут при чем?
— Так я бабке сказал вчера что к тебе до лета перекантоваться приехал, а она на дыбы, ведьма этакая, встала. Неча, говорит, Марье кровь пить, ежжай к деду в деревню, вместе кукуйте! А кота дед просит — полный подпол мышей, твой Бакс до них охотник большой оказался.
— Кота — то конечно пусть берут, — махнула я рукой, — а ты оставайся у меня да живи.
— Не, — мотнул он головой. — Я уж настроился, поеду я, доча.
"Кто ж мне тут пить — то даст", — крупными буквами читалось на его лице.
— Погоди, — нахмурилась я, — а как же бабушкин домик, в котором ты жил?
— Так подпален он чуток, говорил же я вчера, детвора пошалила, недосмотрел я, — потупя глазки, ответил папенька.
— Ясно, — вздохнула я. У меня похоже проблемы с памятью. И правда пусть папенька поживет у деда, будет хоть кому если что его из пожара нетрезвого вытащить. — К маменьке ты я так понимаю жить не пойдешь?
— Спасибочки, — скривился он, достал из шкафа в прихожей свою тужурку, шапку, схватил кота поперек пуза и отчалил.
А я принялась бесцельно болтаться по комнатам, не зная чем себя занять.
И тут в дверь попинали.
Я подскочила и не спрашивая кто, распахнула дверь. Так ко мне стучался только Димка да Никанор — покойничек.
На пороге стоял новый смотрящий за городом — Зырян. У меня из головы совсем вылетело, что он политесу тоже не обучен.
— Поговорить надо, — взглянув на меня исподлобья, процедил он.
— Ну заходи, — растерянно пригласила я.
Чего ему от меня надо? В наших — то кругах уже должно разнестись что я смертельно больна, прием не веду и потому смысла его визита я не понимала.
— Одна дома?
— Ну, — буркнула я.
Зырян не разуваясь прошел на кухню, сел и хмуро посмотрел на меня.
— Жить хочешь? — без предисловий сказал он.
— Не особо, — призналась я.
— А что так?
— Да я уже смирилась что скоро помру, рак ведь у меня.
Я заткнулась, выжидающе глядя на него. Странные он речи ведет.
— Мать — то дорога? — с видимым безразличием спросил он.
— А черт его знает, — так же честно сказала я. — Характер у нее препаскуднейший.
— В общем так, Марья, — смерил меня Зырян тяжелым взглядом. — Подельницу твою ребятки вчера взяли и малость перестарались. Теперь тебе одной за все ваши брачные аферы отвечать. А чтобы тебе отвечать было веселее, мать твоя пока у нас побудет.
— Какую подельницу? — ошеломленно переспросила я.
— Наташку Белову.
— Да я такой отродясь не знала, — категорично ответила я.
— Ну знала, не знала, мне без разницы. От тебя требуется найти пятьсот тысяч баксами и эту сучку — Аньку Усольцеву. Тогда и получишь мать.
— Блин, — ошеломленно выдохнула я. — Можно поподробнее?
— Дурочку не включай, — нехорошим голосом посоветовал Зырян.
Я села, обхватила голову руками и задумалась. Что за фигня свалилась на мою голову? Зырян мне не верит, сразу видно, что он на сто процентов уверен что я в чем — то замешана. Но в чем???
— Послушай, — посмотрела я на него. — Я так — то сильно больна...
— Да меня не колышет! — рявкнул он.
— Погоди кричать, дослушай, — спокойно сказала я. — Так вот, я больна и у меня правда провалы в памяти. Можешь раскатать в чем собственно проблема?
— Ты че мне тут дуру гонишь! — опять заорал он.
— Хочешь — верь, хочешь — медицинскую карту принесу, но у меня и правда провалы, — пожала я плечами.
Поорав немного, Зырян все же решил рассказать.
Оказывается, брат одного нашего авторитета женился по молодости на еврейке и, понятно, укатил через Израиловку в Америку. Куда он ту еврейку дел — я толком не поняла, то ли она померла с таким мужем, то ли просто сбежала, но суть басни в том что братец остался один. И достаточно быстро обнаружил, аборигенкам он даром не нужен. Различия в менталитете и т.д. А русские девушки уже почти все прибраны. Ну а какие остались — так столько братцу не выпить. И братец решил проблему просто — через интернетное брачное агентство нашего города он познакомился с милой девушкой — Аней Усольцевой. Девушка ему чрезвычайно понравилась, братец приехал, провел незабываемые две недели, а перед отбытием надел девушке на палец обручальное кольцо и оставил не скупясь денег на оформление визы. Однако молодая жена через некоторое время позвонила в жутком расстройстве. Оказывается, по молодости лет она случайно отсидела небольшой срок. В ПТУ, где она училась на швею, возникла драка, закончившаяся убийством одного из драчунов. Как на грех, Анечка была в то время рядом, буквально заледенев от ужаса, она смотрела на эту картину, и приехавшая милиция загребла ее вместе со всеми. И вот теперь из-за этой судимости в консульстве ей наотрез отказали в визе.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |