Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Молодой человек, ищете что-то конкретное? — услышал я совершенно неуместный голос продавщицы.
— Да, костюм для светской вечеринки, — промямлил я, как можно тише.
Но Мельгунов поднял голову, метнул злой взгляд. Сжав девушке руку, быстро вывел её на улицу, где поджидали два охранника в солнцезащитных очках, и массивный Cadillac Escalade с затенёнными стёклами. Почему Мельгунов так напугался? Боится расспросов? Значит, я действительно видел посланника Тьмы вчера? Я представил, что придётся ещё долго общаться с "лучшим российским актёром современности", как льстиво называли Мельгунова наши СМИ, и поёжился. Кастильский сказал, что мне тоже угрожает опасность. Конечно, я не представляю интереса, ибо никаких особых способностей у меня не имеется, но я — свидетель общения мегазвезды с Силами зла.
— Для какого мероприятия? — от размышлений меня отвлекла продавщица.
— День рождения актрисы. Я снимаюсь вместе с ней, в маленькой роли. У Дмитрия Верхоланцева.
Она незаметно вздохнула и задала другой вопрос:
— Какой дресс-код указан в вашем приглашении?
Я непонимающе уставился на неё, но тут же нашёлся.
— Это было устно.
— Хорошо, я вам предложу кое-что.
Быстро оглядев меня, она прошлась по рядам, вытащила костюм:
— Тёмный костюм из тонкой шерсти самого модного сейчас покроя от Roberto Cavalli и чёрная рубашка из блестящего шелка с французскими манжетами. Это подойдёт для любого мероприятия. Примерьте.
Я недоверчиво пощупал материал и как можно незаметнее взглянул на ценник, стараясь не показать виду, что цифра почти в штуку баксов произвела на меня неизгладимое впечатление. Взял вешалку с костюмом, аккуратно сложенную рубашку и вошёл в примерочную.
— Ну что же, сидит хорошо, — сказала продавщица, увидев меня у зеркала. — Только манжеты надо завернуть вот так, и застегнуть запонками.
— А галстук какой? — поинтересовался я.
— К такому костюму галстук не нужен. Расстегнете верхнюю пуговицу.
Я представил, что буду выглядеть на вечеринке, как последний лох и мне захотелось позвонить Милане и отказаться. Но тут же понял, она решит, что я струсил.
— Хорошо, выпишите.
В крайнем случае, буду ходить так на работу. Хотя в нашем маленьком журнальчике никакого дресс-кода отродясь не было, ходили в том, на что могли наскрести денег.
Я вернулся домой, и засел за изучение материалов из папки, которую дала Милана. Я так увлёкся, что с трудом расслышал пиликанье будильника. Принял душ, надел купленный костюм, который погладила Екатерина.
Отражение в зеркале мне понравилось, я почувствовал себя уверенней. Услышал призывный звук клаксона за окном — на этот раз за мной прислали Ауди чёрного цвета.
Ехал я в гордом одиночестве. Но чем ближе мы подъезжали к заливу, тем страшнее становилось — я так далёк от бомонда, светских развлечений. Совершенно не представлял, как вести себя с высокопоставленными гостями, чтобы не опозориться. Машина остановилась на берегу. Увидев тот самый катер, который чуть не убил Милану, я поёжился. В центре залива на волнах покачивалась просвещённая трёхпалубная яхта.
Когда поднялся на борт, ко мне сразу подбежал человек, одетый в фиолетовый смокинг с бархатными лацканами, жёлтый в крапинку галстук-бабочку, из кармана виднелся нагрудный платок кричащего малинового цвета.
— Молодой человек, как вас зовут? — быстро осведомился он, держа перед собой раскрытую кожаную папку.
— Олег Верстовский.
Он быстро пробежался глазами по списку и удивлённо взглянул на меня.
— У вас есть приглашение?
— Меня устно пригласили, — ответил я, ощущая, как судорогой сводит ноги.
Ещё не хватало, чтобы меня вышвырнули с этого мероприятия, как последнего бродягу.
— Олег! — я услышал голос, заставивший сердце забиться сильнее.
Я увидел Милану, одетую в блестящее шёлковое платье карминово-красного цвета, собранное изящными складками на груди и ниспадающее волнами до самого пола. Легкой походкой она почти бежала ко мне, цокая каблучками по деревянному покрытию, и радостно улыбалась
— Все в порядке, Сильвестр. Олег Верстовский, мой спаситель. Распорядись посадить его на самое лучшее место.
Я вздохнул с облегчением, а расфуфыренный пижон кивнул и мгновенно испарился. Отдал Милане белые розы, которые успел купить по дороге. Протянул смущённо коробочку. Очень боялся, что она скривится от убогого подарка, но она открыла и напряжённо взглянула на меня, и её глаза как-то странно вспыхнули.
— Это старинный амулет. Для защиты.
Она надела цепочку, заправила внутрь.
— Спасибо, — прошептала она, обняла меня и впилась в губы.
Я ощутил, как у меня закружилась голова от пьянящего аромата свежих цитрусов, ванили и мускуса. Она не соблазняла, демонстрировала безоговорочную власть. Могла приказать мне спрыгнуть с маяка, и я бы с удовольствием это проделал.
На средней палубе находился просторный салон, у окон располагались круглые столики, застеленные бело-синей скатертью с тонким фарфором и выстроившимися в ряд бокалами, окна задрапированы бежевыми портьерами. В передней части увидел на небольшом возвышении белый рояль, микрофон, ударные. По залу, боковым проходам, дефилировали гости. Я успокоился, одеты они были, кто во что горазд. По крайней мере, я не выглядел здесь белой вороной.
Со мной сидело четыре человека — двое мужчин, две женщины в вечерних нарядах, с обнажёнными плечами и низким декольте. Нас представили друг другу, но их имена мне ни о чем не говорили. Они брезгливо осмотрели меня, будто в их общество случайно затесался грязный бродяга, и начали мило болтать о светских вечеринках в Москве, показах мод. О том, что некий издательский дом поменял команду ивентмейкеров (Бог его знает, что это такое) и поручил проведение важного мероприятия промоутеру-новичку (в задницу эти англицизмы), который естественно не справился, поэтому никому не понравилось. На что молодой человек, одетый в полосатый пиджак и гавайскую рубашку, возразил, что он присутствовал на том мероприятии, и все было ОК. Особенно стильная видеозаставка и приличная работа по театральной разводке (не имею ни малейшего представления, что это такое). Принесли закуску — коктейль из креветок, на сцену выскочил Сильвестр. Он постучал по микрофону и манерно объявил:
— Сегодня у нас большой праздник! День рожденья одной из ярчайших звёзд на небосклоне российского искусства. Самой очаровательной, милой, любимой всеми и самой талантливой актрисе и певице!
Все захлопали, на эстраду вышла европейская знаменитость, исполнил свой хит, а присутствующие за моим столом отпускали скабрёзные шуточки в отношении его потасканного вида, севшего голоса и мешковатого костюма. Больше всех старалась Эльвира Дурыгина с вытянутым лошадиным лицом, одетая в слишком открытое платье, безвкусно украшенное стразами, которое навязчиво демонстрировало её накаченную силиконом грудь и выпирающие ключицы. Европейскую звезду сменила российская — исполнитель блатняка. Он прохрипел под гитару пару хитов и ушёл под громкие аплодисменты.
Незаметно скользящие по проходу официанты принесли очередное блюдо — томатный суп-пасту и присутствующие за столиком перешли к обсуждению гостей, не щадя никого, ни молодых, ни старых, ни мужчин, ни женщин. Когда Эльвира перешла к Верхоланцеву, я напрягся в ожидании, что она пройдётся по Милане. Но Дурыгина увлечённо трещала о поместье, выстроенном на десяти гектарах под Самарой, с конюшней на дюжину рысаков, теннисным кортом, часовней, и лесными угодьями в двести тысяч гектаров, где режиссёр устраивает настоящие охотничьи побоища.
— Можете представить — вся жители близлежащей деревеньки на него корячатся! — проговорила жеманно Эльвира, будто реально переживала за несчастных сельчан.
Я представил, что она за всю свою жизнь, не подняла ничего тяжелее ридикюля с побрякушками, и спокойно пояснил:
— Насколько я знаю, все довольны, потому что там работы вообще нет никакой. А тут, какой-никакой заработок.
Эльвира бросила взгляд, полный брезгливости и отвращения. Вздёрнув носик, демонстративно повернулась к спутнику. Я сжался в комок, когда Сильвестр объявил выступление Миланы. Она вышла к микрофону, улыбнулась и запела весёлую песенку, изящно двигаясь в такт. Когда она закончила, Эльвира ехидно проворчала:
— Старая кляча, не в состоянии открытое платье надеть, сиськи, небось, так обвисли, смотреть на не что. И морщины не знает, как скрыть. Неужели Вершок не в состоянии оплатить пластику дражайшей половине?
Безумно захотелось врезать по физиономии мерзкой бабе так, чтобы она свалилась под стол. С огромным трудом взяв себя в руки, я отчеканил:
— Я снимаюсь вместе с Миланой, выглядит она великолепно. Молодые девушки позавидовали бы её прекрасной коже и бюсту, — добавил я, пристально глядя в лицо желчной собеседницы. — На съёмках произошёл несчастный случай, она сильно поранилась, поэтому в закрытом платье.
Эльвира презрительно хмыкнув, поджала пухлые, накаченные губки, и отвернулась.
— А вы, простите, кого играете? — поинтересовался спутник девицы, которого представили, как Альберта Сверчкова.
— Я заменил Григория Северцева, играю Франко Лампанелли.
— Правда? — недоверчиво протянул он, оглядев меня. — Ну и как вам работать с Верхоланцевым? — поинтересовался он. — Лютует, как Иван Грозный?
— Я не заметил, все идёт в рабочем порядке.
— А вы раньше где-то снимались?
— Нет, нигде не снимался, служу в драматическом театре. В Саратове.
— Интересно-интересно, и сразу главная роль? — язвительно проговорил он.
— У меня эпизодическая роль, главную играет Игорь Мельгунов.
— О, Игорёчек! Лучший российский актёр, — желчно воскликнула она. — Я слышала, он и своего дружка притащил на съёмки. Правда?
— Меня такие вопросы не интересуют, — отрезал я.
Официанты принесли следующее блюдо — трубочки из лосося с чёрной икрой, украшенные свежими огурцами и перцем. Все увлеклись едой, я вздрогнул, когда услышал знакомый голос:
— Олег, исполни что-нибудь.
Рядом стояла Милана, лукаво улыбаясь. Я отрицательно покачал головой, склонившись над тарелкой, мне было страшно опозориться перед гостями, с яркими представителями которых познакомился только что. Совершенно не стесняясь присутствия гостей и мужа, Милана опустила мне руки на плечи. Прошептав на ухо: "Олежек, не стесняйся", нежно прикоснулась губами к щеке. Подняв глаза, я заметил широко раскрытые глаза Эльвиры, в которых светилась нескрываемая зависть. Она только что убедилась, что я — не случайный гость на этой вечеринке.
Я уверенно встал, отдёрнул пиджак, легко вспрыгнув на эстраду, сел за рояль. Я знал, что исполню. И пусть меня закидают тухлыми яйцами. Поправил микрофон над роялем, и опустил руки на клавиатуру.
Пустым обещаньям и сказкам не верьте,
И Спас не спасёт от сумы да тюрьмы,
Но Жизни на свете чуть больше, чем смерти,
И Света на свете чуть больше, чем тьмы.
И пусть испытанья сулит нам дорога,
Пусть новым прогнозом пугают умы,
Но дьявола, все же, чуть меньше, чем Бога,
И света на свете чуть больше, чем тьмы.
Когда закончил, оглядел зал, заметив растерянные глаза гостей, которые лишь через мгновение разразились аплодисментами. Подошла Милана, обвила за шею, и поцеловала в щёку. Взяв меня за руку, подвела к микрофону и представила:
— Олег Верстовский! Человек, благодаря которому я родилась заново!
Все вновь захлопали, я посмотрел на столик, стоящий у самой эстрады, за которым восседали продюсер с главрежем. Верхоланцев утирал глаза платочком, видно уже здорово набрался. Он помахал мне рукой, приглашая за столик. Я спустился вниз. Милана села напротив меня.
— Давай, Олег выпьем с тобой! — наливая в стопку из хрустального графина, предложил Верхоланцев. — Здорово ты пел, я даже прослезился. Слушай, можешь хорошие бабки загребать, всем нашим пидорам сто очков вперёд дашь.
— Всех денег не заработаешь и в могилу не унесёшь, — ответил я банальной фразой.
— Да? Значит, ты пока мало видел. И ни черта в жизни не смыслишь, — беззлобно произнёс он. — Ты женат?
— Нет.
— А чего так? — с удивлением поинтересовался главреж. — Жена, дети — это прекрасно.
— Не нашёл пока ту, с которой захочу связать судьбу на всю жизнь, — ответил я очередной заезженной фразой, стараясь не смотреть на Милану.
— Правда? — вдруг подал голос Розенштейн. — Ну, ты прямо, как Народный, — сказал он язвительно, назвав имя очень известного актёра. — Он тоже говорил так, но при этом шлялся по бабам, как не хрен делать. Я тут устраивал мероприятия, и для всех господ, сохраняющих верность супругам, держал отдельные номера. Чтобы кумиры, идеалы нравственности и порядочности, могли, понимаешь, втайне наслаждаться вниманием прекрасных дам, и не ронять имиджа у публики. Для этого я держал целый гарем — начинающие актрисульки, провинциальные репортёрши. Все, кто почитает за честь прыгнуть в постель к известному артисту. Артисты. Не артисты — дерьмо собачье.
— Да, Верстовский, — Верхоланцев с улыбкой довольно ощутимо хлопнул меня по плечу. — Вот выйдет наша картина на экраны, тоже станешь знаменитым. И к тебе в постель поклонницы будут лезть. Хочешь?
— Не хочу.
— Не хочу, — протянул брезгливо Розенштейн. — Потому что ты никто и звать тебя никак. И никому даром не нужен.
— Не всем известность нужна, — я попытался урезонить продюсера.
— Дурак ты, Верстовский. Известность всем нужна. А если тебе лично не нужна, значит ты идиот, — изрёк Розенштейн.
— Популярность свои минусы имеет. Если бы я женился, то не хотел бы, чтобы жена знала о моих изменах. А если кто-то из знакомых об этом проболтался бы, я дал бы ему в морду. А при популярности слишком многим в морду придётся давать.
Розенштейн бросил исподлобья хмурый взгляд, словно пытался осознать, хотел я его оскорбить или нет.
— Верстовский, ты вообще знаешь, кто я такой? — наконец, раздражённо пробурчал он, багровея. — Царь и Бог! И без меня вся эта шарашкина контора летела бы к чертям собачьим. Один Северцев мне в такие бабки обходился, в страшном сне не представишь. Звонит: "Давид, на меня тут наехали, срочно нужно два штукаря. Не отдаёшь, убьют меня". Потом звонит: четыре, десять. А оказывается, он в казино все просаживает. И ведь ничего не вернул, сволочь! А ты думаешь, Верстовский, я — нефтяной магнат или мне за красивые глазки "капусту" вагонами отгружают?
Я подумал, что за свинячьи "глазки" Розенштейна не дал бы и трёх копеек, не то, что вагон "капусты".
— Давид, мы все знаем про Гришу, — Верхоланцев мягко попытался урезонить продюсера. — Упокой, Господи, его душу грешную, — добавил он, перекрестившись, и предложил, наливая продюсеру из графина, и чокаясь с его рюмкой: — Давай выпьем лучше. За твоё здоровье!
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |