| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хорошо. Но ведь всех этих мускулистых воинов копировали с древних греков! Что же, и греки, что ли, были фашистами?
— Почему фашистами?
— Так они ж мускулистые, а не заплывшие жиром! И гречанки в большинстве своем худощавые! Точнее, нетолстые.
— Мда...Что-то тут действительно не то, — согласилась Анжелина.
— Вот именно! — подтвердила Аня. — Сало едим мы, а толстеют почему-то евреи.
— Кстати, фишки с салом я тоже не понимаю, — ответила Анжелина. — У нас в Америке бекон считается продуктом, унция которого вызывает ожирение на две унции, а у вас в России почему-то от сала худеют и стройнеют.
— А может, дело в Дантесе? — предположила Надя.
— Дантесе? — удивилась Анжелина.
— Ну, Гитлеру стало обидно, что Дантес так легко одолел потомка Ганнибала Пушкина? Вот они и обиделся на нас, русских. Или на нашего Великого Нахалкова! , кстати, поняла, для чего Нахалкову эта стальная перчатка! Именно с помощью этой перчатки он и цапал греков!
— То есть Гитлер напал на нас из-за Нахалкова? — переспросила Аня.
— Гитлер продолжатель дела, начатого еще германским кайзером Вильгельмом.
— О Господи, а этого-то чем обидели? Они же вроде кузенами были? Или я что-то путаю?
— Может, кузину не поделили? — предположила Оксана. — Или при кайзере тоже боролись с избыточным весом? Так вроде кайзер евреев не гнобил.
— Хм... — задумалась Надя. — Действительно получается какая-то хрень. Чего-то в этой целлюлитной теории фашизма не хватает. Равно как и причины Первой Мировой войны не совсем понятны. Непонятна и причина ненависти Нахалкова к грекам. Может, все дело в ослах? Греки любили ослов или ненавидели? Или дело в чем-то другом?
— Может, дело в Калчаке? — осенило Оксану.
— Калчаке?
— Ну, Стамбул раньше назывался Константинополем, в честь Константина Шнобенского.
— Тупишь, Оксана! Стамбул это вроде как Турция, а не Греция.
— Да... что-то я тут, блин, действительно ступила.
— Давайте попробуем с начала, — предложила Надя. — Ехал грека через реку... О каком греке и какой реке идет речь?
— Стикс? — как-то неуверенно высказала Дженифер.
— Ты про песню профессора Лебединского, что ли? — с удивлением переспросила Оксана.
— Профессора? Лебединского? — изумилась Джениффер.
— Точно! — воскликнула Надя. — Оксана ты гений!
— Так, я так лично ни хрена не поняла! Рассказывайте! — затребовала Анджелина.
— В песне рассказывается про лодочника, агента царской охранки, который предотвратил покушение на царского генерала, специально не смазав уключины своей лодки машинным маслом. Есть все основания считать, что речь идет о лодочнике Хароне. А царским генералом, видимо, был Калчак, внебрачный сын царя Нахалкова. Похоже, что кто-то из греков пытался убить Калчака, но при переправе через реку был вовремя замечен охраной и схвачен. Единственное, что мне непонятно — это занимается ли Нахалков дайвингом — если я поняла, то он цапнул этого грека за руку при переправе через реку Стикс.
— Ну, если дочка Микиты переплыла на мине все Черное море...
— Логично. А греки, по всей видимости, мстили за Ганнибала. Или дело в Мавроди? Или в Тине Канделаки, раскритиковавшей "Утомленные в оконце"?
— Ну, допустим, что причины неприязни греков и Нахалкова друг к другу нам более или менее ясны, — подвела итог Оксана. — Но с какого бока тут немцы? Я не про Гитлера, а про кайзера!
— Немцы... немцы...— забормотала Надя. — Может, все из-за той иконы?
— Иконы?
— Ну, Микита, если ты помнишь, дарит адмиралу Шнобенскому икону, посредством которой тот топит германские корабли, загоняя их на минные поля...
— Нарушение законов ведения войны? Использование магических артефактов? — предположила Анжелина.
— Нет, дело не в иконе, Надя, — возразила Оксана. — Война ведь уже шла! Что-то другое! Из-за чего там этот сыр-бор начался? Там вроде какого-то эксгерцога завалили...
— Ну да, югославские партизаны в Сараево грохнули какого-то Фердинанда, — похвасталась знанием истории Аня.
— В честь него немцы потом назвали самоходку, — добавила Надя.
— Блин, опять какая-то фигня! — возмутилась Оксана. — Причем здесь мы и югославы? Нет, конечно же, они братья-славяне, но...Или этот Фердинанд был крутой шишкой?
— Что-то там с нашей царицей было связано...вроде... — добавила Аня. — Кажется, она за что-то была на немцев в обиде, вот наши и подписались за югославов...
— То есть жена Нахалкова что-то не поделила с немцами?
— Угу. То ли ей немцы "мерс" калининградской сборки подсунули, то ли отказали в очереди на "майбах".
— Тогда причем здесь греки? По отдельности причины имеются, но что общего?
— Паруса! — вдруг заявила Джениффер.
— Ох... Джениффер, ты умница! — закричала Оксана. — Нахалков использовал греческие паруса на немецких танках! Ну, вот теперь все ясно! Кроме избыточного веса и евреев...
— И поедания сала под водку, — добавила Анджелина.
— Черт! — воскликнула Оксана. — Опять эта Алупка!
* * *
В приборах ночного видения снова маячила долбанная Алупка с ее узкими и кривыми улочками. И снова Оксане некогда было подумать о себе и своих недостатках, она материлась и молила Бога, о том, чтобы проскочить, этот чертов курортный городок с совершенно идиотским планом застройки. Проскочили удачно. Почти...
— ДА .... Б ТВОЮ МАТЬ! — раздалась по трансляции ругань Анжелины, после того как ее танк, не вписавшись в поворот, снес какой-то забор, угол сельского дома, да еще зацепил крючком коечной сетки-противокумулятивного экрана какой-то кожаный ремень, за который в свою очередь зацепилась железная кровать, оснащенная колесиками.
При всей своей агрессивности и примитивности Анжелина умела делить людей на врагов и своих, и причинять вред местному мирному населению абсолютно не хотела. Ей было жаль того бедолагу, который спал в буксируемой ее танком кровати, и она даже стала возносить молитву Богу, чтобы тот пожалел несчастного.
То ли Бог действительно не спал, то ли в кровати был клинический дурак, но спящему повезло — один из матросов танкового десанта рубанул ножом по ремешку, и освободил из плена кровать, которая катилась за танком какое-то время, но затем остановилась и осталась стоять на дороге...
* * *
Эриху Манштейну-Левински снился страшный сон. Сон о том, как коварный Рихтгофен по приказу предателя Геринга выкрал ночью его, Эриха, связал, посадил в самолет, взлетел в небо и полетел к большевикам. Разумеется, от такого кошмара Манштейн не только моментально проснулся, но и даже почти протрезвел. Или не почти. Скорее всего, не почти, а только чуть-чуть, ибо от того, что Эрих увидел, он чуть было не сошел с ума. СОН БЫЛ ЯВЬЮ! Жутко воняло бензином и соляркой, он слышал оглушительный рев мощного двигателя, в лицо дул ветер, а перед взором мелькало ночное небо!
Потом рев двигателя стих, а вместе с ним и исчез и ветер. Эрих пошевелил руками и ногами, и понял, что не связан, а просто завернут в одеяло. Он приготовился вступить в рукопашную схватку с Рихтгофеном и попытался резким движением сбросить с себя одеяло, чтобы хотя бы освободить руки....и упал...Это был не самолет! Эрих упал с кровати, которая стояла посреди улицы! Господи! Так ведь и разрыв сердца можно схлопотать! Услышав панический голос своего адъютанта, и увидев мечущийся по дороге и обочине свет фонарика, Манштейн-Левински понял, что бог его миловал. Он пока еще жив! И громким криком затребовал у адъютанта коньяк! Сейчас он выпьет, придет в себя и отправиться в штаб. И первое что он сделает — он отдаст приказ об аресте всего командования здешнего люфтваффе. А еще он телеграфирует фюреру о выявленном им факте предательства!
* * *
Оксане проблемы Манштейна-Левински были абсолютно пофиг. Равно как и сам факт его существования. И причина не в мании величия Оксаны, а в том, что она практически ничего не знала об обороне Севастополя. Полузабытый школьный курс, плюс то, что сообщила за прошедшие сутки. Даже рефлексии о собственной трусости никак не ловились, ибо вслед за одной встречной фашистской автомобильной колонной встреченной на выезде из Ялты, вскоре за Алупкой показалась еще одна, а еще попадались колонны немецкой пехоты — и все навстречу! Это было невыносимо! И мешало включению логики, разума и здравомыслия. Впрочем, когда они стали подъезжать к тому перекрестку с поворотом на поселок с трудночитаемой надписью на немецком, выполненной готическим шрифтом, у нее промелькнула в душе нескрываемая волна облегчения. Оксана вспомнила, что их злоключения начались именно после этого перекрестка, а до того момента дорога была совершенно свободна.
Увы и ах! Начинающее приходить в норму настроение командира, было вновь испорчено. На этот раз Марией! Нет, ну вот же блин послал бог подчиненных! Только начинаешь успокаиваться и брать в руки, как — БАЦ!
— ТАНКИ! — закричала Мария.
Да что ты ж... Да что б тебя...Господи! За что мне это? Блин! Это действительно были танки! Не самоходки! Именно танки. Не самоходки! С вращающимися башнями. БЫЛИ. До крика Марии. Сейчас эти танки превратились в три огромных полыхающих костра. Больше всего радовалось увиденному Надя:
— Ого! Это ж трофейные французские шары Бэ-два-бис, которые немцы переделали в тяжелые огнеметные панцеркампфвагены....
Зашибись! Да лично ей, Оксане, пофигу — французские ли это шары или гондурасские яйца! Надя при всей ее начитанности не увидела главного! Эти долбанные железяки, огромных кстати размеров, перегородили их танкам путь к Севастополю! И весят они наверняка не меньше их, девчонок, "восьмидесяток"! Так что фиг их с дороги спихнешь! Путь только один — опять направо в горы, к поселку, название которого она так и не смогла прочитать!
* * *
— Чертово люфтваффе! Чертовы выкормыши Гудериана! — орал в телефонную трубку Эрих, своему начальнику штаба, — Это измена! Эти зажравшиеся уроды хотят погубить меня, фюрера и Третий Рейх! Продолжайте аресты! Всех панцеркампфвагинистов от командира взвода и выше — в штрафбат! Всех люфтваффистов в штрафбат! Звоните в штаб группы армий и срочно требуйте подкрепления! Нам нужно пятнадцать... нет... ДВАДЦАТЬ ПОЛКОВ ПЕХОТЫ и артиллерия! Я выезжаю! Готовьте проект телеграммы фюреру об измене!
Уроды! Предатели! Пока он, Эрих, спал, создав все необходимые условия для победы над большевиками, эти панцеруроды разгромили за ночь больше немецких войск, чем большевики за время вчерашнего прорыва фронта! Причем делали это в то время, когда русские высадили два морских десанта и забросили в тыл его, Манштейна, армии множество диверсионных групп! И это что? Случайность? Фигассе случайность! Это сговор с большевиками! Это измена!
А эти...люфтвафлисты поганые! Позвонили в штаб армии ночью, и сообщили, что поддержать запланированное наступление не смогут, так как основной аэродром в Саках разгромлен русскими танками! И танки эти атаковали аэродром ночью с севера! Они что, совсем нас за идиотов держат? Таки где те Саки и где Севастополь? Откуда там взяться русским танкам, да еще с севера? Если уж врете, геринговы уродцы, то хотя бы врите правдоподобнее — про нелетную погоду, например! Это измена! ИЗМЕНА! И начальник штаба моей армии молодец, что начал аресты изменников, не дожидаясь моего приказа! Мой ученик! Моя школа!....
* * *
Оксана стиснула зубы. Ночь, конечно же, их союзник, но... Она сочувствовала Наде, и уже забыла, что хотела ее обматерить, за неумеренный восторг по поводу вида горящих немецких танков. Дорога, по которой они мчались, свернув направо, была еще хуже, чем в Алупке. Она не только дико петляла, но еще и поднималась вверх. Снижать скорость нельзя — скоро рассвет и они будут видны как на ладони. Ехать же вот так — целенаправленная попытка коллективного самоубийства!
Надя же, словно этого не замечала и сопровождала дикий слалом на танке вверх с краткой лекцией о красотах и достопримечательностях Крыма в целом и данного клочка местности в отдельности. Поначалу Оксана хотела прервать импровизированную лекцию подчиненной, дабы та не протекала впустую — в голове из сказанного Надей все равно ничего не откладывалось, но потом вдруг вспомнила, что где-то читала, что в критических ситуациях человек себе помогает, рассказывая что-либо сам себе вслух.
Какие-то ворота. Что-то связанное с байдарками. А какие к черту байдарки, если нет ни одной речки? Кто там кого целовал? Что делал Александр Сергеевич Пушкин в этом идиотском месте? Только вот немцы, словно сговорившись, все едут и едут им навстречу! Да чтоб их!
— Я СДЕЛАЛА ЭТО! — радостно заорала Надя, когда танк, наконец, закончил, казавшийся бесконечным извилистый подъем вверх, и наклонился вперед. — Девчонки, УРА! На спуске будет гораздо легче!
Зависть! Да, увы, у нее, Оксаны, есть и такое вот... Она завидует Наде, которая испытала восторг, от выполненной работы. Она же, Оксана, только сидит и командует и еще ...
— ДА ЧТОБ ВЫ БЫЛИ ЗДОРОВЫ! — это уже не выдержала Аня, увидев, что навстречу им в гору движется еще одна колонна немецких грузовиков.
— Мне не нравятся эти "Ситроены", и я их хочу поиметь, — зашипела Надя, перефразируя известную рекламу известной французской автомобильной фирмы Третьего Рейха.
* * *
"Хорьх" Манштейна-Левински мчался на запад, выхватывая светом фар кучки пехотинцев жавшихся к обочинам. Кое-где попадались не свалившиеся с обрыва раскуроченные грузовики. Гудерианово отродье! Похоже, что эти пьяные ублюдки были где-то впереди!
Свалиться с обрыва Эрих не хотел, погибнуть под гусеницами тоже. Он приказал остановиться возле одной группы, и послал адъютанта для выяснения обстановки. Услышанное его успокоило, но не обрадовало. Танки действительно промчались по этой дороге на восток, а как пьяный мозг этих уродов захочет повернуть обратно? Ведь за пару часов до того, эти же танкисты промчались на запад! Полные психопаты! Они мчались с выключенными фарами! Но что делать? Он должен попасть в штаб! Придется ехать вслед опасности, которая может внезапно повернуть навстречу!
* * *
Картина была совершенно непонятной! Встречные немцы внезапно закончились, а вокруг их обступал лес! В довершение всего, Аня попросила сделать короткую остановку:
— Оксан! Тут эта подпольщица требует высадить ее в лесу, ей к какому-то Чибису в отряд нужно.
— Блин! — психанула Оксана, — Нашла время....
— Ну, Оксан! Пару минут!
— Черт! Ладно! Пять минут! Можно в кустики сходить по очереди!
А в кустики действительно хотелось! Столько переживаний...Но циничная злодейка судьба добавила к ним новые!
Далеко ходить Оксана не стала — темно, да и уже как-то пофиг! Если кто-то и подглядывает за ней — пускай сам стыдится! Но вот то, что она увидела....
— МОХХХХХ!!!! — истошно испуганно закричала она, увидев мох на дереве, возле которого присела. — МОХХХХ!!!!!!
Аня сразу поняла, что у ее командира сдали нервы. Гордиться тем, что ее нервы крепче она не стала, ибо отвечала только за свой экипаж и десант, тогда как Оксана отвечала за всех. И неизвестно как бы она, Аня, чувствовала себя на месте Оксаны.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
