| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Почему нет? — изумилась Анжела. — У нас же в трофеях три шлюхи с Елисейских полей, а одна с Марселя! Счас приведу одну....
— Хм....— промычала Жанна, глядя на то, как играет ягодицами удаляющаяся Анджелина Джолли. — Или мне кажется, или Анджелина обрела более шикарный зад...
— Похоже, что не кажется, — согласилась Мила. — А насчет черничного варенья или джема я предлагаю допросить этого мегаШтруделя. Этот люфтваффист, он ведь по своей сути ничем от спекулянта не отличается — врет, как седой мерин.
— Точно! — хищно улыбнулась Аня. — Я тут подумала... Может, заставим нашего пленного генерала допросить своего подчиненного?
— Ань! Ты что? Как ты это себе представляешь? Пленный фашист допрашивает пленного фашиста! — изумилась Оксана.
— Нормально, Оксан! Все путем будет! Генерал, если ты помнишь, в будке стрелочника нас пытался кофе угостить... Так и здесь... Пойду к нему, пару раз томно вздохну ВСЕЙ грудью и скажу, что очаровательные фройлян очень скучают без черничного варенья и минералки....
— Черт! — глаза Оксаны округлились от изумления. — А ведь может сработать! А с этой, которую Анжелка ведет — что делать?
— Скажем, что мы ей из пушки выстрелим, — зловеще ухмыльнулась Жанна. — И будем стрелять, пока она не родит черного ребенка...
— Ты думаешь, поверит? — с некоторым сомнением произнесла Вера.
— Поверит....— хитро прищурилась Жанна.
Но мечте Жанны попугать француженку не суждено было осуществиться. Генерал — он ведь и в плену генерал — минут пять над походной колонной стояла отборная немецкая ругань, в перерывах между которой слушалось позвякивание колодезной цепи, которой был привязан Эрих-Мария-Ульрих Штрудель. Указанный шум дополнялся глухим гавканьем Фили, которая при этом мотала головой, разбрызгивая во все стороны слюни, и бестолковым метанием Штруделя, нескольких пленных хлебопеков, интерлядей и немецких железнодорожников.
— Черт! — с завистью произнесла Мария. — Доберемся до Севастополя — познакомлюсь с каким-нибудь боцманом. Очень хочется обогатить свой лексикон.
Жанна деланно втянула голову в плечи:
— Ты только предупреди, что будешь тренироваться! А то, как вынесешь мозг всем от Крыма до Берлина — я и укрыться не успею.
Метод Анны Семенович сработал — грудь, она и в Африке грудь — главное ее правильно применить. Нашлось и варенье, и симферопольское печенье, и минералка шести сортов, и даже растительное масло, с помощью которого можно было смазать обгоревшую на солнце кожу.
Вся эта суета отняла определенное количество времени. Желудки у девушек перестали бузить, и можно было отправляться в путь — к Севастополю. Правда, никто из них еще не знал, что эта вынужденная пауза в движении, позволила немцам подтянуть к железной дороге мобильные противотанковые силы....
* * *
К сожалению, генерал-цур-люфт Рихтгофен, желая услужить пленившим его русским и не очень фройлян, совершенно не разбирался в тонкостях паровозовождения. Все возражения пленных железнодорожников по поводу опасности избранного графика движения он отмел с типичной генеральской решительностью и апломбом. Уклон? Какой уклон? Вы, герр швайнежелезнодорзниш, часом, не большевик? Читаете по ночам "Краткий курс истории ВКП (б)"? Часом, не с автографом Сталина? Вам приказали — вы и выполняйте! И меня не волнует как! За невыполнение — расстрел!
К еще большему сожалению, немцы по природе своей очень дисциплинированны и исполнительны. Уклон? Какой к черту уклон? Генерал приказал! Приказал и отменил все уклоны своим приказом! Полный вперед!
К еще большему сожалению, уклон действительно существовал — впереди по курсу была Бельбекская долина...
* * *
Именно в этой долине и была спешно организована танковая засада. К сожалению, русские не дали слишком много времени немцам — видимо, из-за того, что во главе русских танкистов стоял слишком решительный командир. В общей сложности к месту засады успели прибыть две дюжины "штуг" из двух дивизионом, шесть трофейных французских тяжелых огнеметных танков и три трофейных КВ. Увы, но из-за спешки и элементов хаоса и паники в штабе общий командир смешанного подразделения назначен не был — четырьмя группами командовали четыре командира. Каждый действовал самостоятельно.
Клаус Витманн, капитан-зур-панцер, командовавший батареей шести "штуг" из 190-го дивизиона, расположил их полумесяцем вокруг железной дороги. Он самым первым прибыл на место, поэтому даже успел окопаться и врыть свои самоходки по самую рубку в землю, причем две из них были закопаны на насыпи железной дороги и могли простреливать ее прямой наводкой. Остальные шесть "штуг" из 190-го дивизиона располагались чуть поодаль позиции Витманна, спрятавшись за кипарисами и кустарниками. Самоходки из 197-го дивизиона располагались слева и впереди от позиций 190-го. Справа и впереди располагались две группы трофейных танков. Таким образом, получался гигантский полумесяц, который превращал часть долины вдоль полотна железной дороги в своего рода огненный мешок. Немцы собирались запустить русские танки вглубь этого мешка и открыть внезапный огонь с трех сторон. Но реальная жизнь отличается от учений тем, что в ней иногда и внезапно проявляются ранее неучтенные факторы....
* * *
Первой неладное заметила сама Оксана:
— МЛЯТЬ! Они убегают! — закричала она по трансляции, увидев, что пушка "Дора", толкаемая двумя тепловозами, внезапно начала отрываться и уходить вперед.
Мария уже приготовилась крикнуть: "Стоять бояться!", когда по трансляции раздался успокаивающий голос Ани:
— Оксана, не дрейфь! На подъеме мы их догоним! Куда они нах денутся с железной дороги?
— Блин, Аня! Но мы же, на этой насыпи, теперь видны, как на ладони! — закричала в ответ запаниковавшая Оксана и, помня о пророчестве "право-лево — кони (танки) — женитьба (бабы)", внезапно скомандовала. — Все вправо! Съезжаем с насыпи вправо!
К ее удивлению, даже миттлере гепанцерте манншатскрафтвагены, набитые интерлядьми, с полевыми кухнями и хлебопечками на прицепах сумели без потерь и происшествий спуститься с насыпи. Видимо, пленные водители, вздрюченные пленным же Рихтгофеном, боялись своего генерала больше, чем законов физики и пленивших их русских девушек.
Чуть успокоившись, Оксана сообразила, что пушка "Дора" ушла вперед по причине того, что дорога пошла под уклон вниз, а рельсы — они ведь скользкие, и вундерваффе Третьего Рейха, весом в полторы тысячи тонн, просто скользит по этим рельсам, как лыжник по накатанной лыжне, точнее сказать, как автофургон дальнобойщиков, попавший в гололед. И если железнодорожники начнут притормаживать, то эта чертова пушка слетит к фигам с рельс и закроет им дорогу. Но, по счастью, тормозить немцы не стали, а тупо выполняли приказ — "Дави на газ!". И расстояние между танками и пушкой увеличивалось все быстрее и быстрее....
* * *
К несчастью для Манштейна-Левински, ни один из его панцеркампфвагинистов не видел пушки "Дора". Не видел и из-за этого воспринимал реальность весьма неадекватно. Точнее сказать, абсолютно адекватно, исходя из сугубо своего жизненного опыта. А опыт этот подсказывал, что по железным дорогам ездят исключительно поезда или бронепоезда. Они ждут русских, а тут такая вот хрень.... Естественно, что это бронепоезд русских! Мегабронепоезд! Мега — потому что ЭТО мчалось сразу по двум колеям железной дороги, занимая не только свою, но и "встречную полосу движения". Мчалось, все ускоряясь. Становиться железнодорожным препятствием и получать Рыцарский Крест посмертно за уничтожение русского бронепоезда Клаусу Витманну не хотелось, и он скомандовал "Штугам", окопавшимся на насыпи, покинуть последнюю. Увы, но на войне как на войне. Чертова крымская пыль забила фильтры движков, и водители никак не могли их прокашлять, чтобы весело фыркнуть и тронуться с места, Клаусу только и осталось, что выкрикнуть:
— Спасайся, кто может! — и, опережая собственный крик, дать деру с насыпи.
Спаслись все, но вот материальная часть..... Этот мегабронепоезд русских промчался по "штугам", срезав с них бронированные рубки вместе с орудиями, и даже при этом не поперхнулся. И тогда заговорили пушки....
* * *
— НЕМЦЫ! — истошно завопила Мария, наблюдая, как об полуторатысячетонное тело "Доры" разрываются снаряды.
Оксана скомандовала:
— К бою! — и прильнула к перископу.
Картина была весьма странная. Впереди слева и впереди прямо были видны вспышки орудийных выстрелов, а вот впереди справа — там виднелось около дюжины костров. Похоже, что от голоса Марии опять вышли из строя какие-то движки и их осколки поразили бензобаки, вызвав пожары среди так и неопознанной вражеской бронетехники. Ее танковый взвод мчался вперед, прикрываясь от неизвестных орудий, стреляющих слева, железнодорожной насыпью. Пушка "Дора" по-прежнему мчалась вперед и, похоже, что начала выходить на подъем, где ее можно будет догнать. Локомотивы были исправны, и это говорило о том, что они оказались за пределами дальности голоса Марии, и именно это и позволило им пока уцелеть.
Но везение не может быть вечным — немцы, очевидно, рассудили, что "Дора" никуда не денется, а вот три танка с красными флагами — более подходящая для их пушек цель. Они прекратили огонь по составу с "Дорой", которая весело продолжала мчаться дальше в сторону Севастополя, и перенесли огонь на нового противника.
И стреляли они, нужно сказать, метко, хотя и не учли некоторых тактико-технических характеристик танков противника — таких как скорость, толщина брони и высота силуэта. Ну и не учли отсутствие боевого опыта у советских танкистов. Именно из-за отсутствия опыта Оксана не хотела принимать бой — в воинской части, где их учили, им давали небольшой курс теории, который читал танкист с боевым прошлым. Из всего сказанного им Оксана запомнила немного, но запомнила главное — если танк под огнем — нельзя останавливаться и вести дуэль — скорость и маневр — как можно быстрее покинуть открытое пространство и спрятаться в укрытии.
— БАМ! БАМ! БАМ! Застучали немецкие снаряды по лобовой броне "восьмидесяток", высекая искры и вырывая бруски бесполезной в данной ситуации активной брони.
— МАМОЧКИ! В НАС ПОПАЛИ! В НАС ПОПАЛИ! — истошно заорала Мария и вцепившись в Оксану, стала требовать:
— Сделай же что-нибудь! Сделай же что-нибудь!
Что она, Оксана, старший лейтенант запаса МВД, может сделать в такой ситуации? В лучшем случае прикрыть подчиненную своим телом! Прикрыть? В голове Оксаны замелькали мультики, и она вспомнила, заорав по трансляции:
— СТАВИМ ДЫМЗАВЕСУ! СТАВИМ ДЫМЗАВЕСУ!
Хлопки дымовых мортирок из-за рева движков никто не расслышал, но зато в ответ раздался мат Нади Ручки:
— МЛЯТЬ! Какого ...уя! Ни хрена не вижу!
— ИДИ вдоль насыпи! — крикнула в ответ Оксана.
— Нас убьют! Нас убьют! — верещала Мария, и Оксана влепила ей пощечину:
— Заткнись и продолжай наблюдение!
Мария всхлипнула и прильнула к перископу:
— Да не видно ни хрена! Вроде, и стрелять перестали...
Оксана тоже с удивлением обнаружила, что снаряды по броне не барабанят. Прорвались? Хотелось бы! Единственное, что ее смущало — она бросила на произвол судьбы три бронетранспортера с пленными и трофеями... Но ведь свои девчонки дороже! Да и хрен с ними! Хотя... угрызения совести Оксана все же испытывала... как сказал классик: "Мы в ответе за тех, кого приручили"....
* * *
Если вы танкист, обороняете позицию и движок вашего танка разносит в клочья, воспламеняя еще и бензобак — что вы подумаете? Правильно! Противник сзади, и вы попали в окружение. Именно так и подумали командиры "штуг" из 190-го дивизиона, после того как три машины оказались в зоне действия истошных воплей Марии Шараповой. Какой маневр нужно предпринять? Правильно! Выйти из зоны огня противника, зашедшего в тыл. Разумеется, доклад вышестоящему командованию: "Русские применили отвлекающий маневр, связав наши основные силы боем со своим бронепоездом и ротой танков. Их основные силы, уничтожив двенадцать самоходок 197-го дивизиона, проникли в наш тыл. Численность прорвавшихся сил не установлена. Короче! РУССКИЕ ТАНКИ ПРОРВАЛИСЬ!"
А еще эти идиотские грузовики с зенитками, которые едут навстречу русским и заполонили дорогу, мешая отступлению. Куда прете, идиоты? РУССКИЕ ТАНКИ ПРОРВАЛИСЬ!
* * *
Именно это небольшое столпотворение на дороге, маленькая заминка в пару минут, пока немцы давали дорогу своим самоходкам и судорожно разворачивали грузовики с "восемь-восемь" на прицепах ( встречать русские танки огнем прямой наводкой, стоя на дороге, желающих не было — проще отступить на новые позиции и там подготовлено ударить), так вот именно эта заминка и привела к тому, что взвод Оксаны выскочил наконец-таки из облака поставленной дымзавесы и увидел противника, о чем тут же был извещен криком Марии:
— НЕМЦЫ!
К несчастью для немцев, голос Марии достал не до всех. К несчастью — потому что уцелевшие грузовики вместе с водителями и зенитными расчетами стали носителями паники — вид того, как несколько самых ближних к русским танкам грузовиков очень эффектно взорвались, произвел неизгладимое впечатление — желающих проявить неразумный героизм не нашлось, и немецкие водители постарались проявить в эти минуты не только мастерство вождения, бросая прицепленные зенитки и разворачиваясь буквально на пятачке, но и чудеса скоростной езды по забитой машинами дороге. А вот русские танкисты очевидно экономя снаряды для более важных целей (по мнению немцев), стали подгонять отстающих огнем из пулеметов.
Конечно же, все было гораздо прозаичнее. Столкнувшись почти с тем же, что произошло в Ялте во время высадки, Оксана приказала гнать не останавливаясь. От стрельбы на ходу, как ей говорили на лекциях, проку мало. Стрелять с места опасно — можно стать мишенью. Вот и кричала Оксана по трансляции:
— Вперед! Вперед! Не останавливаться!
И не останавливались. Даже стали нагонять эту чертову "Дору", которая почему-то на подъем мчалась чуть ли не быстрее, чем с горки. Что удивительно, сзади, строем фронта по-прежнему пылили трофейные бронетранспортеры, за которыми весело подпрыгивали на ухабах взятые на буксир полевые кухни и хлебопечки. Ну а в самих бронетранспортерах сидели, свесив свои сиськи на бортовую броню, пленные шлюхи из захваченного борделя. Причем складывалось впечатление, что интерляди прихватили с собой шнапс и напились в дупель, чтобы не было так страшно умирать.
Но вот эта пробка на дороге! Оксана замучалась давить и таранить брошенную технику. Даже пришедшая в себя и осмелевшая Мария, постреливавшая во все, что подвернется, из зенитного пулемета, и то чертыхалась! А "Дора", словно дразня, так и маячила впереди, и дистанция до нее сокращалась слишком медленно....
* * *
Между тем, Эрих Манштейн-Левински оказался и в цейтноте, и в цугцванге одновременно. Что означают эти термины дословно, авторы не знают, но те, кто умеет играть в шахматы, говорят, что цейтнот и цугцванг в сумме дают пресловутого пушного зверька. Русские прорвались! Прорвались, применив хитрые тактические уловки, и остановить их Манштейн уже был не в состоянии. Можно, конечно же, попытаться развернуть несколько батарей "армейских колотушек" и даже гаубиц и попытаться выкатить их на прямую наводку, но это чревато — у русских обнаружился еще и бронепоезд, который наверняка сметет всю его, Манштейна, артиллерию. Не хватает времени! И этой чертовой ЛЮФТВАФЛИ! Рихтгофен молчит, его заместитель открещиваются — мол, можем попасть по своим. Что остается? Попытаться отвести части из района предполагаемого удара русских и организовать оборону, создав неприступный коридор, вдоль которого русские проскочат внутрь. Правда, неприступность коридора вызывает сомнения — он и так забрал к месту засады всю окрестную артиллерию, которая в итоге стала жертвой русских танков и была разгромлена на марше....
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
