Снежная Королева I том

— Конечно. Нет такого фавна, который бы не слышал о них. Глупые, лицемерные подонки, решающие все вопросы только силой. По мне так это кучка ненормальных.

И кто из них предвзят после этого? Незаслуженно признавшая ненависть к ней справедливой Вайс? Или же бывший член этой организации? Правда такова, что тот фавн, из-за которого Блейк вновь полезла оправдывать Белый Клык, солидарен с этим мелким недоразумением. Глоток чая помогает вновь собраться с духом:

— Я была членом Белого Клыка.

От услышанной новости фавн подавился своим чаем. Будь здесь Вайс, наверняка бы съехидничала, что это божественная кара за то, что он пьет этот чудесный напиток, используя хвост вместо руки. Но ее нет, а он есть. Больше ей некому сейчас открыться.

— Я была в нем большую часть своей жизни. Можно сказать, что я родилась его частью. Тогда все было иначе. На руинах войны Белый Клык должен был стать символом мира и единения между людьми и фавнами. Несмотря на обещанное равенство, фавны подвергались дискриминации и презрению. Люди считали нас низшими существами. Тут-то и вышел на сцену Белый Клык, как голос нашего народа. И я была там. Я была в первых рядах на каждом митинге. Участвовала во всех бойкотах. Я действительно верила, что мы на что-то влияем. Но это было юношеским оптимизмом.

Блейк прервалась, делая новый глоток чая. Речь подходила к новому Клыку. Тому, который ненавидят Вайс и Сан.

— Пять лет назад наш старый лидер ушел. Его место занял новый лидер с новым мышлением. Неожиданно, наши мирные протесты сменились организованными нападениями. Мы устраивали поджоги и взрывы в магазинах, где нас отказывались обслуживать. Захватывали грузы компаний, эксплуатирующих фавнов. И что самое ужасное, это сработало. К нам стали относиться как к равным. Но не из уважения, а из страха. И я ушла. Решила, что не хочу больше применять свои навыки в их бесчинствах. Вместо этого я решила стать охотницей. И вот я здесь. Преступница, скрывающаяся у всех на виду с помощью маленького черного бантика.

Блейк пошевелила спрятанными под ним ушками.

— Итак... ты рассказывала об этом своим друзьям?

Вот он момент признания самого мерзкого факта, который ей предстоит сделать сегодня.

— Нет. Я скрыла это от них. Признаться в таком тяжело. Особенно тяжело, если в твоей команде состоит Вайс Шни.

Ее признание было вполне ожидаемо прервано изумленным Саном:

— Погоди... говоря Вайс Шни, ты имеешь в виду...

— Наследницу Праховой компании Шни, известную певицу и просто девушку, смерти которой желает значительная часть нынешнего Белого Клыка. Тяжело признаться ей, что ты была частью организации, с которой ее семья долгие годы ведет войну насмерть.

— А другие члены команды?

— С ними это было бы проще. Но, согласись, что я не самый общительный фавн.

Усмешка вновь расплылась на лице блондина.

— Сказать, что ты замкнутая — ничего не сказать.

Это правда. Долгие годы в далеко не самой законной организации приучили Блейк таиться от других людей.

— Но я оказалась не самой замкнутой в нашей команде. Есть та, кого приходится выковыривать из ледяной глыбы. Вайс. Большая часть сил Руби и Янг уходила на то, чтобы подтянуть ее хотя бы до моего уровня. Я-то хоть свой характер и отношение к окружающему меня за масками Снежной Королевы не прячу. Она только недавно начала ненадолго снимать свои маски. И то, что скрыто за ними печалит.

— Все так плохо?

— Mirror Mirror — это не просто песня. Это про нее. То одиночество, что скрыто под ее маской, пробрало даже меня. Но проблема не только в этом. Она несет на себе бремя вины за свое имя. Она винит себя в грехах своего отца. Глупо. И что самое мерзкое, я тоже обвинила ее в них, прекрасно зная, что это не так.

— Жестоко ты с ней.

— Вот ты ухмыляешься, а сделала это я из-за тебя.

— Я-то здесь причем?

— Мы сперва поругались из-за того, что она назвала Белый Клык сборищем сумасшедших, услышав об ограблении магазина праха. Спор удалось замять, но потом появился ты: заяц и вор. Она начала ругать тебя. Я взялась тебя защищать. Речь вновь зашла о Белом Клыке. И первый подлый удар я нанесла уже тогда, назвав ее малявкой.

— Ростом она и в самом деле не вышла.

— Ниже, чем Руби, а та ее на два года младше. Комплекс у бедняги по этому поводу огромный. А я ударила ее по больному месту. Ударила за то, что она говорила правду. Правду, которую я не хотела признавать. Мне хотелось верить, что в Белом Клыке сохранилось еще хоть что-то от того, каким он был в моем детстве. Я и злилась больше на себя, но выплеснула свой гнев на нее.

Чай кончился, и приходится смотреть в пустую чашку, что не добавляет покоя.

— Последний удар я нанесла уже в общежитии, в нашей комнате. Обвинила ее в том, что такие как она стали причиной, превратившей Белый Клык в то, чем он является сейчас. А она и спорить не стала. Эта дура, называющая фавнов людьми, верит, что заслужила наш гнев одним только своим рождением. Она засыпала меня причинами своей ненависти, назвав их при это предвзятыми. А что предвзятого в том, что пострадала бедная девочка-фавн, влюбившаяся после произошедшего с ней в саму Вайс?

— Про влюбленность тебе тоже Вайс рассказала?

— Нет — Блейк качает головой, собираясь с мыслями — эта дуреха даже имени не называла. Наверно, хотела скрыть ее личность. Наивная. Она всего-то четырех фавнов знает. Первую отметаем, поскольку это я сама. Даже если забыть о том, что она не могла знать, что я — фавн, эта история была точно не про меня. Второй отпадает, поскольку Сильвер — парень, а история была о девочке. Да и сторонится она его как огня. Миднайт не подходит, являясь сестрой Сильвера, а она рассказывала об одинокой девочке, единственной защитой которой была ее лучшая подруга. Остается только Вельвет Скарлатина — тихая глупышка, влюбившаяся в нашу Злюку. Так ее Янг называет. И у этой влюбленной глупышки Белый Клык отнял лучшую подругу.

— Она погибла в теракте?

— Хуже. Стала называть Вельвет монстром и издеваться над ней. А та терпела, чтобы смягчить боль подруги.

Непонимание отчетливо читалось на лице Сана:

— И эту историю она назвала предвзятой?

— Вельвет дорога Вайс. Эта глупышка даже прозвище от нее заслужила — Тихоня. Редчайшая вещь. Вторым и последним на текущий момент человеком, заработавшим его является лидер команды наших друзей — Жон. Она зовет его самой гордой птицей.

— Орлом?

— Ежиком. Потому что пока его ногой не пнешь — он не полетит.

Блейк с горечью улыбнулась, вспоминая эту ее глупую шутку. Похоже, что Сан почувствовал некоторое облегчение от увиденного зрелища.

— А после ее историй я оговорилась. Выдала свою причастность к Белому Клыку. И я просто в страхе сбежала. Я побоялась узнать, как они отнесутся ко мне, узнав правду о моем прошлом.

— А еще тебя пугает встреча с Вайс. После того, что ты ей говорила, она на тебя злится.

Если бы все было так просто. Уж поток гнева и брани Блейк как-нибудь пережила бы. Гораздо страшнее увидеть одинокую Вайс, занимающуюся самобичеванием.

— И что ты теперь собираешься делать?

Действительно что? Вновь убежать, как от Белого Клыка? Этого бы весьма не хотелось. В отличие от Белого Клыка, в Биконе, в команде RWBY ей было приятно. Здесь не было той злобы, которой пропиталась некогда мирная организация. Но для начала, надо решить, стоит ли ей цепляться за надежду, что Белый Клык еще не полностью сгнил, или признать полную правоту Вайс. Все же, Белому Клыку никогда не было нужно столько праха, и в ограблениях они могут быть совсем не виновны.

— Хотелось бы узнать, причастен ли Белый Клык к ограблению магазинов праха.

— Это сделать не так уж и сложно. Достаточно оказаться на месте преступления, когда оно произойдет, и обнаружить или не обнаружить их там. И я знаю весьма вероятное место. Слышал на корабле разговор о разгрузке огромной партии праха, что поступила из Атласа...

* * *

— Вайс, может ты нам все же поможешь?

Вот уже полдня Руби и Янг безуспешно бродят по Вэйлу в поисках Блейк. Руби не верила, что участие Вайс способно изменить хоть что-то, но и оставлять лучшую подругу одну в столь тяжелое время ей не хотелось. Поэтому она в очередной раз пыталась уговорить Вайс по свитку присоединиться к ней.

— Если хотите, я могу обратиться в полицию.

Голос Вайс был таким уставшим, будто это она, а не Руби второй день подряд рыщет по городу в поисках сбежавшего члена команды. Но Руби точно знала, что ее подруга засела в библиотеке, и даже у Коко получается вытащить ее только чтобы поесть.

— Вайс, нам не до шуток.

— А я и не шучу. Это идея.

— Это плохая идея. Если хочешь помочь — присоединись к нашим поискам.

— Я считаю бездумное блуждание по городу в поисках человека, не желающего меня видеть, плохой идеей.

— А я считаю, что вживую голос Вайс звучит гораздо лучше.

Не ожидавшая услышать кого-либо за спиной, Руби не смогла сдержать крика:

— А-а! Пенни, откуда ты выскочила?

Вместо ответа на вопрос Пенни поприветствовала их с Янг, подняв руку в соответствующем жесте:

— Привет, девчонки. Чем занимаетесь?

— Ищем Блейк.

— А-а. Девочку-фавна.

Реакция Пенни шокировала Руби. Даже они только два дня назад узнали, что Блейк — это фавн, а видевшая ее всего один раз Пенни считает это очевидным фактом.

— Погоди, откуда ты знаешь?

— Э? Кошачьи ушки? — Не понимая такой реакции Пенни наклонила голову, заодно показывая рукой себе на макушку, как бы поясняя, о чем именно она говорит. Такой ответ удивил даже Янг:

— Какие еще кошачьи ушки? Она носит... бантик.

Осознание упущенной странности в поведении Блейк сильно ее огорчило. А ведь Янг и сама нередко делала комплимент этому бантику, с которым Блейк никогда не раставалась. Руби и сама вспомнила другую ее очевидную странность, которую озвучила, глядя вслед прокатившемуся мимо них перекати-полю:

— И обожает рыбу.

Пенни не почувствовала образовавшейся атмосферы и с привычным ей радостным оптимизмом спросила:

— Ну и где она?

Руби не за что было на нее злиться, ведь Пенни не была ни в чем виновата. Виноваты были они сами, что позволили своему товарищу сбежать после ссоры с Вайс. Она ответила Пенни, качая головой:

— Мы не знаем. Ее не было с пятницы.

— Это ужасно! Что ж, не волнуйся, моя подруга Руби. Я не присяду, пока мы не найдем твою подругу.

Пенни наконец прониклась серьезностью ситуации, и уж лучше бы она этого не делала. Рыжее недоразумение схватилась за Руби, демонстрируя ей свою поддержку физически. Неужели Вайс себя ощущает так же неуютно, когда Руби с Вельвет на ней виснут? Нет, зная Вайс, ей намного неуютнее, но в тоже время и очень приятно. Не чувствуй Руби с Вельвет последнего — не мучили бы этим подругу. Да и не спасал ее никто и никогда по той же причине.

— Очень любезно с твоей стороны, Пенни. Но мы сами справимся. Верно девочки?

Но на экране свитка сообщение об окончании разговора, а Янг и след простыл. Тишина, и только перекати-поле прокатилось обратно. Сей факт не был упущен Пенни:

— Как-то ветрено сегодня. Итак, Блейк — твоя подруга?

В другой момент Руби ответила бы не колеблясь, но теперь в ее голосе звучат сомненья:

— Да, Пенни.

— Но ты злишься на нее?

— Не на нее. На себя, за то, что не остановила ее ссору с Вайс.

— Значит Вайс сердится на нее?

— Она тоже сердится на себя. Это ее дурная привычка.

— Но они — подруги?

— Сложно назвать их подругами — они слишком мало общались. Если верить Вайс, то у нее всего три подруги и никто из нашей команды в эту тройку не входит.

— Поэтому Вайс отказалась ее искать?

— Ты совсем не знаешь Вайс, Пенни. Она не говорила, что не будет искать Блейк. Она сказала, что не будет бродить по городу без плана. Честно говоря, не знаю, в чем здесь разница, но она точно есть. Это в духе Вайс. Тем невероятнее ее открытые поиски, что мы еще узнали, что Блейк может быть не той, кем мы ее считали.

— Она парень?

— Нет-нет, Пенни. Я не знаю, кто она. Она ничего определенного не сказала перед своим побегом.

— У меня не так много друзей. Но если бы были, то я хотела бы, чтобы они со мной говорили обо всем.

— Я тоже.

Что ж, по крайней мере, Руби уверена, что они действительно подружатся с Пенни. Они были очень похожи. Вот бы удалось помирить Вайс с Блейк и было бы все просто замечательно. Но все, что может сделать Руби — продолжить поиски иголки в стоге сена.

* * *

Услышав голос Пенни, сбрасываю вызов. Проблем мне и без этой сумасшедшей хватает. Вновь вспоминая великий мультик, можно смело сказать, что предчувствия меня не обманули. Произошла почти канонная ссора с Блейк. И кто говорит плагиат, я говорю традиция. Знатно я проехался по мозгам Блейк, вывалив на нее всю никому не нужную правду о Белом Клыке. Еще и Тихоню использовал в наших разборках. Она это в секретах не держит, но и вот так в пылу спора выдать ее историю было грубо. Еще и перед ней надо бы извиниться. Это я в пылу ссоры не думал, а сейчас очевидно, что скрыть ее личность в истории было невозможно.

Все надежды на самостоятельное возвращение Блейк исчезли под утро. В отчаянной ситуации пришлось пойти на отчаянные меры — я пошел в библиотеку и, позвонив в Атлас, запросил данные для 'научной работы'. Никогда еще маска спокойствия и уверенности мне не давалась с таким трудом. Особенно сложно было остаться спокойным на предложение поговорить с отцом или сестрою. До Жака мне не было никакого дела, но вот Винтер... Как объяснить ей, что ее любимой сестры больше нет? Что ее место занял кто-то чужой. Да и не обсуждают такие вещи в телефонном общении. А обмануть старшую сестру, убедив, что со мной все в порядке, я даже не надеюсь.

Разумеется, данные я взял не для научной работы, а чтобы проследить активность, связанную с кражей праха. И сведения о ПКШ, в которых я копался радости не доставляли. Если мои предположения верны, взорванный поезд был продан Белому Клыку. Ну, может и не самому Белому Клыку, а тем, кто слил ему информацию о поезде. Весь прах в поезде был продан одному заказчику. Весь груз был застрахован на деньги этого заказчика. Но деньги, полученные от страховой компании заказчиком, вернулись в карман Жака для восстановления важных транспортных путей. В охране использовалась только подлежащая списанию техника. Выглядело грозно, но защитить охрана способна была лишь от некоторых гримм. И есть у ПКШ подозрительно похожий заказ, груз с которым должны разгрузить сегодня вечером. В этот раз прах будет лежать какое-то время и вовсе без охраны, пока за ним не прибудет заказчик. Но несмотря на всю очевидную темную сторону этих сделок, с юридической точки зрения отцу предъявить нечего. Не обвинять же его в том, что его клиентам деньги некуда девать.

За одну вещь можно было поблагодарить эти сведения — они хоть немного помогли отвлечься от мыслей о Блейк. А я был на нее в гневе. В гневе за то, что она обманула Янг и Руби. За то, что сбежала от них, не попытавшись ничего объяснить. Да, мое присутствие ей в этом очень сильно мешало, но это недостаточно ее оправдывает. Ладно, Вайс, успокойся. Тебе надо немного вздремнуть. Ночь предстоит трудная.