В ответ на пояснения, инженер-администратор коротко кивнул.
-Заметить скрывающегося ассасина непростая задача, даже имея в распоряжение средства электронного наблюдения. Мне скорее повезло. Кстати, во время захвата разведчик не сопротивлялся и добровольно указал родной домен.
Услышав о том, что захваченный разведчик не сопротивлялся, инженер-администратор удивлённо приподнял брови: -Провокация?
-Не думаю. Скорее ему всё равно где собирать о нас информацию — на территории республики или же в нашем плену. В плену даже удобнее в том смысле, что ближе к нам. Плюс вы, наверняка, захотите поговорить с ним лично.
-Может быть, -кивнул администратор, -но мало собрать информацию, её требуется ещё унести обратно.
-Унесёт, -отмахнулась Заря. —В свете начинающегося сотрудничества с некромантами, рано или поздно, мы его отпустим.
-Ты делаешь слишком много предположений о моих будущих поступках, -высказал инженер-администратор.
-Вероятность указанных событий близка к ста процентам.
-Понимаю. Но всё равно это достаточно неприятно.
-Я учту на будущее.
-Спасибо. Так что бы ты рекомендовала сделать с пойманным шпионом-разведчиком?
-Отпустить его придётся, здесь без вариантов, извините. Вопрос в том, что получение информации процесс всегда обоюдный. Они узнают что-то о нас, мы о них. И задача в том, как в этом невольном информационном обмене нам остаться в плюсе. Кроме того, меня волнует не конкретно этот разведчик.
Заря замолчала. Администратор уже догадался, что она хотела сказать, но всё равно спросил, что именно её волнует.
-Сколько других шпионов Аш-амоном сейчас разгуливает по территории республики? —спросила Заря, -и как следует изменить алгоритмы поиска и работы охранных систем, чтобы распознавать и находить их с большей эффективностью? Вот моя задача.
-Повелитель смерти серьёзно заинтересовался нами, -констатировал глава новой республики. Стол пред ним был завален бумагами и распечатками. Анахронизм, но он любил, размышлять делать пометки прямо на бумагах или крутить, вертеть в руках распечатку, точно пытаясь подобрать ключ к закрытой шкатулке.
-Но это ведь хорошо? —уточнила Заря. —То, что нами заинтересовались, хорошо? Значит планируется длительное сотрудничество.
Администратор покачал головой: -Пока не знаю. Сейчас это не хорошо и не плохо, просто факт, который необходимо учитывать. Дальше станет понятнее.
Глава 11. Фундамент новой республики
Голод пришёл с наступлением весны. Так всегда бывает. Ветви деревьев обрастают почками, прекращаются дожди, только какое-то время ещё продолжает хлюпать под ногами впитавшая сколько могла влаги земля. Серая хмарь закрывающая небо почитай все три зимних месяца рассеивается, показывается солнышко. Ласковое солнышко, нежное, тёплое. Так и хочется жить, и радоваться жизни, только в погребах и в людских животах пусто. И ещё весенних работ непочатый край.
Геку это всегда казалось ужасно несправедливым. Сверху солнце и небо, под ногами торопливо прорастает молодая трава, а посмотреть на эту красоту нет ни сил, ни времени, ни желания. Какое тут желание смотреть на красоту, если есть хочется так, что ветки варишь и есть пытаешься? Хорошо, если кто что подаст, но никто не подаёт весной. У кого осталось — сами едят или работников за еду нанимают, но платят мало, только и хватает чтобы ноги не протянуть.
Вот и Геку пришлось пойти в работники. Так-то он в позапрошлом году в город подался. Знающие люди говорят будто их город маленький, так себе городишко. Однако там много красивых домов, есть мастерские, даже замок их барона стоит на холме — красивый, с тремя башнями. В городе жить легче, но только тем, кто имеет специальность. Тем, кто при мастерах состоит и в их мастерских работает. А Гек уже взрослый в ученики идти, в этом году шестнадцать лет будет. Да и нечем ему платить мастеру за обучение. Помыкался полтора года в городе, а теперь вернулся. Почувствовал — не переживёт второй весны между каменных домов. Как первую пережил и то не понятно.
В родной деревне тоже весной не сладко. Денег в деревне ни грошика не заработаешь, зато и с голоду ноги не протянешь, если из всех сил работать будешь. Это старикам плохо, кто работать уже не может или маленьким детям, а Гек сильный, не смотрите, что отощал за зиму, зато жилистый и выносливый.
Не думал он, что вернётся с тех пор как после смерти родителей от чёрной болезни, их земельный надел забрал за долги староста. Но вот так получилось, что вернулся и, может быть, придётся на бывшей родительской земле батраком работать. Ему лишь бы весну пережить, а летом обратно в город вернётся. Знающие люди говорят, что наступает смутное время — беда для тех у кого хоть что-то есть, что потерять можно и радость тем, кому нечего терять потому, что у них и так ничего и не было.
Говорят, идёт большая война с соседями. Гек и сам видел, когда в городе был, как барон, вместе с десятком ближних высших, выезжал из замка. В замке играла музыка, провожающие махали цветастыми платками, городским велели радоваться — все и радовались.
Думали ещё больше радоваться будут (может быть даже лишний раз накормят) когда барон вернётся, только не вернулся он. Теперь другой барон владеет замком, городом и окрестными деревнями — родственник прежнему. Может быть сын, а может внук или правнук, или какой другой родственник. Высшие живут гораздо дольше презренного люда, называемого ими низшими. Потому детей у высших мало, нет им нужды детьми скорее обзаводиться. Это в семьях низших по семь, по десять детей обычное дело — дай повелитель чтобы хотя бы половина выжила-выросла. Вот в семье Гека было пять детей, а вырос-выжил он один. Да и то непонятно выжил ещё или не до конца. Весенний голод пережить надо.
Знающие люди предрекали — смутные времена наступают. Как пытаешься расспросить, многозначительно молчат, только ехидно улыбаются. Впрочем, и так всё понятно — война влечёт смуту. А поговаривают ещё, что повелителя убили, но это точно враньё, повелитель вечен как солнце и ветер. Поначалу пытавшийся учить Гека воровать, а потом выгнавший нерадивого ученика, карманник рассказывал про чужаков на големах из металла, которые пришли из другого мира, чтобы всех погубить. Это понятно, с добром из другого мира не приходят. Если есть добро, то дома сидят, никуда не ходят, сами своим добром пользуются. Гек с учителем соглашался, сколько раз лично видел подобное поведение, что среди деревенских, что среди горожан. Любой рад беду соседу передать, а счастье норовит себе оставить и в одиночку, под одеялом, трескать. Как говорит господин маг, управляющий городом от лица барона, потому так, что презрение и подлость есть суть низших. И это тоже правда, достаточно взглянуть на карманника, учителя Гека — понял, что талантом к воровству не блещет и выгнал прочь в начале зимы. Зиму Гек ещё пережил в городе, а вот к весне решил вернуться в родную деревню. Или вот старосту их возьмите, весь, до макушки, состоит из презрения и подлости, ну может быть ещё немного гордыни и напускной важности, которые он только перед односельчанами показывает, а перед баронским мытарем тщательно скрывает.
Словом, вернулся Гек в родную деревню, век бы рожи бывших односельчан не видеть. Думал наймётся, отработает, переживёт весну, а там только его и видели. Прибьётся к кому-нибудь, барон его держать не станет, не интересен такой как он барону — может быть и даст разрешение выйти за границы баронства. Идти за разрешением страшно, мало ли что высшим придёт в голову на его счёт, но необходимо. Иначе, при приближении к границам баронства сначала голова будет болеть, а если пересилит себя, то и взорваться может. На каждом низшем такое заклинание висит, чтобы не бегали зазря, не нарушали баронских планов. Но, по закону Повелителя, бароны обычно дают разрешение уйти искать своё счастье простому низшему, если он не мастер или не имеет иного значения. А, в крайнем случае, другие люди есть, кто заклинание снять может, не высшие, но кое-что умеют, только вот денег за это много простят, а денег у Гека нет. В больших городах, говорят, вовсе такого правила нет — каждый может уйти куда хочет, но это в больших городах, где низших так много, что устанешь даже простейшее клеймо на каждого ставить, хоть ночами не спи.
Вот так Гек вернулся из города в деревню. Всё вокруг знакомо: поля, дома, лесные околки. Односельчане, при встрече Гека, ехидно усмехались, но к этому он был готов и молчал, только про работу спрашивал. Работу давали. Кто по доброте, а кто чтобы лишний раз над Геком посмеяться, но пусть их. Насмешка не камень, мимо не пролетит, но и больно не ударит. Другое дело, что не один Гек из города в деревню к весне подался. Много таких, кому между каменных домов места не нашлось.
Работу приходилось выпрашивать и получать за неё самую малую малость. Гека здесь знали, он ведь был местным. Поэтому ему работы доставалось больше, поэтому его и побили два раза. Точнее один раз отбился, а второй да, поколотили немного. Городская голытьба недалеко от деревни лагерем стала. На удивление почти не воровали потому, как, во-первых, воровать особенно нечего, а во-вторых били за это сильно, чуть не до смерти. А может быть и до смерти потому, как битый работать не мог и едой с ним никто не делился. Тяжёлая весна в этом году. Иной раз хотя бы барон чем поможет, но в этот раз не помогал.
Трава выросла зелёная, мягкая, вкусная. Почки на деревьях распустились молодыми листьями, сладковатыми, наваристыми. Только вот рыбу из озера, кажется, всю выловили, не было больше рыбы. Но это только так кажется, Гек помнил, что в каждый весенний голод рыбу из озера вылавливали подчистую, но к концу лета она там откуда-то снова появлялась, а откуда непонятно. То ли по подземным ручьям приходила, то ли из рыбьих яиц вылуплялась. Невкусная рыбёшка, мелкая и костлявая, но если есть хочется, то и не такую съесть можно.
Пока в Гек в городе крутился, собирал разные слухи. Слухи для вора, пусть и будущего, всё равно, что течение для рыбы. Не зная течений далеко не уплывёшь. А как карманник, бывший грах, то есть старший, Гека прогнал его, так он перестал специально слухи запоминать. Но всё равно там одно услышишь, здесь другое, там третье, пока ночью от голода заснуть не можешь, одно с другим, невольно, складываешь, обдумываешь.
Слухи были интересные. К старым, о пришедших к презренному людям и добрым высшим на погибель иномирных чужаках, прибавились новые: дескать хотят чужаки всех высших убить, чтобы только один люд остался. Или, что приехали чужаки к ним, поселились за границей баронства и вроде бы в соседнюю деревню уже наведывались. И ещё, что они еду раздают, но в этом Гек совсем не верил. Кто же весной еду просто так раздаёт? Легче уж поверить, что повелитель и правда умер, а солнце стало зелёным и небо чёрным.
Впрочем, небо зимой было серым и низким, но никак не чёрным, а ближе к весне очистилось, будто отмылось, сделалось хрустально голубым и очень высоким.
Оказалось, чужаки не раздают еду, а платят ею за разную, пусть и очень странную, работу. Это уже было понятно и нормально. Только вот требуют они очень странной, хотя и не сложной, работы. Зато, после, предлагают на выбор кормёжку, одежду или мелкий грош. Кормят хорошо. Так хорошо, что кажется будто раздают еду просто так, а не в плату за выполненную работу.
Первый раз Гек увидел чужаков поздним утром. Сам он уже обошёл половину домов в поисках работы, но, как на зло, сегодня работы не было. От варёных листьев болел живот и Гек упорно обходил один двор за другим, стучась к бывшим односельчанам, терпеливо снося насмешки, упрёки и даже тычки. Пусть тыкают, лишь бы кто-нибудь работу дал. Не давали.
Зато он одним из первых увидел, как в деревне появились чужаки. Они приехали со стороны солёных болот.
Сначала показался большой, размером с дом, голем. Когда он подошёл ближе, то оказался не таким большим, где-то с половину небольшого дома, но с очень длинными ногами и потому похож на гигантского паука. Он ловко бежал, перепрыгивая препятствия, то обгоняя, то отставая от двух других. Эти двое были схожи между собой, но совсем не похожи на первый, длиноногий. Ног у них вообще не было, вместо них необычные вытянутые колёса, оставляющие после себя ни на что не похожие следы. Сами размером с три — четыре выстроенные в ряд телеги. Ног у этих двух големов не было, но, вот удивительно, имелись длинные руки, которыми они отбрасывали попадающиеся на пути камни или стволы упавших деревьев. Гек сам видел, как выезжая из-за леса, один голем проехал прямо через молодой, но уже довольно подросший дубок, а другой отогнул в сторону металлической рукой. Выехав на идущую между полями дорогу, големы сложили механические руки.
Они неторопливо подъезжали ближе к деревне, утреннее солнце тонуло в больших, непрозрачных глазах големов и блестело на металле их тел. Гек стоял, разинув рот, и только когда чужаки остановились перед деревенскими воротами, он подумал — нужно что-то сделать.
Но что именно делать? Кто-нибудь другой, может быть, и бежал бы в страхе прочь, но не Гек. Приезд чужаков в деревню — это движение, это маленькая смута, в которой, может быть, удастся урвать кусок хлеба. Не от деревенских, так от чужаков. В любом случае, работы он пока не нашёл и визит чужаков мог послужить, по меньшей мере, развлечением. Приняв решение, Гек заторопился к одним из двух ворот в окружающем деревню заборе.
Забор вокруг деревни — один смех. Многонгий голем его перепрыгнет, а два других переедут, не напрягаясь. Но стоят, ждут. Только похожий на большого металлического паука расположился в отдалении, крутится, будто осматривает, нет ли какой опасности. Но опасаться им здесь нечего. Если только заявится барон со свитой. Некоторые высшие могут лететь быстрее лошади, но, чтобы барон прилетел, надо сначала чтобы кто-то из деревни добежал или доскакал до замка и предупредил его.
Из безногих големов вышли несколько закованных в блестящие доспехи и с опущенными забралами странных шлемов, то ли людей, то ли големов. Но, нет, всё-таки люди, двое их них свернули шлемы, не сняли, а именно свернули так, что те втянулись в толстые воротники. Из-под круглых шлемов показались вполне себе человеческие головы: мужская и женская. Оба коротко острижены на манер наёмников. Женщина стоит немного впереди. Неужели она главная в отряде чужаков?
Подождав пока деревенские и промышляющая в деревне в поисках работы городская голытьба соберутся, женщина объявила: -Меня зовут Мата. Я лейтенант вооружённых сил новой республики Ан-фееро и командир третьего отделения учебно-трудовой армии.
Люди молча слушали её. Со стороны, наверное, смотрелось довольно смешно: с одной стороны, от хлипкого забора, гигантские металлические големы и несколько человек в странных блестящих доспехах, с другой — толпа в три — четыре сотни человек и все они напирают на трещащий от нагрузки забор. Неудивительно, что забор громко треснул, связывающие жерди гнилые верёвки порвались и пара десятков человек оказалась на земле. Чужаки с интересом наблюдали как люди поднимаются, ругаются и отступают обратно, за границу бывшего забора, оставив лежать на земле рассыпавшиеся жерди. Ворота, как самый прочный элемент забора, уцелели и сейчас стояли, закрытые и поддерживаемые старостой, вцепившемся в них как в земную твердь.
