Я хмыкнула, вернулась к Юре Грачеву, сделав от силы четыре шага в небольшом пространстве кабинета, обошла мужчину и встала за его спиной, наблюдая за манипуляциями с кодовым замком. Краем глаза заметила, как оживились, услышав последнюю реплику ряженые шестерки Феликса.
— А вот следственный комитет Российской Федерации готов с тобой поспорить, — набирая пальцами код сейфа — "639012", снова также безразлично парировал мужчина. — И судя по срочности, с которой им потребовалось это дело... Какого?!
— Чего там? — оживился еще больше рыжий Кузнецов.
Юра Грачев открыл дверцу сейфа нараспашку и с выразительным ошеломлением, которое пробилось даже сквозь пелену наложенного на него обращения, уставился на пустую верхнюю полку. Видимо, там должно было лежать искомое дело.
Группа ряженых прихвостней напряглась.
Мужчина поднял голову и посмотрел в упор на коллегу.
— Кузнецов, ты лазил в мой сейф? Брал дело?
— Я?! Для чего?
— А кто-нибудь в мое отсутствие приходил?
— Нет, конечно. Не шути так, Коломбо! Кому нужны твои секретные материалы?
— Кузнецов! — Юра Грачев почти прорычал фамилию коллеги.
Улыбка слетела с лица рыжего лохматого мужчины. Отодвинув в сторону ноутбук, он встал со своего места и в два шага оказался рядом со следователем. Наклонившись, Кузнецов с почти таким же ошеломленным выражением лица посмотрел на пустую верхнюю полку в сейфе коллеги.
— Его реально нет, — пробормотал сосед по кабинету.
— Реально, — выплюнул это слово Юра Грачев. — Кто-то украл все материалы дела по Долгову и Рыбчику!
Последнее что я услышала, перед тем как Сила отправила меня в реальное настоящее, было витиеватое нецензурное ругательство ряженых прихвостней Феликса. Сказанное почему-то тоже синхронно.
Я открыла глаза с оглушительным ощущением перезвона в ушах. Полагаю, он не был реальным, так как звучал уж больно не стройно. К тому же в нос ударил медный запах крови.
Справившись с расплывающимся зрением минут за пять, я смогла сфокусироваться на потолке особняка над собой. А еще совладала со слабостью, подняла правую руку, дотронулась до головы и обнаружила кровь.
Отлично!
— Оксана Викторовна! — обеспокоенный крик дворецкого заставил меня вздрогнуть. Перезвон в ушах вернулся, только прозвучал на этот раз фоном.
Я попыталась подняться: сначала на локтях, после на еще одном выдохе, собравшись с силами, наконец, смогла сесть. Меня аккуратно поддержали за плечи.
— Оксана Викторовна... — растеряно, с сочувствием и пониманием, с жалостью во второй раз обратился Иосиф.
Я повернула голову и оценила последствия неудачного падения.
В этот раз сориентироваться и минимизировать последствия у меня не получилось. Я упала на одной из верхних ступеней и, судя по тому, что пришла в себя на лестничной площадке пролета, скатилась по ним кубарем. По ощущениям переломов не было. Даже телефон не пострадал — я обнаружила его взглядом в метре от себя. Только пара ушибов, которые превратятся через несколько часов в синяки, если не приложить лед. И небольшая рана на голове, или точнее, виске. Но думаю, кровь пошла потому, что я содрала кожу. Снова ничего серьезного.
Я подняла голову и посмотрела в упор на Иосифа. Дворецкий без слов понял просьбу и подал руку, помогая подняться.
В комнату Иосиф сопроводил меня молча. Напоследок, у двери сообщив, что принесет ледовый компресс, он решился высказать что-то поучительное или того хуже участливое. Но я вовремя остановила пожилого мужчину:
— Пожалуйста, только не говори отцу.
Иосиф смерил меня долгим взглядом. В глубине его глаз я нашла столько эмоций и чувств, что, пожалуй, впервые, не смогла их описать для себя. Все скопом, или поодиночке.
Наконец, дворецкий с неохотой кивнул. И оставил меня наедине с собой.
Вытащив из сапога стилет, я положила его на ночь под подушку и, не снимая с руки командирских часов, легла спать. С тяжелым сердцем.
В воскресенье утром особняк приветствовал меня одиноким пустым безмолвием.
Я проснулась точно по будильнику, в обычном бытовом режиме отправилась на пробежку, а после на сервированном завтраком столе обнаружила записку о том, что отец не вернулся еще после свидания, а Иосиф с Гошей уехали с утра пораньше за покупками.
Давясь овсяной кашей и не чувствуя во рту вкуса свежих ягод, я как никогда понимала, насколько одинока по факту в своей жизни и борьбе против... пожалуй, что всего мира. И хотя суровая объективность в поддержку с интуицией внутри утверждали, что сегодняшнее дурное настроение является следствием наслоившихся друг на друга стрессов, сердце и душа упорно не желали это принимать.
Я чувствовала себя загнанной в угол, слабой, задыхающейся под грузом ответственности. И снова душила в себе маленького ребенка, которому хотелось побежать к отцу и рассказать ему обо всех своих горестях. Но отца не было. Он до сих пор не вернулся в особняк после свидания со Снежаной.
Я мечтала нажаловаться на Феликса, собственную дурость, судьбу-злодейку, Силу, убийцу мальчиков в "столице", Астру... На всех хоть кому-нибудь. Иосифу, Гоше, Зо. Но их тоже не было. Дворецкий с начальником службы безопасности были заняты своими текущими вопросами, а подруга отсыпалась где-то после бурной выходной ночи с очередным мужчиной. Если бы я набрала их номера по очереди сейчас, уверена, никто бы не ответил.
Во всем мире существовал только один человек, которому было не все равно. Даже если бы я позвонила посреди апокалипсиса и пожаловалась на подгоревший тост. Но он был так далеко, а я перед ним — так виновата.
Бросив затею с завтраком на четвертой безвкусной ложке каши, я заказала такси, и, поднявшись к себе в комнату, решительно достала из гардеробной спортивную сумку. Покидав в нее основную одежду, забрала из кабинета ноутбук и зарядное устройство от телефона, вытащила из-под кровати шкатулку и достала тетрадь в черной кожаной обложке. Подумав, вслед за тетрадью я переложила в спортивную сумку почти все бутылочки с отварами, минералы, камни и сухоцветы. Сверху, чтобы не возникло лишних вопросов, скинула так и не разобранные со вчерашнего шоппинга пакеты с покупками.
Со всеми вещами сумка оказалось неподъемной. Килограмм пятнадцать. Протащив ее по полу и лестнице на первый этаж, я спиной открыла входную дверь и выволочила на улицу поклажу.
Такси стояло у калитки.
Водителем оказался милый молодой человек, недавно мигрировавший в Россию с семьей из средней Азии. От дополнительного заработка он не отказался и с удовольствием помог хрупкой девушке в качестве грузчика.
Замок щелкнул только после пятого подряд звонка в дверь. На пороге показалась слегка помятая сонная мужская фигура в клетчатых пижамных штанах.
— Оксана? — голос Миши выдал крайнюю степень удивления. Он не ждал меня так рано — я машинально взглянула на циферблат часов, сегодня вообще и тем более без предупреждения. В пятницу мы договорились, что проведем выходные порознь: я собиралась пообщаться с Зо, Миша — заняться подготовкой к командировке в понедельник.
— Привет, — я неловко развела руками и совсем несвойственно для себя робко улыбнулась. — Не против?
— Э-э-э... Да-да, — закивал болванчиком мужчина. Буквально через мгновение его губы растянулись в блаженной удовлетворенной улыбке. Миша сделал шаг вперед и, обхватив мое лицо двумя ладонями, наклонился и чувственно поцеловал. — Конечно, заходи.
Было так странно провести весь день вдвоем в обнимку на диване перед телевизором, прерываясь на поцелуи, секс, разговоры ни о чем и для того, чтобы заказать пиццу.
Миша предложил устроить киномарафон. Мужчина признался, что увлекался черно-белыми фильмами старого Голливуда, а когда услышал, что я ни разу не видела Чарли Чаплина на экране, незамедлительно решил это исправить.
Мы, не отрывая взгляда от экрана, посмотрели "Новые времена", умирали со смеху над приключениями героя в "Золотой Лихорадке", иронично с сарказмом комментировали поступки персонажей в "Великом Диктаторе", сравнивая их, пусть условно, с исторической действительностью и расчувствовались, сопереживая паре из "Огней большого города".
Я игнорировала мыслеобразы будущего, которые то и дело возникали, стоило Мише коснуться участков обнаженной кожи. Просто не зацикливалась на информации, которую навязчиво подсовывала мне Сила, пропускала "мимо ушей". На душе царило мрачное удовлетворение вкупе с коварной насмешкой. Почему-то мне казалось, что, таким образом, я отыгрывалась на Силе и личных способностях, не обращая на них внимания, мстила в ответ. У меня получалось.
В восемь вечера мы заказали еще одну пиццу на ужин. Я предложила что-нибудь приготовить, но Миша настоял. "У нас выходной" — был его веский довод.
Пообщавшись с рестораном быстрого питания по телефону, мужчина извинился и, объяснив, что ему все-таки нужно собрать вещи на завтра, оставил у телевизора одну.
— Останешься на ночь? — выкатив из гардеробной большой коричневый чемодан в коридор спустя минут тридцать, как бы невзначай поинтересовался Миша.
Бездумно переключая каналы, так как просмотр фильмов с Чарли Чаплином в одиночку показался мне скучным, я, наконец, остановилась на сводке недельных новостей и повернула голову. Как-то разом накатили утренние ощущения, и я с непривычной робостью попросила:
— Не против, если я поживу у тебя во время твоей командировки?
Мужчина опешил, на несколько минут точно лишившись голоса и умения связно мыслить, кажется. Потом в его глазах затеплились огоньки надежды, радости и чего-то такого, что я смогла распознать, как огромное облегчение и кураж в связи с положительным ответом на невысказанное вслух предложение. Миша подумал, что мое желание переехать к нему, пусть и временно, связано с решением, наконец-то перенести наши отношения в серьезную плоскость.
— Так вот почему ты привезла с собой эту неподъемную сумку, — взглядом указав на оставленную у двери поклажу, удовлетворенно констатировал он.
Я кивнула, не давая пояснений.
— Сегодня самый удивительный день моей жизни, — подойдя к дивану, мужчина наклонился и заправил за ухо длинную прядь моей косой челки. — Кто бы мог подумать, а?!
Звонок домофона напомнил нам о заказанной пицце.
Положительного ответа на свой вопрос я сегодня так и не услышала. Но с Мишей вслух произнесенное "Да" было не нужно, я прочла его в его глазах.
Около 7 лет назад
До первой пары у меня было почти три часа.
Студенты в общежитии еще спали каждый в своей кровати. По коридору праздно шатались только редкие "сомнамбулы", которые вчера что-то отмечали или всю ночь усердно готовились к кому-нибудь предмету.
По расписанию завтрак должен был начаться в восемь утра, пары — в девять.
Стася Новицкая, моя соседка по комнате, тоже спала, зловеще улыбаясь какому-то сновидению.
Я собралась в спешке, и по возможности стараясь не шуметь: натянула первые попавшиеся джинсы и водолазку, накинула сверху демисезонную куртку, обула ботинки, забрала сумку с ноутбуком и, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышла из комнаты.
По лестнице мои шаги резонировали гулким эхом в пустом пространстве.
Комендант тоже дремал, облокотившись локтями о стол, под звуки утренней радиопередачи.
Я вышла из общежития и, обрадовавшись, что сегодня сентябрьский дождь, наконец-то прекратился, неторопливо зашагала в сторону Главного проспекта.
Насколько я знала, теоретически, основные заведения общепита находились в "столице" именно на Главном проспекте. Были, конечно, небольшие кафешки и кофейни рядом с университетом, но вряд ли они открывались настолько рано. А еще наверняка все постоянные посетители там знали друг друга в лицо и если не учились в университете, то либо работали в нем, либо все равно были в курсе всей студенческо-аспринтско-преподавательской жизни и сплетням. А я в который раз не хотела ловить на себе задумчивые, ненавистные, завистливые или сочувствующие взгляды, слышать шепотки и презрительные хмыканья.
После встречи с Феликсом прошла почти неделя. Моя жизнь, к великому сожалению, изменилась за это время кардинально и совсем не в том ключе, в котором я могла бы предположить семь дней назад. Или когда-либо еще.
Впервые я стала интересна парню. Правда, до сих пор не могла понять почему.
Сергей Сташевский, теперь уже бывший молодой человек Алины Лаврентьевой, по какой-то причине решил, что я ему нравлюсь. И в связи с этим буквально осыпал меня своим вниманием: не давал прохода в университете, пытался дарить цветы, забрасывал сообщениями в социальной сети и на телефон. Я так и не поняла, у кого он взял мой номер. Выкрал из личного дела в деканате?
Сташевский приглашал на свидания, отвешивал комплименты реально и виртуально по сто раз на дню, предлагал что-то пошло-развязное и буквально везде меня преследовал. В коридорах университета, встречая с пар и провожая на них вопреки моему желанию, в общежитии, столовой. Сташевский превратил мою жизнь в ад. И не только из-за собственной непробиваемой навязчивости. Хотя я честно пыталась поговорить с ним, объясниться или послать куда подальше. Но парень не слушал. Иногда казалось, что Сташевский вовсе не слышал то, что я пыталась каждый раз ему втолковать.
Из-за внимания парня меня пуще прежнего возненавидела Алина Лаврентьева. Оказавшись брошенной, звезда университета объявила прилюдную травлю и мишень повесила на моей спине. Причем не только социальную, но и реальную. Не заметив, я полдня проходила по университету с приклеенной к кофте бумажкой — "Объезжаю чужих парней. Дорого". Сташевский, который чуть ли не след в след таскался в тот день за мной, тоже ничего не сказал по этому поводу. Только изредка смеялся, когда думал, что я не вижу.
К травле неожиданно присоединился едва ли не весь университет за редким исключением. Но благо держались студенты в основном на расстоянии: шептались, дразнили, обзывали, но лицом к лицу в стычку не лезли. Хотя вряд ли я могла что-то кому-то противопоставить.
На парах, на которых профессоров не заботила дисциплина, теперь сложно было находиться. К моему месту вечно прилетали бумажки с угрозами и обзывательствами. На какое-то время даже стало казаться, что я перенеслась снова в детский сад и дошкольный возраст.
Столовая оказалась для меня закрыта также. Есть под сотнями пронзительных взглядов и фоновое шушуканье, в котором то и дело склоняли мое имя, было невыносимо. К тому же особо рьяные поклонники Алины Лаврентьевой по ее указке пару раз все-таки опустились до неприятных толчков в спину и порчи обеда, завтрака или ужина.
Я попробовала не есть вообще. Заработала головную боль и слабость. После попробовала хотя бы во время обедов и завтраков скрываться в своей комнате. Получила замечание от коменданта, которому нажаловалась на беспорядок Стася Новицкая.
Сегодня я решила найти какое-нибудь кафе подальше от университета, в котором можно было бы позавтракать и подготовиться к лекциям.
Противостояние с соседкой перешло на новый уровень. Стася Новицкая как самая преданная, лучшая и как она сама себя называла закадычная подруга Алины Лаврентьевой, от слов, как говориться, перешла к делу. Девушка стала пакостить: рвала и крала мои конспекты, выкидывая их в мусор, резала одежду, однажды пролила вино на ноутбук, чуть не разбила телефон, а вчера вывалила в мою кровать ведро свежемороженой селедки. Откуда взяла только?
