Сказочный отпуск

— Ничего себе! — удивился белобрысый. — Значит, с этой штукой можно и по времени путешествовать? То есть я могу попасть обратно в свой мир уже в какой-нибудь 2070-й год? Вот это здорово!

— Черта лысого ты туда попадешь! — в сердцах сказал бородач. — Амулет один раз действует. Я его уже использовал, господин Бэдбэар использовал, теперь вот — и ты тоже. Никто из нас троих открыть врата больше не сможет. Нам нужен человек, еще не владевший амулетом, да к тому же и честный, чтоб не надул. А где его тут взять? Остров Буян — необитаемый.

— Послушайте, господа, — прервал гневную речь бородатого Бэдбэар. — Солнце уже село, становится холодно, надо бы подумать и о более приземленном, чем путешествия в мирах. Не соорудить ли нам шалаш и не устроиться ли на ночлег?

— Не надо шалаша, — сказал чернобородый. — Здесь у меня когда-то была хижина. Если она еще не развалилась, то там есть топчан и даже печка.

В сгустившихся сумерках бородач повел их козьими тропами в гору.

— Давайте, что ли, познакомимся, — предложил экс-волшебник. — Я Бэдбэар, бывший правитель одного из здешних государств.

— Меня зовут Фрол, — сказал бородач. — А этого дурика...

— Но-но! Я попросил бы!

— Да ладно. Короче, он называет себя Петрович.

— Кстати, отдай мое ружье.

— А ты — мой амулет.

— Ты мне его подарил.

— Фигушки! Пусть живет у меня!

— Господа, не ссорьтесь, — примиряюще сказал Бэдбэар. — Отдайте его мне, как старшему среди вас.

— Это кто еще старше! — возмутился Фрол. — Я знаешь, с какого года?

— Ну?

— С 1775-го!

— Ты хорошо сохранился, дружище. Человек из будущего, хе-хе. Если учесть, что сейчас лето 1698-е с рождения Хранителя, Господа нашего.

— Я имею в виду от Рождества Христова. По летоисчислению нашего мира... Бывшего нашего мира.

— Бывшего? А что с ним случилось? — удивился Бэдбэар. — Потоп? Светопреставление? Восстание негров?

— С ним-то ничего. А вот с нами...

Пройдя пару километров вверх по склону, уже почти в темноте они вышли к покосившейся, наполовину врытой в склон маленькой избе, сооруженной из тонких бревен и жердей, крытой еловой корою.

— Вот, прошу. Уж не обессудьте, какая есть, но крыша над головой.

— Что же ты тут делал на острове, когда соорудил этот дворец, дружище? — поинтересовался бывший правитель.

— Алатырь-камень искал.

— Ну и как? Нашел?

— А вот угадай с трех раз! Если бы нашел, разве так жил бы!

Фрол защелкал кресалом, пытаясь запалить свечку.

— Не парься, — Петрович достал газовую зажигалку.

— Ничего себе, огонь в кармане! — удивились люди из прошлого.

Свеча осветила убогую обстановку избушки. Топчан с соломенным тюфяком, грубо сколоченный из жердей стол, колченогий табурет и чугунная, обложенная камнями, печурка.

— Так, стало быть, дружище, и ты... э... как тебя, Фрол, тоже не коренной местный житель, — уточнил бывший правитель, придвигая к столу табурет и усаживаясь на него.

— Стало быть так, — не желая вдаваться в подробности, коротко подтвердил Фрол.

— А про какие алмазы вы давеча балакали, друзья мои? — поинтересовался волшебник-самозванец.

— Тебе послышалось.

— Э, нет, друзья мои. Мой слух никогда еще меня не обманывал. Уж не мои ли это алмазы, похищенные при ограблении поезда минувшей зимой?

— А, собственно, почему они твои?

— Не забывай, дружище, я был в то время правителем страны! И добывались они по моему повелению!

— Ишь ты! Гномы, значить, горбатятся, спины гнут, туберкулез да радикулит зарабатывают, а алмазы, стало быть, его!

— Отбросим этическую сторону, дорогой друг! Напасть на поезд, перебить охрану, убить трех подельников — куда более серьезное преступление. Ты, дружище, между прочим, в розыске, если попадешься — тебя ожидают большие проблемы. Но я тебя не выдам, не бойся. Впрочем, я и сам теперь вне закона.

— Ну хорошо. Да, это те самые алмазы. Считай половина из них безвозвратно утеряна, остальные надежно спрятаны. Делиться не собираюсь. Но если кто предложит выгодное дельце, для которого денежные средства могут понадобиться, готов обсудить. Но, сами понимаете, и дельце должно быть... как это, ну...

— Масштабное, — подсказал Петрович.

— Во-во!

— Интересное у тебя ружье, — заметил Бэдбэар, обратившись к Петровичу после небольшого молчания. — Винчестер?

— Да не, тульская двустволка, шестнадцатый калибр. Это охотничье ружье. Бьет хорошо, не жалуюсь. Ах, ну да, вы же люди из каменного века. Сейчас в современном мире много оружия нового появилось. Про автоматы, небось, и не слыхали.

— Не, не слыхали. А что это?

— Ну, это типа такое ружье, карабин. Нажимаешь на курок, а из него за одну секунду десять пуль вылетает. Тридцать патронов в магазине. Три секунды — считай взвод положил. Если попал, конечно. А бывают и с еще бо?льшим количеством патронов.

— Интересно, — произнес Бэдбэар. — А еще чего есть новенького?

— Да много чего есть. Пулеметы есть, гранатометы, огнеметы, пушки, танки, самолеты, даже ракеты с ядерной боеголовкой.

— А это что за хрень? — поинтересовался Фрол.

— А такая хрень, что как рванет, и от большого города — один пепел. Правда, и местность вокруг заражена будет лет на пятьдесят.

— Не, друзья, этого нам не надо, заражать никого не будем, — сказал экс-правитель. — А вот эти, как ты говоришь, автоматы — пригодились бы. Если бы я смог ими вооружить верный мне полк, мы бы тогда всех на место поставили!

— Никак ты, магейшество, о реванше задумался? — ехидно спросил Фрол.

— А ты мне тут не зубоскаль! Скажи-ка, милый друг, — снова обратился он к Петровичу, — возможно ли там, в вашем мире, достать это новое вооружение и переправить его сюда?

— Да все как бы возможно, были бы бабки!

— Чьи бабки?

— Он так деньги называет, — снова вмешался в разговор Фрол. — Только как вы все это перебрасывать собираетесь? Этой штучкой-то, — он подбросил на ладони амулет, — врата открыть уже не получится, каждый по разу успел ею воспользоваться!

— Нам, друзья мои, нужны верные люди, — изрек Бэдбэар. — Я знаю несколько человек. Подари мне на время эту штуковину, я переброшусь на континент...

— Она ж второй раз не действует, — заметил Петрович.

— Не перебивай старших! Она выполняет три команды: открывает врата между мирами, телепортирует тебя в любую точку в пределах одного мира и может превратить человека в любую тварь, либо расколдовать обратно. Я при помощи этого амулета уже открывал портал — собственно, таким образом и попал сюда, — а остальные два желания мной еще не израсходованы.

— А ты нас не обманешь? — с сомнением спросил Фрол. — А то ведь сам переберешься на континент, а нас оставишь гнить на этом острове...

— Тогда телепортируйся ты. Нашему юному другу я не предлагаю, он здесь человек новый, порядков местных не знает. Еще наделает делов. Хе-хе. Не так ли?

— Я не могу, у меня только одно желание в исполнении этого амулета осталось. Хочешь, я тебя в паука превращу? Гы-гы!

— Да что вы спорите, все равно на данный момент владелец амулета — я! — напомнил Петрович. — Как решу, так и будет.

— А какой выход предлагаешь ты? — обратился магейшество к Фролу.

— Строить плот и всем вместе плыть на континент. Уж пятьдесят верст как-нибудь осилим. Если в шторм не попадем.

— Долго. Потеряем уйму времени. Да и как строить плот без пилы, без топора?

— Топор есть, — хозяин хижины выудил из-под топчана хороший плотницкий топор, почти незаржавелый, со звоном провел ногтем по остро отточенному лезвию. — Пилы, к сожалению, нету, на фиг она мне тут сдалась. Я на ТАЗе сюда приплыл, на нем и обратно отбыл.

— Все равно, дружище, время жалко. От берега моря еще до столицы как-то добраться надо, семьсот верст — не шутка, недели две туда пешком топать будем. Да если и карету нанять, все равно три — четыре дня, не меньше. Подумайте, а тут весь вопрос решится в течение пары дней. Я телепортируюсь в Даймондтаун нахожу там надежного человека, который сможет отправиться с вами в тот мир, где много оружия и ядрёная эта, боеголовка. Мы достанем ковер-самолет и прилетим с ним сюда самое позднее послезавтра к вечеру, и всё, и вы тут же окажетесь в ТОМ мире. Найдете там надежного человека и вернетесь с первой партией оружия. Но, впрочем, если настаиваете, могу оставить вас тут, как ты, дружище, выразился, гнить. Хе-хе.

— А что, здесь и вправду ковры-самолеты есть? — удивился Петрович.

— Есть, есть, — заверил бывший правитель.

— И летают?

— А вот сам увидишь.

— Боязно как-то, — нерешительно промямлил Фрол.

— Что ж, ребята, думайте. Август почти на исходе. Пока мы этот плот при помощи одного топорика соорудим, начнутся сезонные шторма, плыть будет небезопасно.

— А втроем телепортироваться никак нельзя? — с надеждой спросил Петрович.

— Дык если бы... В том-то и дело, что в другой мир, пока врата открыты, можно хоть роту солдат, хоть корабль отправить. А в пределах одного мира переместиться может только кто-то один.

— Понятно. Ну, так что, Фрол, поверим его магейшеству, а?

— Ладно, поверим. Под твою ответственность, доверчивый ты наш.

— Ну, что же, под мою, так под мою. Давай-ка сюда эту бляху. На, господин Бэдбэар, я тебе ее дарю.

Бэдбэар прошептал заклинание и моментально растворился в воздухе.

— Чудеса-а... — только и смог вымолвить Петрович.

Ночь они крепко проспали. Утром поохотились на уток, пособирали грибы, поели, каждый рассказал про свою жизнь, день кое-как скоротали. К концу следующего дня, когда солнце склонилось к закату, стало тревожно, в воздухе повисло напряженное молчание.

— Обманул басурманин, — наконец в сердцах произнес Фрол. — Зря ему бляху подарили. Теперь нам из энтого мира ни в жисть назад не вернуться. Надо строить плот, да рвать когти на континент, устраиваться жить тута. Значит судьба такая. Ну ничего, у тебя есть золото, у меня алмазы, а жизнь прожить и здесь можно. Тем более, что там у вас уж XXI век, я, наверно, и не смогу к вашей жизни привыкнуть. Все родные мои давно уж померли, какие-то боеголовки, да еще ядрёные, автоматы, тьфу!

— Брось ныть, глянь-ка лучше, что это?

В небе совершенно беззвучно по направлению к острову двигался ковер-самолет.

Глава 3.

Первое июля

Выйдя с перрона на привокзальную площадь, мы издалека увидели долговязую фигуру парня, держащего над головой листок бумаги, на котором крупным шрифтом было напечатано "В СКАЗКУ". Когда мы с Катей подошли ближе, оказалось, что это вовсе и не парень, а мужик. На вид ему лет где-то под сорок, а молодила его подтянутая спортивная фигура и очень редкая растительность на лице. Зато голову украшала копна длинных волос цвета спелой соломы без намека на седину.

Около мужика уже тусовалось пять человек разного возраста и обоего пола с дорожными сумками и баулами. Они дружно изучающе-оценивающим взглядом посмотрели на нас.

— Добрый день! — поздоровались мы.

— Герман, — мужик отвесил поклон Кате и протянул мне руку.

Остальные собравшиеся тоже приветствовали нас, кивнув головами.

— Ну и чудненько, — сказал Герман, когда мы представились. — Ждем еще одного. Давайте так, — он посмотрел на часы, — пятнадцать минут. Если не подойдет — то едем.

А если подойдет, не поедем? — захотелось мне спросить, но все-таки я решил остроты приберечь на потом.

Мы с Катей тоже принялись изучать наших попутчиков. Молодой мужчина со скучающей маской на лице. На вид ему немногим больше тридцати, на слегка рыхловатой фигуре сидел довольно дорогой прикид: вроде и ничего особенного — футболка, джинсы, кроссовки — но все явно не с китайского рынка. Эту самую его фигуру можно еще назвать "спортивной в прошлом", то есть к ней несколько лет назад потеряли интерес, и она поползла вширь. Видимо, обладатель фигуры владел небольшим бизнесом, который года два как пошел в гору, поэтому то, что раньше требовалось завоевывать внешностью, теперь можно с легкостью завоевать кошельком.

Возле бизнесмена стояла гламурная дама неопределенного возраста — ей можно было бы дать от двадцати пяти до сорока — в огромных темных очках, в вышитой золотом черной блузке и в бежевых брюках. На ней находилось не меньше полкило золота в виде перстней, сережек, браслетов, часов, кулонов и всяких цепочек, причем на одной из них висел католический крестик, а на другой — православный. Интересно, они муж и жена? Скорее всего — нет, а если да, то либо находятся в глубокой ссоре, либо делают вид, что незнакомы. Впрочем, вскоре выяснилось, что они и на самом деле незнакомы.

Следующего члена нашего коллектива я окрестил Колобок. Кругленький, примерно лет сорока с небольшим мужичок, одетый в простые льняные брючки, сандалеты и рубашку с короткими рукавами. Он, казалось, сошел к нам с кинолент середины прошлого века. Этакий бухгалтер на отдыхе. Не хватало только носового платка с завязанными в узлы уголками, вместо тюбетейки прикрывающего лысоватую голову.

Чуть поодаль стояли две молодые девицы с оголенными животами — чтобы продемонстрировать пупковый пирсинг — в джинсовых "мимо" юбочках, которые в приличном обществе обычно называют широкими поясами. Они слушали один плеер, вставив в ухо по наушнику, и синхронно делали челюстями жевательные движения, видимо набив рты резинкой.

Девиц украдкой рассматривал бизнесмен. При этом он старательно делал вид, что любуется пожарной каланчей на другой стороне вокзальной площади. Колобок тоже искоса поглядывал на колечки в пупках девчонок.

Катька ткнула меня кулаком под ребро и, взяв за редкую бороденку, которую я второй месяц пытался отрастить по ее же наставлению, навела мой взор на пожарную каланчу.

— Нечего пялиться! — прошипела она мне в ухо.

— Да я и не пялюсь вовсе, — тоже шепотом ответил я. — Очень надо, можно подумать мне не на кого больше пялиться!

Я обнял Катьку за плечи.

— А то я не вижу!

— Клянусь бородой! Смотри лучше, какой трамвай интересный!

— Ты мне зубы не заговаривай. Ой! Да.

По площади двигалась раритетная модель, наверно копия той "Аннушки", которая когда-то в Москве переехала Берлиоза. Все повернули головы к транспортному средству прошлого и не заметили, как, пыхтя и отдуваясь, к нашей группе присоединился последний ее участник. Им оказался худощавый высокий очкарик лет двадцати пяти с растрепанной шевелюрой курчавых волос, в мятой футболке и рваных джинсах, но разодранных вовсе не о гвоздь или колючую проволоку — такие продаются прямо в фирменных магазинах и совсем не "сэконд хэнд". На плече у него висела огромная бесформенная сумка.

— Прошу меня простить, — тяжело дыша, выпалил парень. — Жесть, ваще, я, кажется, перепутал выход с перрона.

Удивительно, что он умудрился не перепутать город. Это типичный представитель такой породы людей, этаких гениев, которые за шесть секунд, без единой ошибки, способны нащелкать клавишами сложнейший скрипт какой-нибудь программы, но при этом вместо взбитых сливок съесть на завтрак пену для бритья и не заметить разницы.