Сказочный отпуск

— А ветер, кстати, сегодня западный, — выглядывая в окно, заметил Игорь Геннадиевич, — судя по облакам. Но слабый. И парит, не иначе — гроза надвигается.

Он отошел от окна и, расстегнув ворот рубахи, уселся в кресло-качалку, которое недовольно скрипнуло под его грузным телом.

— И хорошо! — Мокус, потягиваясь, откинулся на спинку стула и помахал на себя ладонью как веером. — А то жара уже заколебала. Третий день духота стоит невозможная.

— А смотрите, и потемнело вдруг как неожиданно, — Эльвира подняла глаза от своего вышивания. — Вот она и гроза, наверное.

— Да нет, — возразил Колобков-Мельников. — Только что небо было совершенно чистое, и в помине ни одной тучи не наблюдалось, только облачка маленькие. Может, это затмение солнечное?

В это время землю начали сотрясать глухие удары, от которых задрожал весь терем и, звякая, стала подпрыгивать посуда в буфете.

— Это гром такой? — удивилась Эльвира.

— Жесть! — воскликнул Мокус. — Тут у вас что, строительство идет какое-то? Сваи где-то забивают?

— Да никакие не сваи, — Баба-яга выглянула в распахнутое окно. — Это вон, нехристь, хозяина чует, хвостом виляет. Кощеюшка летит, наверное. Вон он и солнышко своей тарелочкой загородил.

За окном и вправду Змей Горыныч поднял вверх все три морды, глядя на опускающуюся летающую тарелку, и радостно колотил хвостом по земле...

* * *

Переброска полка была закончена утром второго дня. Интенданты обустроили четыре лагеря, разбили палатки, заготовили дрова. Повара сварили перловую кашу и ждали прибытия последних дружинников. В каждом лагере находилось по батальону. С прибытием последнего ковра командиры батальонов устроили перекличку, проверили наличествующий состав и отправили с конными вестовыми письменные рапорты более высокому начальству. Само высокое начальство располагалось в головном лагере на берегу Синявы близ городка Петрово Ближнее.

— Какие будут дальнейшие указания? — спросил ротмистр Губарь своих четверых руководителей после того, как доложил им о том, что переброска полка завершена.

Все члены "большой четверки" сидели в штабной палатке и занимались своим любимым делом — пили виски. Точнее, пили не все, Черноусу — как, впрочем, и Фролу — "басурманский" напиток пришелся не по вкусу. Но если, за неимением ничего другого, Фрол и этой "отравой" не брезговал, то колдун вообще не был охоч до спиртного и пил чай со смородиновым листом. Никитке тоже велел не наливать, нечего молодежь спаивать, он нам тверезый нужен, мало ли, вдруг послать куда придется.

— Отдыхайте пока, господин полковник, — сказал Бэдбэар стоящему навытяжку Губарю.

— Никак нет, ваше высокоблагородие! Ротмистр!

— Отныне вы — полковник. Чин должен соответствовать должности и исполняемым обязанностям. А после нашей победы, дружище, станете главным воеводой всей армии. Если будете вести себя хорошо. Хе-хе.

— Рад стараться! — Губарь счастливо заулыбался, радуясь перспективе такой головокружительной карьеры. — Разрешите идти?

— Задержитесь, — сказал Черноус и продолжил свою незаконченную речь, прерванную появлением бравого вояки: — До столицы, наше войско будет двигаться дня четыре, ежели пешком. Вся внезапность пропадает: первая же ночевка в какой-нибудь деревне — и на следующий день о нашем марше будет известно царю. Так. Поэтому делаем вот что: сегодня ночью, в один и тот же оговоренный час захватываем три печеходные станции — в Петрово Ближнем, в Букашкино и в Волобуево. Главное — чтоб ни один станционный смотритель не успел гуднуть по дальнослову своему начальству, ясно? Так. Есть ли среди воинов водилы печеходов или те, кто с такой задачей смог бы управиться?

— Не могу знать, — ответил полковник Губарь. — Но велю взводным выяснить, через два часа сведения будут.

— Очень хорошо, если найдутся, то пришлите их сюда на инструктаж. Троих достаточно, но лучше шестерых, чтоб для подстраховки. Прибываем в столицу с трех направлений и встречаемся в центре города у фонтана. Так. А теперь все свободны, Черноус думать будет. Следующее совещание после обеда.

Губарь козырнул, повернулся и вышел.

— Подремлю часочек, — зевнул и потянулся колдун, когда новоиспеченный полковник удалился. — Чтой-то плохо спалось, отвык я на сырой земле-то.

— Надо было тулупчик подстелить, — дал запоздалый совет Бэдбэар. — Как предусмотрительные люди делают. С тулупчиком-то и помягче, и потеплее. Хе-хе. А то ведь так и до радикулита, или, чего доброго, до простатита недалеко.

— Ничего, — сказал Фрол. — Вот завтра все разрешится, будем во дворце спать. На пуховых перинах.

— Тьфу на тебя! — рассердился Петрович. — Сглазишь! Еще моя бабушка говорила: "Не скажи "гоп", покуда не прыгнешь!"

— А что помешает? Погода? Гроза? А смотрите, и правда, как нахмурилось-то! Похоже гроза надвигается. Ух ты!

Снаружи действительно потемнело. В маленькое оконце шатра было видно, как ярко вспыхнула молния. Через несколько секунд громовой раскат сотряс не только парусиновую палатку, но и всю землю.

— И в самом деле, гроза, — согласился Бедбэар..

— Вот видишь, одно уже накаркал! — съязвил Петрович, обращаясь к Фролу.

Крупные капли дождя забарабанили в туго натянутое полотнище. Снова сверкнуло, потом грохотнуло, почти без интервала. Фрол перекрестился, Петрович матюгнулся, высказав неодобрение в адрес сил природы. Никитка закопался в ворох какого-то тряпья, сваленного в углу. На парусиновой крыше уже через минуту образовалась лужа, с нее закапало внутрь, прямо на голову черного мага.

— Ох ты ж, мать честна?я! — Черноус отодвинулся от капели и подставил под нее котелок. — Недобрый знак.

— Да вы что, в самом деле грозы испугались? — Бэдбэар недоуменно обвел взглядом своих компаньонов. — Июльский ливень, это ненадолго. Никакой беды в этом нет, не потоп же, в конце концов.

— Господа! Беда! — в палатку ворвался мокрый до нитки полковник Губарь. — Беда! Оружие!

— Что оружие?! В чем дело!? Да что вы все паникуете! — рассержено заорал Бэдбэар. — Объясните нормально, в чем дело!

— Оружие! — все так же растерянно кричал Губарь. — Оно тает!

— Что значит тает? Оно не сахарное, оно железное, как оно может таять? Говорите толком, капитан!

— Почему капитан? Вы же сказали...

— Будете паниковать, вообще рядовым станете? Объясните, как может таять желе...

Все изумленно посмотрели на низенький походный столик, на котором только что на ворохе бумаг валялся кем-то оставленный револьвер. Вместо него теперь там лежала рыжая кучка оксида железа.

— И всё так, — почти шепотом произнес Губарь. — Автоматы, патроны, гранаты, пистолеты — все превращается в труху. Только старые мушкеты местного производства уцелели...

— Вот тебе и на! — горестно произнес Черноус. — Никитка! Ты, паршивец, говорил их акула сожрала? Ни фига не сожрала, добрались-таки недруги до Водяного Царя. Разрыв-траву они ему везли, зелье с разрыв-травой, вот что! А он ее с тучей — сюда! И как же это я, старый болван, сразу-то не догадался. Непонятно только, почему от этого дождя не все железо тает, а только избранное...

— И с чем же мы теперь свергать самодержца пойдем? — спросил Фрол, но, похоже, чисто риторически.

Дождь покапал и прошел, в последний раз грохотнул гром, барабанная дробь ка?пель умолкла, туча медленно отползала на восток. Из-за ее края показалось умытое солнце, и миллиардами бриллиантовых бусинок вспыхнули дождевые росинки на траве. Но через секунду какая-то черная тень наползла на солнце и снова затмила его. И тут же прозвучал глас небесный, подобный раскату только что отгремевшего грома:

— Сдавайтесь, вы окружены! У вас нет никаких шансов! Ваше огнестрельное оружие уничтожено! Холодное оружие немедленно сложить в кучу и отойти от него! Всем построиться на поляне и поднять руки вверх! Всех воинов, совершивших измену, ожидает трибунал! Только добровольное раскаяние сохранит вам жизнь! Солдаты смогут искупить свой проступок на штрафных работах. Офицеры будут разжалованы в рядовые и добросовестной службой смогут доказать свою преданность царю и Отчизне и вернуть офицерскую честь. Гражданских лиц ожидает судебное разбирательство, и они понесут заслуженное наказание. Иностранные граждане будут экстрадированы на свою родину для вынесения им приговора по месту жительства. Если через пять минут вы не построитесь на поляне, все будете немедленно уничтожены! Черноус! Обращаюсь персонально к вам! За соучастие в заговоре вы лишаетесь лицензии мага. Отныне любое творимое вами колдовство будет незаконно!

Едва закончилась эта речь, рядовой Губарь тут же выскочил из палатки.

— Куда?! Стой, предатель! — заорал вслед ему Бэдбэар. — Расстреляю на месте!

Он хотел выхватить из кармана пистолет, но нащупал там лишь горстку ржавчины. А снаружи уже раздавался зычный голос несостоявшегося полковника:

— Батальонные ко мне! Вестовые ко мне! Немедленно всем подразделениям сложить мечи и сабли, построить личный состав на плацу! Вестовые, передать приказ по своим батальонам!

Четверо главарей тоже вышли из палатки. Загораживая солнце, в небе висела летающая тарелка. Громовой голос исходил из нее. Вот она опустилась на противоположный берег. Оттуда вышли друг за другом Кощей, Иван, Герман, майор Дюкова, капитан Мельников, Катя, Мокус, Константин и Лешек. Мария взяла микрофон, и мощный динамик заговорил ее голосом:

— Гражданин Костин Роман Петрович! Именем Российской Федерации вы арестованы. Вы должны немедленно сдаться представителям власти.

— А кто тут, простите, ее представляет?! — сложив ладошки рупором, крикнул Петрович.

— В данном случае мы, — ответила майор.

— Ну так поймайте, если сможете! — Петрович сделал попытку скрыться в лесу.

— Поймать? — переспросил Лешек. — Легко! Я пока еще леший.

Он вытянул руку вверх, согнул в локте, сделал пальцами хватательное движение и распрямил руку. В ту же секунду Петрович оказался в кроне березы, объятый ее ветвями. Немного истошно поорав и потрепыхавшись, он понял, что только усугубляет этим свое шаткое положение, поэтому решил не суетиться и, держась за ветки, спокойно висеть.

— Ну, со мной такой фокус не пройдет, — заметил Черноус и крикнул людям на том берегу: — А кто же среди вас представитель местной власти? Нету? Значит, и сдаваться нам некому!

— Найдем кому сдаться! — ответил Кощей. — Я могу сойти за сотрудника Интерпола! Временно. А вообще, сюда движется регулярная царская армия, через час-полтора она будут здесь. Так что все вы очень скоро окажетесь за решеткой!

— А это уж во! — Черноус показал кукиш.

Потом он замахнулся десницей и метнул в Кощея огненный шар.

Глава 21.

Семнадцатое июля, вечер

В замке у Кощея все было по-прежнему. Полы, стены и потолки излучали белый рассеянный свет, из-за которого не наблюдалось границ пространства, по замку бесшумно передвигались слуги-фантомы с мужскими лицами и женскими голосами. Мы немного отдохнули с дороги, приняли душ и постирали одежду, после чего собрались на ужин в столовой. Оценив наше физическое состояние как удовлетворительное, Кощей, тем не менее, предложил нам до утра отдыхать, расслабляться и ни о чем не думать. Однако совсем ни о чем не думать не получалось — план мероприятий на завтрашний день составить, все-таки, необходимо.

— Интересно, что сейчас творится в стане наших друзей, а главное — в стане врагов? — спросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Кощей подозвал одного из слуг, и тот принес ему здоровенный хрустальный шар.

— Это Всевидящее Око, — пояснил хозяин замка. — Таких в этом мире всего три. У меня, у черного колдуна Черноуса и еще у Мерлина, но он живет далеко, в Заморском королевстве. В отличие от блюдца с яблоком, этот магический артефакт показывает абсолютно любой объект и любую местность без всяких там бусинок, пуговок, наговоров и каких-либо дополнительных атрибутов. Но, к сожалению, не имеет памяти, показывает только в режиме реального времени.

Он покрутил шар в ладонях и сказал:

— Судя по местоположению тучи с уничтожающим оружие зельем, она доползет сюда завтра примерно к полудню — сейчас она на подлете к Непроходимому лесу. Вокруг терема Бабы-яги установлен защитный экран. Причем два экрана, и в ту, и в другую сторону. Увидеть, что там делается, невозможно. В лесном лагере, где расквартирован секретный полк Бэдбэара, какая-то суета. Похоже, они перебазируются на новое место. Это новое место... Их несколько. Точнее — четыре. Одно на берегу Синявы, напротив той поляны, где мы в прошлом году портал открывали. Там у них, судя по всему, главная ставка, то есть собралась вся верхушка — Бэдбэар, его партнер из вашего мира...

— Петрович? — уточнил я.

— Возможно. Оба уже в человечьих обличиях. С ними еще бородатый мужик какой-то...

— Это, наверно, толмач Фрол.

— Да. И черный маг Черноус. Значит, это он их расколдовал. Очевидно, ребята решили пойти ва-банк и затевают поход на столицу. Что ж, прекрасно. Завтра после полудня они будут обезоружены, тут-то мы их тепленькими и возьмем.

Выспались мы хорошо, плотно позавтракали, загрузились в летающую тарелку и первым делом отправились к терему Бабы-яги. Кощей не любит использовать это транспортное средство всуе, но сейчас тот самый случай, когда без него просто не обойтись. Тотчас после нашего приземления Змей Горыныч, как ласковый щенок, бросился к хозяину. Я даже испугался, что в порыве восторга он придавит его лапой, ведь Кощей-то уже не бессмертный! Но, слава богу, все обошлось. Рассказывать о приключениях и рассиживаться не было времени — надвигалась гроза. Дело-то, собственно, было не в грозе, нам она не помеха. Просто, раз туча уже здесь, значит над лагерем противника дождь уже прошел, и там царит паника, вызванная уничтожением оружия. Этим надо воспользоваться. В тарелку погрузились все представители нашего мира со своим скарбом и за компанию с нами Лешек. Все наши земляки-экскурсанты собрались в полет для того, чтобы сразу после завершения операции по поимке преступников отправиться по домам. Колобков-Мельников упаковал в полиэтилен один автомат и два пистолета.

— Можно ли это спрятать куда-нибудь от влаги? Хочу сохранить в качестве вещдока хоть один экземпляр, а заодно и наше с Марией табельное оружие.

— Не вопрос, — ответил Кощей.

— Ты ета, красавиц-то спящих своих когда заберешь? — ворчливо спросила его Баба-яга. — Или мне их прикажешь самой хоронить? Вторая-то — как бишь ее? — Вика, тоже ведь отрубилась.

— Зачем хоронить? Не надо, на запчасти пригодятся. Заскочу на обратном пути и заберу.

— Смотри, не забудь. А то завоняют.

— Не завоняют, они же не из плоти, не разлагаются.

— Ой, да я все ж никак не привыкну. Смотрю на них, ну ни дать, ни взять — вылитые упокойницы!

Пока мы прощались и загружались в тарелку, пошел дождь.