Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А я сразу понял, что неспроста она его боится, — потер ладони палач.
— Орден когниматов подтвердит мои полномочия, — не унимался душевед.
— В сговоре они! — рявкнул генерал. — Заговорщики!
Завязалась перепалка, в которой завоняло страхом, застарелой ненавистью, болью... Зрение исчезло, отдаваясь набатным звоном в ушах. Мне не хватало воздуха, и тени спорщиков заволокли сознание тошнотой. Жестокий приступ, когда смешиваются все чувства восприятия, скрутил меня и вывернул наизнанку. А потом началось долгое падение во тьму...
В беспамятстве снился мне паук с почему-то лысой очкастой головой Тиффано. Противным скрипучим голосом он приговаривал, что спасет меня, и плел свою паутину, раскачиваясь на огненных нитях и подбираясь все ближе. Меня укачивало и тошнило, я отчаянно пыталась выбраться, но лишь больше запутывалась. И вот уже невозможно ни пошевелиться, ни дышать... Огонь пожирал мою память... я забывала самое себя и распадалась... на рубиновые капли... без следа...
В холодном поту я проснулась и не сразу сообразила, где я и кто. Каменные стены каземата. Камера. Узкое окно-бойница под потолком. Алый закатный луч солнца на полу. Звуки ветра и шелест волн снаружи. Та самая камера, в которой ранее сидел мастер Гральфильхе! Не в силах лежать, я вскочила и заметалась по темнице. Какое счастье просто ходить, говорить, пусть и с самой собой, свободно дышать! Чем же все закончилось? Что они решили? Я слонялась из угла в угол, бормоча себе под нос, и думала, думала, думала... Но мысли кружились обрывками и в единую картину складываться никак не хотели. Федосей... Доверенное лицо императрицы?.. Даже генерала при ней не испугался... Что мне это дает? Поверил ли он этому Тиффано, что император жив? Я напрягла память. Император был смертельно ранен и увезен дядей Луиджии, тем самым Цукеркандлем... Стоп! Луиджия! Я совсем про нее забыла и только сейчас с ужасом осознала, куда отправила девчонку. В Соляной замок! Но почему туда? Я же по сути добровольно отдала один из козырей Тиффано... Кто он такой? Из какой паутины вылез на мою голову? Если предположить, что раньше я его знала, то... Орден Пяти? Он из Ордена Пяти?!?
Распахнулась дверь. Мне принесли ужин. Ёжик хмуро протиснулся внутрь, плюхнул передо мной миску с холодной кашей и спросил:
— Допрыгалась?
Я набросилась на еду, коротко приказав:
— Рассказывай все!
— А что тебе рассказывать? Судить тебя будут. Через неделю. А мой сын до сих пор сидит!..
— Не убудет от него, — промычала я с плотно набитым ртом. — Что еще нового?
— Федьку-палача оставили за главного. Полковник затаился, выжидает, куда ветер подует. Петре я кольцо отдал, но генерал лютует, что его обошли, не до утех ему сейчас. Тиффано твоего видел, уехал он...
— Это хорошо. Куда? И почему мой? Стоп!.. — я подавилась и закашлялась. — Ты откуда его знаешь?
Ёжик воззрился на меня в изумлении.
— Что значит откуда? Ты совсем умом тронулась? — он выразительно покрутил пальцем у виска, за что получил от меня пустой миской.
— Выкладывай все!.. Не до шуток мне!..
После ухода Ёжика я долго сидела, отупело уставившись в одну точку. В голове не укладывалось. Кльечи... Я не помнила там никакого инквизитора Тиффано! Завет... Пытаясь вспомнить, как ко мне попал Завет, я обнаружила пустоту... как будто кто-то вырвал кусок полотна... Зияющая дыра моих воспоминаний... Или выжженная? А в столице? Там тоже был Тиффано, так утверждал Ёжик со слов Тени... Якобы я была влюблена в инквизитора и бегала за ним!.. И даже здесь, в Виндене, притворялась бессловесный мальчиком-слугой Лукой, лишь бы быть к нему поближе... Полнейшая глупость!.. Мороз пошел по коже. Я ведь действительно была Лукой... Но у кого служила?.. Почему я, демон раздери, ничего не помню?!? Что Тиффано от меня нужно? Из-за меня он лишился сана, был арестован и обвинен... Но потом каким-то образом оказался в Ордене Пяти... Я провела рукой по груди, нащупав клятый символ... Кожа до сих пор горела и чесалась, как будто что-то заживало... Или наоборот отмирало? Мне надо все вспомнить... и подготовиться к суду. Ёжик сказал, что паук убрался в свое логово. Надеюсь, Тиффано по дороге в замок завалит камнепадом или смоет вышедшей из берегов рекой. А мне надо сосредоточить усилия на полковнике и Федосее, а еще убрать с пути генерала. И не забыть про семена ясенца... Я вам устрою такой суд, что долго помнить будете! Даже если я сама забуду... Вот демон, как же самой не забыть?..
Глава 4. Луиджиа
За стенами замка разыгралась непогода. Холодный ливень колотил по окнам, как будто требовал впустить его внутрь. Луиджиа подошла к камину и подкинула еще угля, зябко кутаясь в шаль. Девушка дни и ночи напролет сидела у постели раненого императора, с ужасом наблюдая, как утекает жизнь из ее любимого. Пятые сутки подряд Фердинанд метался в горячке, его тяжелое сиплое дыхание словно ножом резало Лу по сердцу. Знахарка из деревни только качала головой и разводила руками. Что еще оставалось делать? Верить в чудо и молиться?
И Лу молилась. Неистово, на коленях, уткнувшись лбом в ладони любимого, обливаясь слезами. Девушка не понимала, как Единый может допустить такую несправедливость, как может забрать у нее последнее — ее любовь. Разве она мало потеряла? Разве не сполна расплатилась за все? С самого рождения у нее отняли право быть такой, как все, даже родной отец шарахался от девочки и не верил, что она ему родная. Потом ужасный ожог навсегда перечеркнул ее лицо, разделив жизнь на до и после. Напущенные на половину лица волосы лишь немного скрывали отвратительное уродство. Но злой судьбе как будто этого было мало. В дом пришла смерть. Страшная, безобразная, глумливая и мучительная. Почему? Неужели люди могут быть страшнее зверей? Почему Единый их не остановил? Вырезатели отняли у девушки родных, изуродовали ее тело и душу... Но большей жестокостью было то, что они оставили ей жизнь, в которой не было ничего, кроме боли. Как жить после такого? Да и зачем вообще жить? Разве что... Поверить в несбыточную, дикую, невозможную, красивую мечту о танце?..
Лу до сих пор не верилось, что она танцевала на сцене Императорского театра, что ее таланту рукоплескал зал, что сам император восхищался ее танцем... Рыбальски назвал ее дочерью и забрал к себе в дом, а те короткие недели в его старинном особняке показались девушке сказкой... Джеймс принял ее, беременную неизвестно от кого! Он любил ее как дочь и ни в чем не упрекнул, просто заботился о девушке и гордился ею. Это был праздник, прошедший в счастливом волнении. Цветочный бал, грезы о славе, знаки внимания от императора, самое прекрасное в мире платье, хрустальные туфельки... и тревожное ожидание свидания. Ведь за спиной девушки маячила тень ее грозной госпожи, задумавшей недоброе...
Лу поежилась и взглянула на осунувшееся лицо императора. Фердинанд так и не пришел в сознание, метался в горячке, бредил, звал кого-то на чужом языке. Наверное, маму... Лу поменяла компресс и напоила раненного, заботливо поправив ему подушку. Его усы... Когда Фердинанд улыбался, они топорщились и делались похожими на тигриные. И напоминали Лу отца. Вот он играет с ее сестрой Терезой, качает на коленях, смешно надувает щеки и дергает себя за усы, изображая тигра, которого они видели на городской ярмарке. А Лу никуда не брали. Тигров она видела только на картинках в книгах. А когда девочка подбежала к папе и тоже попросилась на коленки, тот нахмурился и отвернулся. Он всегда хмурился и отворачивался от нее... А император — нет. Он восхищенно улыбался, глядя, как она танцует для него одного. Лу не могла допустить, чтобы ее жестокая госпожа ему навредила, поэтому съела и выпила все, не оставив и крошки. Дурман кошачьей травы ударил в голову. Страх исчез. Она позволила себя поцеловать и обнять, даже ответила на поцелуй, словно в омут бросаясь в крепкие мужские объятия... Будь что будет. И было хорошо... очень хорошо... Ей никогда в жизни не было так хорошо. Но прекрасный сон вдруг превратился в кошмар наяву. Это из-за нее! Лу была уверена, что Вырезатель пришел за ней. Узнал, что она носит под сердцем его детей, и пришел забрать ее с собой, чтобы мучить дальше. Но император ему помешал и заплатил за это такую страшную цену...
— Господи Единый, пожалуйста, не губи его жизнь, прошу тебя... — шептала она. — Забери мою, но пусть он живет, пожалуйста, прошу тебя... Господи Единый, всемогущий и бесконечно милостивый, прости мне мой грех, прости мою грешную любовь, спаси его, пожалуйста...
В сгустившихся сумерках темной комнаты Лу вдруг заметила, что полоска света из-под двери мигнула, как будто кто-то прошел мимо по коридору. Или не прошел, а остановился и затаился за углом? Девушка нахмурилась и поднялась с колен.
— Воевода, это вы? — выглянула она в коридор.
В верхние покои запрещалось подниматься рядовым бойцам варда. Только воевода и ее дядя Клаус могли быть здесь. Но дядя давно уехал, а Дюргер... В коридоре никого не было. Лу стояла на сквозняке и не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то подглядывает. Она чувствовала на себе чужой взгляд. Недобрый. А вдруг Вырезатель пришел и сюда?!? Она заперла комнату на ключ и помчалась вниз, к воеводе.
— Дочка, так-то замок охраняется, мышь не проскользнет. Иди спать, — отмахнулся воевода.
Его иссеченное шрамами лицо показалось перепуганной девушке оплавленной восковой маской.
— Вы должны проверить! Пожалуйста... Там кто-то есть! Я видела! Он прячется!..
Дюргер недовольно закряхтел, поднимаясь с лавки. Позвав с собой двоих бойцов, они вместе с дрожащей Лу поднялись на второй этаж и проверили все закоулки и комнаты. Никого не было.
— Иди поспи, дочка, — не стал ее ругать воевода, глядя на покрасневшее от слез лицо девушки. — От недосыпа еще и не то почудится. Совсем себя извела.
Но Лу не пошла к себе в комнату, в который раз оставаясь ночевать у постели больного. Заперев дверь на ключ и на всякий случай придвинув ко входу тяжелый комод, девушка сидела в кресле и куталась в плед. Вздрагивая от каждого шороха и приглядываясь к неверным бликам света из-под двери, она сторожила неспокойный сон императора. Но потом усталость взяла свое, и Лу задремала...
И снилась ей жестокая госпожа. Она входила в комнату, появляясь на пороге темной тенью. Лу вскакивала на ноги, роняя теплый плед на пол, и делала шаг навстречу. Госпожа протягивала ей заветный пузырек с чудодейственным снадобьем и спрашивала:
— Хочешь?
— Да, госпожа, да!.. Хочу, очень хочу!
Лу тянула руку к пузырьку, но тень отступала от света, скрываясь во тьме. Лишь голос доносился оттуда:
— Тогда отдай мне безумие...
— Какое безумие? Госпожа, пожалуйста, спасите императора!.. Вы же можете!
— Могу... — шепот словно ввинчивался в виски, а тень оказывалась за спиной у девушки. — Отдай мне их безумие, отдай... Зачем оно тебе? Ты же их не хочешь...
И госпожа крепко обнимала девушку сзади, прижимая к себе и кладя руку ей на живот. Ее дети! Ее нерожденные близнецы! Вот чего хотела ее госпожа! Ужас охватывал девушку.
— Нет!.. — пыталась она оттолкнуть руку, чтобы защитить своих малышек.
— Ты же их не любишь... Отдай мне их безумие... Отдай безумие Шестой... — свистящий шепот леденил шею, а живот все плотнее и сильнее стягивало в безжалостной хватке. — Зато император будет жить, я обещаю... Отдай...
— Нет! — крикнула девушка. — Я люблю их!
— Ты лжешь... Сама себе лжешь... Они ублюдки... безумные уродцы... как и их отцы... Ты никогда не забудешь, что они с тобой сделали...
— Но они же мои... мои малышки... — шептала Лу. — Я смогу их любить...
— Твои родители не смогли полюбить тебя... Ты тоже не сможешь... Ничего не сможешь... Танцевать не сможешь... Императора потеряешь... Из-за них... Все из-за них...
— Нет... пожалуйста... нет... Я не могу... их убить... Не забирайте... пожалейте... не надо...
Лу задыхалась в ледяных объятиях и слабела, ее шепот становился все тише, а тьма все гуще...
— Пить...
Грохот разбившейся чашки вырвал девушку из болезненного забытья и показался ей оглушительным. Лу вскочила на ноги. Император очнулся. Он пытался дотянуться до чашки на прикроватном столике, но не удержал ее в пальцах. Осколки лежали на полу.
— Ваше Величество!.. Вы пришли в себя!
— Где я?.. Пить... пожалуйста...
— Да, сейчас... Я сейчас... Вы в замке...
Лу бросилась к кувшину и напоила раненого прямо с ладоней. Фердинанд выглядел бледным, но температура спала. Неужели Единый услышал ее молитвы?.. Надо позвать знахарку!.. И сварить куриный бульон! И растопить заново камин, в комнате жуткий холод! Не обращая внимания на боль, девушка бросилась к двери. Комод казался неподъемным. Как же вчера она смогла его подвинуть? Упираясь всем телом, она надавила плечом на комод и смогла освободить немного пространства. Вдруг откуда-то издалека донесся тихий детский смех, от которого кровь застыла в венах.
— Лу, что с тобой?.. — слабым голосом спросил Фердинанд, пытаясь приподняться на локте. — Где все? Тебя тоже ранили?.. Откуда кровь?
— Нет, я... Со мной все хорошо... я сейчас...
Лу опустила взгляд вниз. Подол платья был в крови. Алые брызги на полу... как будто маленькие детские следы... Нет, это ее следы. И ее кровь... кровь ее малышек. Дурнота подкатила к горлу. Задыхаясь от боли, девушка протиснулась в дверь и оказалась в коридоре. Прижимая руки к животу, Лу сделала шаг вперед... Рубиновая тень ее госпожи. Она улыбнулась девушке и исчезла за углом.
— Не забирайте их... пожалуйста!..
Сил не осталось, сознание туманилось. Лу упала на колени, протягивая руки в бессильной мольбе. Чувствуя, как утекает жизнь ее нерожденных близняшек, она впервые осознала, что теряет...
ГЛАВА 5. Кысей Тиффано
Мне удалось добиться аудиенции у Ее Величества, несмотря на все препятствия со стороны генерала и палача. Поспособствовал Гогенфельзен, впечатленный моим выступлением в лазарете. И сейчас я говорил со всей почтительностью, тщательно взвешивая слова:
— Ваше Величество, я осмелюсь предложить вам погостить у меня в замке, где вы могли бы удостовериться, что...
— Спасибо, — холодно оборвала она меня. — Но мне есть, где остановиться.
— Соляной замок и раньше принимал высоких гостей... — не сдавался я.
— Вы забываетесь. У вас все?
Я покачал головой и сказал с нажимом:
— Ваше Величество, вы же умная женщина. Я просил аудиенции, чтобы сказать, что ваш сын жив.
Императрица выгнула бровь и внимательно посмотрела на меня:
— Вы это уже говорили. Я хочу этому верить. Однако...
— Он жив и находится в моем замке, — добавил я.
— Что? — она стала медленно приподниматься с кресла, так сильно вцепившись в подлокотники, что побелели костяшки пальцев.
— Я не мог сказать это там, при всех, — заторопился я. — Когда мои люди сообщили мне о слухах в селении, я... Со своим вардом я бросился обыскивать горы и нашел Его Величество. Это правда, поверьте мне. Он был в охотничьем домике.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |