Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— НЕТ!!! — взревел я и бросился вперед.
ГЛАВА 3. Хризокола
За плечом генерала возник демон. Теперь я видела его совершенно отчетливо. Извивающийся в воздухе глист с плоской хищной мордой. На ней звериной злобой алели два глаза-отростка. Вместо пасти жадно шевелился водоворот зубов-щетинок, готовый разорвать человека живьем и затянуть его душу в ненасытную бездну. Забытый кошмар, вынырнувший из глубин памяти... Демон, доставшийся мне по наследству от светлого вояга Карла, колдуна и моего мучителя. Тогда я смогла подчинить эту тварь и натравить на хозяина... а потом тьма безумия заполнила и мою душу... Кровавое пиршество в родовом замке, а потом в монастыре... Саму расправу я помнила смутно, словно сквозь густую пелену горячечного бреда... Мой разум тонул во мраке беспамятства, упоенный кровью и местью. Я перешагнула ту черту, что отделяла человека от колдуна, но смогла вернуться обратно, ведь рядом был Антон... напоминание и живой укор, глаза Мари на детском личике... А сейчас? Меня никто и ничто не удержит...
Водоворот зубов раскрылся, из пасти потекла зловонная слюна. Она капала на плечо генералу и дымилась, но он не замечал, лишь надрывно кашлял, поэтому я торопливо добавила:
— ... на моей стороне Единый... поэтому я смиряюсь...
Опустив взгляд вниз, чтобы не видеть ожившего кошмара, я выставила вперед руки. На запястьях защелкнулись наручники. Провонявший кровью и дерьмом Вырезатель схватил меня за плечо и поволок прочь. Меня... Светлую вояжну. Будущую императрицу. Шестую!! Меня!!! Сделалось трудно дышать от ледяной ярости. Поднять голову и спустить тварь с поводка. Пусть пирует. Сожрет ублюдка. Растерзает остальных недоделков, жрущих и срущих, жадных до зрелищ и заплывших жиром самодовольства. Пусть они умрут, пусть все умрут. Тогда наступит покой. И я наконец останусь одна, в темноте и тишине. Забвение такое сладкое... но холодное. Меня передернуло от озноба и отвращения.
В толпе возникло нездоровое оживление. Какой-то шут гороховый в несуразно большом колпаке пробирался вперед, размахивая руками и крича. Человеческое море заволновалось и грозило разбушеваться. Людишки такие забавные. Нет. Пока нет. Пусть живут. Без них скучно и холодно, не с кем играть. Имперцы плотнее сомкнули кольцо вокруг меня, окружив трогательной заботой от поднимающейся паники. Я склонила голову еще ниже, скрывая улыбку. Ну в самом деле, разве интересно играть, просто сметя все карты со стола?.. Будем передергивать по одной и растягивать удовольствие, убивать и смаковать агонию жертв. Свалка в толпе докатилась до прохода, в ход пошли дубинки. Потом прогремел выстрел аркебузы. Началась паника. Меня грубо запихнули в экипаж и захлопнули дверцу.
— В крепость ее! — истерично взвизгнул генерал. — Арестовать здесь всех! За пособничество!
— Но тут же почти весь Винден... — осмелился кто-то возразить самодуру.
— Молчать!!! Выполнять! Быстро!
Тихий плеск волн за бортом усыплял, и даже раздражающее покачивание лодки не мешало мне дремать, одновременно обдумывая положение дел. Бурлящий азарт игры, который держал меня на ногах всю неделю без сна, наконец исчез, уступив место вялому ожиданию хода противника. Решение генерала арестовать Шестую прилюдно, вопреки здравому смыслу и очевидному конфликту с орденом когниматом, было неожиданным. Все шло не так, как планировалось. Самодуристый боров. Нет, в моем раскладе ему определенно не место. Мысленно я еще раз перетасовала свою колоду, прикидывая, чем побить карту генерала. Козырь повара, пожалуй, стоило бы придержать на конец игры. Ёжик? Неплох, но мелковат тягаться с Вальцкертом. Воевода? Тяжело будет вытащить его карту из колоды, сидя под замком в крепости. Еще можно было разыграть партию Шарлотты. Нет ничего страшнее матери, мстящей за сына. Но Сигизмунд... Его карта мне тоже нужна. Слишком нужна. Был еще Гогенфельзен... но ему придется занять место генерала. Бермейер? Туповат. Опять все самой делать... Я неохотно приоткрыла глаза и пошевелила онемевшими пальцами. Холод наручников сковал запястья болью, но ощущение перстня с потайным жалом успокаивало.
Маслянистые очертания крепости возникли из ночной тьмы, дрожа в неверном отблеске факелов. Меня вздернули на ноги и столкнули прямо в воду. Я упала на колени, на секунду ужаснувшись, что утону, но было неглубоко. Потом мне накинули мешок на голову и потащили. Запоздалая предосторожность. Крафградскую крепость я успела выучить, как свои пять пальцев. Хотя возможно, что прятали не крепость от меня, а меня от ее обитателей...
Пыточная... Все эти устрашающие орудия, дыба, раскаленные щипцы, клетка с острыми шипами вовнутрь, арсенал крюков и прочее, прочее, прочее... Забавно. Генерал действительно решил меня этим напугать? Он еще глупее, чем я думала.
— Давай ее сюда! — рявкнул этот жирный боров, судорожно расстегивая на себе тугой воротник. Багровая ткань мундира на плече просвечивала небольшой дырой.
В допросной было жарко от чадящего смрада факелов и жаровни в центре, но тепло я чувствовала кожей, внутри все как будто сплелось в тугой ком и оледенело. Воняло въевшимся в железо страхом и кровью. Один из палачей подтащил меня к стене и приковал к ней. Глухое ворчание теней в углу, сплетение тьмы и ярости, смрадное дыхание голодного демона. Главное, не сорваться и не дать воли этой твари. Иначе здесь все утонет в крови. Я криво улыбнулась подошедшему ближе генералу.
— Фрон генерал, это не тот прием, на который я рассчитывала...
Мерзавец взял раскаленные щипцы и поднес их к моему лицу, скалясь торжествующей ухмылкой.
— Правда? Ваша светлость, боюсь, вам придется довольствовать и этим... теплым... очень теплым приемом!..
Боль... Сильная, почти невыносимая, жгучая... но одновременно такая родная... привычная... Хорошо хоть не в лицо. Плечо запылало, заклейменное раскаленным железом, на глаза против воли навернулись слезы. Я прошипела сквозь зубы:
— Ты, фрон, сдохнешь. Погляди на дырку на своем мундире. На плече.
— Что?
Он не ожидал такой отповеди, потому растерялся и перевел взгляд на свое плечо. Дыра была. Она мне не почудилась. Генерал побледнел и схватился за плечо, запустив палец в дыру. Демон алчно втягивал смердящий страхом воздух за спиной толстяка, а у меня перед глазами постепенно прояснялось. Боль послушно свернулась в глубинах разума. Вальцкерт отшатнулся и оглянулся на палача. Плешивый, с изможденным лицом, тот с готовностью кивнул на дыбу.
— Не утруждайте себя, вашмилость. Вы только велите, мигом язык ей развяжу.
Генерал смахнул пот со лба и стянул с себя мундир, озадаченно разглядывая дыру в ткани. Потом перевел взгляд на меня.
— Она и так все расскажет. Или сдохнет здесь. Ее скоморошные фокусы не помогут.
Я медленно покачала головой. Демон тоже качнул мордой из стороны в сторону, капая зловонной кислотной слюной на каменный пол. Она шипела и испарялась.
— Говори. Говори, где часовщик. Или я... — он опять поднес раскаленные щипцы к моему лицу, — пройдусь вот этим по твоему личику, сука!
— Тогда вам придется объяснять Его Величеству, Францу-Иосифу, почему его невеста идет к алтарю с закрытым лицом...
— Да ты и в самом деле умалишенная!..
— ... только от вашего рыла, фрон генерал, останется еще меньше...
Демон обвился вокруг толстяка и заглянул ему в морду, пыхнув смрадом. Генерал отпрянул и закашлялся, выронив щипцы и пытаясь отогнать невидимую угрозу. Кожа на его лице пошла волдырями.
Жрать... кровь... плоть... душу... отпусти... голоден...
Я опять заговорила, заглушая нетерпеливое нашептывание твари.
— Только я знаю, где "Кровь". Только я знаю, где тот единственный часовых дел мастер, способный превратить ее в Искру. Только со мной будет вести дела орден когниматов. Только я, проклятая Шестая...
От пощечины запылал щека.
— Дрянь! Выбирай! Или будешь подыхать в муках, или расскажешь все, и тогда я позволю тебе умереть быстро!..
Демон заворчал, и в глазах потемнело. Генерал ярился, не замечая опасности. Он схватил меня за платье и дернул, разрывая ткань и обнажая грудь. Потом схватился за щипцы и, брызжа слюной, выплюнул:
— Я засуну их тебе во все дырки, сука! Говори!..
— Вашмилость, — обеспокоенно шевельнулся плешивый палач, — позвольте мне. А то еще угробите ее ненароком. В нашем деле тоже умение требуется.
Но генерал ничего не слышал, и грудь обожгло каленым железом. Я выдохнула:
— Ниже.
— Что?!? Да я тебя!..
Платье дернули еще ниже, но ткань поддавалась плохо.
— Ах ты, тварь!..
Сопротивление ткани еще больше взбесило генерала, и он схватил с жаровни мясницкий нож и полоснул меня по животу, вместе с платьем пропарывая кожу. Я слабо улыбнулась, почти не почувствовав боли.
— Ну что же вы, вашмилость, умрет же!.. — засуетился заплечных дел мастер, уже силком отбирая у генерала щипцы и нож. — Окочурится же и тю-тю... Ведь специально же вас злит...
— Фрон генерал!.. — из темноты вынырнул притаившийся там Вырезатель, помогая палачу утихомирить борова. — Давайте подождем...
Он перешел на шепот, обеспокоенно поглядывая в мою сторону. Но слух у меня обострился вместе с остальными чувствами беснующейся твари.
— ... магистр... скоро прибудет... просил... оставить... поглядеть...
Палач осторожно срезал остатки платья, намереваясь плеснуть на рану спирта и зашить, но застыл, потрясенно глядя на изуродованный давними шрамами живот.
— Это ж как так?..
Я слабо улыбнулась, глядя в глаза плешивцу.
— Тот мучитель был мастером, а ты... Сможешь? Сможешь повторить его рисунок?.. — спросила я и потеряла сознание.
Боль накатывала волнами. Трещали суставы на дыбе, и голос палача, слегка шепелявый, ввинчивался в сознание, уговаривая:
— Ну сознайся ты им, девонька, сознайся. Чего себя мучишь?.. И мне работы меньше... Сознайся...
Я улыбалась тому, что демон наконец отступил, упоенный моей собственной болью. На палача я не злилась. Работа у него такая. И делал он ее хорошо. Покалечить не пытался, лишь искусно чередовал боль и минуты облегчения, чтобы сломить волю.
— Тебе интересно?.. — шептала я, сорвав голос от крика. — Интересно, кто был тем мастером?.. Тебя-то как звать?
Плешивец вытер пот со лба и закурил самокрутку, пыхнув мне в лицо дымом.
— Ты, девонька, эти разговоры брось. Не на того напала. Меня не разжалобишь.
Он выбрасывал недокуренную самокрутку и опять принимался крутить ручку коловорота, натягивая ремни на дыбе. Боль пополам с криком заполняла все мое существо и вытесняла искру разума. Я теряла сознание...
... и вновь приходила в себя, когда палач окатывал меня холодной водой. Боль возвращалась, усиливаясь, и я продолжала шептать, чтобы удержаться в реальности.
— Хочешь, расскажу, что со мной делал настоящий мастер?.. Как поил расплавленным свинцом?.. Как сажал на кол?.. Как сжигал живьем?.. Тебе интересно?.. Интересно, как я выжила?..
— Ты ври да не завирайся... — опять утирал он пот и присаживался на колоду. — После такого не выживают... Ты сознайся им, сознайся, ну чего упрямишься? А я тебе голову-то отниму, испугаться и почувствовать не успеешь. А уж коли не сознаешься, то тот, коротышка, видела его?.. Вот уж кто лютый зверь, мучить будет так, что мертвым позавидуешь. Что с людьми он творил, так то и мне не по себе делалось... А уж над девками-то особенно изгалялся...
Мой смешок вышел больше похожим на кашель.
— Боится... — выдавила я наконец. — Боится он меня, за шкуру свою боится. Знает, что я его братца порешила, бесится, но страшно ему... Чует демона...
— Какого еще демона?..
— Того, что мне от мастера страданий достался. Вон, в углу свернулся. Только если я ту тварь спущу, никого в крепости не останется...
— Ох и бедовая ты девка... — пробормотал палач и взялся за раскаленные щипцы. — Придется тебя немного...
Распахнулась дверь допросной, принеся глоток свежего воздуха.
— Федосей! Тебя генерал срочно к себе с докладом кличет!
Плешивец вздохнул и покачал головой.
— Вот и что мне ему доложить, а? Ведь запираешься и хуже себе делаешь... — он уронил щипцы обратно на жаровню и пошел к выходу.
— Так тебя Федосеем зовут? — бросила я вслед палачу. — Я запомню. Когда стану императрицей...
Он отмахнулся.
— Блаженная!..
— ... когда стану императрицей, то казнить не стану. Хорошие палачи нынче редкость.
Дверь за плешивцем закрылась, а солдат остался. Он подошел ко мне ближе и остановился напротив. Я зло выдохнула:
— Чего уставился? Иди отсюда, пока не застукали. Неси караул.
Ёжик — а это был он — сжал кулаки.
— Это и был твой гениальный план по освобождению моего сына? Попасть в лапы имперцев? Чтобы гнить с ним в соседней камере?!?
— Прекратил истерику и пшел вон, — прошипела я. — Не путайся под ногами.
Ёжик подошел еще ближе.
— Ты хоть знаешь, что Сига завтра должны судить? Почему ты, демон тебя раздери, не вытащила его вместе с часовщиком?!?
Потому что мне в колоду была нужна карта его отца... но вслух я сказала иное:
— Потому что Сигизмунду Рыбальски нужна не только свобода, но и честное имя...
— Ему нужна жизнь!
— Не ори. Все будет... И суд, и честь, и новая жизнь. Город должен знать своих героев.
— Нет, ты посмотри на нее! — взвился он от ярости. — Она еще и ерничает! Ты себя со стороны видела? Полудохлая здесь висишь!..
— Кстати, да... — поморщилась я, не чувствуя рук. — Сними у меня с пальца кольцо. Только осторожно, не касайся камня. Отпросись в увольнительную и отдай перстень любовнице Гогенфельзена. Ты ее видел, зовут Петрой. И передай от меня, только дословно, не перепутай...
Я прикрыла глаза, чувствуя, как шумит в висках. Тварь в углу зашевелилась, разворачиваясь тугими змеиными кольцами. Ее отрава проникала в сознание.
Яд... такой надежный... Крохотная капля на острие иглы... Одно движение, и наступит долгожданное облегчение... Зачем трепыхаться?.. Конец для всех един... Иди к нам... Мы тебя давно ждем... Белая холодная пустота... Небытие... без чувств и боли...
Меня зазнобило. Стуча зубами от холода, я выговорила через силу:
— Передай ей и скажи, что от Рыбальски. Пора ей... стать... женой... генерала... Гогенфельзена... Пусть пошалит с толстяком... Сейчас... или никогда...
— И что это значит? — озадаченно спросил Ёжик. — Как это поможет Сигу?..
— Не твоего ума дела!.. — разозлилась я. — Делай, что велено!..
Он ушел, оставив меня наедине с собственными демонами. И палач как назло куда-то запропастился. В подвале пыточной было так тихо, что я слышала, как потрескивают угли в жаровне. Ощущения бытия исчезали, одно за другим... Обоняние давно пропало, потом отдалились звуки, свет и тень смешались в серое ничто... Последней оставалась боль... но и она уходила... Все меня бросали... Туман заволакивал сознание... Ледяные воды озера смыкались надо мной... Нельзя... надо думать... перебрать колоду... вспомнить карты... проверить, что в отбое...
Ёжик. Сделает все ради сына. Но он всего лишь в солдатах, мелкая сошка. Ему, как беглому каторжнику, обиженному на засудивших его княжеских генералов, и так оказали больше доверия, чем любому другому новобранцу. Мне вообще повезло, что его направили в охрану Крафградской крепости. Придумка с летучим змеем, измазанным светящимся в ночи фосфором, была удачным отвлекающим маневром... Все прошло идеально... Я разыграла эту партию как по нотам, заполучив еще один козырь — часовщика.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |