Тени забытой шестой

— Ах... — Вера-Магдалена опустилась обратно в кресло, не сводя с меня напряженного взгляда. — У нашей семьи действительно есть старый охотничий домик.

— Мы нашли там императора и его людей. Клаус Цукеркандль заявил, что покушение было спланировано вовсе не винденскими заговорщиками, а кем-то из ближайшего окружения императора. Цукеркандль узнал одного из нападавших.

— Кого? — она мне не верила.

— Денщика генерала. Это Олаф Борн. Главарь банды Вырезателей. И колдун.

— Ваше слово против слов генерала... Почему мой сын прячется в вашем замке?

У меня было ощущение, что я ступаю по тонкому льду, который опасно пошел трещинами.

— Он ранен и до сих пор без сознания. Когда я уезжал, у него началось заражение крови.

Императрица поднялась на ноги и угрожающе шагнула ко мне. Я не опустил твердого взгляда:

— Ваше Величество, я сделаю все, чтобы помочь вам спасти Фердинанда. Однако рассчитываю, что вы будете доверять мне, — и жестко добавил, — во всем. Отправляйтесь со мной в замок, сообщив своей свите, что хотите уединиться в монастыре святого Августина. Нельзя раньше времени вызвать подозрения генерала.

— Вы смеете мне приказывать?

— Я вас прошу... — смягчил я тон, — ради вашего сына и ради мира. Орден Пяти в моем лице крайне заинтересован в вояжне Ланстикун. Живой вояжне. И поэтому окажет любое содействие в лечении Фердинанда. Однако с заговорщиками вам придется разбираться самой. Когда вы готовы отправиться в дорогу?

Трясясь на лошади по горной дороге, я с тревогой думал о том, что застану в замке. Жив ли еще Фердинанд? Доберется ли офицер Матий до стоящих под городом княжеских войск целым и невредимым? И сможет ли передать мои условия советнику Сипицкому? А Нишка? Если она узнает о требовании Ордена Пяти, то может заартачиться и отказаться сотрудничать с орденом когниматов... И мои недавние соратники превратятся в противников. Однако это было лишь малой частью тех бед, которые свалились на меня. Хриз заварила такую кашу и столкнула между собой столько могущественных противников, что у меня голова кругом шла. Как теперь из этого выпутываться? Слава Единому, что императрица уступила моим настойчивым просьбам и отправилась в дорогу, следуя за мной в замок на некотором отдалении. В Виндене за главного остался палач Федосей, которому Ее Величество всецело доверяла и поручила охрану пленницы. Хоть я тоже просил полковника Гогенфельзена приглядывать за Хриз, но на душе все равно было неспокойно. Слишком хорошо я знал, на что способен колдун. А уж на что способна сама безумица, даже думать не хотелось. Но выхода не было. Только разоблачив заговорщиков, я смогу устранить генерала и его колдовского прихвостня. А потом уже буду думать, как разобраться с остальными угрозами. И я пришпорил лошадь, пустив ее в галоп.

Дюргер лично выехал встречать меня возле моста. От мрачного лица воеводы сердце рухнуло в пропасть.

— Слава Единому, фрон, что вы приехали.

— Что случилось?

— Не уберегли, уж простите, — виновато развел он руками.

— Император умер? — упавшим голосом спросил я.

— Нет, тот-то очнулся.

— Что? А кого ж тогда не уберегли?

Дюргер отвел взгляд и зло сплюнул на землю.

— А я говорил ей отдыхать! Так упертая ж как та ослица!

— Лу? Что с ней?!?

— Дитя скинула. Насилу саму откачали, кровь долго не могли остановить, знахарка сутки у нее сидела, отпаивала и чистила.

— Господи... — прижал я ладонь ко лбу и прикрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. — Бедная девочка... Но может оно и к лучшему. Прости меня Единый и прими душу нерожденную. А что император?

— Не иначе как чудо. Пошел на поправку. А у нас гости? — кивнул воевода на приближающийся экипаж императрицы.

— Еще какие гости. Ее Величество Вера-Магдалена.

Императрица с порога потребовала проводить ее к сыну, и воевода, немного растерявшись от такой высокой чести и робея, повел ее к Фердинанду. А я отправился навестить Луиджию. Девушка лежала такая худенькая и несчастная среди белых простыней, что у меня защемило сердце.

— Лу, как вы себя чувствуете? — присел я на кровать и осторожно взял девушку за руку.

— Зачем она их забрала? — прошептала Лу. — Зачем они ей?

— Кто? Вы о ком?

— Госпожа пришла и забрала у меня моих девочек... Я прогневила Единого своими молитвами!.. И она пришла забрать у меня малышек! Потому что я их не любила!.. Не смогла полюбить! Я плохая!.. Думала только о любви к императору! Грешница!

Она начала всхлипывать и заговариваться от горя. Я прижал девушку к себе, крепко обнимая и гладя по голове.

— Тише, Лу, тише... Все хорошо. Все будет хорошо.

— Зачем мои малышки госпоже? — ревела она у меня на плече, захлебываясь рыданиями. — Зачем?!? Почему она назвала их безумными?

— О какой госпоже вы говорите? О Хриз?

— Я ее видела... Она пришла сюда и забрала их!

— Это невозможно, Лу, успокойтесь. Хриз в сотне милях отсюда, в Виндене, в тюрьме. Тише, тише...

— Это она! Я ее видела!

— Вам надо быть сильной, Лу. Вы справитесь с этой потерей, я в вас верю. Вы сможете, надо просто подождать, и боль утихнет. Молитва очищает и успокаивает. Единый милостив и...

— Ненавижу! Ненавижу вашего Единого! — оттолкнула она меня. — Он только забирает! Все забрал у меня! Все!

— Это не так, Лу. Я тоже терял близких и тоже не понимал, как Единый может быть так жесток со мной. Знаете, что мне на это ответил мой наставник?

— Что? — сжала она кулаки, недоверчиво глядя на меня исподлобья.

— Когда кто-то очень близкий уходит, ты умираешь вместе с ним. Ты уже никогда не сможешь быть прежней. Станешь другой. Это твое испытание. Но ты сможешь его пережить, если поймешь...

— И почему?!? — выкрикнула девушка. — Почему Единый отобрал у меня семью? Почему забрал у меня малышек?!?

— Лу, жизнь дается богом, а смерть кем? Как ты думаешь?

Она растерялась.

— Разве не Единым?

— Нет. И да. Единый потому и зовется Единым, что един с каждым из нас. Он в нас. Люди убивают друг друга. Это так. Люди жестоки. Люди злы. Люди глупы. Но они все без исключения по-своему прекрасны, потому что в них есть искра божественного света. Даже в колдунах она когда-то была. Понимаешь, никто не рождается плохим.

— И мои малышки тоже?.. Они же не были безумны?..

— Ну конечно нет, Лу. Они были прекрасны. Их свет угас, но тьма не должна наступить. Ради них ты должна гореть еще ярче, еще сильнее. Еще сильнее должна хотеть жить. Жить за них.

— Я... не хочу... — слезы текли по ее лицу.

— Ты можешь плакать, злиться, обижаться, даже ненавидеть Единого, но не прекращай искать.

— Кого искать?

Я грустно улыбнулся ей.

— Себя. Искру. Ту самую, из которой разгорится пламя. Люди, которых ты потеряла, были в твоей жизни и светили тебе. Теперь ты должна осветить дорогу другим. Я видел, как ты танцевала на сцене Императорского театра. У тебя есть талант, Луиджиа. Когда люди смотрят на твой танец, они тоже делаются лучше, светлее. Ради памяти своих малышек ты будешь сиять как солнце.

— Как луна... — вдруг мрачно поправила она меня.

— Почему луна? — удивился я.

— Потому что так меня назвала госпожа в первый день. Лунный ребенок. Луна Храфпоне. Вот почему она их забрала. Чтобы я ярче сияла.

— Хриз никого не могла забрать. Ты ошиблась, Лу.

— Я ее видела! Молилась, чтобы император выздоровел, а пришла она. Сказала, что вылечит Фердинанда, если я отдам ей... — голос девушки опасно дрогнул.

— А я видел Хриз в Виндене, — мягко ответил я. — Иногда наш разум причудливо играет с нами. Тебе могло померещиться...

— Но император очнулся! А я видела!.. Кого-то я точно видела!

— Но не Хриз. Отдыхай, Лу, и ни о чем не беспокойся. Императору сейчас гораздо лучше тебя, поэтому береги силы.

Я прикрыл за собой дверь, качая головой. Бедная девочка, ей нелегко пришлось.

Император полусидел на кровати, опираясь на подушки. Рядом с ним сидела Вера-Магдалена, как-то разом растерявшая всю величественность и превратившаяся в обычную женщину у постели сына.

— Добрый день, Ваше Величество, — почтительно поклонился я. — Я рад, что вы пошли на поправку...

— Я благодарен вам за спасение, фрон Тиффано, однако оставим сейчас церемонии. Где мой советник Цукеркандль?

— Я просил его вернуться в Гарлегию, чтобы связаться с Ее Величеством Верой-Магдаленой, — я почтительно кивнул в сторону императрицы, — и сообщить ей о вашем состоянии...

— Давно он отправился?

— Недели две назад. Смею надеяться, что он просто разминулся с Ее Величеством, но сообразит и скоро вернется с верными Вашему Величеству силами...

— Некогда ждать! — вдруг разгорячился Фердинанд, и его бледное лицо пошло красными горячечными пятнами. — Нужно остановить заговорщиков немедленно, пока не стало слишком поздно!

— Слишком поздно для чего? — осторожно поинтересовался я.

— Неважно. Фрон Тиффано, Ее Величество сообщила мне о вашей заинтересованности в этой вояжне...

— Ланстикун... — подсказала ему шепотом императрица.

— Да, Ланстикун. Если окажете мне военную поддержку, то я обещаю, что отдам вам вояжну Ланстикун. Но для этого мне нужно вернуть трон. Медлить нельзя.

Импровизированный военный совет состоялся в моем кабинете, где расположились все заинтересованные лица: сам император, поддерживаемый матерью, воевода Дюргер и я. Говорил в основном император, излагая свой план по немедленному возвращению в Винден во главе варда и остатков своих гвардейцев. Императрица молча его слушала, обеспокоенно хмурясь. Речь Фердинанду давалась нелегко, хрипы и кашель мучили его. Воевода ерзал и досадливо щипал себя за колено, однако, будучи предупрежденным, рта раньше времени не раскрывал. А я разглядывал карту и чертежи, лежащие передо мной на столе. Искру она собралась строить... Ну-ну.

— ... И когда я верну себе власть, то... — император закашлялся, — то вы, фрон Тиффано, сможете рассчитывать на мое полное содействие в отношении вояжны Ланстикун.

Приступы кашля совершенно истощили императора. Он наконец умолк, тяжело откинувшись на диванные подушки. Вера-Магдалена подала ему стакан воды, и Фердинанд с жадностью выпил его. Я молчал. Было слышно, как стучат капли дождя по окну. Воевода закряхтел и вопросительно взглянул на меня.

— Воевода Дюргер — лучший среди лучший, — дипломатично начал я, разглаживая карту. — Его военный опыт заслуживает того, чтобы к нему прислушаться. Вы согласны, Ваше Величество?

— Разумеется, я прислушаюсь к вашим замечаниям и...

— Что скажете, воевода?

— Никуда не годится, — вырвалось у Дюргера, и он вскочил на ноги. — План никуда не годится! Уж простите, Ваше Высочество, но в городе имперцев сколько? С тысячу, а может и две! Это только регулярные войска. А еще немеряно наемников! А нас всего два десятка.

— Там остались верные мне полки, — упорствовал Фердинанд. — Они перейдут на нашу сторону, стоит мне появиться...

— А ежели нет? Я с вашим Цукеркандлем долго толковал-то! Неспроста он в город боялся соваться. Грил, что везде заговорщики! Дядька ваш всех давно переманил!..

— Что вы себе позволяете? — императрица холодно осадила воеводу. — Мой брат никогда..

— Ваше Величество, кому выгодно покушение? Кто бы занял трон, если бы оно удалось? — спросил я. — Ведь наследование возможно только по мужской линии? Я прав?

— И что из этого? — не сдавалась она. — Уверена, это происки определенных людей в окружении Франца-Иосифа. Мой брат никогда не стремился к власти!

— Определенных? Кого именно? Возможно... магистра?

Она осеклась и нахмурилась. Фердинанд недоверчиво уставился на меня.

— Я прав? — продолжал я. — Цукеркандль упомянул магистра Рихарда. Это он был в крепости вместе с вами, Ваше Величество?

Вера-Магдалена кивнула.

— Он из так называемого Ордена Искры? Кстати, такого ордена не существует, поверьте мне как служителю Святого Престола. Ваш магистр — самозванец, преследующий неизвестные цели. И кто за ним стоит, тоже неизвестно. Возможно, Франц-Иосиф...

Императрица возмущенно открыла рот, но я выставил вперед руку, останавливая ее и продолжая:

— ... возможно, кто-то другой. И пока вся паутина заговора не вскроется, надо быть предельно осторожными. Появиться сейчас в Виндене равносильно самоубийству. Даже если некоторые полки и остались верны, то от отравленного вина или арбалетного болта они вас не спасут, Ваше Величество. А отчаяние может толкнуть заговорщиков и на более кардинальные меры.

— И что вы предлагаете? Сидеть и ждать?!? — повысил тон император.

— Именно. Я предлагаю дождаться возвращения Цукеркандля с новостями и оценить обстановку. Кроме того, вам нужна серьезная военная поддержка. Ее можно получить, заключив союз с великим князем.

— Союз? — горько усмехнулся Фердинанд. — Увы, но нет.

— Почему нет? Война никому не нужна. Уверен, что отказ от притязаний на Винден в обмен на военную поддержку княжеских стрельцов против заговорщиков вполне может...

— Винден всегда был имперским городом, — оборвал меня император. — Но после Синей войны Гарлегия была вынуждена уступить его княжеству. Пора восстановить историческую справедливость и вернуть то, что полагается нам по праву!

Я пожал плечами. Значит, планы по оккупации Виндена одобрялись самим Фердинандом, а не были происками его врагов у него за спиной. Тем хуже для него.

— Историческую справедливость? А может вашей истинной целью являлась... Искра?

Император молчал, оценивающе глядя на меня. Я между тем продолжал:

— Поэтому вы так торопитесь? Опасаетесь, что Искра будет построена? И несокрушимое оружие окажется в руках заговорщиков, да?

— Вы умны, фрон Тиффано. Я умею ценить таких людей. Титул и положение при моем дворе. Да что там... Вы получите все, что захотите. Будьте на моей стороне.

Я встал и подошел к окну, повернувшись спиной к императору. На душе было тошно.

— Я склоняю голову только перед Единым, Ваше Величество, — ответил я. — Ибо выше его власти ничего нет и быть не может. Я служу господу и не стремлюсь ни к власти, ни к богатству. Поэтому сделаю все, чтобы предотвратить войну и не допустить постройку Искры.

— А как же вас интерес к вояжне Ланстикун? — вмешалась императрица. — Не забывайте, что она до сих пор находится в застенках и может быть казнена в любой момент.

Я обернулся к ним.

— А вы не забывайте, что находитесь у меня в замке.

Императрица встала на ноги, заслоняя собой сына, и вскинула голову.

— Вы способны на такую подлость?

— О какой подлости вы говорите? Я вас в чем-нибудь обманул, Ваше Величество? — спросил я у императрицы. — Я пригласил вас в замок, чтобы вы могли убедиться, что ваш сын жив. Он сидит перед вами. Более того, я спас ему жизнь, отбив нападение заговорщиков и потеряв при этом своих людей. Но благодарность, очевидно, не входит в список добродетелей императорской семьи...

— Вы собираетесь удерживать моего сына в заложниках и еще хотите благодарностей?

— Нет, не собираюсь. Вы вдвоем вольны покинуть мой замок хоть сейчас. Никто препятствовать вам в этом не станет. Пожалуй, я даже буду настаивать на вашем отъезде.