— ... А у меня, типа, меч-леденец. Все враги сосут!
— Зато у меня катана с рельса стружку снимает. Полосну — найдут в лесу в четырех пакетах.
— Четыре-то нахрена? Васька тощий, он и в два отлично поместится.
— Танька говорит: “Мужчины — линолеум. Если его первый раз хорошо постелить, потом до пенсии ходить можно”.
— Да она сама как ламинат: не клеится — забей!
— О, "битва полов". Линолеум против ламината.
— Е-е! Надо Маньяку сказать, снимем собственное ток-шоу.
— А это будет чмок-шоу или сразу чпок-шоу?
— Лишь бы не чмо-шоу.
— Слышь, умник, объясни-ка разницу между поллюцией и галлюцинацией?
— Галлюцинация — когда воображение хренеет, а поллюция — когда хрен воображает...
В интернате на полигонных выходах вся работа доставалась молодым — или тем, кого словили и припахали. Тут же Сергей кашеварил, не беспокоясь ни о палатке, ни о лагерном туалете, ни о дровах. Экипаж “Змея” давно поделил обязанности, так что лагерь возник непривычно быстро. Клубни втыкали колышки, тянули растяжки палаток. Рубили дрова, ставили жерди, обносили лагерь брезентовой условной стеной — и при этом перекидывались такими словами, что свет ушей Сергеевых достигал, наверное, самого края северной пустоши:
— ... У меня новый уровень в сексе.
— Типа, сотню монстров завалил?
— Типа, Сашку трахнул. Из френд-зоны во фрейд-зону.
— Александру-недотрогу? Да ну! Брешешь! Она такая отмороженная! Даже на тестах написала: “Хочу стать инспектором по делам несовершеннолетних, потому что хорошо знакома с этой профессией”.
— Ты представь, что на тебя орали по-немецки все детство — сам бы строем ходил. Знаешь, как ее фатер верещал, что девственности лишилась?
— А ты?
— А я сказал, что это при любом раскладе больше не повторится...
Собеседник то ли закашлял, то ли сдавленно засмелся.
— ...И он от меня отстал. А тебе за что ввалили?
— Ну, я типа подкатил к Верке. Откуда же я знал, что у нее парень: у нее вконтакте ничего про это не написано! — говорящий потер синяк под глазом и живо переменил тему:
— Чего тебя проректор вызывал посреди каникул?
— Да блин, мне же зачет поставили за то, что я вопросники для всех распечатаю. Ну и вот.
— Чего “вот”? Колись давай, музыку все слышали.
— Ну я посмотрел, вопросы одинаковые, ответы тоже. Автозаменой “экзамен” перебил на “зачет”, по всему тексту.
— И?
— И вызывает меня Васильич, и с таким, знаешь, пафосным выражением лица, читает с гербового бланка: “Зачетационная ведомость”...
— Упс!
— Упс — когда он сказал “зачетующийся”.
— Так вот почему мы слышали Мендельсона!
— Точно. А на “зачетатора” он включил музон из “Судного дня”, где Терминатор мочит Сару Коннор. Так ржал, что даже наказывать не стал...
— А мы уже думали, на проводах твоих напьемся.
— В смысле?
— В смысле: у каждого врача есть свое кладбище, у каждого проректора есть своя рота.
— Именем нашего Васильича давно можно дивизию назвать.
— Вы тут всякую фигню обсуждаете, а недавно же снята уголовная ответственность за сбор валежника в лесу. Декриминализация и либерализация рынка энергоносителей, — тут Абдулла откашлялся, но не сбился:
— Загранице такое и не снилось. Короче, пока светло, все бегом собирать дрова!
— Вот вы тут сидите, — проворчал Сумрак, — а там в крабовых палочках мясо краба нашли!
Но поднялся и тоже направился на поиски дров. Сергей открыл крышку, всыпал зелень, размешанную с пятеркой яичных желтков. Поворошил кулеш волшебной ивовой мешалкой. Ему столько же лет, сколько этим парням. А они так свободно говорят про девушек! И если бы Сергей так налажал с автозаменой, то из кабинета проректора он бы выехал верхом на швабре и с вечным нарядом по уборке!
— Вот за этим в городе и нужен Политех, — Сумрак вернулся к огню, бережно поставив пластиковый кофр и усевшись на бревно, протянул руки над костром:
— Чтобы всякие неучи в медицинский не шли... А здорово пахнет. Сергей, да? Глянь-ка, может, уже и готово.
— Лапы убери, Симпак. Жрать всем в очередь. А ты, Серый, не тушуйся, веслом ему по граблям. Думаешь, зачем в рецепте мешалка оговорена? — красавец-программист выступил в круг света. — И нефиг его пальцы жалеть! У него все равно почерк даже печатными буквами, словно его дикие врачи в лесу воспитали!
Против ожидания, Сумрак не подскочил драться: видимо, подначки не выходили за принятые в клубе рамки. Но и не смолчал:
— Упаси вас бог от врачей, какие сейчас программисты. Ты к нему с пищевым отравлением, а он тебе жопу зашивает, и в брюхо молнию, потому что: «срать — устаревшая парадигма, ей уже вон сколько лет». А что после каждого сранья надо брюшную полость промывать антибиотиками, так это ж ерунда, современные аппаратные средства имеют достаточную мощность.
Тут подошел Абдулла и просто сказал:
— В самом деле, Серый, раздавай уже.
Сергей построил самое умное и значительное лицо, какое сумел. Взял черпак и принялся щедро накладывать супокашу в протянутые миски. Набегавшаяся за день команда жрала молча, только ложки скребли. Сергей уже и себе всыпал, но тут подскочил Сумрак:
— Твою дивизию танковым клином! Что за нахрен у меня в миске?
И вывернул свою порцию прямо на землю, в освещенное пятно перед костром.
— Эй, не смешно! Мы все уже съели! Чем ты нас накормил, рукожоп?
— Сумрак, вот кто тебя за язык тянул! Нахрена каркал про пищевые отравления?
Вот он и шандец — Сергей так и застыл с недонесенной до рта ложкой. Клубни завозились... Пожалуй, теперь уж точно побьют. Жалко, да хрен с ним. А вот к паруснику теперь даже подходить бесполезно...
Но Абдулла носил звание главного артиллериста “Змея” не за красивые глаза:
— Подумаешь, рукавичка в котел упала. Рукавичка чисто кольчужная, тряпок нет... — пошевелил находку палкой, без малейшей брезгливости поднял голой рукой. — Если там нашлась какая микрофлора, то сварилась наверняка.
— То есть, промывание делать не будем? — уточнил Сумрак, уже раскрывший кофр. Абдулла только рукой махнул:
— Лично я блевать не собираюсь. После того, как по рецепту Геральта уху через Васькин бахтер процеживали, мне уже ничего не страшно. Кому не понравилось, жрите овсянку. С нее все наедаются мигом, на моей памяти еще ни одна падла добавки не просила. За косяк я сейчас молодому лично выпишу, всем остальным не влезать. Знаю я вас, только дай беззащитного попинать.
Взяв Сергея за шиворот — ошеломленный беглец висел мешком, разроняв и миску и ложку — Абдулла без видимого напряжения оттащил четырехпудового виновника к толстой иве над затоном:
— Тут пока посиди. Не ходи никуда. Не надо.
А Сергей и не собирался. Надо же так облажаться! По меркам интерната, это даже сравнить не с чем. А тут еще эпидемия в городе... А если правда пищевое отравление? Хрен знает, что на этой чертовой прихватке...
Точно, вспомнил Сергей. Это не обычная рукавичка, это кольчужная прихватка для горячего. И уронил ее, скорее всего, когда картошку сыпал. Тогда уже стемнело...
Блин, да теперь-то какая разница!
Слезы появились сами. Вот почему так получается криво: если кому не хочешь гадость устраивать, как раз именно этого человека и подводишь?
Сергей поднял глаза. Сквозь крону редко-редко проглядывали звезды. Сколько времени он так просидел? Пес его знает; неважно!
От непроглядного зеркала тянуло холодом и сыростью. У костра деловито возился Сумрак, метались черные тени. Что-то говорил Абдулла — наверное, ущерб прикидывал. Ужин пропал, раз. Вся команда с желудочным — два... Считай, утро пропало тоже. Игра, наверное, потеряет равновесие — три... По меркам интерната, Сергей уже не жилец. За такой косяк разве что убить... И самое обидное — ведь не хотел же! Случайно!
— Случайно, твою мать! — сказал резкий голос из-за спины. Беглец нервно крутанулся — но сказали не для него. Тот самый клубень, что хвастался успехом у девушек, говорил с кем-то по светящемуся в темноте коммуникатору браслета:
— Случайно! Это единственная правильная линия. Скажи родителям, типа курил, сигаретку бросил, вот сарай и загорелся. Не хочешь?! Тогда скажи правду, что хранил в сарае тротил, придурок!
Отодвинув микрофон, клубень посмотрел на выкатившего глаза Сергея:
— Не дергайся, Серый, я просто другу помогаю.
И снова наставительно произнес в браслет:
— Короче. Утром бегом на заправку, покупаешь канистру бензина. Сжигаешь сарай. Пока в городе карантин, родители на дачу не поедут. Им скажешь, типа бомжи подожгли. Только же не забудь ломом поворошить, чтоб стены попадали, а то странно будет, что три стены целы, а одна упала...
Сергей вернулся на свою сторону ивы. А ведь этого парня он вместе со всеми накормил рукавичкой! И тот мало что не рычит на него — успокаивает. Чуть ли даже не извиняется: “Не дергайся, Серый...”
С реки потянуло ровным и сильным ветром. Сергей поежился, только сейчас осознав, что на нем, кроме футболки со штанами, ничего нет. Состав от комаров еще действовал, да Сергей и не обращал внимания на звон за ушами. Новый порыв отозвался гулом в острых еловых верхушках, а в беглеце из специнтерната ветер словно бы перекинул невидимый рубильник.
Первое. Люди живут и после более страшных косяков. Тот пацан хранил в сарае тротил! И мог угробить намного больше народу... Не на горшок усадить, как сваренная рукавичка — насмерть уложить. Но, если у него все обошлось — то и Сергею нет смысла помирать. Надо дальше жить.
Второе. Между “Делай, что должен” и “делай, что должно” — есть, получается, разница. Да, накосячил. Да, отработаешь. Но все равно ты свой. “Не дергайся, Серый...” — извиняющимся тоном. А в интернате за такое...
В жопу интернат, если так. Делай, что должно — и будь, что будет.
Пускай найдут сначала!
* * *
— Мы его нашли.
Не кладя трубку, Петр Васильевич вполголоса сказал:
— Помнишь того новичка?
Легат кивнул.
— С ним хотят поговорить.
— Кто?
— С самого верха.
— Выше Проекта?
— Ну, ты ж в курсе про особенности национальной охоты... — Петр Васильевич достал обе свои красные книжечки:
— Я бываю то лисой, то львом. Секрет управления в том...
— Чтобы понимать, когда представляться тем или другим, — закончил цитату Легат. — А что нужно?
— Узнай, где он сейчас.
Легат вынул свой знаменитый “утюг”, набрал номер:
— Змей? Алло, как слышно? Хорошо... Тут про твоего новичка есть новости. Ага, новости про новичка, такой вот каламбур... Ну, есть необходимость побеседовать с ним...
Прикрыв трубку ладонью, спросил Петра Васильевича:
— Срочно?
Тот повторил вопрос уже в свой телефон, и ответил:
— Особой спешки нет. А что?
— Сейчас карантин, и новичка просто так не достать.
— А он что, не в городе?
— На полигоне. На игре.
* * *
На игре тишина опускается медленно и не везде. Команда Пальмовой Дороги праздновала относительно спокойно, всего-то парой гитар, но над речкой звуки летели чуть ли не вокруг острова:
— ... Постой, звездолет, не стучите фотоны! Хан Соло, нажми на тормоза. Я к мастеру Йоде с последним приветом... Глаза показаться спешу на!
