Немец покачал головой:
— Пока я ничего не стану делать, — и подчеркнул коротким движением ладони:
— Пока ничего.
Помолчав, добавил задумчиво:
— Вы рассуждаете логично. Весьма. Разумеется, я не всемогущ. Но, мне кажется, вы забыли одну маленькую деталь. Какую, не скажу.
Немец развернулся и вышел. За ним, испросив разрешения, удалилась Марианна; Франсуа со старомодной галантностью придерживал ее под руку. Де Бриак сидел неподвижно и думал о словах боша-инструктора: "Вы забыли одну маленькую деталь..."
Забыли.
Значит, они ее знали!
Что же это такое? Комиссар все еще раздумывал, когда Лежер сказал:
— Глупо надеяться, что наши снаряды хоть что-то сделают.
Штурмовик оказался прав. Когда вольфрамовые иглы прошли около половины дистанции, на их пути как бы случайно возникли препятствия. Списанный корпус буксира. Рой дронов-уборщиков мусора. Старый спутник. Невесть откуда взявшийся в запретной полосе булыжник. И так далее, и тому подобное.
— Так вот о чем все мы забыли, — де Бриак отправил еще распоряжения, уже другим спутникам “Невода” — но те даже не изменили ориентацию. Комиссар хмыкнул:
— Ну да, конечно... Сюда, на Орбиту, люди рвались по конкурсу. Помните, Лежер, вы как-то упоминали про евгенику? Силиконовая долина, естественный отбор целеустремленных людей?
Лежер вздрогнул:
— Давно. Не помню. Но ваша мысль ясна. Здесь нет идиотов. Орбита оценила этого недо-Гитлера. И приняла его. А не нас. Мы можем отдавать какие угодно приказы — их никто не выполнит. Или так выполнит, что мы пожалеем.
На голограмме облако игл все же дорвалось до первого буксира, нацеленного на Аравийский полуостров. Буксир не сошел с траектории: слишком велика инерция железо-никелевого камня. Но телеметрия от связки пропала.
— Готов, паскуда! — Лежер даже плечи расслабил.
Второй аравийский буксир дал тягу и увернулся от потока болванок. Но при том он повысил скорость, и для правильного торможения нуждался теперь в дополнительном витке; целых двадцать семь тысяч секунд, бездна времени!
Гвидо хватило всего полутора минут: видимо, электронный мозг буксира переключился на расчеты маневра, и ему поневоле пришлось открыть порты для информации с радаров. Как связист ухитрился протолкнуть ключевую последовательность, как взял шлюз — переполнением буфера или пропинговал незакрытый порт — никто спросить не успел. Импланты в лысине Гвидо перегрелись, и связист потерял сознание, и зелено-голубые ангелы утащили его в стерильный рай госпиталя.
Буксир же на половине витка догнали и легко взяли мушкетеры Жюля: данные радаров Гвидо смешал в кашу, поэтому террорист просто не увидел преследователей, и двигатели не включил.
— Альберт, а ультиматум вообще приняли? — де Бриак тоже проглотил капсулу стимулятора, но прибавил к ней еще стабилизатор сердечного ритма.
Лежер пожал плечами:
— На официальных волнах передают, что да. Приняли во всем полностью. Гарантом исполнения выступает Рим.
— А наши клиенты, похоже, об этом даже не подозревают. И мы действительно присутствуем при историческом, parbleu, моменте. Орбита выходит из подчинения Земле.
Альберт поежился:
— Вернейший признак настоящего, некупленного, переворота — неразбериха. Одни утверждают, что все договорено, решено и подписано. Штыки в землю, миру мир. Другие орут, что надо ловить буксиры, не то всему конец. Вожди сменяются ежечасно, только приказано считать, что все это — один человек, Великий Непогрешимый Кто-То Там... А третьи просто режут и жгут, не подводя под это никакую идейную базу.
Четвертый буксир с тяжеловесным изяществом гиппопотама провернул связку вокруг продольной оси, спрятавшись от потока болванок за свой кусок астероида. Вольфрамовые иглы частично вплавились в камень, частично брызнули по сторонам, где на них сразу же накинулись густые тучи мусороуборочных дронов.
— Боюсь, еще дней пять на Орбите продлится чертов биллиард, — Лежер покосился на застывшего в напряжении комиссара:
— Шеф, а Риму-то, пожалуй, конец.
— Сикстинскую капеллу жаль, — комиссар отправил еще несколько распоряжений. Выделенные буксиры-перехватчики все так же равнодушно катились по своим орбитам, а спутники “Невода” на этот раз все же послушались. Еще четыре бледно-лиловых прицельных конуса на голограмме, только мишень уже одна.
— Жюль сообщает, что может взять его через триста десять секунд.
— Пусть не лезет под болванки, “Невод” уже дал залп. Кто там вместо Гвидо? Есть у нас радиоперехват?
— Вы думаете, он сейчас выходит на заказчика? И нам удалось бы это прослушать?
— Заказчика вы только что назвали: Орбита. Боюсь, мальчишке уже плевать на всех.
* * *
— ...Всех в винде видал!
Змей передал вычисленную Сергеем траекторию на исполнение. Рука немного помедлила над клавишей.
Если уже Сахалинцева убрали, то про семью и друзей страшно даже подумать. Нет, хныкать поздно. Что там на наших кварцевых?
Ладно, пуск!
Буксир чуть заметно вздрогнул; скорее даже, не корабль, а Змей вздрогнул от ожидания. Ожерелье зарядов беззвучно полыхнуло белым кольцом, часть астероида отлетела вперед по курсу; по закону сохранения момента импульса, оставшаяся связка ощутимо качнулась назад — как человек в невесомости отлетает в сторону, обратную брошенному им кирпичу. И чем внушительнее кирпич, тем сильнее отскок.
Кресло заскрипело под ускорением. Двигатель вышел за безопасный режим, расплавился и вытек плазмой в сопло — но большего от него и не требовалось. Тормозного импульса хватило, чтобы пакет зацепил атмосферу; мощный толчок разорвал буксирную решетку. С ревом и грохотом куски астероида заходили на Рим; половину восточного небосвода обняли сияющие крылья.
* * *
Сияющие крылья магнитного паруса размахнулись почти как от Луны до Земли — лишь тогда четвертый баллон четвертой волны заметил прибавление тяги. Вычислители сделали новую циклограмму по скоростям полета; оказалось, что даже один ледяной астероид можно сберечь про запас.
Решение для застрявшего посередь вакуума учебного звездолета “Кентавр” осенило Винни прямо на вахте, в русле всеобщей радости от срабатывания магнетара.
Винни достоял вахту, поминутно улыбаясь; но сегодня радовались буквально все, и тут он совсем не выделялся.
А вечером, уже сменившись, Винни дописал “Скрещение”.
Попил воды из дистиллятора. Подумал, что здорово привык уже к своему неуклюжему агрегату. Открыл дневник и написал:
“
Закончил “Скрещение” — с ним тогда Сергей так и не успел помочь, так что я рассказ выложил на полуслове, вроде такой авторский замысел. Ситуация подвешена, финал открытый. Пускай читатели сами додумывают. Но потом смотрю — людям только дай, они так додумают, что сам не рад будешь. Надо четко установить концовку.
“
Только баллон Винни к тому дню уже вышел далеко за гелиопаузу, и рассказ на Земле так никто и не прочитал.
(с) КоТ
Гомель, 2018-2019г
