— А вот это уже не по учебнику, по писателям-фантастам.
— Разве плохо?
— Да причем тут хорошо или плохо — почему ты фантасту веришь больше, чем учебнику?
— Пап, а ты вот правительству веришь?
— Ни хрена себе ты хватил! Это что же, и “дважды два четыре” уже неправда, если оно в тоталитарной сталинской математике сказано?
— Дважды два я могу хотя бы проверить. А вот учебники переписываются каждый год, в зависимости от спонсора издания. Забыл, как сам ругался?
Тут вошла мама, каждым движением показывая, что сердится. Забрала стопку тарелок. Папа запыхтел, убрал планшет, подмигнул Змею на прощание — и ушел за мамой на кухню, помогать мыть посуду и вообще извиняться. Змей направился к умывальнику, прополоскал рот, почистил зубы и замыл пятно пасты на подоле футболки. Вышел в коридор, где солнечные лучи уже ощутимо нагрели плитку, влез в сандалии. Ветровку не взял, ремень сумки накинул на одно плечо, прикрыл за собой дверь — и зашагал по террасе, из одного солнечного коврика в другой, завивая за собой столбы пылинок.
* * *
Столбы пылинок золотились в утреннем свете. Полосы света из окна лежали на коричнево-рыжих неровных досках пола; в ярких лучах Сергей заметил несколько вылезших шляпок гвоздей. Пыль и солнце здесь ничем абсолютно не отличались от интернатовских.
Зато в прочих обстоятельствах не совпадало решительно ничего.
Во-первых, никто не будил — Сергей даже испугался, не накажут ли его за долгий сон. Оглядевшись, понял, что здесь до этого никому дела нет. Мало того, дежурный предупреждал всех входящих — и те послушно приглушали голос, чтобы его, Сергея, не беспокоить.
Это оказалось настолько непривычно, что Сергей добрых полторы минуты соображал, где туалет. И вертел головой, как сова Гарри Поттера. Вернувшись из туалета в большой зал, Сергей огляделся повнимательнее. Диван стоял в углу каменного ящика, бывшего промтоварного магазина. Из магазина выкинули все перегородки, заложили часть окон, и, похоже, настелили новый пол — краска хоть сильно потертая, но заметно свежая. В интернате полы тоже красили каждую весну, когда учеников отвозили на полигон. К виду такой вот свежей краски, растертой множеством сапог, Сергей привык.
Во-вторых, тут никто никем не командовал. Ни обязательной зарядки, ни построения в определенное время, к которому обязательно нужно готовиться, чтобы не выхватить штафной балл — или просто по шее от старшего кубрика. Какое-то подобие порядка наблюдалось только при передаче смены: все помещения клуба новый и старый дежурные обошли с вниманием, и тщательно занесли в журнал и “поцарапанный пол” и “покосившуюся дверь в склад”.
В конце-то концов, не бьют пока — и ладно. Правда, тут наверняка имеется какая-то прописка. Или как там оно называется...
В-третьих, никакого раз навсегда определенного расписания или годового курса занятий — словом, никакого огромного длительного Плана с большой буквы... И тут Сергей сильно удивился, потому что это его как раз не порадовало. Неужели он привык ощущать себя пусть винтиком — да зато в огромной системе?
Отогнав от себя мысли о неизбежном возвращении в интернат и о том, как ему вломят в кубрике, (наверняка, уже за беглеца начислены допработы, и штрафные баллы) Сергей принялся осматриваться при дневном свете. Вчера грузили и носили, да и темно — ничего толком не разглядел. Зато сейчас...
Парень стоял спиной к главному входу. Прямо перед ним кованые стрелки больших часов показывали половину девятого. Под желтым циферблатом — лакированная деревянная конторка дежурного с телефоном. Тут же неожиданно мощный и новый биосканер — даже в интернатовской больнице похуже будет! Рядом ярко-красный шкаф с огнетушителями. А еще тут же приставная “библиотечная” лестница, лазить на высокие полки за пыльными фолиантами.
Только вместо полок направо и налево множество крючков, забитых прямо в кирпичную кладку. А вместо фолиантов на крючках... Сергей даже заморгал.
Под самым потолком — ребристым, пылящим побелкой — вся стена увешана флагами. Черный с багровым оком, черный с белой дланью, полосатый черно-зелено-белый, наконец, алый с золотой звездой — Сергей видел вчера на парусно-колесной гонке. Их поднимали “Котолак”, “Змеедав”, “Змей” и “Дагаз”. Вторым рядом, чуть пониже — треугольные вымпелы поменьше, всех цветов радуги, с цифрами. Должно быть, флажки одноместных трехколесных буеров. Прямо над часами совсем большое белое знамя с вышитым деревом. Ствол черный, крона — языки синего пламени. Ну да, клуб же называется “Факел”...
Ниже флагов, направо — полтора десятка копий в стойке, вертикально. Длина и толщина обычная. Лезвия только... Вот черное, резиновое на вид. Но тут же рядом — явно дюралевое, и рядом же настоящее стальное! Ну да, вчера из рассказов он понял, что на игре сталь безопасней дюралевого клинка: тот мгновенно превращается в пилу из множества зазубрин и потом нещадно рвет кожу при малейшем касании... На острие копья наварен шарик для безопасности, но длинномером же безо всякого протыкания можно ребро сломать, если врезать попросту, в стиле оглобли! Сергей даже поежился.
Вот как сделать, чтобы подросток не интересовался боевым искусством и ни себе, ни людям не ломал кости? Руководство Сергеева интерната решило эту проблему на раз. Уроки фехтования в интернате сделали обязательными. Объявили, конечно, что все это в лучших традициях русского дворянства, что еще у Петра Первого в Навигацкой школе... В Шляхетском корпусе... В Пажеском корпусе... Что кадетство суть необходимый институт воспитания юношества... И даже в кино про гардемаринов... И вообще — положено.
Ну и сделали уроки — по лучшим образцам спортивного фехтования. На ровной дорожке, взад-вперед. И то, весь первый семестр (вы же особое училище, у вас все как в высшей школе! Не четверти школьные, а семестры!) — теория. И попробуй не ответь, чем отличается имброкатто от стокатто, или перевод от перехвата!
С практикой фехтования установили, как в армии со стрельбой. Кому повезет, выстрелит аж двадцать семь патронов за всю службу. А кому не повезет — девять перед присягой. А потом будет изматывать противника бегством или ужасать нунчаками из пары веников.
Правда, такой вундервафли на стене Сергей не увидел. Зато всякого иного — хоть залейся. Рядом с ужаснувшими его копьями насчитал полтора десятка широких мечей эпохи викингов, с закругленными на конце клинками, с маленькими брусковыми гардами, совсем не закрывающими руку — для рубки, не для фехтования. Висели тут же два треугольных меча века Жанны д’Арк — синие дюралевые, с многочисленными выправленными зазубринами. Пониже — две копии самурайских изогнутых клинков; и шесть китайских “единорогов” с затейливыми рукоятками; и четыре тяжелые шпаги конкистадоров, с непременным “бегущим волком” на лезвии, сверкали завитушками рукоятей-корзинок... Все сколько-нибудь приличное оружие доставалось лишь с помощью лестницы. В нижних рядах, насколько Сергей понял, висели учебные клинки. За ними не требовалось даже на носки вставать. Обычные деревяшки — в прошлой жизни клюшки, лыжи, ореховые или грабовые стволики, остроганные, наверное, на том вон верстаке в углу. Гарды из резинового тапочка или из двух-трех слоев кожаной стельки, посаженные попросту внатяг. Рукоятки обмотаны брезентом; хотя кое-где виден и шелковый узор. Из-под вытертых обмоток проглядывает свинец — надо же, они еще и уравновешены! Клинки деревяшек некогда обмотали белой изолентой — видимо, чтобы не так щепились — и теперь обмотка эта везде разлохматилась. Вот же нашлись любители! Планируя побег, Сергей выбирал именно ролевой клуб, реконструкторы показались больно уж зацикленными на железе. Только и здесь, похоже, фанатизм еще тот...
На левой от часов стороне Сергей увидел такое же изобилие ручной стрелковки. Вчера на гонке рассказали, что все стреляющие макеты здесь пневматические, и потому-то у них толстенные, ни разу не исторические, ложа. Да и с украшениями тут никто не стеснялся — клуб все же считался ролевым, за правдой следовал постольку-поскольку, больше упирая на дух эпохи. Так что на мушкете a la д’Артаньян запросто мог оказаться диоптрический прицел. А приклад мушкета, вместо каноничных лилий династии Бурбонов, мог быть украшен в зверином стиле Московской Оружейной Палаты. Сергей скользнул взглядом по флибустьерским и рейтарским пистолям, в ствол которых легко проходил указательный палец. Посмотрел на вполне современного вида автоматы и винтовки, правда, с хорошо заметными лиловыми буквами “макет”. Рядом — пластиковые щиты и шлемы, привычные по репортажам с матчей и демонстраций. Только вместо надписи “ОМОН” поперек название клуба: “ФАКЕЛ”.
Ну, это уже немного похоже на технический клуб... С трудом отведя взгляд от пневматики, Сергей волевым усилием заставил себя поглядеть на другие стены. Левая и правая стены оказались короче, на них уже ничего не висело. Так же, как и прочие, ни оштукатурены, ни обшиты — щерились кирпичной кладкой, залакированной прямо поверх сколов и царапин. В левой стене на месте окон сделали две двери — деревянные, зеленые, с белыми надписями “СКЛАД 1” и, соответственно, “СКЛАД 2”. Дверь без надписи — туалет. В правой стене — такие же двери со словами: “АНГАР” и “ЗАЛ”. Под последним добавлено светящимся фломастером: “Оставь одежду, всяк, сюда входящий”.
В склады Сергей не полез — вчера именно туда все грузили, и он уже знал, что полки, пыльные брезентовые мешки, желтые лампочки на шнуре под сводами гофрированного металла там ничуть не отличаются от складов интерната. В ангар вчера же убирали песчаные парусники — большие, выходившие на регату. Кроме больших, еще там с полдесятка малых, трехколесных буеров. Интересно, что нужно, чтобы таким дали порулить?
Четвертое, что Сергея удивило — ни единого взрослого. Пока он таращился на мечи, пистолеты и флаги, кованые стрелки дошли по желтому солнцу циферблата до девяти. Клуб наполнился приличным количеством народа. Но почти весь народ оказался младше Сергея! И ничего: открыли зал, поснимали со стены эти самые лохматые тренировочные мечи, в складах раскопали стеганки с решетчатыми намордниками, рукавицы с наклепанными пластинами. Сама тренировка выглядела точно как в интернате. Точно так инструктор похаживал и покрикивал, поправляя стойки, разводя пары для спаррингов, объявляя за ошибки десять отжиманий... Но инструктору лет шестнадцать, никак не больше! И все подчинялись ему с искренней охотой, даже основного в кубрике так не слушались! Вот, как будто клуб и технический — но находятся же... Скажем так, чудаки... Которые фехтуют мало что добровольно — так еще и с удовольствием!
Кстати, в интернате уже давно прошел завтрак. Форумы, что Сергей украдкой просматривал перед побегом, советовали “упасть на хвост” или “вписаться” в тусовку — там, дескать, покормят. Но как угадать тусовку, где покормят, а не в лоб выпишут от широты душевной?
Сергей вышел из клуба. Поглядел на каменный кубик общего зала и на пару полукруглых ангаров, пристроенных к кубику слева и справа. На территории “Факела” поместилось еще небольшое ристалище с мишенями, да совсем коротенькая галечная дорожка к зеленым дощатым воротам в рыжем кирпичном заборе, обтянутом по гребню нисколько не бутафорской спиральной колючкой. Все так же вертя головой, Сергей вышел за ворота, двинув тяжелые створки, успевшие нагреться в утренних лучах. Галечная дорожка продолжалась и за ними, шагов через триста поднимаясь на насыпь окружной автодороги. Там, на остановке прямо напротив клуба, как раз выгружался городской автобус. За насыпью торчали одни верхушки сосен — видимо, сами деревья стояли далеко. Ну да, вечером из кузова тягача Сергей как будто видел там поле с оросительными каналами, костры и будочки дачников, а щетку леса уже далеко за всем этим. Сегодня подниматься на насыпь не хотелось. Направо по автотрассе, километрах в двух, Сергей различил щиты с ценами на бензин, водород, киловатт — и понял, что там поворот к заправке. Налево — каменный лес, опоры трех или даже четырех линий электропередачи, а потом автотрасса ныряет в лес уже настоящий, сосновый.
Направо, через неширокую улочку от клубной базы — коттеджная застройка. Заборы — где богатые, аккуратные. Где покосившиеся, серые, дощатые. За ними домики — от блочного недостроя до красивенького фахверка, точно с картинки в рекламе. Там, в застройке, лаяли собаки, и подъездная дорога к базе тоже шла оттуда, как продолжение улицы.
Налево забор клубной базы практически нависал над прудом, и даже имел отдельные ворота к воде. Только пруд небольшой. Сергей подумал, что построить драккар в нем еще можно — а вот плавать уже некуда. Может быть, поэтому “Факел” и перешел на песчаный парус. Пустошей под будущую застройку в пригородах намыли с избытком. Кроме той, южной, где вчера прошла регата, имелась северная песчаная пустошь, намного просторнее. Но там тренировались пожарные, и туда клуб не пускали, как Сергей понял из разговоров... Ну ладно, надо набраться наглости да уже попросить у дежурного еды... Сергей развернулся к воротам — и замер.
Вот черт!
Камера!
Камера на входной арке!
Это значит, его фотографии уже ушли куда положено!
Беглец вспотел и поежился. И что делать? Кинуться куда-нибудь еще? Так сейчас камеры везде. И отследить его с этого места сможет не то, что ищейка — стажер-полицай первого месяца службы. Задать маску поиска, а дальше компьютер все сделает сам...
Ну, а раз так — чего дергаться? К обеду за ним наверняка приедут, значит — и вопрос жратвы отпадает. Сергей вздохнул и от рассматривания неживой природы перешел к осторожному разглядыванию людей. Программа-минимум замышлялась — просто сходить в самоволку. И уж как там ни повернись, а его авторитет в кубрике — и даже в блоке! — теперь поднимется. Программа-максимум — еще познакомиться с девушкой. Но себе-то Сергей мог не врать: он к дежурному подойти боялся. Что уж говорить о девушках, перед которыми очевидно терялись даже эти вот хваткие парни на галечной дорожке.
* * *
