— Что же вы не сказали сразу? Нашли бы вам оружие получше. И сам бой могли бы срежиссировать...
— Пошел. Нахрен. Мажор глянцевый!
Ухватив катану, брюнетка двумя шагами ввинтилась в толпу, где и растаяла.
Второй меч — длинный тати — Шарк протянул Инь-Янь, однако та обувалась. Кадет, стаскивавший с нее ботфорты перед боем, уже опустился на колено, помогая надевать правый. Поэтому тренировочное оружие чисто машинально взял Змей. Хороший длинный клинок из вязкой стали: не лопнет, если неопытный фехтовальщик примет удар на плоскость. Никакой заточки, конец скруглен. Простая черная рукоять, обмотанная вместо кожи ската полосками обыкновенной наждачной бумаги — на вид и на ощупь вполне приемлемо. Конечно, до японских учебных иай-то далеко, так ведь и до страны Ниппон отсюда двенадцать тысяч километров.
Змей помнил, как сделал этот клинок.
Шарк подал и ножны; все так же машинально Змей вложил в них оружие, но не заправил за пояс, а понес в левой руке, под углом сорок пять градусов к полу, соблюдая тренировочный этикет.
Отошли подальше от возбужденно гомонящих зрителей. Мальчики дерутся — эка невидаль. А здесь такие красавицы, и в таком коротком! Зачем прервали бой?
Змей дошел до ближайшего столика, пинком выбил из-под него стул, придвинул Снежане и усадил ее одним взглядом. Подошла Инь-Янь, какое-то время смотрела на Змея, но ничего не сказала.
Сказала Снежана:
— Из-за него, так?
Инь-Янь молча наклонила голову.
— И кого ты выберешь?
Змей выдохнул:
— Вас обеих! У ислама имидж ни к черту. Но можно в язычники податься. У них тоже разрешено.
Девушки переглянулись и встали рядом:
— Ты охренел!
— Да. И что?
— Ах ты!
— Морда не треснет? — кадет-помощник всунулся справа и тут же отскочил от хмурого Змея на целый шаг.
— Тьфу на вас! Противно смотреть... — Хорн выбрал пузатую рюмку, налил чего-то из плоской бутылки; сестра вынула рюмку из пальцев и отодвинула:
— Хватит нам папы. Знаете что?
Змей и Снежана синхронно подняли взгляд. Хорн прижмурился. Кадет наклонил голову по-бычьи, чуть не копытом рыл паркет, выдыхал с отчетливым присвистом.
— Пошли фотографироваться, — сказала Инь-Янь совершенно спокойно. — А то ведь все равно улетаешь!
Подростки переглянулись. Кадета Инга потянула одной рукой, Снежану другой — неохваченные Змей и Хорн отстали. Хорн сказал тихо-тихо:
— Ты чего ляпнул? Ты вообще чем думал? Или у тебя от космического излучения второй хер вырос? Тут не бояр-аниме, гарем не получится.
Змей ответил тоже полушепотом:
— Стандартный ответ — выбрать кого-то. Начнется еще одна войнушка. Тебе мало?
— Мог бы сказать: подожду.
— И стали бы они из кожи лезть: кто лучше. Как те... Светочка-Софочка. Не хочу видеть ни твою Ингу, ни Снежану в такой ситуации. Вот на что смотреть противно!
Змей положил ножны на стол. Провел пальцами по шершавой оплетке рукояти:
— Лучше пусть против меня, но дружат. Я-то, как мудро заметила Инь-Янь, один хрен улетаю. И никому, нафиг, не достанусь. К вопросу о бояр-аниме твоем.
— Че-то мысли больно взрослые. Папы наслушался?
— По меркам закона, я уже достаточно взрослый, чтобы с криком “е*аный гололед!” упасть на амбразуру. Но, как только речь заходит о моем же лично будущем — тем более, о настолько личном, как женщина — так я сразу мелкий и тупой.
— Но взрослые...
— Взрослые будут меня учить не раньше, чем процент разводов упадет ниже пятидесяти. Пускай сначала сами научатся. Умельцы, извини за каламбур, х*евы. И то, пятьдесят процентов — это что в официальную статистику попало. А сколько молчит и скрипит зубами ради, якобы, детей там, семьи? Ты одну такую семью даже знаешь. Отец-алкаш, зато наш!
Хорн с места, без малейших признаков подготовки, влепил крюк левой. Змей отклонился и выпрямился языком пламени, уходящим от пролетающего камня. Правой ладонью Змей уперся в плечо провалившегося вперед Хорна и сказал совсем тихо:
— Извини.
Хорн подышал пару секунд и тоже хлопнул собеседника по синему кителю:
— Проехали. Пойдем!
Инга выстраивала композицию на фоне витража:
— Посередине Змей, Блик слева от него. С которого боку шашка, с того и жена.
— Инь-Янь, ты что!
— Разговорчики в раю! Змей, правую руку мне. Кадет, а вы справа от меня. У спартанцев на правый фланг ставили царей, гордитесь. Братик, а ты прикрывай всех слева. Куда руки девать? Здесь рядом две блондинки с зелеными глазами, а вы не знаете? На талию! Талия выше! Змей, притяни Снежану крепче, а то в кадр не влазим... Вот, готово! Фланги, свободными руками помахали!
Напротив уже крутился приглашенный фотограф, полностью одобряющий распоряжения Инги; понемногу подтягивались и другие гости — просто посмотреть.
— Улыбочку! Вспышка прямо!
* * *
— Прямо перед нами разгонная зона “кислородок”.
— Они так называются, потому что летают на кислороде?
— Нет, месье комиссар. Они таскают грузы с высокой орбиты на низкую, и наоборот. Класс: “Орбита-Орбита”, или О2. Вот и назвали: “кислородки”.
— Значит, мы видим факелы их двигателей?
— Именно.
Де Бриак потер брови. Промокнул салфеткой лоб, аккуратно положил ее в мусорку. Серенькие стены, металл и сверхпрочное стекло в панорамном окне. Кабинет ничем не отличался от рабочего блока, выделяемого приглашенным сотрудникам в любой полиции.
В любой земной полиции.
А они сейчас на орбите. Высоко взлетел комиссар четвертого департамента, как физически, так и в чинах. Напарника — Лежера — потащил за собой. Должность начальника отдела сопровождается адъютантской; не то, чтобы штурмовик радостно занимался разбором писем и обращений — но последовал за командиром без нытья.
— А в чем отличие высокой орбиты от низкой?
— Высокая выше радиационных поясов, низкая, где мы сейчас — ниже.
Де Бриак обвел взглядом начальников групп: двое справа за ножкой Т-образного стола, двое слева. Сине-серые комбинезоны из мета-ткани, обязательный для Орбиты ярко-апельсиновый аварийный пакет и красный аварийный баллон у пояса. Одинаковые треугольники на рукавах — все получили звание. Слева Жюль и Гвидо, справа Франсуа и Мари... Комиссар — теперь уже шеф-комиссар — выбрал начать с оперативников:
— Жюль, доложите состояние вашей группы.
— Месье шеф-комиссар...
— Прошу вас, без этой военной галиматьи. Все свои.
— О, хорошо. Итак, у меня двадцать четыре сотрудника, три вахты по две четверки, все обучены действовать в условиях невесомости, налет минимум сто часов. К сожалению, нет опыта боя. Зал, блок снабжения. Собственный стыковочный узел и челнок. Три пилота. Притираемся. Замечаний пока нет. Слаживание планирую проводить путем совместного патрулирования базы и участка орбиты.
— С местной безопасностью контакт есть?
Жюль покривился:
— Смеются. Нас мало.
— Наполеону на три империи хватило всего дюжины маршалов. Благодарю. Мари?
Поднялась глава информационной группы:
— У нас большой зал, блок снабжения. Машина в двадцать квантов, не бог весть что, но все же. Нас шестеро плюс я. Три вахты. Моделью пространства с нами поделились местные. Моделлер мы уже сами... Разрешите?
По жесту де Бриака женщина отобразила над столом большую голограмму планеты, над ней полупрозрачными областями — зоны ответственности разных корпораций, государств, объединений:
— Вот наше поле славы.
— Благодарю. Гвидо?
— Мы в заднице, прошу извинить, мадам. Радиосвязь исключительно узконаправленными пучками, перехватывать их можно в случае редкой удачи. Даже в таком случае нам достается крошево: несколько микросекунд, пока луч мазнул по нашей антенне. Сеть осведомителей мы только начали разворачивать. Но, месье шеф-комиссар, я бы не надеялся.
— Мы тут чужие?
— Именно. Сюда каждый сотрудник пробился через конкурс. Двести, триста, семьсот... А пять или шесть лет назад и вообще — тысяча человек на место. Сейчас те люди набрались опыта. Возраст же их между двадцатью четырьмя и тридцатью. Пик способностей, пик энергичности.
— Шеф, так вы не случайно вспоминали маршалов Наполеона?
— Случайности не случайны, — де Бриак вовремя сообразил натянуть на лицо загадочную улыбку. — Гвидо, продолжайте, прошу вас.
— Вот они, по сути, являются Орбитой. Мы — ничто. Мы... — Гвидо потер залысины, пошевелил тонкими пальцами, — пассажиры. Детишки. Нас надо кутать в теплые ползунки, везде водить за ручку и вовремя вытирать нам сопли. В таком случае мы даже не слишком напортим.
— Дроны, внешний локатор? — комиссар интересовался без особой надежды. Никто не позволит замусоривать околоземные трассы еще больше. Отрицательным жестом Гвидо подтвердил опасения.
— Широковещательные станции? — Жюль прикрыл зевок.
— Только для сигнала бедствия либо для диспетчера. В начале — ну, помните? Бум туризма, надувные отели, космопланы?
— Да, время... — Мари помотала головой, красиво разбросав блестящие черные волосы. Эталонная француженка, синеглазая брюнетка с киноафиши. Сутки на орбите — а комбинезон уже притален.
Гвидо продолжил:
— Тогда широковещательная реклама забивала все каналы. Произошло несколько аварий. Теперь на любой широковещательный источник, не просящий помощи, либо не принадлежащий диспетчеру из списка, либо даже принадлежащий диспетчеру, но передающий неслужебную информацию — сразу наводится ракета.
Собравшиеся переглянулись. Общее мнение выразил адъютант:
— Сурово.
— Иначе коммерсов не заткнуть.
— Благодарю... — де Бриак передал слово аналитику:
— Франсуа?
Старик покашлял в седые усы. По здоровью он вполне годился к орбитальной службе. Просто Франсуа нравилось изображать отставного ветерана, ведь это позволяло безнаказанно ворчать на кого угодно. Чем старик сходу и занялся:
— Мое почтение, месье шеф-комиссар. Дела даже хуже, чем сказал наш пылкий мушкетер. В моем отделе совершенно недопустимое брожение. Для чего мы здесь? Дублировать службы орбитальной безопасности? Но у них имеется отработанная система реакции на угрозы, классификация угроз, протоколы. Натренированы люди. Выделена техника. Зачем же тут мы? Помочь им силами пятидесяти “пассажиров”? Либо мы синекура, ширма для отмывания средств? Ничем хорошим это не кончится!
— Месье Франсуа, — комиссар сдержанно улыбнулся, — если так, то не случится большой беды от вашего рассказа об этих угрозах. И о том, как здесь вообще все работает.
— Без нас, месье шеф-комиссар, все работало безукоризненно. Как с нами пойдет, господу-вседержителю виднее.
— Конкретнее, месье Талейран.
Франсуа фыркнул в усы:
— Повинуюсь, мой император.
Де Бриак понял, что свою кличку в отделе он уже знает. Что же, не самый плохой старт и не самая плохая кличка. Главное, не лезть ни в Испанию, ни в Россию.
— ... Итак, наистрашнейшей угрозой является удар астероида. Если точнее, вход астероида в атмосферу со скоростью, массой и в направлении, несущем угрозу существованию цивилизации. О таких камнях начинают беспокоиться еще с высоких орбит, и заняты ими те самые буксиры-”факельщики”. Они сдвигают астероид с угрожаемой траектории. Если это не удается или невозможно, дробят его на возможно мелкие куски. Мелочь сгорит в атмосфере. Даже взорвется, даже вторая Тунгуска — лучше, чем Юкатан или Шива.
Жюль кашлянул.
— Ах да, — Франсуа ласково поглядел на оперативника, — вас же такому не учат. Юкатан и Шива — громадные кратеры от кусков гигантского метеорита. Сейчас они на дне океанов. Есть много свидетельств, что динозавры фейерверк не оценили. А Тунгуска — это уже при Фальере, в тысяча девятьсот восьмом. Над Сибирью произошел весьма и весьма мощный воздушный взрыв. Лес вывалило, как дома в Хиросиме. Люди уцелели только потому, что в той дикой глуши количество их никогда не достигало достойной упоминания величины. Случись такое над Парижем или хотя бы над Греноблем — овечек и пастушек положило бы больше, чем под Верденом и Соммой.
