Буря на горизонте

Выдохнув, он тяжёло покачал головой. Татьяна сочувственно улыбнулась, гладя его по руке.

— В общем, я устал настолько, что готов полезть в зону Спящего в трусах и с автоматом, лишь бы не всё это.

Ухмыльнувшись, Виктор переступил с ноги на ногу.

— Если хочешь вернуться назад, советую нажраться в сопли. С предыдущими дебилами, что туда сунулись, это сработало.

Андрей раздражённо отмахнулся и прикрыл глаза. Виктор вздохнул, отталкиваясь от ствола ели и нависая над скамьёй.

— М-мэх. Америка! Преступники на улицах, клоуны в трусах поверх штанов, абсолютный беспредел. Что вам вообще взбрело в голову туда сунуться?

Аня улыбнулась:

— Ты сам говорил, идите от абсурдного, дядя Штайн.

— Но не настолько же абсурдного! — он вскинул руки в воздух, оглядывая сидящих перед ним, и тут же опустил, признавая своё поражение.

— Ха! Не отговоришь вас, ведь так?

— Неа!

— Не думаю, Виктор.

Андрей криво усмехнулся:

— Оплатишь мне отпуск в Сочи?

— Мечтай! — раздражённо фыркнув, Виктор отступил назад. — Ну ладно, молодёжь. Как хотите. Выбивайте допуск у службистов, у кого угодно, но я против. И да, разговор не закончен — это сейчас я в меньшинстве.

Недовольно заворчав, он поправил пальто, развернулся на каблуке и направился прочь, отряхивая правый рукав.

Мария хитро улыбнулась ему вслед.

— Дядя Витя! Хочешь, я привезу тебе настоящую ковбойскую шляпу?

Виктор замер, сбиваясь на полушаге, обернулся к ним и дёрнул челюстью, будто бы собираясь что-то сказать. Простояв так несколько секунд, он раздражённо мотнул головой и продолжил свой путь, раздражённо ворча себе под нос.

— Это было жестоко, — прокомментировал Андрей. Мария пожала плечами.

— Ну я ему на самом деле привезу шляпу, если поедем. Ты точно не против?

— Как уже и сказал, — он пожал плечами, — всё лучше, чем это. Кроме того, когда мы вообще побываем в СэШэА? Другого шанса может и не быть, надо хватать.

— Полностью согласна, — Татьяна прикрыла глаза и умиротворённо кивнула, — уникальная возможность.

Мария вздохнула, поднимая голову и смотря в лицо сидящей на спинке скамьи Ани.

— Жаль только втроём, не вчетвером.

Аня улыбнулась, ероша ей волосы.

— Ой, солнышко, я по уши в проекте. Секретность такая — сжечь перед прочтением. Так что ничего страшного — привези лишь побольше фото и видео. Да и кроме того...

Она озорно прищурилась.

— Представь, что было бы, заставь они пройти меня через металлоискатель?

Мария фыркнула себе под нос и опустила взгляд, смотря вдаль, на одно из административных зданий, у входа в которое дежурила пара солдат.

— Отлично. Теперь, сгоняем-ка мы к генералу...

* * *

Кабинет генерала Трифонова был обставлен бедно, практически по-спартански, пусть и со вкусом. Он был разделён на две части — в одной, меньшей, отделённой небольшим возвышением, располагался стол из тёмного дерева, со встроенной в него консолью и удобным офисным креслом. Поверхность стола занимала всякая мелочь — стойки с ручками и карандашами, сложенные в несколько ровных стопок распечатки документов, закреплённая сбоку лампа. Под ней — фотография в рамке. Вокруг стола стояли несколько шкафов. В одних были книги, в других — немногочисленные модели военной техники. Самый крайний шкаф, со стеклянной дверцей, был отведён под различные бутылки — дорогой алкоголь, от французских вин, до редкого армянского коньяка. Подарки и гостинцы, следствие статуса. Ни одна из бутылей не выглядела распечатанной.

На более широкой части, большую долю пространства занимал широкий стол для совещаний, способный вместить до двадцати человек. В чёрную поверхность были встроены различные разъёмы для подключаемых планшеток и ноутбуков, а напротив располагался широкий, почти во всю стену, монитор видеосвязи. Панорамное окно выходило на внутренний периметр базы. За окном высилась серо-зелёная громада пластали, ощетинившаяся стволами тяжёлых орудий. Мобильная крепость "Волнолом". Массивная конструкция, размером с линкор давних времён, недвижимо стояла посреди круга из оголённой земли. Стволы многочисленных узлов ПВО лениво поворачивались, сканируя воздух. Тяжёлые орудия в трёх башнях были направлены вдаль, в сторону от зданий.

За столом для конференций сидели двое. Сам генерал Трифонов — высокий, худощавый мужчина с ранней сединой в чёрных как смоль волосах. Он был одет в чёрный, лишённый знаков различия или медалей мундир, сидел прямо, выпрямив спину. Руки — протезы рук, отличающиеся от рук Ани Фёдоровой лишь чёрным окрасом, были сложены на поверхности стола. Пустая чашка чая и чайник на подставке отделяли его от гостьи.

Женщина, вольготно опирающаяся на спинку стула, держала себя как полная его противоположность. Вместо стандартной, армейской стрижки, её волосы были выкрашены в ярко-алый и были уложены на бок практически прямым изгибом. Вместо военной формы — пальто, водолазка и брюки, красный платок, прикрывающий шею и кушак того же цвета, обмотанный вокруг пояса. Её левая глазница была изуродована давним шрамом. Вместо глаза, тускло светился алый имплант.

Мира Хан.

Когда-то она звала себя Рукавичкой и была дочерью человека, стоящего за организацией Красной Перчатки — сообщества сорвавшихся, прикрывающих друг друга от преследований старой власти. В те годы на сорвавшихся охотились в безуспешной, иррациональной попытке сохранить старый мир — ничем не лучше средневековой охоты на ведьм. Элиты того времени боялись их, боялись того, что теперь любой человек, даже ребёнок, мог получить в своё распоряжение силы, рядом с которыми меркло оружие старого мира. Красная перчатка были вынужденными наёмниками, готовыми предложить свои услуги любому, кто предоставит им ещё немного ресурсов или даст прожить ещё один день. После гражданской войны и гибели старой политической элиты, отец Миры ушёл в тень, уступая ей место во главе организации. С тех пор прошло пятнадцать лет.

Формально Красная Перчатка всё ещё состояла из наёмников. Неформально — теперь уже Мира решала, кто и когда будет нанимать её бойцов — и чем они будут за это расплачиваться. Влияние группы сорвавшихся постепенно распространялась на Европу и Азию — частично из-за ресурсов, доставшихся им за помощь новой власти. Частично, благодаря новой идеологии — во многом, всё тем же идеям коммунизма. Но если старая идеология Советского Союза была медленной и неуклюжей дубиной, то в своих руках Мира Хан держала острый, изящный кинжал. Она находила подход к каждому — европейские корпорации заключали с ней сделки, прислушиваясь к словам о недопустимости монополии и равных возможностях для капитала. Жители бедных, забытых всеми стран Африки и Ближнего Востока жадно внимали словам о том, что тиранов-сорвавшихся, узурпировавших власть над их городами и деревнями, ждёт справедливое возмездие. Это не было ложью или пустыми словами — местечковые тираны, на которых обращала внимание Мира Хан, не держались долго. На их место приходили новые — те, кто знал, кому обязаны своей властью, и был достаточно умён, чтобы обеспечить хотя-бы минимальную заботу о гражданах. В итоге каждый получал своё: простым людям становилось легче дышать, их правители получали бразды правления, а Мира — ресурсы, рынки и новых рекрутов.

Многие спорили о том, верит ли она сама в свои же идеи, или использует их как инструменты. Но даже самые ярые спорщики сходились в том, что она — одна из влиятельнейших сорвавшихся, чья слава на подконтрольных ей территориях могла сравниться лишь с американским Триумвиратом.

— Я сомневаюсь в том, что Шафт попробует предпринять хоть что-либо, Юрий, — голос Миры был мягок и отдавал лёгкой хрипотцой, — они усвоили прошлый урок.

— Никогда не стоит недооценивать человеческую глупость, Мира, — генерал Трифонов покачал головой, снимая левую руку со стола и опираясь ей на прислонённую на кресло трость, — приходят сведения, что новое поколение Гёссельшафта воспринимает наш урок как досадную случайность. Случайность, не закономерный ответ на их действия.

— Идиоты, — Мира презрительно фыркнула, поднимая чашку и делая осторожный глоток, — Оттон Второй сдаёт позиции и тут же стая шакалов начинает следить за каждым его прыжком, в надежде на то, что он промахнётся.

— Едва ли я назвал бы его волком, — Юрий нахмурился, — скорее, ещё одним шакалом. Но впрочем, этот спад связан с твоим покушением на поддерживающих его политиков. Гёссельшафт лишился голосов в Бундестаге. Временное ли это явление или же назревает переворот — мне не известно.

— Согласна насчёт шакала, — Мира отставила кружку в сторону, — насчёт переворота — навряд ли. У старика всё ещё есть козыри в рукаве. Если и говорить о возможном вторжении в Калининград, то в этот раз вперёд пойдут его противники — мясо, смерть которого сыграет на руку ему, не нам.

— Учитывая активность Имперского Союза — как всегда некстати.

— Верно, — согласилась с ним Мира, — мы будем рады любым подкреплениям. Чем меньше прольётся нашей крови, тем лучше.

— Любым подкреплениям? — повторил за ней генерал с лёгкой улыбкой.

Мира вздохнула, прикрывая здоровый глаз. Свет импланта во второй глазнице тут же угас.

— Не начинай, Юрий. Не хватало ещё и тебя. Виктор рано или поздно вернётся — он всегда возвращается.

Юрий поднял руку, показывая, что он не собирается с ней спорить.

Мелодично зазвенел интерком. Генерал нажал на клавишу.

— Слушаю, Сергей?

— Юрий Владимирович, к вам посетители. Вся молодая гвардия. Впускать?

Генерал перевёл взгляд на сидящую напротив него женщину. Мира облегчённо улыбнулась, делая ещё один глоток из кружки.

— Какое облегчение! Теперь, мне не придётся пить чай в одиночку.

Юрий сухо усмехнулся в ответ:

— Преимущество людей с полным набором внутренних органов, я полагаю... Да, Сергей. Пускайте и захватите чайный набор.

Спустя пару минут ленивого обмена фразами, дверь открылась. Секретарь — мужчина в форме лейтенанта, вошёл первым, привычно расставляя чашки с чаем. Следом за ним в помещение вошла Татьяна, держа в руках дымящийся чайник.

— Здравия желаю, товарищ генерал, Мира.

Остальные прошли следом — Анна внёсла блюдо с печеньем, остальные вошли налегке. Среди всех приветствий, Миру в основном назвали по имени — не считая одного восторженного "товарищ Хан"! От Марии. К Юрию обращались строго как к товарищу генералу, и никак иначе.

Оглядев частично занятый стол, секретарь кивнул самому себе и покинул кабинет, прикрыв за собой дверь. Юрий тяжело вздохнул.

— Я видел вас — всех вас, когда вы ещё не доросли мне до пояса. И тем не менее, Миру вы зовёте по имени, а меня — товарищем. За что я провинился?

Андрей смущённо пожал плечами. Мария солнечно улыбнулась.

— Традиции, товарищ генерал! Такое просто так не бросишь!

Юрий скривился и покачал головой. Аня тихо хихикнула. Мира мягко улыбалась, оглядывая сидящих перед ней юношу и девушек.

— Судя по вашим лицам, вы что-то задумали?

Мария увлечённо кивнула, роясь в поясной сумке. Она достала оттуда печатный лист бумаги и протянула его генералу. Тот пробежался по тексту взглядом.

— Докладная. Прошу предоставить допуск на выезд за границу... Двум сопровождающим... Журналистское расследование... Соединённые Штаты Америки. Одобрено Министерством Пропаганды.

Юрий отложил докладную в сторону. Мира протянула руку, и лист бумаги сам скользнул по столу, ложась на её ладонь.

— Вы умеете удивить.

— Дело в том, — начала Мария, пока Татьяна наливала чай в кружки, — что Фарисеева Ольга Вячеславовна, моя наставница, предложила мне провести самостоятельный журналистский проект. Я думала, нужно что-то оригинальное. Стоящее. И придумала — расследование в СэШэА! Полная противоположность всему, что у нас, ведь так? Людям точно будет интересно услышать о чужом быте. Я со многими поговорила — с дядей Витей и Алексеем, ещё с папой — он, правда, против, но я его уговорю, думаю...

— Хм, — генерал приподнял бровь, — и для этого расследования тебе, одной из сильнейших масок Республики, нужен один из немногих сорвавшихся в России, кто близок к так называемому набору Александрии? Кроме того, ещё и подающая большие надежды инженер, только что завершившая проект государственной важности?

Татьяна виновато отвела взгляд. Мария покраснела и потупилась, не обращая внимания на то, что Аня положила ей на плечо руку. Андрей просто пожал плечами.

Генерал улыбнулся и, подхватив со стола ручку, оставил на лежащей на столе докладной широкую, размашистую подпись.

Мария ошарашенно моргнула.

— Что?..

Юрий вздохнул, опираясь на локти и обводя сидящих перед ним внимательным взглядом.

— Не стану описывать обстановку вокруг нашей страны. Наших стран — вы сами прекрасно её знаете. И в этой бумаге...

Он постучал по белой поверхности металлическим пальцем.

— …В этой бумаге я вижу шанс, для вас. Шанс, что выпадает раз в жизни. Шанс увидеть другой мир, другую культуру и посмотреть на самих себя с точки зрения этой, чуждой для нас позиции. Шанс, который не доступен никому кроме вас и, быть может, семей наших послов. Было бы преступлением лишить вас этого. Я одобряю твоё начинание, Маша.

— Спаси-ибо!

Мира наклонилась вперёд, откладывая чашку с чаем, и поймала взгляд Марии. Та инстинктивно выпрямилась, не разрывая зрительный контакт.

— Я не сказала бы лучше, чем Юрий. Поэтому я лишь повторю — ты молодец, Маша. Однако...

Мира прервалась, допуская небольшую паузу, и Мария нервно заёрзала на месте. Андрей повёл плечами, словно бы ощущая напряжение в воздухе.

— ...Ты вольна выполнить своё расследование в любой форме, что тебе угодна. Но я ожидаю от тебя правды. Не лги. Не преувеличивай. Не скрывай одни части картины и не подчёркивай другие. Нет. Вместо этого, Мария, ищи правду. Найди правду. Используй эту правду в своих целях. И поверь профессиональному оратору...

Ещё одна пауза и Мира улыбнулась, подаваясь вперёд.

— Правда, моя дорогая, страшнейшее оружие из всех возможных.

Секунду, они сохраняли зрительный контакт. Секунду спустя, Мария завороженно кивнула и Мира расслабилась, мягко улыбаясь и откидываясь на спинку кресла. Напряжение исчезло из комнаты.

— Просто чудесно, — Мира озорно прищурилась, оглядывая своих давних воспитанников, — теперь же, давайте определимся точно — в какой город вы хотели бы отправиться?