Трюкачи - роман завершен

— Тебе-то хорошо, — вздыхала в ответ Уруми, — ты сильная и смелая...

— Сильными и смелыми не рождаются, ими становятся, — возражала Киоко, — знаешь, тебе стоило бы записаться на уроки в наше додзе. Боевые искусства отлично закаляют тело и волю, и тогда бы ты не боялась ни Йому, ни кого другого.

Возвращаясь домой из школы через парк, Уруми снова завела свою шарманку.

— Не все могут быть крутыми, Киоко, пойми это! Ну какая из меня каратистка? Я маленькая и слабая...

— И что? Брюс Ли был всего на сантиметр выше тебя, еще годик-два, и ты станешь выше его. Вон Рюиджи, тоже низенький, но вполне успешно занимается у нас, вот он не боится Йому.

Уруми скептически взглянула на подружку и покачала головой.

— Рюиджи, конечно, классный, но... Киоко, ну скажи честно, ты веришь, что Рюиджи в поединке с Йомой будет иметь хоть какой-то шанс?! По глазам вижу, не веришь. Ну и толку с его смелости? Йома раскатал и Куроду с его кохаями, и четверых банцу из Бенибэ... Рюиджи ему не соперник, прихлопнет и не заметит.

Киоко вздохнула. Отчасти, Уруми права, Рюиджи никак не потянет против Йомы, если хотя бы половина слухов — правда. Другой вопрос, что уверенность в своих силах позволяет жить без страха и к тому же служит своего рода 'предостерегающей окраской' для потенциального агрессора. Статистика утверждает, что мастера боевых искусств гораздо реже становятся объектами нападения незнакомых агрессоров, просто потому, что они выглядят сильными и уверенными в себе, и уже не очень-то и важно, третий там кю или третий дан. Правда, некоторые иногда все же подвергаются нападениям: среди агрессоров иногда попадаются слепцы и дуралеи, и вот тут уже играет роль не аура уверенности в себе, а банальные сила и техника удара. Увы, не всех дураков, понимающих только непосредственное соприкосновение с летящим кулаком, война забрала.

— В общем, Уруми, не переживай. Уже завтра меня переведут в 'один-три'. Будем учиться в одном классе.

Они подошли почти к самому выходу из парка, и тут откуда-то спереди, из-за кустов, донесся вопль, а затем звук удара и топот ног. Киоко пробежала мимо кустов и пары молодых сакур, выскочила на улицу и в десяти шагах от себя увидела картину, от которой по спине поползли мурашки.

На тротуаре лежал человек с залитым кровью лицом и булькал, видимо, кровью. А над ним с перекошенным лицом стоял не кто иной, как Йома. Лишь завидев Киоко, Теода-сан повернулся и стремительно бросился прочь. За спиной Киоко пискнула от ужаса Уруми и тоже кинулась наутек, только в другую сторону, обратно в парк.

Вот и случилось то, чего все так опасались. Киоко сжала зубы, понимая, что оказалась полнейшей идиоткой, наивно полагающей, что странный гайджин неприятен, но не опасен. Те, которые считали его убийцей, оказались правы.

Девочка вынула из кармана мобильник и набрала номер полиции.

* * *

Этот и следующий день были для Тео самыми кошмарными за всю его предыдущую жизнь. Он бегом бросился домой, по дороге позвонив в 'скорую помощь', и с порога завопил:

— Мама! Мама, звони господину Йонаге! А я соберу ранец и подамся в бега, пока он не приедет из Киото!

— Господи боже мой, Теодорчик, что случилось?!

— Ну... В общем, меня наверняка обвинят в убийстве...

— Ушам не верю... Как?!

Тео сбивчиво рассказ о случившемся.

— Но, Теодорчик, тебе чего бояться, если ты не виноват? И потом, почему эти двое парней хотели тебя избить?! Что ты им сделал?!

— Мам, как ты не понимаешь?! Никому дела нет, что я не виноват, мне все равно никто не поверит!! Как минимум две ученицы видели меня, стоящего над умирающим, и как я докажу, что нападавших было двое и что один из них ударил кастетом другого?!! Пока не приедет господин Йонага, я погуляю где-то в парке поблизости, чтобы не встречаться с полицией. Если сегодня не приедет — ну, что-то придумаю.

Однако чуть позже оказалось, что положение дел с полицией не так мрачно. Не прошло и часа, как мама позвонила и сказала, чтобы Тео возвращался: полицейский, который приехал к ним домой, уже знает, кто именно был агрессором.

По счастью, помимо двух девочек, увидевших результат нападения, в доме напротив какая-то старушка поливала деревья бонсай на подоконнике и потому видела, с чего все началось. Тео, поразмыслив, решил послушаться маму, а если что, от полиции он все равно удерет.

Следующие три часа прошли тяжело. Тео пришлось по меньшей мере раза четыре рассказать всю историю, такие уж у полицейских методы, ловить на ошибках в показаниях. Еще одной удачей стал сам дежурный следователь, типично японский джентльмен средних лет в очках. Его зрение оказалось хуже, чем у большинства японцев, среди которых очкариков почему-то гораздо больше, чем среди людей других национальностей, и потому ничего странного во внешности Тео он не заметил.

О том, что вначале Тео-младшего взяли в захват и что кастет был у нападающего, полицейский знал из рассказа свидетельницы, больше всего его интересовало, что произошло после. На этот случай у Тео с отцом тоже была заготовка.

— Давайте вернемся к так называемой шашке. Вы говорите, что это была дымовая шашка. Как вы смогли ее применить, если вам вывернули руки за спину?

Плевый вопрос.

— Примерно так же, как это делает мой отец на сцене. Если бы шашка активировалась рукой, зрители бы не поверили ни в какую магию. Как именно — извините, но это коммерческая тайна отца. Фокусники не раскрывают своих секретов, а метод активации шашки отношение к делу не имеет. Важно, что активировал.

— Хм. Ладно. А почему свидетельница отрицает, что видела дым? Она описывает увиденное как 'водоворот навыворот', и не из воды, а из чернющей тьмы.

— Потому что это особенная шашка. Если бы дым был похож на дым, зрители бы это увидели. Само собой, что дым очень черный и похож на сгустки тьмы, в этом и заключается фокус.

— И где вы взяли такую шашку?

— У отца, где же еще? Это его собственное изобретение.

— Ладно, и что было потом? Вас взяли в захват, вы активировали шашку...

— Мне заломили руки, я увидел кастет и понял, что это не шутки. Испугался. Активировал шашку, вывернулся из захвата и присел...

— Как вам удалось вывернуться из настолько жесткого захвата?

— Пффф... Гарри Гудини из зашитого мешка выбирался, и ничего. Я же будущий фокусник. К тому же тот, низенький, растерялся из-за шашки. Ну а потом свист над головой и удар.

— Так, значит, вы отрицаете, что использовали какие-либо активные способы защиты, и утверждаете, что все увечья были нанесены другим нападающим?

— Отрицаю полностью, я просто увернулся от удара. Но тот хулиган с кастетом в дыму не видел, что я уже вывернулся, и ударил своего товарища. А что касается меня — я вообще не дрался ни разу в жизни.

— Тогда почему вы поначалу скрывались?

— Потому что испугался, ясен пень. Если бы не та свидетельница в окне, разве вы, имея свидетельства двух учениц против меня, поверили бы в то, что это не я?

— Понятно. — Коп сделал очередную пометку в блокноте и продолжил: — и вы не знаете, кто были эти двое злоумышленников?

— Они представились как Ичиро и Танака, сказали, что раньше учились в Хоннодзи и что приехали из Киото. В отпуск, наверное.

— Вряд ли это их реальные имена. Их нападение было ничем не спровоцированным, и вы не знаете, почему они хотели вас избить?

Тео призадумался. Единственный приходящий на ум вариант — что на самом деле их агрессия как-то связана с его положением в школе. С рангом защитника, с инцидентом с учениками другой школы или с чем-то еще в том же духе. Но объяснять все это инспектору — значит очень сильно затянуть всю беседу и навести его на новые подозрения. Врать, конечно, плохо но... Хотя можно и не врать: гипотезы у Тео есть, но посвящать в них полицейского не надо, ведь он же про точное знание спросил, а не про гипотезы.

— Мне неизвестно, по какой причине они на меня напали. И вообще, до того момента, когда на свет божий показался кастет, я был уверен, что нашел себе новых друзей.

— Странная история... Что ж, пока у меня все, пойду оформлять бумаги.

— Подождите, инспектор, — вмешалась мама, — а как же мой сын? Его пытались покалечить или убить непонятно кто и за что, что нам делать-то?

— Рекомендую некоторое время не ходить в школу и вообще не выходить из дому, пока следствие не будет завершено. Я, вообще-то, не инспектор, а оперативный следователь, все материалы я передам куда надо и этим делом займутся уже собственно инспектора, не позднее завтрашнего утра, но скорее всего, что еще сегодня. Вначале это будет инспектор по делам несовершеннолетних, а дальше — уже в зависимости от деталей. А кто и за что — это мы узнаем, когда найдем убежавшего злоумышленника или когда задержанный сможет давать показания. Но судя по тому, что мне на месте сообщил врач скорой, заговорит он не раньше, чем через неделю.

— Так он не умер?

— Нет. Перелом челюсти и сотрясение мозга. Удар был сильным, да.

Перед уходом Тео в голову пришла еще одна замечательная идея.

— Господин полицейский, вы не могли бы позвонить в мою школу и сообщить директору, что я не буду некоторое время ходить из-за нападения на меня?

Тот согласился. Теперь, по крайней мере, слухи о том, что Йома на кого-то напал, не будут расползаться так бесконтрольно.

Под вечер приехал господин Йонага, хорошо одетый, как и положено дорогому адвокату, средних лет человек с лицом, на котором можно было бы сделать карьеру в кино, играя типичнейших отпетых якудза. Вот только рост подкачал: адвокат был едва полтора метра в шляпе, так что с кинематографом у него не сложилось. Ну что это за бандит, который может дать кому-то в зубы только при помощи стремянки?

После короткого пересказа событий и разбора ситуации мама подытожила:

— Господин Йонага, с полицией вроде бы все утряслось, но мы по-прежнему не знаем, кто и почему хотел избить Теодорчика. Он же и мухи не обидит!

Адвокат и бровью не повел.

— Все на свете имеет свою причину. Вначале я пойду в полицию и погляжу, как там у них идет следствие. А завтра вам стоит ожидать визита инспектора, потому что... неважно. Просто поверьте человеку, двадцать пять лет работающего с полицией: того, что было рассказано дежурному следователю, инспектору будет мало. Дело следователя — просто собрать начальные сведения, подозрения в его обязанности не входят. А вот на месте инспектора я бы заподозрил очень и очень многое.

— Ну и как нам теперь быть?!

— Как обычно, — успокоил маму Йонага, — ведь я же тут.

Адвокат ушел, а Тео как раз вспомнил, что должен был пойти с Дэлайлой в парк. Ну просто зашибись, как все хреново обернулось.

Тут внезапно его телефон запищал: звонила Дэлайла.

— Привет, — сказал Тео, — слушай, это... Я не смогу сегодня пойти в парк...

— Знаю, что не сможешь, — ответила девочка, — мне тут рассказали, что ты кого-то убил. Я не поверила, конечно... Ты где сейчас? И что вообще произошло?

— Я дома... В общем, я никого и пальцем не тронул, меня хотели побить двое каких-то хулиганов, я увернулся, один из них заехал кастетом в лицо второму... И тот второй теперь в больнице, а я дома сижу, пока полиция не разберется...

— Тихий ужас. А мне позвонили и сказали, что ты прямо на улице кого-то прикончил, при толпе свидетелей...

— Там свидетелей было — всего две девочки из нашей школы. Которые появились как раз тогда, когда один хулиган убежал, второй лежал в нокауте с залитым кровью лицом, а я стоял над ним в глубоком шоке и думал, что же делать...

— И что теперь будет?

— Не знаю. Папин адвокат приехал, будет разбираться. Надеюсь, он справится быстро, а то снова взаперти сидеть...

— Снова?..

Тео спохватился, что ляпнул лишку. Ладно, на этот случай у него тоже есть легенда.

— Ну, понимаешь, первые четырнадцать лет своей жизни я провел дома. Учился дома, не ходил в школу, не ходил гулять...

— Как так?!!

— У меня еще и агорафобия была. Боязнь открытых пространств.

— Ужас...

— Угу. Агорафобия прошла. Гидрофобия осталась, но это фигня. А теперь непонятно почему опять сижу дома...

— Да уж, невесело... А мне самой в парк идти не хочется. Ладно, давай я тогда доделаю уроки и потом тебе еще позвоню. Можем поиграть во что-то по интернету...

— Хорошо, буду ждать.

Он отключился и положил телефон в карман.

— Теодорчик, кто это был? — спросила мама.

— Дэлайла. Они из Америки, учится тут по обмену.

— Вы дружите?

— Ага.

— Вот видишь, как хорошо. А ты переживал, что друзей не найдешь, — улыбнулась мама.

Тео не стал говорить ей, что вся остальная школа зато считает его монстром, чтобы лишний раз не расстраивать. В конце концов, это его проблемы.

* * *

Ямасита налил себе в кружку чая, отхлебнул и принялся за чтение следующего листа в подшивке. И смех, и слезы: с одной стороны, приятно знать, что твое профессиональное чутье чего-то стоит, но с другой... Увы, ученик-иностранец напомнил о себе гораздо раньше, чем инспектор мог предположить, и на этот раз все куда серьезней. Снова человек в больнице, с тем отличием, что свалить на падение и удар головой не получится: медики дали заключение, что травма — сломанная челюсть и сильное рассечение — нанесена узким твердым предметом. Стало быть, кастет принимал участие в этой истории.

Инспектор отхлебнул из кружки, откинулся на спинку стула и попытался прикинуть расклад. Человек в больнице — Мияги Синдзи, тоже старый знакомый. Правда, Ямасита полагал, что в силу недавнего совершеннолетия Мияги ему больше не придется сталкиваться с ним, но не тут-то было. Однако ирония в том, что раньше инспектор имел дело с Мияги-нарушителем и Мияги-хулиганом, очень рисково балансировавшим на грани серьезных воспитательно-ограничительных мер вроде колонии ли даже уголовной ответственности по серьезной статье. Теперь же сей недостойный молодой человек внезапно перекочевал в категорию жертв.

Имеется два нехороших молодых человека, причем совершеннолетних, что важно. Ямасита имел основания полагать, что второй — Накаяма, его давний кореш и партнер по художествам. И эти двое пытаются избить пятнадцатилетнего паренька. Это вполне может потянуть и на несколько лет в не самом веселом заведении, так что причины у преступной парочки должны быть веские.

Инспектор более-менее понимал, как работают мозги у малолетних преступников и членов уличных банд. Накаяма и Мияги — выпускники Бенибэ, недавний инцидент с четырьмя 'упавшими' учениками той же школы, в котором, вероятно, принял участие и Диренни-младший, наверняка имеет самое прямое отношение к делу. Не очень хорошо, что придется поднимать вроде бы закрытое дело, но...

Так, еще раз. Четверо учеников Бенибэ падают, ударяясь головами о бетон, двое попадают в больницу. Никто ни на кого не жалуется. Потом Мияги и Накаяма пытаются разделаться с Диренни, причем всерьез, без шуток. Вывод первый прост: ученик-гайджин все же принимал непосредственное участие в 'падении' тех четверых. Вывод второй уже немного с налетом фантастики, потому как двое совершеннолетних против одного первоклашки, хотя хватило бы и одного.