Осколки Сердец. Книга 1

Ровно в три часа я поднялся, прицепил копию ауры к кровати и, одевшись, проскользнул во двор, а затем за ворота, мимо сторожевых големов. Эти существа из глины, оживлённой магией, были личным изобретением Повелителя, по ночам из замка всех выпускали, но впускали обратно только с рассветом солнца. С их появлением количество ночных караулов на стенах замка значительно сократилось, при этом его обороноспособность не пострадала.

Подняв камень, под который мы договорились класть послания, я увидел записку, быстро схватив, её я начал читать.

"Дорогой! Я очень за тебя волнуюсь, тебя нет уже четвёртый месяц. Я буду приходить раз в неделю, и проверять, оставил ли ты что-нибудь".

Записка была без подписи, но я и без того знал, кто мог написать это письмо. "Она назвала меня дорогим и к тому же волнуется за меня!!" — со смесью восхищения и недоумения подумал я. После прочтения записки все мои тревоги о том, что она забыла меня, улетучились, оставив только нежность к этой храброй девушке, не забывшей своего обещания и ожидавшей меня всё это время. Положив под камень короткую ветку, я на рассвете возвратился в замок, скоротав ночь на берегу реки за постоянным перечитыванием записки.

Когда я прокрался в свою комнату, не потревожив никого из сонного населения замка, то сразу же погасил копию ауры, предварительно посмотрев, сколько подпитки она впитала в себя за ночь. Оказалось, что почти все кусочки подпитывающих аур были истрачены.

"В следующий раз придётся устанавливать побольше", — подумал я, отправляясь на кухню.

Позавтракав, я занялся своими повседневными делами по уборке и приведению в порядок тренировочной площадки. Через час на поле пришли ученики и, пробежав несколько раз по полосе препятствий, приступили к тренировкам. Продолжая автоматически исполнять свои обязанности, я по-прежнему внимательно следил за всем, что показывал Мастер и делали его ученики, стараясь запомнить самые мелкие детали — ведь, как я убедился, тренировки помогали мне и в работе с аурой.

Да и затаённое желание стать когда-нибудь таким же, как мастер или мой отец, тоже делало своё дело, пусть до времени моего посвящения и оставалось долгих десять лет, но стать лучшим учеником среди своих одногодок я ведь и сейчас могу?

Весь день я думал над тем, что теперь придётся каждую ночь ходить к условленному месту, ведь я не знал, когда Ал'лилель оставила свою записку. Поэтому следовало, не откладывая, рассчитать оптимальное время работы копии, чтобы она гасла немного позже рассвета, когда я буду уже находиться в замке. "Нужно экспериментировать с количеством подпиток", — утвердился я в своём решении.

Всю неделю я беспрепятственно покидал замок и возвращался в него, моя ветка лежала на месте, а Ал'лилель не появлялась. Мои успехи в постановке копий, а также в скрывании и восстановление ауры достигли совершенства. Теперь по ночам я тренировался и перечитывал книгу, чтобы всё запомнить, ведь её придется возвращать Гите.

В понедельник, покинув замок уже привычным образом, я пришёл на место тайника. Ветка была на месте, но я решил подождать рассвета, надежда увидеть девушку никуда не исчезла. Когда горизонт зарозовел, но солнце ещё не показалось, я вдруг обнаружил на краю Леса эльфийскую ауру — одним из результатов моих ночных экспериментов стало и то, что я теперь постоянно, чисто автоматически контролировал состояние как своей копии, так заодно и наличие других аур вокруг себя.

Быстро вскочив, я всмотрелся в ту часть леса, где почувствовал ауру — и моё сердце бешено забилось в груди, когда я увидел выходящую из Леса Ал'лилель. Я, сломя голову, рванулся к ней, а она, заметив меня, тоже побежала навстречу. Мы столкнулись на полпути, она бросилась мне на грудь и, уткнувшись в неё лицом, расплакалась. От переизбытка нахлынувших на меня чувств я не мог ничего сказать, только крепче сжимал в объятьях её хрупкое тело. Её слёзы заставляли моё сердце едва не раскалываться на части, поэтому я начал срывающимся голосом рассказывать, почему меня не было всё это время. Про свои эксперименты с аурой я тоже ей рассказал, добавив, что теперь мы можем встречаться каждый день.

Наконец она подняла на меня заплаканные, но уже сияющие глаза и тихо сказала:

— Я точно знала, что ты придёшь, даже ни на минуту в этом не сомневалась, и всегда приходила к нашему тайнику.

Я улыбнулся и снова её обнял, не в силах выпустить из рук. Так, молча, мы простояли до восхода солнца, и только тогда с трудом смогли оторваться друг от друга, пообещав встретиться завтра.

С того дня, как она меня впервые поцеловала, прошло несколько месяцев. Мы по-прежнему встречались тайно, моя копия работала безупречно, а время, которое мы были вместе, очень нас сблизило. Я просто не представлял себе жизни без неё, и, похоже, такие же чувства она испытывала ко мне. С каждой встречей мы всё больше узнавали друг друга, и однажды она рассказала, как получилось, что наши отцы знакомы, а также, куда исчезла её мать.

Оказалось, что Ал'гиел действительно один из старейших представителей народа эльфов, и ранее состоял в Совете Старших, собиравшемся в эльфийской столице. Как старейшина своего рода, он участвовал в войне с вампирами, где и познакомился с моим отцом. Во время войны он потерял двух дочерей, старших сестёр Ал'лилель, которых она никогда не видела. После этих событий жена бросила его с маленькой дочкой на руках, и тогда он принял решение уехать в самую дальнюю деревню своего Рода.

Я в свою очередь рассказал всё о себе, своей жизни, о том, что никогда не знал маму, и что в замке эта тема находится под запретом. С каждой встречей мы раскрывались друг перед другом, и с каждым днём расставаться на рассвете было всё мучительней и мучительней.

Наконец я предложил ей уйти со мной, подальше от всех, правда, сразу же понял, что сказал глупость. Поскольку посвящения не было ни у нее, ни у меня, то принадлежать сами себе мы не могли, и если я ещё мог скрывать свою ауру, то Ал'лилель этого делать не умела.

Можно было не сомневаться, что эльфы или вампиры обязательно кинутся искать беглецов, и эти поиски не займут у них много времени. Найдут нас легко, и тогда мы лишимся даже того малого, что имеем сейчас.

Все эти месяцы я по-настоящему жил только ночью, во время наших встреч с Ал'лилель. Всё остальное время за меня действовал как будто другой Каин: он ел, работал, разговаривал и тренировался, как бездушный голем. Все мои чувства проявлялись только при встречах с ней.

Глава 8 УДАР

Удар, который вскоре перевернул всю нашу дальнейшую жизнь, был ужасен, но закономерен — трудно удерживать в тайне постоянные отлучки, к тому же этому поспособствовал этому "знакомый" нам эльф.

Эн'рил, не забывший унижения от наказания, принялся следить за Ал'лилель и очень быстро узнал о её отлучках, и как бы та не скрывала их, смог заметить её ночные вылазки из деревни. Оскорблённое самолюбие, помноженное на огромную ревность, разъедало его каждый день, и то, что Ал'лилель не обращала на него никакого внимания, жутко его бесило.

Именно он тогда установил ловушки, не пометив их, чтобы Ал'лилель в них попалась, а он её спас, получив благодарность отца и благосклонность самой девушки.

Возможно, всё так бы и произошло, если бы не один ублюдочный вампир, который нарушил все планы, явившись первым и получив всё, что должно было по праву принадлежать ему. Тщательно разработанный план, неделя копки ям, неделя распускания слухов среди девушек о месте, где растёт много редкой приправы — всё оказалось зря.

При воспоминаниях о том, как смотрела на своего спасителя Ал'лилель, разум эльфа сразу окутывала пелена бешенства. На него, на него она должна была так смотреть, а не на этого вампирского выродка! Твёрдо решив покончить с вампиром, он начал вынашивать планы, как можно его убить, не наводя на себя при этом никаких подозрений.

Отлично подготовленная попытка провалилась, недоносок смог в одиночку пробраться к деревне, обойдя все ловушки, и, что самое поганое, кроме самого Эн'рила, в этой истории больше никто не пострадал. Месяц, проведённый вдали от дома, с табунами, ещё больше укрепил его ненависть к вампиру. Когда того забрали свои, и достать его было невозможно, Эн'рил обратил всё своё внимание на Ал'лилель. Потому-то он первый и обнаружил, что девушка постоянно куда-то исчезает.

На первых порах ему ничего конкретного узнать не удавалось, так как эльфийка была очень бдительна и всегда проверяла, чтобы за ней не было слежки. Не добившись никакого результат, он отправился к старейшине и выложил ему свои подозрения. Тот, конечно, и сам подозревал, что его дочь что-то скрывает, но когда задал ей прямой вопрос, ясного ответа не получил.

Она заявила, что нашла себе достойного парня из другой эльфийской деревни, и встречается с ним тайком, так как не хочет знакомить его с отцом, пока не проверит свои чувства. Отец поверил ей безоговорочно, до этого случая дочь никогда не обманывала его, и даже не стал посылать за ней своих следопытов, чтобы случайно не оскорбить дочь недоверием. Он даже порадовался тому, что Ал'лилель забыла, наконец, своего вампира.

После же слов Эн'рила старейшина решил проверить их достоверность и обоснованность своих прежних подозрений. Вызвав начальника следопытов, он попросил незаметно проследить за дочерью, само собой, в полнейшей тайне. Следопыты быстро справились с порученным делом, и, конечно же, девушка не замечала того, как несколько пар глаз были свидетелями её встреч с Каином, да и что могла непосвящённая эльфийка противопоставить опытнейшим воинам? Поэтому о фактах встреч с вампиром было быстро доложено старейшине.

Вначале он хотел поговорить с ней, но потом понял, что это будет бесполезно, и, несмотря на все запреты, встречи продолжатся. Портить отношения с дочерью ему категорически не хотелось, и он придумал, как можно было всё устроить и не допустить дальнейшего развития отношений дочери и вампира.

С помощью почтовых летучих мышей он списался со своим старым другом из Совета Старейшин, и попросил, чтобы его дочь приняли в ученики столичной школы магии, на любой факультет, сейчас, посреди семестра. В школу непосвященных часто принимали по протекциям Совета Старейшин, так что это не было редкостью, и пришедшее от школы магии приглашение не бросало на него тень, как на организатора заговора. Друг быстро всё устроил, тем более, что Ал'гиел объяснил ему причину своего поступка, заменив только историю с вампиром на ту, что преподнесла ему дочь. Мол, он не желает, чтобы дочь до посвящения увлеклась настолько, что забыла о предстоящей учёбе.

— Ал'лилель, тебе письмо, — закричали подружки, окружая её, когда она вернулась с лесной прогулки.

— Смотри, смотри, на нём штамп школы магии Алондруина! Неужели это вызов!? — щебетали они вокруг неё.

— Повезло, — начали вздыхать они, когда обнаружилось, что да, это действительно вызов в столицу с зачислением её на курс алхимии и травничества, с требованием прибыть в школу через две недели.

— Как тебе повезло! — восклицали они, не замечая помрачневшего выражения её лица. — В столице куча прекрасных юношей, красивой одежды, лучшие менестрели и, конечно же, обучение в школе магии. Её выпускников без экзаменов принимают в столичную Академию магии, а это же... это же... настоящее чудо для нашей маленькой, окраинной деревни!

Так, продолжая трещать и восхищаться, они проводили её до дома и только там оставили наедине со своими мыслями.

Ал'лилель не слушала и не слышала никого, ей казалось, что жизнь рухнула, этот вызов обрушился на неё, как ведро холодной воды. Она стояла на пороге дома и сквозь слёзы рассматривала письмо — составленное и подписанное по всем правилам, оно действительно было путёвкой в отличное будущее. "Что же делать? Как быть? Я обязана поехать, да и очень хочется, если честно, — вертелись в голове мысли, — но как же тогда Каин?".

За те месяцы, пока его не было, она плакала практически каждую ночь, но всё равно ходила проверять тайник, в надежде получить от него вести. Она ни секунды не сомневалась, что Каин обязательно отзовется, если сможет выбраться из замка. В тот день, когда они впервые встретились после долгой разлуки, она была готова бросить всё и уйти за ним на край света. Все последующие встречи только утверждали её в мысли, что такого чистого и яркого чувства у неё может больше никогда и не быть. Когда она прижималась к нему, а он обнимал её, казалось, останавливалось время, она была бесконечно счастлива.

Письмо разбило все мечты. "Как сказать о нём Каину? — подумала она. — Для него это тоже будет страшным ударом".

— Привет, моя девочка, — услышала она голос отца.

— Почему ты такая задумчивая? — спросил он, подходя ближе и присматриваясь к конверту у неё в руках. — О! — воскликнул он, прочитав письмо, протянутое ему.— Вызов в школу магии столицы! Какая же ты у меня умница. Раз прислали приглашение, значит, интересуются тобой, а это явно путёвка в Академию, — радостно говорил он, словно не замечая настроения дочери.

— Когда тебе необходимо прибыть туда? — спросил он, видя, что дочь словно в каком-то трансе.

— Через две недели, — едва смогла произнести она.

— Тогда нужно поторопиться, ведь путь в столицу займет дней десять, — озабоченно сказал Старейшина, но, видя отсутствие на свои слова реакции дочери, тихо ушёл.

Ал'лилель с трудом дотерпела остаток дня и вечер, так и не придумав, что сказать Каину, и, главное, что делать ей самой — отец прав, уезжать нужно уже на этой неделе, на сборы остаётся всего пара дней. Так, ничего не решив, она пришла на встречу с Каином. При виде него у неё защемило на сердце и, расплакавшись, она уткнулась ему в грудь.

— Что такое, моя хорошая? Не плачь, что случилось, солнышко? — говорил он в волнении, пытаясь её успокоить. Девушка не могла ничего сказать, поэтому просто протянула ему письмо.

По мере прочтения, лицо его менялось.

— Насколько это серьёзно?

В ответ девушка только расплакалась.

— Давай убежим!? — твёрдо сказал он. — Может, удастся скрыться от наших в людских поселениях?

— Нас найдут быстро, и ты сам это прекрасно знаешь, любимый, — сквозь слёзы ответила девушка, — я видела следопытов, встречающихся вечерами с отцом, и мне кажется, я видела одного из них, когда шла сегодня на свидание с тобой.

— Наверно, твой отец узнал о наших встречах, и принял меры, — пробормотал вампир. — Слишком "вовремя" пришло письмо.

— Может быть, — ответила девушка, прижимаясь к нему крепче. — Я так боялась тебе его показать, и просто не знаю, что мы будем теперь делать.

— Если твой отец знает, что мы встречаемся, и этот вызов — действительно его рук дело, то убежать нам точно не дадут, — против свой воли ответил он. — Хоть я и не чувствую никого рядом с нами, но это вовсе не значит, что никого нет, скрывать ауру довольно просто.

— Что же тогда будем делать, Каин? Игнорировать вызов не получится. Даже если я откажусь, то меня никто не поймет, а отец может силой увезти в столицу. Отказ будет оскорблением школе магии, а таких вещей у нас не прощают.