Не герой.

— Помнишь меня? С тобой мы, лично, не знакомы, но это мы сейчас исправим.

— Не горю желанием, — я напряженно глядел на него, — совсем.

— Жаль, — и столько сожаления было в его голосе, однако лицо его выражало лишь безразличие, и это очень бесило, так же, как и мое положение загнанного зверя.

Все при оружии, которое естественно направлено на меня. Стараясь не выдавать своего волнения, подсчитал десятерых. Даже (это слово играет главную роль в этом предложении), если смогу убить хотя бы (не менее важное) половину, все равно буду напоминать сетку для комаров. Я говорил, я в заднице? Я ошибался. Хочу оказаться в заднице, а не в этом положении.

— Что с Уислером? — спросил я, собравшись духом.

— Уислер. — словно пробуя на вкус его имя, проговорил Фрост, — Напарник Блейда. Сумел скрыться, но не долго ему еще жить, куда ты попал?

— Ха! — еще один знакомый голос ублюдка Куина, — я всадил ему три пули в спину! Крови было... много. — Куин зажмурился от удовольствия, — Людишки после такого не выживают.

— Видишь, — лицо Фроста тронула мягкая улыбка, — придется знакомиться. Стреляйте.

И они спустили с курка. На меня обрушился град пуль, которые принесли с собой противную и резкую боль. Прикрыв лицо руками, я захрипел, но краем сознания успел заметить, что крови не было.

Мое состояние было похоже на пластилин. Я не чувствовал рук выше плеч, а под ногами твердой земли. Кажется, я в подвешенном состоянии и со стопроцентной уверенностью, могу предположить, что не там, где меня застрелили. Краем сознания отметил свое отсутствие эмоций. Не было ни страха, ни боли. Если смерть такая, то мне определенно она нравится.

Удар выбил из меня воздух, заставляя судорожно вздыхать и трястись телом. Мое безразличное состояние вмиг улетучилось, принося с собой боль, которую я даже не был в состоянии определить. Болело все, и болело очень противно, не давая нормально привести мысли в порядок.

Второй удар пришелся по лицу. Хруст ломаемого носа, я ни с чем не спутаю. Глаза брызнули слезами, не позволяя мне ничего разглядеть. В голове вертелись мысли, которые пролетали перед глазами, как вода с водопада. Почему я жив?

Третий удар вызвал у меня крик, переходящий в писк. Хотелось свернуться и не двигаться. Все мысли исчезли и вся работа мозга сосредоточилась на боли в области паха. Из ниоткуда появился страх за будущих детей, которых меня могли лишить. Боль увеличивала свою интенсивность, до тех пор, пока я не открыл глаза.

Для того, чтобы разомкнуть веки, мне потребовалось уйму усилий, которых и так кот наплакал. Первым, что попалось на глаза, была белоснежная макушка. Я ее тотчас узнал:

— Тварь! Сука! Убью! — рык вырвался из горла, а я с ненавистью уставился на шлюху Дьякона.

На мои угрозы, она оскалилась и сжала руку, которую держала на моих яйцах сильнее.

— Уй-уй-уй... — боль заставляла дергаться в бесполезном порыве, не оставляя свободы для выбора.

Раздался скрежет открывающейся двери и следующий за ним хлопок, который всего на миг перекрыл мой скулеж. Я уже был готов умолять остановиться, держась из последних сил и оставшихся осколках гордости.

— Хватит мучить мальчика, — ставший ненавистным голос, спас меня, ослабляя хватку суки, что за последние минуты стала самым желанным человеком, которого я хочу убить.

Вздох вновь стал поступать в легкие, даруя блаженство, и пусть он был затхлым, а во рту от него оставался привкус пыли, я на секунду почувствовал себя настолько счастливым, насколько не был никогда.

— У него острый язычек, — меня схватили за подбородок, и пальцами с острыми когтями схватили за язык, — может стоит укоротить?

— Не нужно, — пальцы слегка разомкнули свою хватку, а затем и вовсе исчезли, — зачем обижать хороших людей? Так ведь? — Фрост повернулся ко мне.

— Фрост...

— Повторяешься. Я же обещал тебе знакомство. Нравится наше гостеприимство?

— Я убью эту суку, а потом убью тебя! Нет, сначала... Кха...

Ребра заныли, меняя сосредоточие боли.

— Плохо. Очень плохо. Нет в тебе благодарности. Давай забудем все плохое, — пропел он какую-то дерьмовую песню, — и начать попробуем снова. Ну, так как?

— Почему я жив? — прохрипел я, глотая угрозы.

— Почему? Не знаю, наверное, ты все еще мне нужен. А может, я хочу сделать тебя своим братом? Жаль, что мутанты, как правило умирают при укусе, — расстроено проговорил он, а я молился богам, чтобы он и дальше считал меня мутантом, — А! Ты наверное имеешь ввиду, как ты выжил? Тут все просто, — Фрост развел руками, — Смотри.

В его руке оказались черного цвета шарики, которые он медленно начал вставлять в магазин. Закончив его наполнять, он вставил в пистолет и направил на меня. Три выстрела, что пришлись по моему торсу, раздались неожиданно, не давая мне и секунды подготовиться.

— Фрост, ты ублюдок! Вампирский выкидыш....

— Напрасно ругаешься, — улыбнулся Дьякон, переглядываясь со своей шлюхой, — Лучше один раз показать, чем сто раз объяснять. Как видишь, пули с жесткой резиной. При выстреле резина немного накаляется, оставляя ожоги, — он вдавил пальцем в место выстрела, а мне пришлось сжать челюсти и часто задышать, — но не это главное. Я видел тебя в действии, и насколько я понял, ты не уступаешь нам в крепости, а значит обычных методов, дабы обезвредить тебя, могло не хватить.

— А ты знаешь, они ведь вполне смертельны для людишек. — Вступила в разговор белокурая девка, под моим злобным взглядом.

— Да, летальные случаи не редки, — Фрост положил руку на ее талию, — но мы, как раз брали это в расчет. И, как видишь, не прогадали. Скоро придет Блейд, и все встанет на свои места.

— Ты веришь, что он придет? — насмешливым тоном (насколько он может быть насмешливым у подвешенного за руки куска мяса) спросил его.

— О, он придет. Ты его плохо знаешь. — Дьякон весело оскалился, — Блейд намного эмоциональней, чем может казаться. Разница лишь в том, что свои эмоции он выражает поступками.

— И нахрен он тебе сдался? — я хотел плюнуть в его довольную рожу, но у меня даже на это сил не оставалось, — ты столько бегал от него и вдруг он тебе так нужен...

— Ты знаешь... — Фрост насмешливо посмотрел на меня, — а я тебе отвечу. В стиле всех плохишей, скоро ведь финальный эпизод. Битва бобра и маргаритки, — хмыкнул он. — Просто Блейд ключ. Главный элемент. Связующее звено. Как ни называй, окажешься прав.

— Ключ к чему? — Стоп. Улыбка, издевательская улыбка медленно наползла на мое лицо.

— Хахахахаха, — я залился смехом в спину уходящего Фроста, вынуждая того обернуться с вопросительным выражением лица. — Ты веришь в эту сказку? Кровавый бог явится на землю. Ради этой чуши, ты все это устроил? Ты псих Фрост, всего лишь еще один псих.

Фрост сузил глаза:

— Если вся моя затея чушь, тогда тебе нечего бояться, так ведь?

А у меня впервые появились ростки сомнения. Это ведь и вправду чушь. Не может быть эта легенда правдой...

Сделав пару шагов, Дьякон остановился у двери и повернулся к девушке:

— Он твой, Меркури... только, — он взял паузу, — не отрезай ничего, а в остальном делай, что хочешь.

Дверь громко хлопнула, оставляя меня наедине с этой...

Глава 12. Храм вечной ночи.

Когда-то давно некто сказал мне, что в самые страшные и тяжёлые моменты жизни человек открывается с новой стороны. Кем был этот человек, не помню, но, по его словам, в такое время личность ломается, подстраиваясь под новые обстоятельства. Мягкий становится жёстким, а жёсткий жестоким. Я же... осознал знакомую мне эмоцию на совершенно ином уровне. Ненависть. Ни с чем не сравнимая, чистая и бесполезная. До объекта моей ненависти было в буквальном смысле рукой подать. Но я не мог сделать ничего. Таким беззащитным, беспомощным и униженным я не чувствовал себя никогда. Всю свою жизнь я старался преодолевать преграды и переживать несчастья не теряя присутствия духа, не всегда это у меня выходило, но я не сдавался. Двигался вперёд так, как мог и умел, когда криво, когда совершенно неверно.

Но Меркури показала мне кое-что такое, о чём я знал, да и каждый другой, наверное, знает. Предел. Барьер, за которым тебе уже всё равно, что сделать, лишь бы это прекратилось. Момент, когда мы остались с ней наедине, останется в моей памяти навсегда. Это точка отсчёта, которую знала она и в которую не верил я. Сломать человека болью сложно, если у него воля крепка. Это целое искусство, которое было ей знакомо. Я считал себя волевым человеком. Но мне хватило двух часов, чтобы начать умолять остановиться. Меркури говорила тихо и размеренно, отмечая каждые десять минут, прося меня продержаться дольше, не сдаваться и верить в лучшее. Слышать подобное от неё сильно вводило в диссонанс, но это помогало, что странно, однако лишь немного оттягивало неминуемый конец.

Не думая о том, насколько жалкими могут казаться мои слова, насколько униженно звучит мой голос, тогда я был готов сделать что угодно. Вот только это было бесполезно, ведь для неё всё было игрой, а для меня стало самым жутким кошмаром. Она не остановилась. Я не мог спрятаться в себе, я не мог думать о чём-либо другом, отвлечься, абстрагироваться, потерять сознание. Я весь был в её власти. Наверное, единственное, что хоть немного давало мне сил, это ненависть, но, как я уже говорил выше, я не мог сделать ничего.

Когда всё закончилось, не помню: была боль, и её просто стало меньше. Место нахождения поменялось, а боль осталась, но была терпимой. Апатия и чувство безысходности капельку притупились, и в чём была причина подобного изменения, меня не волновало. Я знаю, что люди не восстанавливаются настолько быстро, но моя психика каким-то чудесным способом выдержала, не развалившись песочным замком. Меня, честно говоря, не волновало ничего, хотелось забыться, но это не выход. Огонёк желания жизни всё ещё теплился в груди, пусть и казался небольшим угольком.

Веки дрогнули, глаза на миг ослепли, а окружающий мир поплыл, представляя из себя смесь из серого и черного.

Закрытая металлическая коробка тряслась, подпрыгивая на кочках. Мотор машины, издавая противный треск, взревел, когда водитель чуть прибавил газу. Первой пришедшей в голову ассоциацией с местом, где я оказался, был гроб. Но чем больше глаза привыкали к темноте, тем яснее я понимал, что это не он. Мысли путались, мешая мне сосредоточиться, не давая трезво рассуждать. В противоположном углу был виден силуэт человека, что с трудом разглядывал меня. Присмотревшись, я горько усмехнулся.

— Фрост добился своего, — чуть громче шёпота постарался сказать я, дабы меня услышали. — Тебя поймали, как он и предсказал.

Блейд не обратил внимания на мои слова, все его силы, казалось, уходили на то, чтобы заставить себя дышать. Дыхание было тяжёлым и хриплым, а его бегающие в разные стороны глаза говорили о том, что его состояние на грани.

— В чем дело?

— Нужна... сыворотка, — через силу вымолвил Блейд. — Если выберемся, я приму лекарство, над которым работали вы с Карен.

Я пошевелил руками... бесполезно. Я был связан, равно как и Блейд.

— Карен? Точно... — я немного пришел в себя. — Уислер выжил?

Блейд прикрыл глаза:

— В коме. Карен довезла его до ближайшей больницы.

— Хорошо, — я был доволен, Уислер имел шанс выкарабкаться, это лучше, чем ничего.

— А вот насчёт лекарства... Боюсь, это станет проблемой.

Блейд вновь приоткрыл глаза, вглядываясь в меня. Казалось глупым, что мы болтаем в таком положении, но это помогало хоть немного отвлечься от приближающегося конца. Строить планы на будущее — лучшее, что могут сделать смертники. А в том, что мы смертники, я не сомневался ни на секунду.

Я вздохнул:

— Если всё сработает так, как рассчитала Карен, то ты утратишь всю силу, что дарит тебе вампирская часть, включая регенерацию. Станешь обычным человеком, ни больше ни меньше.

Он не согласится, понял я. Не пойдёт на такое. Я достаточно узнал Блейда, чтобы понять его цели. Война и борьба с кровопийцами, вот в чём смысл его жизни. Без этой борьбы он никто в собственных глазах.

— Ты... — слова Блейда отвлекли меня, — тебя укусили?

— Что? — я с удивлением уставился на него.

— Кожа...

Какая кожа?.. Я пробежался глазам по металлическим стенам. Чем больше я понимал, тем сильнее холодело внутри. Уставившись на свою ногу, единственный открытый участок, за который сумел зацепиться мой взгляд, я нервно хмыкнул. Волноваться об этом было последнее, что сейчас приходило мне в голову, и тем не менее это открытие не принесло мне ничего хорошего, впрочем, как и плохого.

Всё дело было в цвете. Издалека могло показаться, что моя кожа просто покраснела от зуда, жары или чего там ещё, однако если присмотреться, то цвет становился неестественно красным, не везде, но в целом. Я набрал побольше воздуха в лёгкие и попытался успокоиться. Подобное было мне знакомо, но тогда это было моё лицо. Я в тот раз здорово струхнул, боясь, что таким и останусь, но со временем всё сошло на нет, а сейчас повторяется, но в большем объёме. Появился нездоровый интерес, насколько уродливым я стану, когда эти метаморфозы закончатся. Хотя не так... если успеют закончиться.

Может быть, поэтому мои мысли так путаются и скачут в моей голове. В прошлый раз мне приходилось прилагать очень много усилий, чтобы контролировать себя. Я много чего сломал в порыве гнева, сейчас же эмоции более упорядоченные. Острые, всё верно, но я вполне собой владею. А вот думать — да, думать стало сложнее, даже не так, медленнее. Вязкость мышления — единственная подходящая аналогия, которую я могу подобрать.

Машина начала тормозить, а снаружи послышались голоса. Мне терять нечего. Привстав, я, опираясь на стену и еле перебирая ногами, направился к выходу. Звук отпираемой двери стал сигналом для старта.

Когда дверь потянули с той стороны, я ждал, и только когда она открылась и на глаза попались люди в чёрной форме охраны, я прыгнул наружу, сбивая ближайшего, кто находился у входа. Прыжок вышел в разы сильнее, чем я рассчитывал и был способен выдать в таком состоянии, однако тело всё-таки подвело меня. Не ожидавшие подобного развития сюжета, вампиры растерялись на секунду, которой я не сумел воспользоваться, потому как в это время катился по земле, не в силах остановиться. Кто-то за спиной хмыкнул, а затем всё тело свело судорогой. Стон боли вырвался непроизвольно, но этого было достаточно, чтобы я вновь обмяк, погружаясь в апатичное состояние.

Чего я хотел добиться этой выходкой? А ничего. Эта попытка выбраться заранее была обречена на провал, и я знал это, но надеялся хоть на что-то. Мне вывернули руки, загнув их выше, к затылку, и не давая ни шанса на движение без контроля сопровождающих. Блейда повели впереди. Из этого состояния очень сложно было оглядеться, и всё, что я видел, это землю у меня под ногами и ботинки вампирских выродков.

Мусора под ногами было очень много, и это наводило на мысль, что мы были где-то на месте застройки или чего-то подобного. Получив ещё один разряд электрошока в спину, я перестал сопротивляться и пошёл ещё покорней. Завели нас в узкий проход, через который мы шли ещё более продолжительное время, спускаясь всё ниже и ниже. Пыль и мусор сменились белым мраморным полом. Стены тоже были отделаны этим камнем, и чем дальше мы шли, тем больше народу оказывалось поблизости.