Термит

Между сломанным кофейным аппаратом и горой рваных шин лежал человек.

— О Господи! — выдохнул Термит, отводя глаза.

— Это Змей, — хрипло сказал Ник. — Тот, с которым вы подрались.

— Ты же не думаешь, что я это сделал?

— Нет, это тот чертов маньяк. Зверь. Гребанный Зверь!

Крик по пустынной улице.

"Зачем ты меня позвал? Хочешь, чтобы я нашел убийцу? Но я же не детектив".

Термит склонился к телу:

— Может быть, он и не сильно страдал, но перед смертью успел перепугаться. Если у него есть семья, лучше бы им его таким не видеть...

— Мы позаботимся о его матери. Но мне... мне нужна тварь, которая это сделала. И тогда мы увидим, кто из нас больший маньяк, — пальцы Никотина были сжаты в кулаки.

— Ты звонил в полицию?

— Пока нет. Теперь это наше дело.

"Я так и знал".

— Можно поискать на теле остатки чужого ДНК. Волосы, кусочки кожи из-под ногтей, если Змей дрался. Конечно, генетический фоторобот далеко не идеален, но как начало...

— Спасибо, брат. Змей был отмороженным ублюдком, но он был нашим ублюдком. Этот маньяк получит свое.

"Как же я устал..."

Термит подошел к телу поближе, стараясь не наступить в растекшуюся лужу крови. Сам он и с дулом у виска не опознал бы в изуродованных останках недавнего противника. Тот лежал навзничь, запрокинув синее опухшее лицо. Руки и ноги торчали под немыслимыми углами: все конечности были сломаны. От подбородка и до живота тянулась широкая кровавая рана. Органы внутри убийца изрезал и сместил, и они слиплись в черно-багровый ком. Отливающий лиловым кусок торчал изо рта жертвы; Термиту пришлось наклониться и внимательно осмотреть его, прежде чем он понял, что это — сердце.

— Маньяк распотрошил Змея ножом, но очень неаккуратно. Большинство других органов задето. Такое ощущение, что убийца в какой-то момент сорвался и просто тыкал в живот клинком.

— Он псих, что с него взять?

— Он вырезал сердце и засунул его Змею в рот. Но не тронул гениталии, хотя многие маньяки повертываются как раз на сексуальной почве. Он сломал руки и ноги, это вообще чудовищно, то есть — какая же силища нужна!

— Под гюрзой это вполне возможно.

Термит склонился к разодранному торсу:

— Слушай, у него же была татуировка здесь, — он коснулся кончиками пальцев своей шеи. — Такое мерзенькое солнышко.

— Да, была.

— Мне кажется, ее выгрызли зубами.

Лицо Никотина затвердело:

— Зубами?

— Посмотри сам, раны очень рваные. Не такие, как от ножа.

— То есть, убийца его сожрал?

— Разве что часть горла в пылу схватки. Не думаю, что он каннибал.

Правая рука Змея почти касалась ботинка Термита. Указательный и средний пальцы были сломаны, под ногтями чернела запекшаяся кровь.

"Скорей всего, кровь жертвы, но мало ли".

К счастью, с теперешней пачки сигарет целлофановую обертку он содрал не полностью. Освободив ее, Термит осторожно завернул в нее кусочек темной субстанции из-под ногтя Змея.

— Пожалуй, это все, что я могу сделать. Нужно убираться подальше отсюда и звонить в полицию.

— Ладно.

Никотин все стоял, глядя на изуродованное тело бойца. Падал снег, хрупкие снежинки таяли, попав в лужу крови, и серебристым налетом покрывали лицо мертвеца.

— Кто ты, Ник?

— Что?

— Я навел по Интернету кое-какие справки о тебе, перед тем как встретить тебя у тюрьмы. Создалось такое впечатление, что ты — простой толкач, максимум одна из шестерок картелей. Но теперь я понял: это не так. Ты просто не похож на мелкого наркоторговца и незадачливого гопника.

— Почему же? В бурной молодости я действительно разгромил пару витрин... Наркотиками, впрочем, я не занимался, их мне подкинули в полиции.

— Вот как.

— Я знаю, что все толкачи так говорят, но я не лгу.

— Зачем же полиции нужно было подтасовывать улики, чтобы наверняка посадить очередного мелкого хулигана?

— Затем, что я давно перестал заниматься ерундой. Так вышло, что со мной связались парни из шанхайского синдиката, которым срочно требовались АК. Я занялся контрабандой оружия и неожиданно в этом весьма преуспел. Но потом феды начали меня подозревать. Улик у них не было, а операцию по захвату груза и сопровождающих я пресек. Видимо, они решили просто убрать меня со сцены.

"Могу ли я этому верить?"

— Круто...

"Если это правда, то... значит, у Ника свои счеты с федами и наверняка его цели простираются дальше борьбы с коррекцией личности".

Вернувшись домой, Термит снова лег, но долго не мог заснуть. Перед его глазами вставали видения отрезанных голов и изуродованных тел. Он думал о маньяке из мусорного переулка и хладнокровных убийцах синдиката. Когда явь окончательно затуманилась, он увидел Джонсмита, лежащего на Кате и пожирающего ее внутренности.

Термит проснулся в холодном поту. Дневной свет резал глаза, голова болела, а во рту пересохло, как после попойки. Он пошел на кухню и попил холодной воды из-под крана. После чего сбегал в туалет; там его вырвало.

"Ничего. Скоро я уеду из этого проклятого города и забуду про все убийства и зверства. Забуду..."

Щелчок мышки пробудил компьютер из спящего режима. Хакерская программа еще не завершила свое дело, но по крайней мере демон на флешке Нингена ее не диагностировал, ни на стадии инициации, ни при проникновении в систему. Сейчас шла последняя стадия расшифровки.

"Нужно бы позвонить в больницу, спросить, как у него дела. И Котову звякнуть насчет анализа ДНК".

Термит открыл поисковик и сделал запрос по словам "маньяк" и "зверь". Ему выдали множество ссылок на статьи про убийцу и кровавые фотографии с мест его преступлений.

"Он начал убивать со дня перестрелки в "Проводах" и за неполный месяц напал на кучу человек. Четверо бомжей-наркоманов-алкоголиков и пять — приличных граждан. Первая жертва из приличных — студентка, насажена спиной на железный кол в ограде, живот разрезан крест-накрест. Второй — Артемон, разбросан по всей длине тридцатиметрового проулка на полпути между своим домом и клубом, тут маньяк использовал топор или тесак. Следующие — семейная пара, зажиточные, убиты на своей даче за три минуты, пока на сработавшую сигнализацию ехали боевики из охранной фирмы. И последний — пока последний — Змей. Возле каждого тела маньяк оставил свою визитку".

Невзирая на тошноту, Термит рассмотрел фотографии трупов под увеличением. Неаккуратные рубленые и колотые раны, алая свежая кровь и коричневатая свернувшаяся.

"Полиция во всех интервью настаивает, что все эти преступления — дело рук одного человека. Визитки для такого суждения маловато, мало ли кто ее мог подбросить. Значит, вероятно, есть нечто большее".

Но снимки кровавого месива на новые идеи его не натолкнули. Термит перешел к биографиям жертв. Все они были совершенно разными людьми: бедная студентка экономического факультета, криминальный бизнесмен, парочка богатеев и бедные отбросы общества с самого дна.

"Вряд ли их что-то связывало. С другой стороны, если маньяк склонен набрасываться на незнакомцев, какого черта он полез прямо в дом к супругам?"

Строчки сливались в один серый фон. Термит сидел и тупо пялился в монитор, по пятому разу читая интервью подружки убитой студенточки.

"Была веселая, любила музыку и вечеринки, хотела съездить на Тибет, даже сделала на ладони татуировку инь-ян... Татуировку?!"

Термит вернулся к фотографиям первой жертвы. Правая рука девушки не пострадала, но левая была исполосована ножом в клочья.

"Вот оно! Наш маньяк не любит рисунки на коже. Но у Артемона я татуировок не видел. И парочка богатеев не из тех, что делают себе наколки".

Он еще раз просмотрел снимки остальных жертв. Владелец "Проводов" в роковой вечер оделся в закрытый костюм из металлизированной ткани, оставляющий на обозрение лишь лицо и кисти рук, где, как помнил Термит, татуировок не было. Господа богатеи перед смертью посетили благотворительный вечер, где их сфотографировали. Никаких знаков на их коже не оказалось. Зато оба носили на левой стороне груди значки "Справедливой инициативы". А у всех убитых бомжей были фрко-красные шарфы — подарок благотворительной организации.

"Неужели?.."

Снимки до, снимки после: голографические бейджики на дорогой одежде, кровавые дыры и измочаленная плоть.

"Его раздражают не только татуировки, просто яркие знаки на теле".

Термит открыл сайт магазина одежды: на таких костюмах, как у Артемона, по бокам брюк шла сверкающая неоновая строчка.

"После убийства маньяк все это искромсал".

40. Зомби

За окном очередной промозглый серый день сменился ночью. В оранжевых отсветах фонарей блестел мокрый асфальт и бока старых автомобилей, выстроившихся рядами по обе стороны улицы. Темная сгорбившаяся фигура перебегала от одной машины к другой: наверное, воришка высматривал добычу посущественней.

Термит, рассеянно наблюдая за ним, отхлебнул кофе. Он провел весь день с заметками о маньяке и к вечеру чувствовал себя очень усталым.

Из коридора дома сквозь хлипкую дверь доносились голоса и смех, а последние полчаса — бесконечные "васьки-чи", подростки пытались разыграть бутылку пива в "колодец-ножницы-бумага", но все время перебрасывали.

Под очередное шипящее "чи!", напомнившее о Змее, Термит допил кофе и снова сел за ноутбук. Закрыл все окошки с информацией о маньяке и проверил свою хакерскую программу. Она выдала сообщение о том, что расшифровка внешнего диска завершена. Термит кликнул на его пиктограмму: открылось множество папок. Одна из них была озаглавлена "Мордред".

— Черт!

В папке оказались в основном текстовые файлы: логи переписки через электронную почту и мессенджеры. Отсветы от монитора мелькали на лице Термита, когда он бегло просматривал информацию. По мере прочтения его ругательства становились все грязнее, а увидев последнюю запись, он вскочил на ноги, непроизвольно сжимая кулаки.

"Как? Как и когда они успели спеться? Проклятый синдикат и Мордред работают вместе, и..."

Он посмотрел на часы внизу экрана и стал лихорадочно собираться. Кинул спальник и кое-что из одежды в рюкзак, заполнил несколько шприцов новой матрицей.

"Они собираются провести акцию этой ночью. Знать бы только, что за акцию..."

Послания и разговоры оказались полны шифров и недомолвок: но сейчас расшифровывать детали было некогда. Термит быстро оделся, подхватил рюкзак, сунул в карман пенал со шприцами и, растолкав подростков, выбежал из дома. Ночь встретила его холодом и ветром.

"Почему они так уверены, что смогут достать меня сегодня ночью? Они расшифровали Ника? Или он сам меня продал? А Мордред, дрянь такая, написал, что уже речь приготовил для трансляции..."

В соседнем дворе на детской площадке собралась толпа громил. Они стояли, прислонившись к "замку" и курили, один качался на скрипучих качелях.

"Это шестерки Ника. Бля!"

Термит пробирался мимо них, держась теней. Дул ледяной ветер, и это стало неплохим поводом, чтобы надеть капюшон и поднять воротник, почти полностью скрыв лицо.

— Гребанные мусора! — донесся голос с площадки.

— Да это не они, а феды.

— Какая разница, все равно падлы, все равно мочить их надо. Хер знает, что они теперь с нашими делают.

— Да и замочим, только Ника подожди.

— На пятнадцать суток... нихуюшечки себе пятнадцать суток... им там небось уже все мозги выжгли, курвы.

Термит невольно остановился, прислушиваясь. Не похоже было, что Ник его предал — в таком случае его головорезы, конечно же, говорили бы об Охотнике. Страх, охвативший его, когда он узнал о планах Мордреда и "Войда", ушел, уступив место любопытству и отчаянному азарту.

"Они все устроили, не подозревая, что я могу узнать об их акции. Кто предупрежден, тот вооружен, и если Ник все еще мой, я с легкостью смогу обставить сегодня и синдикат, и моего хитрожопого противника".

Он потер руки, согреваясь, и подошел к парням:

— Привет! Я друг Никотина. Что-то случилось?

Его смерили угрюмыми взглядами, но ответили:

— Еще бы. Мусора арестовали толпу наших. Вместе с кучей других людей. Не знаю уж, как они рассчитывают запихать всех в КПЗ.

Из неохотных и перемежаемых бранью и угрозами объяснений Термит понял, что этим вечером на проспекте столкнулись две компании: людей из Справедливости и противников коррекции личности. Началась драка и каким-то образом стремительно разрослась, первыми пинками обменялись в полвосьмого у Главпочтамта, а к девяти отдельные группки уже устраивали поножовщину в спальных районах. Примерно после четверти десятого откуда ни возьмись возникли толпы полицейских и бронированные грузовики федералов. Всех, кто дрался против Справедливости, арестовали за хулиганство на пятнадцать суток, но ходили мрачные слухи, что кое-кому собираются повесить терроризм и ограбление госфургона возле парка.

— А не была ли начальная драка уловкой? — задумчиво сказал Термит. — Ведь ее так оперативно и красиво растиражировали, будто специально хотели натравить людей друг на друга.

— Блин, ты прав, — выплюнутый окурок полетел на землю. — Сучары все подстроили.

— Ничего, счас Ник придет, что-нить решит. Он к главной мусарне поехал разузнать.

— Только бы его там не схапали, ездок, блин.

Но Никотина не арестовали. Он вернулся, огласив двор оглушительным ревом старого мотоцикла. Остановился, завалив машину на бок. Выбираясь из-под навалившейся тяжести, глухо выругался. Никотин ехал без шлема, и его темные влажные волосы слиплись и торчали, как короткие ежовые иглы. Из-под простой черной куртки виднелась белоснежная рубашка.

— Как там? — парни обступили его.

— Хреново, — Никотин обвел их всех взглядом и, заметив Термита, кивнул ему. — Но ничего, скоро мы сделаем так, что хреново будем им, а не нам.

— Ха! Покажем мусорам. И наших надо бы отбить.

Их главарь криво ухмыльнулся:

— Какая-то дура по телеку сказала, что мы, противники Справедливости, устроили сегодня вечером анархию, содом и гоморру. Ну, двух последних я ей не обещаю, а вот первое, пожалуй, будет. Пойдем, Андрей.

Пнув напоследок остов мотодинозавра, он направился в дальний конец двора, к гаражам. Его люди последовали было за ним, но Никотин выразительно покачал головой.

Фонарь у гаражей был разбит, и очертания бетонных коробок скорее угадывались, чем виднелись в темноте.

— Мне нужна твоя помощь, Охотник, — шепотом сказал Ник, когда они отошли достаточно далеко от остальных.

— Я сделаю все, что смогу.

"В конце концов, ты и твои ребята — мои козыри в игре против Мордреда и синдиката".

— У тебя есть дома что-нибудь из твоего зелья? Хоть что-то?

— Есть прямо здесь. И я приготовил внушительную порцию, так на всякий случай.

— Отлично!

— Но действие новое... — Термит рукой нащупал во тьме плечо Ника, притянул союзника к себе и скороговоркой зашептал ему на ухо.

— Понял. Давай сюда эту дрянь, я буду твоим биореактором.

— Но...

— Смотри.

Тихий щелчок — и в стылом воздухе задрожал огонек зажигалки, как лепесток ромашки на ветру. Никотин сжал левую руку в кулак и поднес к лицу Термита. Тот мгновение помедлил, а потом потянул вниз рукав куртки и рубашки. Запястье плотно облегал массивный браслет из серебристого пластика.