Термит

— Да, конечно, — машинально ответил Термит.

Они спустились на первый этаж офиса. У дверей стояла старая поцарапанная "элегия" с открытым багажником. Улица выглядела пустынной. О массовых беспорядках напоминали только пепел и обрывки горелой бумаги, которые ветер гонял по асфальту.

— Сначала его.

Сеня указал на прислоненный к стене плоский телевизор-проигрыватель. Большой экран, масса примочек, известный производитель.

— Это откуда? — Термит взялся за край.

— У них тут комната для презентаций. Я кое-как до двери доволок, но поднять в машину не вышло — тяжелый черт и громоздкий.

— Мародерничаем, значит.

Сеня лишь что-то невнятно пробубнил.

— Смотри, чтоб не поймали, когда будешь добычу продавать.

— Знаю я, кому толкать, не маленький. А если что — меня депутат отмажет.

— Какой депутат?

— Дядька один. Вытащил его из-под завала ночью.

Покончив с телевизором, Термит вернулся в офис. Хотелось пить. В конце улицы был разгромленный продуктовый магазин, но мародерничать там при свете дня не хотелось.

В зале для презентаций все перевернули вверх дном. Опрокинутый длинный стол лежал на подоконнике, через круглые отверстия в столешнице пробивался свет. Кресла и шкафчики подпирали заграждение. На синем синтетическом ковре сидел человек в костюме служащего и увлеченно работал за ноутбуком. Его лицо выглядело бледным и осунувшимся.

— Джонсмит?!

Термит запнулся о валявшийся на полу системный блок и чуть не упал. Мужчина так и не оторвался от компьютера.

— Черт, Джонни, вот уж не ожидал!

Человек медленно поднял голову.

— Это ты депутат?

— Да, — сухой резкий голос был не похож на обычный голос Джонсмита. — Что вам угодно?

Термит потер переносицу, подошел к кофейному аппарату и ткнул пальцем в меню. Раздался тихий гул, и в пластиковый стаканчик полились коричневая жидкость. По офису разлился запах паленой резины. Подхватив кофе, Термит отпил глоток, скривился и протянул стаканчик Джонсмиту. Тот взял, поблагодарил кивком и, прихлебывая напиток, снова уткнулся в монитор ноутбука.

— Вот ты где! — в комнату вошел Сеня. — Слушай, я лично собираюсь сматываться. Если хочешь, подвезу тебя.

— Говоришь, из-под завала его вытащил, — Термит смотрел, как координатор пьет кофе. — Его ударило по голове?

— Да вроде нет. На ногу плита упала...

"Это забвение. Синдикат вколол ему импульс забвения. Наверное, из-за того, что он пытался убить Нингена. А тот... да, это он был Мордредом. Все сходится. Жаль только, что теперь его уже не допросить про Зверя".

— Да, поехали. И дай мне телефон, пару звонков сделать надо.

"Нинген всегда мечтал сломать меня. Кто знает, может это он и сделал маньяка для своей корпорации. Сотворил еще одно чудовище. И использовал импульсы, чтобы направить его агрессию на людей с яркими бейджиками и аппликациями на одежде. Таким образом, они могли контролировать убийцу. И сумели подставить Артемона под его удар. И остальных".

Больница была выкрашена в мерзкий желтый цвет, который выглядел особенно жалко под свинцово-серым небом. В городе царило странное затишье. Ни боевиков триад, ни федералов не было видно, охотники и справедливые тоже испарились. Улицы в центре еще хранили следы погромов, но большинство фирм и магазинов уже работали. А по больнице и вовсе нельзя было сказать, что прошедшей ночью неподалеку развернулись почти военные действия.

Термит задрал голову, разглядывая верхние этажи. По его лицу стекали капли дождя.

"Ты проиграл, Мордред... Шах и мат. Шах от Никотина вчера ночью, мат от меня. Сегодня. Сейчас".

Он встряхнул букетом алых роз, который держал в левой руке, а правую положил себе на грудь. Под тканью куртки чувствовалась твердость металла. Мысленно Термит прокрутил последовательность действий: достать пистолет, прицелиться, спустить курок.

"Все пройдет, как по маслу".

Термит передернул плечами: его бил легкий озноб. Слишком долгая бессонная ночь, слишком холодный день. Даже предстоящее убийство не горячило кровь. Все, что он чувствовал, — грусть. Мордред был призраком, злым духом, неотступно следовавшим за ним, его тенью.

Внутри больница оказалась салатовой, с аляповатыми пятнами репродукций и плакатов на стенах. Термит вежливо навел справки в регистратуре и отправился в путешествие по лабиринту цвета весенней травки. Коридоры петляли и извивались, в лифтах воняло формалином. Пациенты были слишком несчастны, чтобы заговаривать с посторонними, а доктора — слишком торопливы. Дежурный пункт у постреанимационных палат пустовал. Термит равнодушно отметил это удачное совпадение и залез в столь необдуманно оставленный компьютер. А потом, чувствуя себя совершенно разбитым, вошел в дверь с номером 815.

Если раньше киборг Нинген выглядел как человек, то теперь он казался странным симбионтом больничной кровати. Его руки и культи ног покоились на специальных выступах, множество трубочек соединяли резервуары у изголовья с его венами. Рот закрывала кислородная маска.

Бесшумно шагая по кафельному полу, Термит приблизился и заглянул в лицо врагу. Кожа на щеках была красной в тех местах, где коснулась расплавленная пластмасса, в глазницах поблескивало голубоватое желе.

— Нинген? Ты слышишь меня?

После долгого молчания последовал легкий кивок головы.

— Я Термит.

Губы скриптора под кислородной маской разошлись в ухмылке, он что-то прохрипел.

— Я не слышу, что ты говоришь. Я могу снять с тебя эту штуку на минутку?

Нинген кивнул, и Термит осторожно отнял маску от его лица. Он бросил быстрый взгляд на экран, где змеились колебания пульса — они не изменились.

— Надеюсь, это тебе не повредит.

— Нет, — голос скриптора походил на синтетический, которым "разговаривают" компьютеры. — Отлично. Еще бы сигаретку...

Термит рассмеялся:

— Да ты маньяк. Я тебе розы принес.

— На кой? Я ж не баба?

"Я взял четное количество цветков".

— Такова традиция.

— Это ведь ты меня укокнул. По заданию Джонсрата.

— Да.

— Ты пришел завершить начатое?

— Все не так, как ты думаешь. А Джонсмит... его больше не существует. Ему вкололи "забвение", и теперь он всего лишь рядовой клерк в белой бухгалтерии синдиката.

Нинген хрипло хохотнул:

— Какое веселье я пропустил!

— Сегодня в городе почти развязалась гражданская война. Сторонники Охотника и люди из Справедливости стали драться, потом боевики оружейной картели стреляли в федералов. И сам Охотник там был. А умники из "Войда" запустили матрицу, сделанную по его же идее.

— Какое веселье я пропустил.

— Мордред так и не объявился, — Термит сделал паузу, но Нинген молчал. — Восьмой отдел синдиката завершает свою разработку.

— Уже. Та вечеринка, на которой ты меня грохнул, и была устроена, чтобы отпраздновать союз "Войда" и шишек из "Справедливой инициативы", а заодно заключить пару сделок на поставки нового драйвера.

— Драйвера, с помощью которого Охотник будет побежден... Интересно, как он действует, а?

— То, что делал Охотник, — гораздо интересней. Даже жаль, что ему суждено выйти из игры так быстро.

— Делал?

— Теперь с ним покончено. Он уже мертвая фигура.

"Не мертвее тебя, Мордред".

Термит медленно вытащил пистолет. Рукоятка удобно легла в руку, теплая и чуть шероховатая. Точка лазерного прицела алой меткой замерла между глазниц скриптора, наполненных опалесцирующим желе.

— Это Джонни все устроил, да? — прервал тишину Нинген. — Сука. Нанял тебя, хотя всегда тебя ненавидел.

Термит сглотнул и положил пистолет на кровать. Достал из кармана пачку "Даггерз", вытащил сигарету и молча сунул ее между бледных губ скриптора. Щелкнул зажигалкой.

— Спасибо, — Нинген втянул дым.

"Теперь ты понимаешь".

Скриптор шевельнул культей правой руки.

— Я отключил на компьютере возможность сигнализировать от тебя, — Термит равнодушно смотрел, как обрубок давит на кнопку, утопленную в выступе кровати.

— Умно. Ты молодец, — он говорил глухо и медленно из-за торчавшей в зубах сигареты. — Стреляй, я тебе все прощаю за цигарку.

Термит усмехнулся:

— Я и сам такой. Люблю это дело.

— Угу. С детства куришь?

Столбик пепла упал Нинену на подбородок, и Термит осторожно стер его.

— Нет. Я только в университете регулярно начал. А в школе так, по сигаретке в месяц, да и то в старших классах уже. Помню, когда мне было лет тринадцать, один пацан из нашей компании во дворе украл пачку сигарет у какого-то лоха из кармана. Так представь — никто из нас не стал их курить.

— И что вы с ними сделали? Продали?

Термит ухмыльнулся:

— Нет, играли в "хорошего человека". Две спички складываются серными головками друг к другу, оборачиваются папиросной бумагой, которую поджигают так, чтоб тлела. Ну и игроки передают эту штуку друг другу, пока она у кого-то в руках не вспыхнет. У кого загорелось — тот и "хороший человек". Вообще-то, изначально игра называлась "пидор", но никто из нас пидором быть не хотел.

Нинген хрипло рассмеялся, едва не выплюнув чинарик:

— И кто же был "хорошим человеком"?

— Не я.

Термит снова навел на него пистолет. Красная точка спокойно лежала на бледном лбу скриптора.

"У меня и руки не трясутся".

— Тем лучше для тебя, — прошептал Нинген. — Джонсмит, например, был, и ты видел, чем это для него кончилось.

Палец прижал спусковой крючок.

"Мать твою, Мордред!"

— Это ты создал Зверя?

Нинген молчал.

— Ты?

— Нет, конечно же, нет.

На губах скриптора заиграла довольная улыбка. Он чуть выпрямился. Гордо, будто вспомнил свой триумф.

"Сволочь!"

44. Точка

Когда Термит входил в больницу, его бил озноб, когда же выходил — его трясло от жара. Лицо пылало, как в лихорадке, и касания ледяного дождя в этот раз показались прохладными успокаивающими поцелуями. Пистолет упирался ручкой в ребра, и это легкое давление напоминало о случившемся в палате.

Пуля вылетела будто сама, по своей воле. Мгновение — и улыбка Нингена стала белой, замершей, замороженной. Навсегда.

"Одним махом я убил и Морреда, и Зверя. Будем надеяться, что без импульсов Нингена маньяк продолжать не сможет. Осталось только закончить игру и показать остальным свои карты. У меня должна собраться выигрышная комбинация, должна!"

Термит купил пачку "Даггерз" в киоске и сел на поезд.

Дома, автомобили и прохожие по-прежнему отражались в стеклянных стенах небоскреба "Войда". Здание синдиката не затронули ночные беспорядки. Оно оставалось таким же непоколебимым, как египетские пирамиды.

Термит помахал рукой зеркальному двойнику и вошел внутрь. В поезде он пожалел, что не переложил пистолет в карман, откуда было бы удобнее доставать, но фойе "Войда" выглядело так же спокойно, как и всегда. У лифтов скучали два охранника. Термит прошел между ними, в напряжении ожидая резкого оклика, но его персона никого не заинтересовала. Несмотря на все ночные события, в здании синдиката шел простой будничный день.

Из скриптория доносилось чуть слышное гудение и мерное пощелкивание клавиш. Обычнейшие, скучные звуки.

Термит достал пистолет, снял куртку и повесил ее на руку, скрыв оружие. Заглянул в зал: у компьютеров сидели сотрудники, ни одного из которых он не знал.

— Вам кто-то нужен? — тощий парень с сиреневым ирокезом обернулся к двери.

— Да. Я... со мной раньше работал Нинген, но он в больнице. Мне сказали поговорить с Катей.

— Она в проекторной, — когда скриптор поворачивал голову, его глаза блеснули синим.

"Интересно, качественные у него аугментации, или их тоже можно взорвать микроволновкой?"

Он поправил куртку на руке и отправился в проекторную. Как и всегда, там было темно. Зеленые и золотистые структуры парили в воздухе, медленно оборачиваясь вокруг оси, которая представляла собой застывшую человеческую фигуру. Блики скользили по ее коже и зачесанным назад металлизированным волосам. Термит на миг представил себе обнаженную спину и рой голографических мотыльков над ней. Он сглотнул.

— Здравствуй, Катя.

— Привет, — отозвалась она, не отводя взгляда от огромной сложной модели, похожей на полупрозрачное легкое.

— Я хотел извиниться.

— За что?

— За все, что сделал... за все, что сделаю.

— Сделаешь?

— Мне нужен человек, который провел бы меня по этажам "Войда". В восьмой отдел. Мне придется заставить тебя...

Она резко повернулась. С серег слетели электрические заряды.

— Черта с два!

Термит стряхнул куртку с руки и приставил пистолет ко лбу Кати. Она упрямо выпятила подбородок:

— Ты не выстрелишь. Не сможешь!

— Смогу. Я убил человека, чтобы попасть в синдикат, я выполнял грязную работу для Джонсмита. И именно я подстроил несчастный случай с имплантами Нингена.

"И именно я прикончил его всего лишь час тому назад".

Она побледнела:

— Зачем?!

— Так мне приказали. Солнышко, ты мне нравишься, поэтому будь хорошей девочкой, не заставляй убивать себя.

— У меня все равно нет доступа и паролей к восьмому.

— Ничего, все это есть у меня.

— Синдикат это так просто не оставит. Они убьют тебя!

Термит хмыкнул:

— К тому времени, как они спохватятся, я буду уже в безопасности. Давай, веди!

— Ты трахнутый на голову отмороженный псих!

— Катя...

— Ты не представляешь, что может сделать синдикат! — она почти кричала.

Кровь на зеленых оливках, пропитавшийся алым белый халат...

— Тихо. Прошу тебя.

Катя спрятала лицо в ладонях. Термит слышал, как она отрывисто, громко дышит. Наклонившись, он подобрал куртку и снова спрятал под ней ствол. Обнял девушку левой рукой и зашептал ей в ухо:

— Пожалуйста. Делай, как я говорю. Мне нужно дойти только до входа в их крыло. Синдикат даже не узнает, что ты мне помогла.

"Я надеюсь. Иначе на моей совести будет еще один труп невинного человека. Но остановиться я уже не могу. Не могу!"

Плечи Кати вздрагивали.

— Шевелись! — Термит ткнул ее дулом в спину.

Девушка молча скрестила руки на груди и пошла в сторону лифта. Она не произнесла ни слова все время, пока их мотало в железной коробке по шахтам внутри небоскреба. Иногда она выстукивала последовательности цифр на клавиатуре лифта, и тогда кабину резко бросало то вниз, то вверх, то в сторону. Когда они остановились, Катя вышла первой. В полутемном коридоре без окон резко пахло апельсинами и чуть слабее — формалином.

— Это здесь?

Она кивнула.

— Вперед, показывай дорогу.

Пол под ногами пружинил, как лесная подстилка из палых листьев и мха. Лампочки под потолком ярко вспыхивали, когда Термит и Катя проходили под ними, и тут же гасли.

"Синдикат экономит электричество. Никогда бы не подумал".

Вскоре они оказались перед утопленной в стену металлической дверью без ручки. На стене слабо светились две опознавательные панели: одна предназначалась для сканирования сетчатки, вторая — для отпечатков пальцев и пробы ДНК.

— Ты не пройдешь, — тихо сказала Катя.