Пустошь. Нулевой круг. Только текст

— Нет, конечно, старик. Но знаешь, когда мой отец лежал и умирал, то сын твоего компаньона, — я остановился и уставился в глаза старику. — Это так правильно называется? Я про Кардо.

— Дда, — выдавил из себя торговец, перестав смеяться и снова начиная дрожать под моим взглядом.

— Так вот, его сын понял, что отныне я беззащитен, и показал мне всю полноту своей ненависти. И одной из его первых шуток надо мной была история про то, что муравьи делают с мясом, брошенным на их дом. Только в его шутке место мяса занимал я, — я остановился и достал нож. — Знаешь, уткнувшись носом в муравейник, я слушал, как сын Кардо бахвалился надо мной, что стоит пару раз чиркнуть ножом, и руки с ногами становятся бесполезными. А муравьи бывают очень недовольны не прошенным гостям. Ты ведь видел большой муравейник пять минут назад? Вы его ещё так старательно объехали?

К счастью, старик сдался быстро. К счастью, потому, что мне не пришлось выяснять границы своей ненависти. Узнавать хватило бы её на то, чтобы воплотить в жизнь свои угрозы. На моих руках осталась только кровь мести за отца. Да, зелье действительно было совсем не то.

Глава 23

— Мусор!

Обычно, после приготовления ужина, я сидел во дворике под навесом, который соорудил после истории с Чёрным грибом. Пусть я и наглотался вкусного запаха от тушёного мясного корня с зеленью и настоящим, даже свежим мясом, для аромата, но есть хотелось страшно. Я снял пробу на соль и готовность, приглушив на время своё чувство голода. Но всё же это совсем не то. Для себя я отварил кусок мяса и тыквы. Мне крепко запали в память слова Орикола, которые он сказал, когда осматривал меня в проверке на Возвышение. «Как будто ел одно мясо».

Я проверил их и действительно, съедая здоровый кусок мяса утром и вечером, у меня оставалось достаточно сил, чтобы вести свою обычную жизнь. Дважды в день бегать к Чёрной и не только, сражаться со Зверями, работать со шкурами, делать домашнюю работу. И при этом оставаться худым как щепка и быть постоянно голодным. Сейчас на мне, не хуже, чем на Рикто, можно было увидеть все мышцы, которые тонкая кожа просто облепила. А тыкву я жрал через силу, давясь и только для того, чтобы обманутый желудок меньше урчал, прилипая к спине.

Да и дома я был один. Один есть не хочу, лучше потерпеть. Даже Лейла ещё не появилась. Теперь, с утра, после общих работ она уходила в помощь Страту, нашему гончару. Мама говорила, что те два ученика, что у него уже работали, ему совсем не нравились. Нет, мол, у них тяги к этому делу, да и руки грубоваты. Вот он и захотел взять себе нового ученика, совсем молодого, руки которого ещё не успели обзавестись мозолями. И выбрал Лейлу. Не знаю. Мне кажется, всё на самом деле не так просто, и мама наверняка чем-то подкупила Страта. Той же травой, которой у нас сейчас просто груда, забившая половину пещеры-приманки. А вечером сестра убегала играть с подружками, навёрстывая упущенное время, и возвращалась лишь чуть раньше мамы.

Последние дни я ощущал себя работающим на бойне мясником. Именно так они и должны себя чувствовать, решил я. Этакое отупение от происходящего, когда к очередной оскаленной морде перед собой не испытываешь ничего, кроме равнодушия. Ещё не найдя причины такого частого появления гостей у нашего огорода, мы с мамой почти удвоили количество сухих трав в ловушке. И теперь редкий день проходил без убийства, которое лишь изредка напоминало схватку равных. Бывало, даже, придя утром, я обнаруживал Зверя, который успел убить соперника за траву и наслаждался его мясом. Для меня это означало лишь двойные проблемы со шкурой и когтями.

На меня многое навалилось после того безумного, уже почти в темноте ночи, перетаскивания вещей торговца. Я переживал, что отпущенные быки, решат вернуться к деревне. Что на странное скопление грифов возле нашего огорода обратят внимание деревенские охотники. Тренировки с копьём. С печатями. Эти схватки. И просто уставал, даже у меня простое скобление шкур отнимало много сил. И брать столько соли в деревне уже просто нельзя. Опасно. А значит, добавились пробежки к большому солончаку на том берегу. Нескончаемая круговерть дел и беготни. Поэтому эти вечерние минуты полного безделья, раскрашенного сиянием силы, перед возвращением родных, которые принадлежали только мне — я очень ценил. И тут этот вопль. Скотина!

— Чего тебе? — я открыл глаза и осмотрел Скирто. Улыбка до ушей. Весь словно светится. Даже его серые волосы, обычно тусклые, словно стали ярче. Или он просто башку помыл?

— Мусор! — снова завопил крысёныш, старательно набирая воздух, и становясь особенно забавным.

Острая вытянутая мордочка, выпученные глазки и пузырь груди с тонкими ручками и ножками. Как кукла Лейлы. А кричит он потому, что ближе не подходит. Трус. Я ему каждую неделю предлагаю честно биться. А он только и знает, что прячется за обожаемого босса. Который тоже кривится, когда видит меня и подначивает Вартуса бить меня сильнее. И на этом всё. Даже удивительно, после своей выходки я ожидал дополнительных подлостей. А гляди ж ты. Всё прошло для меня безнаказанно. Не знаю в чём причина. Не может же быть всё так просто? Дал сдачи и Виргл это проглотил? В первые месяцы после смерти отца это совсем не помогало. Скорее на него надавил Ракот или даже Орикол.

— Всё! Ты у нас теперь полная сиротинушка! — Скирто ощерил зубы, превращаясь из забавной игрушки в противную тварь, которую хочется раздавить ногой. — Сгинула мать в Чёрной горе. Догорбатилась, пока её любимая вонючка на циновке задницу отсиживала!

Я не видел себя со стороны. Но прекрасно ощущал, как кровь отхлынула от лица, сердце замерло в груди, перестав биться, а дыхание перехватило. Когда я вскочил на ноги, чтобы схватить гадёныша и удавить, он уже бежал прочь, хохоча во всё горло и повизгивая от восторга. Тварь!

«Спокойно!», — приказал я сам себе. Это не может быть правдой. Я в это не верю! Чтобы она, восьмёрка, сильная, осторожная, опытная погибла?. Я бросил ненавидящий взгляд на небо. Дёрнулся было к проходу в заборчике, но остановился. Она, наверное, на площади. Туда всегда приносят тела. Я, дрожа, снова шагнул, и тут во двор вбежали дядя Ди, Ралио и Дира.

— Леград, — Ралио бросилась ко мне.

— Леград, — дядя откашлялся, — ты только не волнуйся. Твоя мама, она...

— Погибла? — я смог разжать зубы и выдавить из стиснутого горла это короткое слово.

— Нет, нет! Что ты, — замахала руками Ралио. — Ты что? Ди!

— Она... — дядя снова закашлялся и замолчал.

— Она просто не вернулась из поиска. Её ждали до последнего, но, — Ралио, не дождавшись слов от мужа, сказала сама и развела руками.

— Скирто сказал совсем по-другому, — с облегчением выдохнул я, ощущая как начали дрожать и губы.

— Тварь, — прошипела Дира, и я был полностью с ней согласен.

— Мелкий гадёныш, — дядя пнул стенку.

— Да и Кари, хороша, — Ралио скривилась в презрении. — Как бы он успел раньше нас? Небось, сыночку, первому шепнула.

Я с облегчением снова упал под навес на старую циновку, отслужившую своё и снятую с окон. Из меня словно кости вынули. Как же я перепугался. Надо мной что-то ещё частили Ралио и Дира, гудел дядя, к которому снова вернулся дар речи, но я их не слушал. Снова бросил взгляд на небо в щель навеса, в ней солнце только появилось краешком. Ещё слишком светло. Почему я сегодня решил вернуться домой пораньше? Глупец! Я покачал головой и задумался.

Мне нужно обратно, туда, где что-то случилось с мамой. Уйти сейчас? На глазах у всей деревни? Теперь, отойдя от испуга, я отказывался верить в самое плохое. И спорил сам с собой.

— Она просто не смогла вернуться вовремя.

— Почему?

— Да потому что оказалась в ловушке.

— Да не может быть! Оказалась в ловушке так, что не смогла сбежать от врага? Она? Опытная и осторожная? Такого просто не может быть!

— Может!

Ловушка! Я вспомнил тот раз, когда обычный слабый, по моим теперешним меркам, Зверь запер её в пещере. Мама, вообще, очень редко стала заходить туда, только после того, как я её проверю. И уж точно она не собиралась туда сегодня, тем более, в обычное время она не появилась там, я знаю точно, ведь ушёл я гораздо позже этого срока.

Может ли что-то изменить лишний час? Конечно, может! И не может одновременно. Никто не знает, что там случилось. Я могу быть как прав, так и нет. Она может истекать кровью, и каждая минута моего промедления может оказаться роковой. Может сидеть в закрытой пещере. А ещё она могла просто сломать ногу. Я застонал от своих мыслей. Просто сломать ногу?! Идиот! И что? Теперь пусть лежит там день, пока Кари за ней не пришлёт охотников?

— Леград, Леград! — Ралио трясла меня за плечи. — Всё будет хорошо! Завтра Кардо отправит двойной отряд охотников. Они прочешут гору и найдут её. Он уже пообещал всем на площади.

Это только никогда не бывшая внутри Чёрной женщина, может пытаться ободрить меня такими словами. Если не знать, куда идти, то бродить по тоннелям можно неделями. Гора слишком велика для таких поисков. А вот я знаю, где нужно искать в первую очередь. И куда охотники придут ещё очень нескоро. Если к тому времени не оставят эту затею.

— Да, да, тётя, — я решил не терять времени. — Будем надеяться. Пойду Лейлу найду.

— Не стоит, — дядя удержал меня за плечо. — Я сразу послал Рата искать её. Сейчас он пробежится по улочкам и приведёт её.

Я открыл было рот, чтобы придумать новую ложь, которая позволит мне уйти, вернее, сбежать из деревни. Но так и замер, не сказав ни слова. До меня только сейчас дошёл смысл сказанных слов. Я что? Назвал Ралио — тётей? Вот это новость. С каких пор я и её считаю частью своей семьи? Похоже, с той самой минуты, как она принялась меня утешать, прибежав в наш двор, сразу же после дурных вестей. И ведь от Скирто не так чтобы сильно отстала. Хорошо. Теперь у меня есть дядя, тётя и верная, хоть и противная ученица, которую можно назвать и сестрой. И изрядно поддеть этим. Я закрыл рот и хмыкнул. А Дира, словно читая мои мысли, прищурилась и наклонила голову, завесив глаза чёлкой.

— Хорошо. Спасибо. Вы идите. Всё будет хорошо. Правда, — я постарался улыбнуться, видя вокруг недоверчивые лица, — я верю в это. Мама жива.

— И обещаешь не делать глупостей вроде побега в пустоши? — дядя Ди нахмурился. А я замялся. Врать не хотелось. В моей жизни и так слишком много обмана. Да и Лейлу не оставишь одну. Маленькая, испуганная новостью, одна в тёмном доме, брошенная всеми. Нет, так нельзя.

— Глупостей делать не буду, — я воспользовался натренированным в разговорах с шайкой навыком не говорить неправды. Я ведь сделаю очень умную вещь — пойду на помощь. — идите. Только оставьте со мной Диру, пожалуйста. Она поможет мне с Лейлой. Идите. Я хочу побыть один.

— Хорошо, — дядя и новоприобретённая тётя переглянулись и приняли решение. — Не унывай, не такая женщина Эри, чтобы пропасть на ровном месте. Завтра всё образуется.

Я едва дождался момента, когда Лейла оказалась дома. Выпроводил Рата, который всё порывался обсуждать со мной совершенно посторонние вещи. Дошло до того, что он едва не начал при сестре разговор о том времени, когда я так лихо снабжал его камнями. Пришлось скорчить ему страшную рожу. Лишь тогда до него дошло, что он говорит что-то совсем не то. Воспользовавшись его смущением, я и выпихнул его за порог.

— Лейла, — я присел рядом с сестрой. — Мне нужно отлучиться. Будь дома и слушайся Диру. Ничего не бойся. Твоя мама и брат очень сильные. Мама просто задерживается. А я сейчас сбегаю кое-куда по делам и вернусь. А тебе будет кому похвастаться куклой, пока меня нет.

Сестрёнка широко открыла глазки, показывая своё удивление, но говорить ничего не стала. Была слишком занята жадным поеданием содержимого миски. Оно и лучше. Проголодалась за целый день. Мама теперь давала ей с собой сладкий корень, да и дома всегда было что пожевать. Хотя бы та же тыква, которая сейчас со стола не исчезает. Но кто бы нашёл время забежать домой, когда столько дел с подружками?

— Теперь ты, — я обернулся к ученице и смерил её взглядом. — Я редко о чём прошу тебя.

— Да постоянно! — не согласилась та.

— Требовать послушания и усердия от ученицы — это не просьба, — понизив голос, прошипел я. — Остаёшься здесь, прикрываешь моё отсутствие. Всем говоришь, что я ушёл за водой, за едой к твоим родителям, минуту назад свалил до ветру, убежал поплакать к стене. Всё что хочешь, чтобы меня не искали. Или начали искать как можно позже. Ясно?

— Ясно, да вот только кто-то обещал не делать глупостей, — Дира с вызовом уставилась на меня.

— То, что глупость для тройки, для меня, — продолжать я не стал. Улыбнулся Лейле и выскочил за дверь. Итак, столько времени потеряно!

Сегодня бежать было особенно трудно. Мало того, что уже смеркалось, стремительно, как всегда, на землю опускалась ночь, так я ещё и бежал так быстро, как только мог. Словно вокруг день. И у меня уже не получалось внимательно оглядеть дорогу впереди и избегать всех её опасностей. Сначала, пока мой путь следовал по руинам, я несколько раз серьёзно ушиб ногу и даже порвал мокасин, приземлившись на особенно острый выступ, прикрытый нанесённым песком. Затем пошла пустошь. Но легче не стало. Неверные глубокие тени, и короткая пожухлая трава скрадывали неровности, ямки и норки всевозможной живности. Здесь я едва не сломал ногу, попав после очередного прыжка прямо в зияющую дыру в земле. А ведь всех этих сложностей я даже не замечал днём, удивляясь, почему так медленно добираются остальные охотники. Да потому что берегут себя!

Потом стало легче. Светлее. А я, уставившись себе под ноги, не сразу понял, в чём причина нежданного освещения. Пламя. Разгар сухого сезона, всё в пустоши высохло и звенит на ветру. Гремят грозы, пока без дождей. Или они такие скупые, что вода испаряется, не долетая до иссохшейся земли. А вот жёлтая трава вспыхивает в тот же миг. Это не редкость. Пустоши горят часто и почти круглый год. Хотя в сухой сезон в разы чаще и сильнее. Для охотника и жителей пустошей всего делов — убраться с пути огня и выждать в стороне час-другой, пока он не потухнет, выжгя всю траву. Она у нас растёт проплешинами. Большими, но рано или поздно они оканчиваются полосой сухой земли или, вообще, песка. Вот только сейчас у меня нет времени ждать, уходить в сторону или пуще того — оббегать, давая крюк. А пламя стоит у меня на пути.

Я в нерешительности свернул перед стеной ползущего огня и дыма и побежал вдоль неё, приглядываясь и пытаясь оценить ширину препятствия. Ничего не понятно. Толи десять шагов, толи все сто. Будь сейчас день, ещё, возможно, смог бы увидеть. А сейчас пламя либо слепит, либо слишком темно после его языков. И холмы еще не начались. Я в нерешительности бежал всё медленнее и медленнее. Пока и вовсе не остановился. Протянул было руку, чтобы провести её через язык пламени и оценить силу его жара. Но отдёрнул назад и зло ощерился, обнажая зубы, словно зверь перед прыжком. А затем и впрямь прыгнул в пламя, стремительно ускоряя бег. Ноги обжигало, горло горело огнём, а глаза слезились от едкого дыма, но я упрямо мчался вперёд, лишь моля небо, чтобы на моём пути не оказалось оврага или дерева.