Пустошь. Нулевой круг. Только текст

— Пора? — я терпеливо дождался, когда уляжется суета обустройства и наши фургоны найдут своё место.

— Да, идём.

Мама заново перетянула красной лентой свои волосы, глубоко вздохнула и первой пошла к воротам на улицу. От сопровождающего она отказалась, сказав старшему, что это её родной город и сама может кому угодно показать его. Я, с нетерпеливо стучащей по мне пятками сестрой, двинул следом. Мама волновалась и поэтому почти без умолку рассказывала нам, что это за улица, что было вот в этом доме, вон в том, что самое вкусное готовили вот в этой харчевне, куда они с Римило однажды ходили после удачно проданного меча. Лейла была только рада, а я понимал маму. И слушал, кивал и улыбался. Я, после Гриба, не гадаю, что впереди, я приму любую правду и лишь затем начну думать, что с ней делать.

— Здесь, — мама оглянулась на меня.

Я кивнул и спустил с плеч Лейлу. Это явно был нежилой дом. Я огляделся. Вернее, не только жилой. Может, на втором этаже и жили, но огромные мутноватые окна первого на ночь запирались металлическими ставнями. Сейчас они были откинуты и превращены в подобие прилавка. Мы, не раз, уже проходили мимо таких, да и фургоны Алмы были устроены схожим образом. Здесь продавали травы и крохотные кувшинчики, подобные тем, в котором у нас хранилось средство от Гриба. За разложенным товаром приглядывал парень. Мой ровесник.

— Эй, уважаемые! — он тут же шагнул к нам, стоило только остановиться. — У нас стоит купить! Такие же, как у бородатого Арни, цены, но зато мы всегда славились качеством! У нас не хуже, чем у гильдейских! Подходи, выбирай, покупай и вспоминай добрым словом! Я смотрю, вы путешественники, а значит...

— Молодец, молодец, — остановила его мама. — Мы не будем покупать.

— И чё надо? — улыбка с лица парня исчезла.

— Кто хозяин лавки? Ирос?

— Не, Везунчик умер, два года как. Мастер — Калио.

— Отлично! — мама кивнула. — Мы к ней.

Она уверенно двинулась к дверям, отвернувшись от пацана. Громко зазвенел колокольчик, оповещая весь дом о вошедших гостях. Я с любопытством закрутил головой не хуже сестры. Большая комната, с улицы плохо различимая через мутное стекло, теперь отлично была видна. Поделена пополам прилавком от стены до стены. На той стороне стены закрыты полками, в углу дверь и лестница наверх. На полках уже нет трав, а всё плотно заставлено пузырьками непрозрачного стекла. Удивительно. Богатство посёлка бросалось в глаза на каждом шагу. Я впервые увидел стекло в Арройо и был поражён этими огромными окнами, а его применяют даже для розлива зелий. Я понимаю, что здесь, в магазине, стоят дорогие снадобья, но всё же.

— Ласик? — женский голос глухо доносился из-за двери, ведущий вглубь здания.

— Гости, мастер! — громко отозвался парень, стоящий в дверях и смотрящий и за нами, и за улицей.

— Иду!

Парень ещё раз оглядел нас, хмыкнул и вернулся к своему прилавку. Колокольчик снова зазвенел. Тоже дорогие вещи. И дверь, снаружи также, как и ставни, сделанная из серого металла, а внутри покрытая пусть тонким, но деревом. И колокольчик, изготовленный так искусно, что, пожалуй, тем простым инструментом, что достался мне в наследство, так и не выковать. А значит и цена у него тоже не медь. Меня поражало количество железа и дерева в этом посёлке. И это всего пять звёзд. Что же ждёт меня за границей Нулевого? Последний бедняк будет есть с золота?

— Добрый день, — открылась внутренняя дверь и к нам, с улыбкой шагнула полноватая женщина, наверное, ровесница мамы. Шагнула и будто споткнулась, вздрогнула и широко открыла чёрные глаза. — Эри?

— Что, так сильно изменилась? — мама хмыкнула. — Не угадать?

— Нет... Да, — хозяйка лавки шагнула к нам, упёрлась в прилавок, остановилась и обшаривала глазами маму. — Похудела, загорела, будто с солнца и не уходишь. Даже глаза стали светлее. А, может, и я уже забыла.

— Ну, ты тоже не прежняя егоза Кали. Ты, наоборот, приятно округлилась. Будто моё ушло к тебе.

— Скажешь тоже, — женщина огладила на себе платье. — Тут две тебя бы понадобилось. Ладно. Это Леград? И дочь? Да?

— Вырос, правда? И почти догнал меня, — мама засмеялась и взъерошила мне волосы. Подтолкнула вперёд сестру. — Лейла. Ей семь.

— А вы уехали? — Калио замялась.

— Восемь лет как, — мама повела рукой. — Дети, это моя подруга детства и юности.

— Здравствуйте, — на два голоса поздоровались мы с сестрой.

— Теперь, видимо, мастер алхимик Калио?

— Да, — женщина кивнула. — Через два года, как вы уехали, Везунчик Ирос дал добро на экзамен в гильдии.

— Прозвище уже получила?

— Нет, — она засмеялась, красиво откинув назад голову с заплетёнными волосами. — Куда мне! Может, как стану старой и морщинистой, а Лас устанет намекать на своё клеймо, то, может, люди и сподобятся.

— Мне кажется, — мама смерила старую подругу взглядом. — Одно прозвище уже сейчас просится на язык.

— Да ладно тебе! — Калио скривилась, оглядела нас и задумалась. Затем мотнула головой. — Лас!

— Чего, мастер? — в дверь просунулась светлая голова.

— У меня гости. Я лавку запираю. Торгуй только своим. Если что разменять, то к мяснику. Смотри, разгильдяй, чтобы не обокрали, пока с приятелями будешь языком чесать.

— Понял, — пацан снова осмотрел нас и нырнул обратно.

У мастера Калио было хорошо. Даже более богатая обстановка, чем внизу. Здесь к дереву и стеклу добавилась ещё и ткань. Ей были обтянуты стены, у окна, видимо, исполняя ту же роль, что и наши циновки, тоже висела тяжёлая плотная ткань. Я не удержался и украдкой пощупал её. Хороша. Ночью такой бы укрывать Лейлу, вместо шкуры. Главное, в этой комнате было уютно. Мы сидели за плетёным столом, схожим с тем, что так и не вернулся к нам в семью. Пили из зелёных чашек отличный отвар, сделанный явно не из сладкого корня. Он был цвета молодой коры свинцового дерева. И горьковат. Но эта горечь была приятна и отлично утолила жажду, что появилась после прогулки по посёлку. А вот Лейла кривилась до тех пор, пока улыбающаяся Калио не дала ей целую вазочку орехов, сваренных в чём-то сладком.

— Всё это хорошо, — мама взяла чашку двумя руками. — Я вижу, как старательно ты молчишь о Римило. Спасибо тебе.

— Эри, да что ты!

— Но это значит, что ты всё знаешь. И мои письма дошли. Ладно старичьё, — голос мамы дрогнул и она отпила отвар, справляясь с собой. — Но Варо?

— С ним тоже беда. Его парализовало, — Калио вздрогнула, когда чашка в руках мамы лопнула. — Вообще, словно небо прокляло братьев.

— Извини, — мама стряхнула с одежды капли отвара, сгребла осколки. — И рассказывай, не тяни.

И впрямь. Небо словно прокляло наши семьи. Или же, хотело, чтобы я все эти годы оставался в безымянной деревушке. Но эта мысль, как по мне, чересчур самодовольна. Не крутится же весь мир вокруг меня?

Письма пришли. После известия о бедах семьи брата, дядя на отложенные деньги нанял людей, которые должны были привести нас в Арройо. Потратился изрядно и с избытком. Перекупил контракт у нескольких охранников одного большого каравана. Дал им аванс. Приобрёл фургон с быками и одного верхового ящера. И принялся ждать. Прошло два месяца. Никто не вернулся. Прошло четыре. Ни одного известия от них. Люди сошлись во мнении, что те просто сбежали с деньгами и новым фургоном. Уехали на другой конец Нулевого, и всё. Жизнь с чистого листа, но уже не просто охранники, а компаньоны со своим фургоном.

Дядя занял денег у ростовщика. Снова купил фургон. Заключил контракт с пятёркой охотников из гильдии Звероловов. Полный контракт, со всеми гарантиями, что они его не бросят, чтобы не случилось. И сам отправился с ними. Хотя жена кричала в голос. Как чуяла. Уже через месяц они вернулись. На полпути к нам, на ночной стоянке его укусил скорпион. И, похоже, не простой, а Зверь, что сумел прокусить кожу и почти убить ядом. Гильдейцы, обнаружив его утром без сознания, повернули обратно. Едва довезли дядю, израсходовав все зелья, что у них были. Событие это изрядно всколыхнуло посёлок и обросло слухами. Уж больно необычный случай. Где это слыхано, чтобы восьмая звезда слёг от укуса песчаной мелкой твари? Ещё змеи куда ни шло.

Родители его кинулись к травникам и врачам. Потратив уже свои сбережения, спасли ему жизнь, хотя ногу пришлось отрезать. И дядя остался парализованным. Сильный яд. Долго находился в теле. Врачи развели руками и оставили больного. Но он хотя бы пришёл в себя. Старики заняли денег у знакомых и принялись пробовать средства, которые могли поднять его на ноги. Безрезультатно. А дела в его пекарне без должного пригляда пошли как-то совсем плохо. Дочь была ученицей у травника и плохо понимала в деле отца. Старики дяди тем более. Жена его, вообще, была, как пишут в книгах, комнатным цветком. А подмастерье, на которого и оставил дело дядя, что-то не справлялся. То грибок заведётся в муке, то в цене обманут, то вкус у ночной выпечки такой, что покупателям ещё и должны остались. Дело не только перестало приносить прибыль, но и стало убыточным.

И тут появился ростовщик. Заняв по знакомым ещё раз денег, старики купили отсрочку. И только. И она давно истекла. Уже не первый месяц, как ростовщик грозит карами и стражниками. И, похоже, дело идёт к тому, что скоро дядю действительно выставят из родной лавки.

— Да ладно! И деньги частями не берёт? — мама хмыкнула и допила отвар из новой чашки.

— Тёмное дело. Я Сарика не то чтобы знаю, но слухи о нём ходят не первый год. Неприятные слухи. Говорят, Варо взял его в ученики после долгих уговоров. Чуть ли не за услугу от его родителей. Что знаю точно, так это то, что у бывшего его мастера изрядно денег пропало. Доказать не доказали, но из подмастерий он тогда вылетел. и полгода шатался по городу.

— И тут, у Варо как-то резко беды с хлебом пошли.

— Ростовщик ,видно, хочет лавку отжать, — кивнула Калио. — А Сарик, я считаю, в деле. Где это видано, чтобы у опытного подмастерья столько промашек было?

— Деньги есть, вернее, будут, — мама замолчала, что-то обдумывая.

— Да бесполезно, — махнула рукой алхимик. — Они то, свёкры твои, долго скрывали, что долг не отдали. И ростовщик почти год молчал, всё отсрочки им давал за малую долю. Но как он первый раз пришёл и хай поднял про лавку, так старые мастера подняли клич и быстро деньги собрали. А толку? Тот упёрся, что просрочено и денег набежало просто жуть. И всё. Требует отдать заложенную лавку, да доли выплатить. И дело с концом, мол.

— Что-то можно придумать? — я разорвал тишину за столом, вызвав удивлённый взгляд Калио.

— Нужно просить об услуге главу, — мама не поднимала глаз от стола и о чём-то думала, толкая чашку по столику.

— А он нас примет? — я вспомнил надменного человека, глядевшего на нас сверху вниз.

— Какого главу? — Калио переводила взгляд с меня на маму.

— Посёлка. Только он может надавить на ростовщика.

— Были, — алхимик скривилась. — Грандмастеру он отказал. Сказал — всё в рамках закона.

— Это сложнее, — мама нахмурилась.

— Значит, к д... Э..., — я закашлялся под взглядом мамы. — В общем, ну её к квартику эту лавку. Мам, если всё что выручим, отдать дяде, на новую хватит?

— Что? — Калио подавилась глотком отвара.

— Мне тоже есть что рассказать тебе подруга. Вот только, — мама снова повернулась ко мне, — ты уверен в таком решении? Всё же у тебя были другие планы на эти деньги. В основном твои деньги.

— Раньше я может и постарался найти другой выход, но после разговора с Ракотом, — я напомнил маме про мешочек, который появился у нас с недавних пор, — совсем уж нищими мы не останемся, а там... Не совсем же мы безрукие? Заработаем. Не привыкать.

— Ты столько сил и крови, — Калио на эти слова округлила глаза на другой стороне стола, — потратил на их добычу.

— Пусть я не помню толком дядю, но вижу, что он потерял всё, пытаясь помочь нам, — я покачал головой. — Кем я буду в своих глазах, если не отплачу ему? Покотом? Висом? Нет уж. Я лучше возьму пример с другого своего дяди.

— Спасибо, Леград, спасибо, — мама схватила меня за руку и заплакала.

Очередная прода подошла к концу, надеюсь, читатель, она принесла тебе несколько приятных минут чтения. А у меня просьба к тебе. Прошу вернуться к странице книги и поставить оценку, но помни об амнистире СИ и не тянись к 9 и 10, а затем потратить две минуты и оставить комментарий. Мне будет приятно.