Термит

Бальный зал. Мужчины в дорогих костюмах, женщины в роскошных платьях. Они роются в карманах, бумажниках и сумочках, выгребая монеты и банкноты. А потом бросают их в открытые окна. Примостившись на полу или у фуршетного стола они заполняют бумажки, лихо расписываются — деталей не видно, но наверняка это чеки — и опускают в прорези урн. На каждой урне наклеен плакат, но разобрать можно только надписи самыми крупными буквами: СПИД, кровь, потеря, наркотики, война.

На лицах благотворителей — судорожно-счастливые улыбки. Их глаза горят ярче, чем их бриллианты.

— Дикая охота продолжается! — возвестил механический голос за кадром. — Я Мордред, и я считаю, что вы должны знать, что происходит сейчас в ресторане "Золотой мангуст" на благотворительном балу.

Термит расхохотался.

— Спасибо, Мордред! — прокричал он. — Вот уж удружил!

— Вероятно тот, кто за этим стоит, Охотник, как называют его в Интернете, наверное, он считает, что совершил правильный и благородный поступок. Но не стоит обманываться. Благотворительность, вырванная силой — это грабеж. Время робин гудов прошло. Если ты хочешь быть полезным обществу — работой, делай мир лучше через добрые дела, а не через преступления. Очень скоро тебя ожидает неминуемое возмездие, Охотник! Надеюсь, ты меня слышал!

— Плевал я на ваше общество, — фыркнул Термит.

Похрустывая печеньем, он продолжал наблюдать за трансляцией. Мордред умолк, но дал записи и с других камер. Одна, установленная у входа, показала толстого бизнесмена, настойчиво сующего свой фрак прохожему.

Термит криво улыбнулся.

— Я сделал их лучшими людьми, пусть и на время, разве не этого ты добивался, Сектант? — саркастически сказал он телевизору. — Насильно привить людям доброту и щедрость, что может быть благороднее?

Вопреки словам Мордреда — или благодаря им — на следующее утро Термит проснулся знаменитым. Тексты дикторов новостей были нейтральны, зато в Интернете он стал героем. Робин Гуд нового века, хакер-бунтарь, взламывающий негодные, черствые души. Просматривая сайты на работе, Термит еле удерживался, чтобы не написать что-нибудь. Волна всеобщего бессистемного флуда захватила его. Представиться самим собой? Или написать что-нибудь от лица Мордреда? И пусть люди гадают, кто это за интернетовским никнеймом.

Его отрезвляло и останавливало понимание того, что игра в виртуальности может обернуться проблемами в реале. Зачем возиться с прокси-серверами, заметать следы, если можно просто молчать — и это будет самой выгодной тактикой.

Он закрыл все форумы и очень тщательно и аккуратно заполнил очередную рабочую анкету. Зато возвращаясь домой заглянул в супермаркет и купил бутылку водки. Напиться посреди недели было нельзя, но отметить удачный поворот дел одной-двумя рюмашками крепкого — почему бы и нет?

Поэтому, когда вечером пришло сообщение от Котова, Термит был уже немного навеселе. Чертыхаясь, он оделся, со злости выпил еще несколько рюмок и, захватив зонт, отправился к месту встречи, в парк Пожарского.

Непогода ускорила наступление сумерек. С темно-серого сурового неба лил дождь. Он лил стеной, смягчая контуры, растушевывая краски, превращая город в ностальгически-туманную акварель. Капли громко барабанили по натянутой ткани зонта, отгораживая Термита от остальных звуков. Для него эти моменты под дождем были одним из самых любимых вариантов одиночества. Зонт и вода становятся границами твоего личного мира, небольшого, но приватного кусочка города, принадлежащего только тебе.

Вход на пешеходный мост через реку стерегли две нахохлившиеся горгульи. Их морды-черепа свысока уставились на прохожих, с костистых крыльев стекала вода. На одной из прогулок Дара уверенно окрестила эти изваяния скелетами ангелов и теперь Термит с ней бы согласился. Мост каскадами лестниц спускался к главной аллее парка. Внизу шелестело золотое море осенних деревьев. Мокрые листья сверкали в свете фонарей. Фигуры немногочисленных прохожих казались лишь всплесками теней.

Термит закурил и медленно спускался, затягиваясь на каждой ступеньке. Алкоголь все-таки настроил его на мирно-сентиментальный лад, и злость на Котова прошла. Он уже смаковал, как вернется домой, поставит под батарею промокшие ботинки и дернет еще чуть-чуть водки. А потом посмотрит пару-тройку старых фильмов про гангстеров и полицейских, с томными женщинами и блестящими машинами. И киношные перестрелки будут сливаться с шумом реального дождя, выбивающего дробь на жестяном подоконнике.

— Вот ты где! Я уж продрог, как собака, пока тебя ждал! — Котов, разбрызгивая лужи, подошел навстречу.

— Извини. Хочешь сигарету?

— Я ж не курю. Слушай, все плохо.

— В смысле?

— "Войд" копает насчет Тройки. Хорошо копает. Мне кажется, они подозревают меня!

— С чего это?

— Вопросики, ухмылочки, намеки...

Термит раздраженно отшвырнул окурок.

— Забей. Я же говорил тебе, даже если они узнают правду — ничего тебе не сделают. Слушай, ты из-за этого вытащил меня под дождь, чтобы поплакаться?

Котов молчал. С края его зонта ручьем стекала вода, брызгая на бежевый плащ. Лицо его было не разглядеть во мраке.

— Ну расслабься, — уже спокойнее сказал Термит. — Все будет хорошо.

— Дай покурить, — пробормотал Котов.

Термит протянул ему пачку, потом щелкнул зажигалкой. Лепесток огня озарил усталое лицо — мешки под глазами, щетина на щеках.

— Они знают о тебе, — сказал Котов. — Поэтому я и хотел встретиться, предупредить. Они много расспрашивали меня. Я соврал, что мы почти не общаемся, что я заплатил тебе деньги за подстраховку. Но они очень тобой интересовались.

— Плевать, — расслабленно ответил Термит. — Спасибо за предупреждение, конечно, но я не думаю, что синдикат станет со мной связываться.

— Я надеюсь, но все-таки — будь осторожен, — Котов затянулся, и багровый отблеск высветил его профиль. — Слушай, он тебе не снится?

— Снится, — соврал Термит. — Но это всего лишь сны.

"Неужели сейчас мне придется успокаивать тебя всю ночь?"

— Помнишь, мы говорили о том, что Тройка — сволочь, что он заслуживал смерти? Сейчас я думаю, мы ошибались. Не важно, какими были наши мотивы. Даже если бы мы пеклись об общем благе, все равно его убийство оставалось бы преступлением.

— Какой смысл разводить теории и придумывать альтернативное прошлое? Это был несчастный случай. Тройка сам спустил курок!

— Да... Я просто думал о том, что всякое благое на первый взгляд деяние впоследствии оказывается для кого-то выгодным. Из-за смерти Тройки я продвинулся в синдикате даже дальше, чем сам того хотел. Ты смотрел новости? В Интернете говорят, что этот парень, Охотник, устроил благотворительную акцию, — Котов хмыкнул, — говорят, новый нано-хакер, защитник обездоленных. Красивая легенда у него.

— Да? — только и смог произнести Термит.

— Только я в нее не верю. Какой-нибудь отморозок играет, радуется, что получил доступ к человеческим душам. А на самом деле все делает только ради выгоды.

— Хм.

— И я такой же. Теперь я преступник и не хочу попадаться, — Котов глубоко затянулся, докуривая сигарету до самого фильтра. — Я готов сделать что угодно, лишь бы "Войд" не узнал правду... но я не знаю, что.

— Успокойся, тебе ничего не нужно делать.

— В той проклятой комнате остались наши биологические следы. Я думал о том, чтобы сжечь там все. Но уже поздно, туда нельзя возвращаться.

— Конечно нет! Держу пари, синдикат уже установил там пару жучков, так, на всякий случай...

— Да, я знаю. Просто вся эта история — как гиря, которая тянет меня на дно. Так хотелось бы от нее отвязаться.

— Не переживай ты так. Хочешь, пойдем в бар, напьемся?

— Я не могу, дочка ждет.

— Да, верно. Ладно, тогда пока.

— Пока.

Котов шагнул прочь, и через миг его силуэт уже растворился в ночном дожде.

Термит взглянул на часы: было десять. Он задумчиво постоял, качаясь на пятках, а потом, приняв решение, отправился к остановке монопоезда. По пути зашел на бензоколонку, где купил канистру самого дешевого бензина — на нее ушли почти все остатки зарплаты.

Трясясь в вагоне Термит начинал ощущать последствия протрезвления. Алкоголь выходил из крови, и вместо приятной расслабленности навалилась усталость, ноги в мокрых ботинках замерзли.

Он сошел в одном из глухих спальных районов. Ежась под ударами холодного ветра, побрел по улице с зонтиком в одной руке и канистрой в другой. Нести было тяжело и неудобно, а дождь зарядил пуще прежнего.

Термит выдохнул с облегчением, добравшись наконец до заброшенной высотки, где пару недель тому назад убил человека. Он оставил сложенный зонт в подъезде, а канистру потащил наверх.

В обшарпанной комнате по-прежнему стоял белый пластиковый стол и стулья. За разбитым окном мигала вывеска, окрашивая нити дождя во все цвета радуги.

— Иногда они возвращаются, — пробормотал Термит, открывая канистру.

Он плеснул бензином на "мебель", на стену, в которую отлетели мозги Тройки, на пол. Резкий едкий запах смешался с влажным, чуть отдающим плесенью, воздухом.

Термит зашвырнул пустую канистру в угол и закурил сигарету.

Он стоял перед разбитым окном и смотрел, как капли дождя на мгновение отражают свет рекламы и падают вниз, в черную пустоту. Сизый дым клубами застывал в воздухе, напоминая спящее привидение.

А потом загудело, зарокотало коптящее пламя, облизывая оранжевым шершавым языком стены и потолок. Стул, на котором Тройка сидел в последний раз, расплавился и растекся по полу бесформенной лужей.

Закрыв рукавом рот и нос, Термит спустился по лестнице. Взял зонт и побежал к остановке, ни разу не оглянувшись на высотку, на одиннадцатом этаже которой пылал огонь.

Дождь барабанил по подоконнику, и подсвеченные фонарем струи воды стекали по оконным стеклам. Термит лежал в кровати. Он выпил остатки водки и таблетку аспирина. Его знобило. Во рту было горько, от брошенной посреди комнаты одежды воняло бензином.

Находясь между явью и сном, Термит слушал стук капель. И струящиеся по стеклу потоки казались ему прозрачными руками, которые налегают упруго и сильно на стены человеческих жилищ, чтобы однажды обрушить их, и тогда вода прорвется внутрь и будет дождь, только дождь и ничего кроме дождя.

11. Хвост

Тройка ему так и не приснился.

Тем не менее наутро Термит проснулся совершенно разбитым. Промахнулся по кнопке будильника и зарычал на проклятый прибор как зверь. Кое-как отрубил навязчивые трели.

Голова болела, глаза будто всю ночь терли наждаком.

Подумав, Термит позвонил на работу и сказал, что не придет. Выслушал ответный выговор. Швырнул телефон на пол и снова зарылся в подушки.

Второй раз он проснулся к полудню и чувствовал себя уже куда лучше. Заварил крепкого кофе, пожарил яичницу-глазунью. Поел, просматривая новости об Охотнике в Интернете. Сейчас они уже не вызвали восторга и гордости. Появились целые сайты, где люди давали неведомому хакеру душ советы, кого и как исправить. Начиная от президента и заканчивая соседской собакой.

Позевывая, Термит вышел из дому и отправился к киоску поблизости. Небо было белесо-серым, как рыбье брюхо, но пролиться дождем не торопилось. Асфальт еще не просох после недавнего ливня, в лужах отражались зыбкие очертания людей и зданий.

Термит купил пачку сигарет. В тот момент когда он ссыпал в карман сдачу, возникло странное, неприятное ощущение пристального взгляда в спину. Будто кто-то сверлит дрелью между лопаток.

Термит осторожно огляделся. Никаких подозрительных людей поблизости не было. Однако ощущение взгляда сделалось лишь сильнее.

Улицы спального района в это время дня были почти безлюдными. Возле киосков и у остановки монопоезда еще толклись какие-то подвыпившие граждане, ну а дальше начинался пустынный лабиринт. Высотки, общежития, все похожие друг на друга, только с разными граффити на серых стенах. Дворики, где скрипели, раскачиваясь, мокрые качели и блестели втоптанные в землю крышки от пивных бутылок. Термит то брел, то почти бежал. Неведомый наблюдатель не отступал.

Пройдя зигзагами два квартала, Термит заскочил в супермаркет. В раздумьях завис в отделе, где продавался алкоголь. Ощупывая взглядом бурбон и бакарди, прошел вдоль стеллажей. Перед окном были составлены пирамидкой бутылки дешевого вина. Термит посмотрел на просвет. Перед магазином напряженно застыла темная фигура в плаще и с зонтом. Лица человека не было видно, но Термит мог поспорить, что тот пристально наблюдает за алкогольным отделом.

На горлышках бутылок жарко горела золотая фольга. Даже дешевое пойло — спирт плюс компот — выглядело презентабельно. Термит рассеянно посмотрелся в зеркало. В свете специальных лампочек его невыспавшаяся рожа выглядела вполне свежо. Что поделаешь, бизнес: в супермаркетах освещение всегда розоватое или слегка оранжевое, как правило, немного искажающее реальность в лучшую сторону.

Термит нахмурился и взъерошил волосы. Он решительно взял бутылку водки и пошел к кассе.

Когда перед ним услужливо раскрылись стеклянные двери, человек перед магазином уже исчез. Не утруждая себя его поисками, Термит свернул в проулок. Ощущение сверлящего взгляда вернулось. Стена справа принадлежала магазину, слева — общежитию. Обе они были глухие. Пустынное, очень укромное место.

Термит дошел до середины проулка. Встал, облокотившись о стену. Закрыл глаза. Было тихо, только со стороны общежития доносились невнятные обрывки музыки. Ничего не происходило. Соглядатай не спешил приступать к активным действиям.

Демонстративно открыв бутылку, Термит выдохнул и глотнул из горла. Пить особо не хотелось, поэтому он преспокойно расплескал большую часть. Холодный ручеек потек по подбородку. Утершись, Термит с хриплым ругательством швырнул полупустую бутылку в противоположную стену. Брызнули осколки и остатки жидкости.

Прижав ладони к лицу, Термит сполз спиной по кирпичам, усевшись на корточки. Резко пахло спиртом и недавним дождем.

"Ну что хватит тебе? Или продолжим шоу?"

Поднявшись, Термит побрел дальше. Он был почти уверен, что на выходе из проулка его остановят — но этого не случилось.

"Ладно. Черт с вами".

Продолжая играть роль человека нервного и чем-то удрученного, Термит сел на поезд и добрался до центра. Там он полчаса послонялся по магазинам, а потом, устав, купил билет в кино.

Показывали военный фильм. Динамики завывали, кресла тряслись. В какой-то момент невыспавшегося и слегка пьяного Термита даже немного укачало. Прикрыв глаза, он смотрел сквозь ресницы на вспышки взрывов. В его голове каждая из них отдавалась всплеском боли.

"И почему считается, что нано-фильмы хуже?"

В фойе после сеанса, вроде бы, опять мелькнула известная фигура. Термит умылся холодной водой в туалете и вышел на улицу. Там его подхватила вечерняя толпа.

Бесконечный поток людей двигался от офисов к остановкам, от супермаркетов к бутикам, от баров к клубам. Будто невидимые стенки исполинского кишечника проталкивают пищу-толпу все дальше и дальше. Необходимые остановки в полостях, чтобы смешаться и пропитаться кислотой и желчью, а потом, все быстрее, зигзагами вперед. И когда, наконец, все эти заведения по дороге выпьют из тебя им причитающееся — ты, как и положено, превращаешься в дерьмо.