— Да нет, если сказали, что будут целы, значит, будут, — заверила его Хашнис. — Только лордов-то мало, а остальные ваши все так у нас и остались. Еще с ними разбираться будут...

-Где они? — вскинулся Финрод. — Как это — разбираться? А с ними-то что будет, тоже так же — без разбору? Да что же это такое...

— Да все там же пока, — сказала Хашнис. — Кто в камерах внизу, кто в лазарете. Раненых много.

Финрод допил вино и решительно поставил бокал на стол.

-Знаешь что. Я пока не понял, на каких я тут правах, но я должен быть со своими. Кроме меня, поддержать их некому.

— А чем ты их поддержишь? Кроме того, они все, знаешь, по двое в основном... а ходить ко всем тебе точно не позволят.

-Чем? Как бы тебе сказать... Лорд — это не просто тот, кто командует тебе идти в бой. Это твоя опора, это тот, кому ты доверяешь полностью, до последнего. Они доверяют нам. И из нас остался только я. Так что...

Он замялся: не знал, как объяснить.

-Я просто должен прийти.

— Я сейчас скажу... — тихо проговорила Хашнис. И взгляд ее ушел в себя. Через полминуты она вздохнула и сказала:

— Он говорит — сейчас пришлет за тобой. Но что ты будешь там на тех же правах, что и все прочие.

-Это правильно, — кивнул Финрод и спохватился. — Он — это Гортхауэр?

— Да, — кивнула Хашнис. — Я поняла: он их просто сгонит всех в одну камеру... ну, не всех, конечно, а кого попало... и все. Вроде как хочешь с ними сидеть — сиди.

-Вот и отлично.

— Да, и мне он разрешил к вам приходить, — добавила она. — "Раз уж тебе так неймется", сказал... Сейчас за тобой придут, может, тебе дать что-нибудь, а? Для твоих?

-Я понятия не имею, что им надо, — вздохнул Финрод. — Кроме свободы...

Раздался стук в дверь — Хашнис со вздохом взглянула на Финрода, и открыла. На пороге стояли двое людей в обычной здешней черной одежде.

— Вон он, — грустно сказала орчанка. — Забирайте...

Финрод шагнул было к людям — и остановился. Обернулся.

-Я враг, — тихо напомнил он. — Да, ты права, — я не убийца. Но я из тех, кого он ненавидит. Пожалуйста, пойми меня. Вы ведь не бросили своих майар. А я точно так же не могу бросить своих эльфов.

— Да я понимаю, — тихо ответила Хашнис.

И снова был путь по черным коридорам, вниз, вниз, вниз... уже окончательно окрепла уверенность — они здесь все видят в полной темноте. И орки, и люди... и местные эльфы, наверное, тоже. Что нолдор кажется тьмой, для здешних, наверное, вполне приемлемо.

Лязгнула, закрываясь за ним, железная дверь. Темнота. И силуэты в темноте... эта камера была гораздо больше той, первой, и здесь было много нолдор.

Финрод прислонился к стене.

-Я лорд Финдарато, сын Арафинве, — сказал громко. — Кто здесь есть, называйте свои имена. Хочу знать, кто уцелел.

— Финрод! — воскликнул кто-то обрадованно. — Мы думали, тебя убили... Я Тирнат.

Они принялись называть имена. Нолдор, несколько синдар... феаноринги, арфинги, двое нолфингов... Всего их здесь оказалось — семнадцать, кроме Финрода.

Он прикрыл глаза. Семнадцать. А в прорыв шло впереди много, больше сотни... Отогнал жуткое видение — огненные духи, пропасть... Нет. Нельзя. Не до того сейчас.

-Вот что. Слушайте меня, эльдар.

Он замолк, — трудно это было, подбирать слова, когда им уже ничего не осталось, когда вокруг только тьма...

-Мы проиграли эту войну. Проиграли безнадёжно. И я скажу вам, почему. Вспомните, — Клятва. Огонь факелов на наших клинках, который в Альквалондэ стал цветом крови, а в Лосгаре — отсветом пламени кораблей телери. Мы проиграли не потому, что на тех, по другую сторону, — нет крови. А потому, что согласились на зло — во имя добра. Во имя, как мы полагали, справедливости. Именно это мы пожинаем сейчас.

Он глубоко вздохнул.

-А теперь взгляните вокруг. У нас нет ничего. Мои братья, — ваши лорды, — никогда не вернутся на свободу. Они живы, но мы их больше не увидим, — он содрогнулся при воспоминании, но взял себя в руки. — У нас нет выхода, нет пути на свободу, и некому и нечему нам помочь. Но я говорю вам: не падайте духом. Пусть ваши души в полной мере осознают то, о чём я сказал сейчас. Пусть они очистятся теми страданиями, которые выпали нам на долю. И тогда, — я уверен, — в этом мраке блеснёт для нас луч надежды и выведет нас. Вопреки страху, вопреки смерти, вопреки логике. Держитесь.

-Мы проиграли потому, что ничего не смогли узнать о наших врагах, — сказал кто-то из темноты. — Майтимо был безрассуден, а мы ему поверили, он ведь единственный был в Ангамандо раньше. Кто же знал, что здесь такая мощь. Бессмысленно против балрогов — с мечами, все равно, что рубить мечом огонь. Кстати, лорд Финдарато... а почему на тебе их одежда? Черная?

-Бежать пытался, — хмуро ответил Финрод. — Не вышло.

— Это как? — эльфы сразу встрепенулись. — Видел здесь что-нибудь еще? Ты убил кого-то из вражьих прислужников и взял его одежду, что ли?

-Да нет, — Финрод усмехнулся. — Я тут одной орчанке приглянулся. Совсем девчонка, глупая... Вытащила из камеры, потом... словом, захотела оставить меня себе. В результате и побега не получилось, но я хотя бы судьбу остальных лордов не разделил.

Он невольно передёрнул плечами.

-Не надо об этом, ладно?

— Орчанке? — растерянно спросил кто-то из эльфов. — Разве они могут, ну... помогать? Впрочем, прости, лорд. А тебе не удалось понять, что с нами будет?

-Я ж говорю, девчонка совсем, — неохотно отозвался Финрод. — Маленькая и глупая. Ничего, вырастет... Когда они разбирались с лордами, — ну, "тёмные", — то она встряла, заявила, что хочет оставить меня себе. Майтимо говорит: замечательно, домашняя зверушка для орчанки, соглашайся, Моргот, тебе же нравится... А Гортхауэр пообещал, что он с ней ещё поговорит. И со мной тоже. Может, и насчёт вас...

Он замолчал: вспоминать было тяжело.

— Мы-то ладно, — сказал еще один голос из темноты. — А вот что они с ранеными сделали? Эти, черные... не квенди, но и не орки. Даже спрашивать не стали: кто на ногах не стоял, сразу куда-то отдельно уволокли. У меня брат там был... Мы боимся, что их... ну, ты сам понимаешь. И женщины. Тоже увели.

-Я не знаю, что с ними, — яростно сказал Финрод. — Осанве, как вы успели заметить наверняка, не действует. Остаётся только ждать, когда Гортхауэр соизволит вытащить меня отсюда для беседы.

— Мы тут все сдохнем, — прошептал кто-то подавленно. — Вы же сами видите, куда мы попали... как в легендах про Утумно...

Финрод распрямился и отодвинулся от стены.

-А ну прекратить нытьё! Да, попались, и крепко попались. Но только в таких ситуациях и видно, кто чего стоит! Вы нолдор или как? Где ваша гордость? Или мы можем изображать из себя сильных духом только тогда, когда враги беспомощны, связаны, изранены — причём не нами? Чтоб я больше такого не слышал! Кто хочет побыстрее сдохнуть, — милости прошу, постучите в дверь и позовите балрогов. А я не собираюсь. И сколько бы мне ни пришлось ждать встречи с Гортхауэром, сколько бы ни пришлось гнить здесь, — я дождусь, и посмотрю ему в глаза, как должно достойному врагу.

Долгое молчание. Потом кто-то сказал:

— Это, конечно, правильно. Но...

И снова — тишина, нарушаемая лишь звуками дыхания. Говорить было нечего, но от слов Финрода, увы, страх отнюдь не отпускал. Не столько страх за себя, сколько неведение относительно судьбы остальных...

Потянулись долгие часы. Финрод слышал, как нолдор переговариваются шепотом. Нервы, томительное ожидание... у одного из них, он понял, где-то здесь был брат, у другого — мельдэ, да ее еще и ранило в бою, а после ее увели, и что теперь с ней?.. а если они отдали женщин этим своим, черным?..

По ощущению — прошло не меньше суток, прежде чем в коридоре раздались шаги — похоже, не один там был воин, несколько... и орочий голос в полной темноте приказал:

— Финрод, подойди к двери.

-Ну наконец-то, — громко и раздельно произнёс Финрод.

Подошёл. Остановился.

Кто-то рванул его вперед — в этой кромешной темноте было не разглядеть даже, как и когда они успели бесшумно открыть дверь камеры. Тут же подхватили за локти, толкнули вперед.

— Иди, — приказал тот же голос.

Он зашагал вперёд, не приноравливаясь к ним, быстро, свободно, как когда-то, — словно в другой жизни, — мерял аманские просторы.

Оркам это явно пришлось не по нраву. Кто-то, наверное, неслышно подставил в темноте ему ногу... и несколько голосов захохотали, когда Финрод споткнулся и упал; тут же вздернули, завернули руки за спину, и он почувствовал холод металла на запястьях.

— Ишь разбегался, — сказал орочий голос из темноты. — Скотина.

Скоро стало светлее. Точно, конвоиры оказались орками. Завели в какую-то каморку с решетчатой дверью, где на стене горел факел, и оставили. Велели — жди.

Он со свистом, сквозь зубы, втянул воздух. Твари. Как бы они и вправду не врезали Хашнис покруче, чем просто по шее...

На этот раз ждать пришлось недолго. Горт вошел в каморку, остановился, оглядывая Финрода.

-Давно не виделись, — усмехнулся Финрод. — Так что ты хотел мне сказать?

— Хотел бы я знать, что она нашла в тебе... — словно в сторону проговорил Горт. — Вот что, лорд. Как я понимаю, судьба твоих товарищей тебе небезразлична.

-Совершенно верно, — Финрод открыто улыбнулся. — Не могу не признать очевидное. Кстати, меня тоже интересует вопрос, что именно она во мне нашла.

— Мы готовы отпустить всех ваших спутников. Но, как ты понимаешь, на определенных условиях.

Финрод молчал — ждал продолжения. Сначала выслушаем, потом будем вопросы задавать.

— Каждый из тех, кто хочет покинуть эти стены, должен дать клятву никогда более не поднимать оружия против земель Севера, против Мелькора и тех, кто ему служит. Мне безразличны ваши клятвы о мести и о возвращении Сильмариллов.

Финрод внимательно смотрел на него. Майтимо выбрал не тот путь... Он выбрал путь тупой силы, как Феанаро, он решил — ясное дело, у него были на то основания, — что перед ним существа, которые не умеют думать, а умеют только разрушать, отношения между которыми строятся на рабском подчинении... Он просчитался. Враг гораздо умнее...

-Видишь ли, Гортхауэр. Ты предлагаешь нам нарушить Клятву, дать другую. Допустим, кто-то из нас на это пойдёт. Но однажды предавший своё слово тем самым пробует на вкус — предательство. Почему ты так уверен, что нолдор не нарушат и слово, данное тебе?

— Нарушите — умрете, — ответил Горт. — Выбирайте сами.

-Значит, Моргот и вправду правит при помощи страха, — негромко заметил Финрод. — Что же до смерти... Я так полагаю, наши не согласятся присягать тебе на верность. После того, как мы потеряли от ваших рук своих братьев, друзей, возлюбленных, вряд ли кто-то из нас станет хорошо относиться к Северу. А быть в заточении здесь или в Чертогах, — по сути, большой разницы нет.

— Пока еще вы никого не потеряли, кроме своих лордов, да и те живы. И присягать на верность от вас никто не требует.

-Неужели? — горько усмехнулся Финрод. — Я видел, как уводили наших раненых и наших дев-воительниц.

— И что, ты уверен, что мы скормили их оркам? — Горт провел рукой по лицу, вздохнул. — А ты не подумал о том, что если бы мы оставили их вместе с вами — то сейчас все они были бы уже мертвы?

Финрод вздрогнул: в душе всё перевернулось. Вихрем пронеслось — площадка в горах, открытая всем ветрам, Гортхауэр, его недавние мучители — и короткое "мы не хотим марать об них руки".

-Я должен увидеть их своими глазами, — сдавленно сказал лорд нолдор. — Где сейчас Келегорм? Я не могу решать в одиночку, раз ещё кто-то из наших лордов здесь.

— Недалеко, — ответил Артано. — Что ж, хорошо: тебя отведут к нему. Да, вот еще...

Он протянул руку, щелкнул пальцами — и Финрод почувствовал, что руки его свободны.

— Не любят вас мои орки. И заслуженно, надо сказать. Ладно, пошли.

...Дверь открылась неожиданно. На пороге стоял... Финрод! Причем — в черной одежде, и одежда эта была — невозможно спутать — такой же точно, какую носили здесь все. Нолдо шагнул в комнатку, и дверь закрылась за ним.

-Здравствуй, — негромко сказал Финдарато. Он внезапно понял, что этот разговор будет тяжким, хотя не представлял, насколько.

"...Может, я до сих пор без сознания, и мне все это привиделось в страшном бреду?"

— Финдарато... подойди поближе.

Тот подошёл — серьёзный до предела. Сел рядом.

Келегорм протянул руку и как можно сильнее ущипнул его. Финрод скривился — и вдруг со всего маху залепил ему пощёчину.

— Ты что с ума сходишь! Дитё, честное слово! Тоже мне, лорд нолдор!

Келегорм демонстративно позвенел цепями и мрачно сказал:

-Странные дела тут творятся, смотрю я. Брат мой Финдарато без цепей почему-то и в морготовской одежде, а я в цепях и в отрепье...

-Всё дело в том, что кое-кто сначала бросается кого-то резать, а потом думает, — язвительно сказал Финрод. — А то и вовсе не думает. Значит, так. Сейчас я открою свою память, — и ты сам увидишь, что произошло с твоими братьями. А потом поговорим.

Он прикрыл глаза, — и Келегорм увидел как наяву: скалы. Крутая — чуть ли не вертикально, Эру, я же не взберусь!.. — тропа наверх. Впереди — да, ошибиться нельзя, это он, Гортхауэр...

Площадка. Вот они, в ряд, — братья-феаноринги. Мир вдруг шатается, резко дёргается: тот, чьими глазами смотрел сейчас Келегорм, очутился на земле. Снизу вверх — три чёрных фигуры: Моргот, Тхурингветиль, Гортхауэр.

Тишина, только ветер свистит и играет с крылатым плащом Чёрного Валы.

И — негромкий голос, от которого кровь стынет в жилах.

-Значит, вот что, — негромко сказал Мелькор, глядя на лордов нолдор. — Судьба ваша будет такой. Вам никогда не видать больше ни свободы, ни Эндорэ, ни кого-то из ваших соплеменников. Вы будете жить на севере наших земель, — и за тем, чтобы вы не выбрались оттуда, будут следить хэлгэайни, духи льда. Пересечёте отведённые вам границы — умрёте, и окажетесь в другом месте заточения: у Намо. Впрочем, доберётесь вы до севера не сразу, — он усмехнулся, — и, вполне возможно, не все. Потому что прежде чем отправиться туда, вы расплатитесь за то, что вы делали с теми, кто попал к вам в плен.

Он обернулся к Гортхауэру и Тхури.

-Они ваши.

Горт шагнул вперед, вглядываясь в лица замерших нолдор. Маэдрос, Карантир... Сжался кулак.

Переглянулся с Тхурингветиль — та вообще отвернулась от нолдор, не смотрела на них.

И, неожиданно, развернулся, и проговорил, обращаясь к Мелькору:

— Мы не хотим марать об них руки.

"...Что все это значит?... Нет, конечно, я знал, что треклятая сауронская морда меня обманывала... они и не собирались заключать с нами договор. Хотя сейчас я бы с ними поторговался. Почему бы нет? И даже отказался бы от Сильмариллов, думаю, отец меня бы понял и простил."

-Вот так, — тихо и жёстко сказал Финрод. — Так что из лордов остались только мы двое. Ты — потому что тёмной майа надоело смотреть, как на её глазах бьют Гортхауэра, а я — потому что одна глупая маленькая орчанка захотела, по выражению Майтимо, себе живую игрушку. Впрочем, теперь это всё уже неважно. Здесь полторы сотни эльдар, которые пошли в этот безумный поход по вине лордов, — по нашей с тобой, в частности. И я намерен вытащить их отсюда. Мне предложили условие: дать клятву не поднимать оружие против Севера, и все уйдут живыми.