Ариен

-А он... Мелькор... он не возражал. Так?

— Нет. Не возражал.

Финрод очень глубоко вздохнул. Выпил ещё. После нынешнего разговора с Келегормом он легко мог себе всё это представить.

-Ясно.

— Он стоял, — продолжал Артано. Взгляд его смотрел куда-то в пустоту. — Всего лишь стоял, прикованный за руку. На пятый день он начал кричать... потом замолчал. Потом Мелькор сделал так, что он потерял сознание... А можешь ли ты представить себе, Финдарато, что это такое — висеть на скале, распятым, бесконечно долгие дни... впрочем, там же не было дней — Древа... и орлы рвут тебя — так, чтобы ты не умер сразу, чтобы прочувствовал, чтобы хоть так, хоть из страха боли и смерти — принял Забвение?.. Майтимо знал, чем ударить. Для них это было бы — забавой. Их и вовсе тогда не было на свете. Зато были другие. Стояли — и смотрели. Черные кресты, красные потеки на белом, алмазный блеск — красиво!.. Нет, я не жалею.

Финрод почувствовал, что у него голова идёт кругом, — то ли от вина, то ли от жуткой картины, которую увидел — почти зримо, как только что прозвенел ему голос Майтимо. Усилием воли отогнал видение.

-Нет. Не могу. Не могу представить.

— У вас ведь тоже есть — осанве. И если тот, кто тебе дорог, близок — вот так... ты чувствуешь все, словно сам, хоть бы будешь за тысячу миль. Я видел.

Артано перевел дыхание.

— Я видел, — повторил он. — Три тысячи лет я мечтал отомстить тем, кто это сделал. Кто уничтожил все, чем мы жили. Кто убивал безоружных, не знающих о войне — сметая их, словно грязь. Как будто сжигая палые листья. Три тысячи лет я возводил Твердыню, чтобы принести ее в дар, когда Мелькор вернется, чтобы наконец-то он стал подлинным Властелином Эндоре, чтобы никто не посмел поднять на нас руку. Я знал, что рано или поздно придут те, кто виновен — и тогда я отомщу им за все. Только этим и жил. И вот... Вот. И все — то же самое. Те хотя бы не издевались из удовольствия: просто убивали — Искажение. Эти же — с наслаждением, не гнушаясь ничем — ни тем, что перед ними женщина, ни тем, что она ранена... А остальные смотрели — и молчали. И хоть один сказал бы слово. Хоть один бы возразил. И теперь — я должен быть к ним милосерден? Они сами пришли за своей смертью.

Финрод молчал: возразить было нечего. Он слишком хорошо понимал, что значит — хотеть отомстить. Всплыло в памяти, — Хашнис: "он хотел вас в пепел пожечь, Мелькор насилу его отговорил..." А, что толку. Даже если он каким-то чудом и доберётся до Мелькора, тот не станет останавливать Артано. Потому что — за своих.

-Что ж, — Финрод повертел в руках кубок и протянул его Гортхауэру. — Забери... Я понимаю. Только зачем тогда ты требовал всё это — клятву не поднимать оружия, предлагал свободу... Если всё давно уже решил... Делай. И начни с меня. Тогда их больше некому будет защищать.

— Да не хочу я их убивать, бездна вас всех раздери! — выкрикнул вдруг Артано в полный голос, швырнул свой кубок в стену — плеснуло вино, по серой стене потекли красные потеки. — Можешь ты это понять или нет? Безмозглые идиоты!..

Он ударил кулаком в стену — изо всей силы, так, что брызнула кровь из разбитых пальцев.

Финрод вздрогнул и разом протрезвел. Кровь на этих руках он уже видел.

А затем властно и крепко взял тёмного майа за плечи. Легонько встряхнул.

-Тихо. Ну что ты, в самом деле. Вот уж точно, казнить нельзя помиловать... Этих, которые её мучили... ты уже не увидишь. Ну дай хоть мне по морде, может, легче станет.

— Я уже дал по морде, — Артано отвернулся. — Стене. Хватит. Но ты, я вижу, не до конца понимаешь. Там, на равнине — стоят ваши лагеря. Их много, эльдар. Их тысячи. Нолдор, синдар... Они до сих пор не знают, что с вами произошло, но полагают, что все вы погибли. Они по-прежнему одержимы ненавистью, и даже если я отпущу всех ваших — ненависти это не умерит. А чуть дальше — на восток, на север — живут люди и орки. Все они — служат Твердыне. Все они — ваши враги. Все они видят вас — и отнюдь не пылают к вам дружелюбием, зная, как вы относитесь к нашим народам. Одной искры, одного выхваченного меча — достаточно, чтобы начались столкновения. А мы знаем: для большинства из вас достаточно увидеть орка, или похожее на него существо — чтобы пустить в него стрелу, или зарубить мечом вражью тварь. И если вы, пришедшие из-за моря, не будете связаны клятвой не поднимать оружия — знаешь ли ты, что будет?

-Вечная война, до последней капли крови, — Финрод отпустил Артано и снова сел. — Но ты ведь знаешь, отчего эти искры, отчего выхватываются мечи. Страх. Перед вами. Мы — лично я — мы можем дать эту клятву, но если этот страх не исчезнет, она будет нарушаться, и никто ничего не сможет сделать. Сейчас уже не осталось тех, кому были бы нужны Сильмариллы, — мне они всегда были безразличны... Но мне небезразличен мой народ. Ты — можешь ли ты дать клятву перед нами в том, что не поднимаешь на нас оружия? Или... — он понял, что запутался. — Честное слово, я уже не понимаю, кто у вас тут главный, и причём тут вообще Мелькор, и...

— Мелькор при том, что здесь его дом, и я люблю его, — ответил Артано, наверное, так просто, как только можно было. — Но он пока мало знает эти земли. А я, Финдарато, могу поклясться в том, что не нападу первым на нолдор, и не стану причинять вреда вашему народу — иначе, как если только защищаясь. Только вот — поверят ли этой клятве? Я ведь — первый ученик Отца Лжи, как известно. А Мелькор — так и вовсе...

Финрод задумчиво почесал нос.

-А что лучше: если поверят, но их обманут, или что не поверят, а потом убедятся, что договорённость выполняется?

— Видишь ли, Финдарато... Я не имею возможности отвечать за все, что происходит на наших землях, и тем более — в Белерианде. Я не могу приказать охотникам иртха — не поднимайте оружия, когда в вас будут стрелять: а ведь будут, несмотря на все мои — или ваши — клятвы. Пусть поклянутся все, кто здесь сейчас — это капля в море, ибо тех, кто не клялся — неизмеримо больше. Они пойдут по нашим землям и, завидев иртха, или людей, одетых в черное — все равно вытянут меч из ножен; и им ответят тем же. Неужели ты этого не понимаешь, Финрод? Дело могло бы решить только твердое слово всех ваших лордов: мы уходим отсюда, все, сейчас же, и мы не воюем с Севером.

-Было уже такое, — напомнил Финрод. — Вы пытались договариваться с феанорингами, мы тогда ещё не дошли до Эндорэ. Всех лордов, говоришь... но как ты себе это представляешь? Ты предлагал это, держа клинок у горла Маэдроса. Хочешь теперь — у горла тех наших, что здесь остались, и чтобы я с этим пошёл туда, к остальным? Нет, Гортхауэр. Страх рождает страх, насилие — желание противостоять ему. Ты сам это знаешь. Нет, тут должно быть какое-то другое решение.

— Ты его видишь? Я — нет. Я могу прийти к вам один. Но вспомни: так уже было совсем недавно. Кто из вас хотел воспользоваться моментом и попытаться договориться? Ни одного. Враг слаб — его нужно смести!

-Я тоже не вижу, — признался Финрод. — Кроме одного. Договорённость — и выполнение её. Мы не доверяем вам, вы — нам.

— Клятва, не клятва...— проговорил Артано, глядя в пространство. — Хотя бы просто обещай, что не станешь поддерживать тех, кто будет призывать вести войну.

Финрод очень глубоко вздохнул.

-Обещаю.

— Я отпущу ваших. И вскоре приду к вам сам. В тот раз была Ариен... мы с самого начала были на грани ухода из тела. Сейчас ее свет не более опасен для меня, чем огонь балрогов... да, по сути, это всего лишь два воплощения одной и той же стихии. Два солнца теперь на небе, две луны... Да. Келегорм отправится к своим братьям. На Север.

-Так он не сбежал? — ахнул Финрод. — Вот сволочь... Всё-таки струсил.

— Нет, он жив, — Артано посмотрел куда-то в сторону, словно через стену. — Не так-то это просто — умереть по своему желанию.

Финрод нахмурился: вспомнил то, как трое в чёрном выносили приговор там, высоко в горах.

-Ясно. Послушай. Когда я уходил... В общем, времени-то уже много прошло. Я полагаю, наши думают, что меня уже убили.

— Вернешься — поймут, что ошиблись. Я не вижу смысла держать их здесь, но... среди ваших раненых есть те, кто сейчас не сможет уйти. Думаю, тебе стоило бы пойти к ним в первую очередь. И убедить, что их лечат не ради того, чтобы превратить в орков... или что вы там думаете о нас.

-Попробую, — вздохнул Финрод. — Но вот насчёт того, что не превратят в орков — это сложно. Я и сам думал, что приду в себя — а уже больше не эльф.

— И все же — попробуй. Нашим они не верят — тем более, а очень трудно пытаться спасти того, кто стремится спрятаться в смерти — полагая, что это не самое худшее.

Финрод встал.

-Если ты мне ничего больше не хочешь сказать, я пойду к ним, — он даже не спрашивал, просто сообщал. — И знаешь что... Помнишь, я сказал, что хотел повесить тебя на скале — за Майтимо? Так вот. Я видел, что с тобой было... в моих глазах ты за это расплатился.

— Мне не было больно, — Артано не смотрел на него. — Почти. Свою боль майа легко может унять... в отличие от чужой. Иди.

Финрод потянул дверь — она была не заперта. Машинально удивился: всё-таки ожидал другого. Вышел в коридор. Сообразил, что совсем не знает, куда идти, что заплутается в этих лабиринтах на раз...

...Эльдар сбились толпой, — после подземной темноты поначалу никак не могли снова привыкнуть к свету, хотя вроде и не так много времени прошло. Сейчас Финрод вспоминал, как принёс им весть о том, что они скоро будут свободны, — они не поверили. Убеждать он их не стал, просто сел у стены и сказал: доживём — увидим. И замолк. Теперь вот все озирались вокруг, смотрели — на страшенной высоты горы, на стены Твердыни, на орков-охранников. Ждали.

А Финрод поймал себя на том, что тоже ждёт. Ждёт, что откуда-то из лабиринтов выскочит Хашнис, подбежит, скажет что-то смешное на прощанье. И он хотел этого. Понимал: если бы не она, никто бы с ним тут разбираться не стал, а сидел бы он сейчас там же, где и остальные лорды нолдор, — на севере Эндорэ, под охраной духов льда.

Орчанка стояла в сторонке, никак не решаясь подойти. Финрод ее заметил не сразу. Почему-то, похоже, на девушку сейчас нашла робость, и она, обычно бойкая, просто стояла, молчала и смотрела.

Финрод протиснулся сквозь толпу. Подумал: а, была не была, ну, не пустят, значит, такова судьба...

Подошёл к охране, выбрал орка, что был на вид — не то чтобы посимпатичней, но хотя бы менее отталкивающий.

-Слушай. Видишь, вон там девушка стоит из вашего народа? Я хочу ей два слова сказать. На прощанье.

Орк молча кивнул, посторонился, пропуская. Хашнис тоже это заметила, и наконец решилась. Подбежала. Но все почему-то опускала глаза.

Финрод обернулся: вроде пока ещё никто эльфов выпускать не собирался. Команду ждали, что ли... не поймёшь. Отошёл на несколько шагов вместе с ней.

-Хашнис... спасибо, что пришла. И... я хотел поблагодарить тебя. Если бы не ты, я сейчас был бы вместе с феанорингами на севере.

— Ты теперь уйдешь... — проговорила она, глядя в сторону. — Навсегда, наверное. Забудешь, и все.

Финрод понял, что у него земля уходит из-под ног. Нечто подобное он уже слышал. В Амане. От Амариэ. Но там-то понятно, а это как понимать?! Он же эльф, она — орк. Не может быть. Не к месту вспомнилось, как сам же говорил ей: орки — это бывшие эльфы...

-Послушай, я как я могу забыть? Ты же мне, почитай, жизнь спасла. Даже если бы эльдар и умели забывать, — не смог бы.

— И ты никогда не захочешь к нам вернуться, — продолжала она, — а я туда, к вам, тоже не могу... Слушай, возьми вот, что ли.

Она протянула ему небольшой кулон на цепочке — звезда. Только черная. Искрящаяся какими-то мелкими камнями, которым Финрод не знал названия.

— Тут особые чары, — пояснила она, — чтобы мысленно говорить. Если меня позовешь, то я услышу. Только вашим не показывай, а то скажут — черное колдовство.

Он медленно протянул руку. Красиво, завораживающе красиво, — чёрное колдовство, так и есть... И уже знал, что — возьмёт, и что будет беречь. Случайно коснулся её пальцев, на миг напрягся — и заставил себя успокоиться. Да, орки. Да, искажённые существа. Говорили, будто у них даже и души-то нет, но у этой точно есть...

-Спасибо. Я обязательно позову.

Она вздохнула. Посмотрела на него — при свете дня Финрод увидел: а девушка-то отнюдь не уродлива, если присмотреться — просто очень уж непривычная, необычная для эльфийского глаза внешность. И глаза у нее глубоко-зеленого цвета, большие, с черными пушистыми ресницами...

Взглянула, и снова отвернулась. Сказала:

— Ладно, иди к своим... Сейчас вас уже отпустят.

Он растерялся. Понимал, что минуты безвозвратно улетают, что нужно, обязательно, позарез нужно найти какие-то слова... и что слов этих нету. Он бережно спрятал чёрную звезду на груди, оглянулся: вроде бы никто из своих не видел.

-Счастливо тебе, Хашнис.

И быстро зашагал обратно.

Почти сразу же, когда он вернулся, в кольце охраны произошло какое-то движение — орки расступились, открывая им проход вперед. И один из них сказал громко:

— Идите. Все. Вас отпускают. Дорога одна, не заблудитесь, — орк усмехнулся. — Ну давайте, давайте, чего встали?

Финрод пошёл первым, — знал, что за ним потянутся, что сейчас только на него — на своего лорда — смотрят растерянные, испуганные эльдар.

Дорога шла вниз. Вернее, не дорога даже — просто другого пути здесь действительно не было. Миля, другая, третья... Нет, если они и ожидали подвоха — никакого подвоха не было.

Не так уж далеко оказалось до выхода на равнину. Очередной проход между скалами... И Финрод увидел раскинувшийся до самого горизонта Ард-Гален.

И вдали — шатры, стоящие на равнине.

Свобода! ему не верилось, хотя в последние часы и вправду всё к тому вело. Он сам не понимал, как это всё произошло, насколько он сам сделал это возможным, — он склонен был считать, что здесь какая-то рука судьбы, или воля Эру, или что угодно ещё... Выйти из Ангбанда. Целыми и невредимыми. Он не заметил, что улыбается во всю ширь, — сквозь слёзы. Вопреки всему — вышли. Живыми. Так оно и получилось...

До лагерей, впрочем, было еще идти и идти. Но у всех, похоже, ощущения были примерно такими же. Кто-то прошептал: не может быть... Кто-то оглянулся на черные горы, нависавшие позади, не выдержал — и бросился бежать вперед, к своим, к лагерям. За ним бросились и другие.

А Финрод понял, что бежать просто нет никаких сил. Не потому, что устал: просто напряжение оказалось слишком велико. Слишком выматывающим и неожиданным оказался разговор с тёмным майа.

Так доплёлся до лагеря в хвосте бывшего передового отряда.

— Финдарато! — кто-то схватил его за руку. — Эру, ты живой... да что с тобой?! Ты как будто спишь на ходу... очнись!

Артаресто. Глаза горят радостью и тревогой, встрепанный...

-Ох! — Финрод обнаружил, что прямо перед ним уже шатры нолдор. — Да не сплю я, какое там! Просто столько всего свалилось...

— Эру, Финдарато, мы ведь уже вас похоронили, мы думали, вы никогда не вернетесь... как вам это удалось? как вам удалось сбежать, да еще всем?