Ариен

Ждать пришлось не слишком долго. В коридоре раздались чьи-то быстрые шаги, женский голос спросил: "Здесь, что ли?" — и снова лязгнула дверь.

Женщина. Эльфийка, совершенно явно. Но в черной мужской одежде, с сумкой. Она стояла за решетчатой дверью, вглядываясь в синдар.

Гильраэн поймал челюсть. Оно понятно, после эльфийской книжки от тёмных всё можно было ожидать, но живая эльдэ здесь, да ещё и в мужской одежде?!

-Э... Здравствуй.

— Здравствуй, — ответила она. Орк, все тот же, отпер дверь, пропустил эльфийку внутрь — и снова запер. — Так, ну что же вы молчали? Эх...

Она раскрыла свою сумку и начала доставать оттуда какие-то снадобья.

Гильраэн не ответил. Сказать — боялся, что раненых отправят на корм оркам, как говорили феаноринги? Или — что боялся расставаться с другом, отпускать его в неизвестность? Смотрел исподлобья. Потом наконец вынырнула мысль.

-Слушай. Может, знаешь, чем дело-то закончилось? Там, у Врат? А то нас сшибли в пропасть, и всё...

— Да ничем, — она аккуратно сняла с эльфа легкий кожаный доспех (хорошо еще, что кольчуги не было). Принялась обрабатывать ожоги. — Ваших похватали, остальные на Ард-Галене стоят и мечами потрясают. И куда вы лезли? О чем только думали? Правду о феанорингах говорят: безумные. Вы-то с другом вроде бы синдар, а туда же!

-За Камнями лезли, — Гильраэн недоумённо посмотрел на неё. — Будто не знаешь? За чем другим могли полезть эти пришельцы из-за моря? А мы... Мы — как лорды скажут. Те как майар ваших захватили, стали по окрестностям ездить, речи зажигательные произносить. Ну, многие за ними потянулись. Наши туда же. Я так думаю, эти уже у вас, да? Майар?

— Да, конечно... Я когда их увидела — захотелось Маэдроса и прочих и вправду повесить, причем не за руку, а за шею.

Гильраэн опустил голову. Ему стало до жути стыдно: ведь был же там, на поляне, и, наверное, мог бы отстоять их, хоть что-то сделать, так нет, — ну, попрепирались они с феанорингами, и всё, и те настояли на своём: мол, война идёт, вы тут забились по лесам, ничего не понимаете.

-Как они сейчас? Они... они поправятся?

— Куда они денутся. Майар, да ведь и Мелькор теперь здесь — поможет.

Эльде закончила обрабатывать ожоги, и подняла голову, посмотрела на Гильраэна.

— А вот с вашими сложнее, — сказала она. — Вот что. Тебя как зовут?

-Гильраэн. А что?

— Вот что, Гильраэн... ваших было в передовом отряде — сто тридцать восемь. Они все живы, но... Я вижу, ты нормальный, не безумный, как они. Ты можешь помочь определить, кто из них — способен понимать хоть что-то, а кто — просто бешеный и буйный, как братья-феаноринги? Мы не хотим держать в темнице всех без разбора.

-Да знать-то я их знаю, — Гильраэн смутился. — Только как в чужую душу влезешь? Там много народу было, все лорды впереди шли. И нолдор, и наши. Но вы их, наверное, теперь судить будете?

— Какой смысл их судить — по нашим законам все они однозначно виновны, но они же нашим законам не подчиняются. Не знаю. Мелькор это будет решать, я думаю... — она помолчала. — Я сама — даже не представляю. Ладно... Надо бы твоего друга к остальным раненым, не дело ему в таком состоянии тут лежать.

-Я с ним, — решительно заявил Гильраэн, сразу позабыв о том, что он тут в плену. Спохватился. — Хотя вы меня, конечно, можете запереть.

— Да нет, зачем... Так, вот что...— она поднялась. — Донесешь его?

-Само собой.

Поднялся. Помог другу встать, — тот всё же пытался идти сам. У Гильраэна сразу же всё заныло: обнаружил, что у самого тоже ожоги никуда не делись.

— У тебя тоже ожоги, вижу, — заметила эльфийка, — но это не опасно, потерпи.

Давешний орк открыл дверь, и квенде повела их по коридору. Шла, и говорила вполголоса:

— Ваши тоже, конечно, под охраной, мы их разделили — по двое. Вместе держать опасно — могут выкинуть что-нибудь неожиданное... Но вас, я думаю, держать взаперти излишне.

Пришли к тому же подъемнику. Видимо, рассчитан он был на много народу — втроем тут оказалось совсем свободно. Но — все та же темнота. Гильраэн не сразу понял, что девушка сделала — но опять повторилось ощущение движения наверх. Уже не такое долгое, как в прошлый раз.

Снова вышли, снова путь по коридорам... но уже — свежий воздух, дневной свет в узких окнах.

Странно здесь было. Камень, камень... и ощущение — очень большой высоты там, за окнами. Когда довёл друга до одной из комнат, уложил на кровать — успокоился. И постепенно стало отпускать как-то: здесь совсем не чувствовалось опасности, подавления, страха... И оттого становилось легче дышать.

Подошёл к окну, выглянул, — и вправду, высотища! Горы окрест... И всё бы хорошо, только что-то щемило в душе, не давало покоя... как-то это называется, — ах да. Совесть.

Повернулся к эльде.

-Слушай. А можно мне их увидеть? Майар ваших? А то душа не на месте, вот право слово.

— Увидишь, конечно. Думаю, они не будут против.

Эльфийка достала из своей сумки небольшую керамическую баночку, протянула Гильраэну.

— Вот, кстати, возьми. Хорошее средство, будешь смазывать ожоги — заживет в несколько раз быстрее, и болеть не так будет. Лечить_силой_ тут у тебя нечего. Только вот...

-Спасибо...

Он смущённо улыбнулся. Синдар умели делать такие снадобья, — по-своему, конечно, и встретить что-то своё, знакомое, было попросту приятно.

— Ладно, пойдем. Только имей в виду... вид у них сейчас... что у Горта, что у Тхури... — она покачала головой.

-Я вообще-то их вёз сюда, — тихо напомнил Гильраэн. — Так что знаю.

— Я о другом. Так что ты... Не удивляйся. И не пугайся...

Они вышли в коридор.

Гильраэн шёл и удивлялся. Твердыня Врага... Жили себе и жили, тихо, и мирно, кстати, ну бывало, — от орков приходилось отбиваться, да. Видели что там, к северу, горы эти, но чтоб — такая махина... А, ладно, что теперь думать. Как развернулось, так и развернулось, назад не возвратиться.

Предупреждала она не напрасно. В первый момент Гильраэн, увидев Горта, просто обомлел — и тут же сердце ухнуло куда-то в пятки.

Майа лежал на странной формы столе, почти обнаженный — только сейчас Гильраэн впервые увидел по-настоящему, что сделали с его телом. Что называется — живого места не осталось... Но раны — это хотя бы понятно, а вот все остальное... как там говорил Маэдрос? Пытками и чародейством?..

Грудь майа была без малого не разворочена; эльда точно с такой раной не выжил бы. Прямо на груди — какая-то наполовину металлическая, наполовину прозрачная штуковина, напоминающая паука — особенно потому, что от нее шли трубки, в которых пульсировала кровь; такие же — от сгибов рук, и скрывались в похожем "пауке", стоявшем в изголовье. На коленях раны были жуткими, но сверху их охватывали странные металлические обручи, от которых прямо в плоть входили длинные иглы. Лицо майа было бледным, длинные черные волосы свисали почти до самого пола.

А эльде подошла к нему, как ни в чем не бывало, провела рукой по волосам и позвала:

— Горт, очнись. Тут к тебе пришли.

Гильраэн обнаружил, что подпирает стенку, и что воздуха ему категорически не хватает. И что вообще-то живым существам свойственно дышать. Отклеился от стены, шагнул вперёд. Подошёл совсем близко, — на всю эту незнакомую жуть старался не смотреть, только — в лицо.

Горт приоткрыл глаза. Улыбнулся. Гильраэн вдруг понял, что взгляд у майа не в пример живее, чем даже когда он его увидел впервые, там, давно.

— Гильраэн. Ну, как ты? Вижу, волосы тебе все же подпалили.

-Да, есть немножко, — он машинально потянулся к шевелюре. — Да это всё так, ерунда. Я же пришёл... просто хотел вас увидеть. Убедиться, что живые. А тут...

— Живые, живые, и завтра совсем живые будем, — голос Горта теперь звучал уже достаточно уверенно. — Ноги они мне испортили сильно. Словно специально старались, чтобы искалечить безвозвратно, тогда пришлось бы создавать новое тело — долго, время... Келегорм, сволочь. Ну, да не на тех напал. Они думают, мы здесь три тысячи лет сложа руки сидели...

Гильраэн вздрогнул.

-А твоя мэльде? Ох, я так и не спросил, как её зовут...

— Тхурингветиль. Между прочим, я знаю, что у вас о ней есть легенды. Страшные сказки... про оборотницу, которая пьет кровь по ночам.

-Так это она? — несказанно удивился Гильраэн. — Вот уж не подумал бы...

— Она. Только по ночам она обычно пьет вино, а не кровь. Но облик у нас в крылатом виде действительно напоминает облик летучих мышей, это верно. А когда-то давным-давно, на заре мира, и впрямь водились существа, которые пили кровь: квенди они, конечно, не были страшны, а вот мелким зверькам — очень даже. Многие из Перворожденных видели все это, вот и пошло потом... Ей досталось меньше, чем мне. Хотя пока ей лучше тоже, знаешь... отдохнуть и прийти в себя.

Гильраэн почувствовал, что душа, которая была у него не на месте, место своё наконец нашла и на него встала. От этого мир вокруг даже... посветлел, что ли.

-Ладно, — он улыбнулся. — Пойду я, у меня там друг остался, — ну, если помнишь, тот, с которым мы вас сторожили вместе. Давайте, выздоравливайте... летучие мышки.

— Завтра мы будем в норме, — серьезно пообещал Горт. — Дел очень много, увы. Одни ваши лорды чего стоят.

Финдарато привалился к стене. Тяжко... Проиграли. В голове назойливо всплывали всё те же картины: обрыв, жуткие огненные фигуры с бичами, — и он снова, снова, снова падает вниз... Встряхнул головой — попытался отогнать видения.

Получилось. Ненадолго. И опять — огненные бичи... и одно видение сменяется другим, уже со светящимся хлыстом не балрог, а Майтимо, а рядом — замерший горький ужас своих, которые смотрят и молчат, и только долетают невысказанные мысли: ну что же он, как орки-то, разве ж так можно...

Встряхнуться. Отогнать видения. Ненадолго. Вода... журчит где-то рядом, и страшно хочется пить, и тянешься к прозрачным ледяным струям, тянешься — а они скользят сквозь пальцы, даже не касаясь их, и никак не поймаешь...

Время исчезло в окружающей черноте. Сколько он уже здесь пробыл — не понимал и сам; становилось все хуже. Душно, дышать почти нечем... только у пола откуда-то идет легкий сквозняк.

То ли он потерял сознание, то ли заснул. В чувство привел грубый, явно орочий голос, и свет откуда-то сверху, от двери:

— Эй, ты там! Сдох, что ли?..

Финрод попытался подняться, — сразу закружилась голова.

-Ну конечно, сдох! Что за дурацкий вопрос.

— Воду-то бери давай, — посоветовали из-за двери, из-за открытого крохотного оконца, на котором стояла глиняная кружка.

Он потянулся — и скрипнул зубами. Больно. Очень. Так, ладно. Не стоит для орков устраивать зрелище из того, как ему плохо.

Встал, добрался до двери. Воду выпил — жадно, всю, до дна. Попробовал вглядеться за окошко: что там?..

Был виден узкий каменный коридор, где горел факел — и больше ничего. Если не считать той орочьей морды. Орку, похоже, факел скорее мешал: потому что орк смотрел через крохотное окошко в темноту камеры — и явно все видел. В том числе и попытки Финдарато сделать вид, что ему лучше, чем на самом деле.

Финрод отвёл взгляд. Ну всё, отвоевался. Быстро... Сейчас Моргот, наверное, занят тем, что своих майар в чувство приводит, а освободится — займётся пленными лордами нолдор. На предмет наоборот. И, в общем, будет прав...

— Что, несладко? — спросил орк (что интересно, на синдарине он говорил не хуже любого эльфа, и непохоже, чтобы эта речь сама по себе была ему тяжела). — Ничего. Вам полезно, сволочам. Не все вам наших резать, дойдет и до вас очередь. Моя бы воля... всех бы вас... — он выругался на каком-то незнакомом наречии.

Окошко захлопнулось, и снова наступила тьма.

Финрод постоял перед дверью. Добрался снова до стенки, сел. Очередь дойдёт, куда она денется. Тут он прав, уродина. И скорее бы дошла, что ли... Хотя там, по другую сторону, — вечное заточение в Мандосе. Вечное. В душе поднялась злость и обида: Моргота Валар через триста лет выпустили, а их, значит, — навечно?! Что же, Моргот меньше зла сделал, чем они в Альквалондэ, так, что ли?..

Времени прошло, судя по всему, довольно много. Казалось, о нем просто забыли. Пока, наконец... Шаги в коридоре. Открывается вначале то самое окошко, потом вся массивная дверь, и становится видно, что есть и еще одна дверь, из стальных прутьев. Двое орков за дверью и человек в черном.

— Этот? — спросил человек. Один из орков что-то ответил на своем языке, и человек кивнул согласно.

Люди... Их Финрод ещё не видывал. Ощущение от существа было странным, не похожим ни на майар, ни на эльдар... разве что на этих, тёмных. Как будто стоишь рядом с провалом в бесконечность... где — неизвестность, тьма и свобода. Жутковатое ощущение.

— Встань к стене, эльф, — скомандовал человек. — Руки в стороны. И не вздумай сопротивляться — хуже будет.

Ну вот, подумал Финрод. Начинается.

Медленно поднялся, уцепился за холодные камни. Смотрел прямо, взгляд не прятал.

-Ну?

— Этот по крайней мере язык понимает, — заметил человек. В голосе его была явная насмешка, и обращался он к оркам — похоже, воспринимая именно их, как нормальных существ; на эльфа же он смотрел... как на дикого зверя, пожалуй.

Оба орка вошли внутрь; действовали они слаженно и быстро. Финрод опомниться не успел, как обнаружил, что его руки прикованы к стене, и он теперь не может сопротивляться, даже если бы захотел.

Только тогда внутрь вошел человек.

Финрод смотрел исподлобья. Что бы эти, тёмные, ни хотели делать с ним, — он был полностью в их власти. Пронеслось вихрем: Утумно, Моргот из эльфов вывел орков... Ну уж нет. Ни его чувства, ни мысли враги не услышат.

Человек вроде бы даже не особо интересовался его личностью: впечатление было, что он подобное делал уже много раз. Разрезал одежду на нем, оглядел ожоги, раны, принялся обрабатывать. Боль снова начала гулять по телу. Орки стояли рядом.

— В другой раз проще сразу по башке, — заметил один из них, как ни в чем не бывало. — Тебе хорошо, а нам пока скрутишь такого... зверье неразумное, точно, — орк сплюнул презрительно, и Финрод с возмущением понял, что орк говорит искренне.

-Сам ты зверьё, — хмуро сказал Финрод и со свистом втянул воздух: больно. — Натаскали вас... на синдарин... собак вон тоже учат.

— Собака — зверь достойный, — спокойно возразил орк, — в отличие от вас, полоумных. Собака без причины не бросается. Вот и вы — как псы взбесившиеся. Стрелять бы вас...

Глаза на его грубом лице были не звериные, конечно. Разумные, живые. Оттого было еще страшнее.

— Подержи его, — велел человек, готовя какие-то странные инструменты, что-то непонятное, с иглами — и орк взял руку Финрода, сжал выше локтя.

Финрод стиснул зубы. Не отвернулся, — смотрел. Интересно, останется ли во мне после всего этого хоть что-то эльфийское, или я целиком и полностью, до глубины души, стану орком?.. Страха не то чтобы не было, — просто надвигалось на тебя что-то неизбежное, неизвестное, и казалось: это не может быть со мной, надо закричать и проснуться, проснуться дома, в Амане, и окажется, что всё было — сном, начиная с павшей на Валинор ночи...