-Да ладно, это было давно и не со мной, — он засуетился. — Ты же хотела найти книги... Если тебе интересно, я, конечно, расскажу всё, что знаю, только знаю я немного. Мне передали только образ, — как она выглядела... и как она хотела меня назвать. Только имя это здесь не прижилось, меня никогда так не называли...

— Конечно, мне интересно! Расскажи! А вдруг окажется, что она как-то связана с, ну... с нашими народами, северными? Вдруг я пойму? Или еще что-то сумею объяснить...

-Гэлмор... Только меня так никогда не зовут.

— Гэлмор, — повторила Хашнис. — Но ведь это имя из наречия ах-энн. Оно означает — "черная звезда". Может, она была из эллери, твоя мать... тогда весь этот народ погиб...

Эльф развёл руками и застенчиво улыбнулся.

-Я ничего не знаю. Мне сказали, после Войны Стихий она пришла откуда-то, душа её была полна тоски и страха... Кажется, я даже и на свет-то появился не вовремя, а раньше срока. И она умерла. Только успела сказать, как хотела назвать меня. Вот и всё.

— Очень на то похоже... Там, понимаешь... Эллери — это ведь и есть синдар, вы все одного народа. Только эллери жили на севере, там, где тогда жил Мелькор. Вот они и погибли в той войне. Почти никого не осталось. А как звали ее? Этот образ... ты можешь мне показать?

Он вздохнул.

-Я не знаю её имени, — сказал с сожалением. — Она ничего не успела сказать, пойми. А про эллери я знаю, когда я вырос и стал заниматься книгами, то много путешествовал... был на севере. Тянуло туда... Как-то набрёл на развалины, нашёл много обгоревших книг... большая часть их рассыпалась пеплом у меня в руках.

— А где они? Где эти книги? Те, что удалось сохранить?

-У меня, — в голосе звучала законная гордость. — Я сразу занялся тем, чтобы сохранить то, что ещё уцелело, пришлось повозиться. Хотя, увы, многое восстановлению не подлежало. Но там чары, а ты орк. Это охранные чары... похоже на те, что держат Завесу Мелиан. Ты об них обожжёшься.

— А я не буду касаться. Я просто посмотрю... а ты листай, так ведь можно?

-Можно.

Он зашагал в лабиринты своих шкафов, — явно ужасно довольный, что кто-то проявил интерес к его занятиям. Похоже, ему было решительно всё равно, кто перед ним: орк ли, эльф, или вообще кто угодно. Где-то посредине пути остановился: здесь шкафы расступались, из окна падал мягкий свет, а к окну был придвинут стол.

-Вот, — он указал на небольшой портрет на столе. — Я когда-то даже специально рисовать научился, чтобы этот образ был не только в моей памяти. Это моя мама.

Хашнис осторожно притронулась к портрету. Незнакомая эльде была совсем не похожей на нолдор. Спокойное, без тени надменности лицо, ясные глаза...

— Точно, эллерэ... — проговорила Хашнис тихонько. — Я видела это лицо. У нас, там... у нас есть портреты многих. Тех. Горт делал и Тхури. Чтобы не забывали. И тех, кто погиб, и тех, кто пропал... Вот ведь... Наверное, Мелькор будет рад узнать, что ты жив.

-Да что ты, — замахал руками Гэлмор. — Я вам никто, он меня совсем не знает. С чего вдруг.

— Ну как же, ты ведь сын эллерэ. Как же — никто? Их же почти никого не осталось...

-Я знаю. Я видел. Там, далеко, — долина чёрных маков. И, как бы сказать... Ну, как будто следы. Видения.

— Да. Души уходили, и от каждой оставался след — такой вот мак... Я тоже была. Но не стала там оставаться на ночь, знала, что там, ну... Память. Не хотела я это видеть, понимала, что с ума сойти могу.

Он коснулся рукой портрета — как будто погладил кого-то живого. Странные светло-фиолетовые глаза были печальны.

-А я там ночевал.

— Что же ты потом не пришел к нам? — тихо спросила Хашнис. — В Твердыню?

-Ну, как же. У меня здесь приёмные родители... тогда были. И библиотека. Здесь мой дом.

— Не обязательно же — насовсем. А родители... погибли?

-Орки убили.

— В этой недавней войне?

-Да.

— Дикие орки, уруг-ай, они сволочи... да... Я знаю. Они звери. Даже хуже. Они искаженные, в них жажда убивать. Это только если с самого детства браться, можно победить. А кто вырос, тот уже все... как безумный.

Он помолчал.

-Мы тут мало что знаем. Мелиан говорила — Искажение, Музыка Айнур... Но её не было в Чертогах Эру, она появилась на свет в Валиноре... майэ Ирмо. Он не препятствовал ей остаться здесь, когда она полюбила Эльве. Так она говорила.

— Это Пустота, — проговорила Хашнис и вздрогнула. — Тогда, на заре Арды, мир еще не был закрыт от нее... Я не очень понимаю эту силу, но знаю, что она существует. Это очень страшно. Она может исказить, лишить разума. Превратить квендо в такого вот говорящего зверя, у которого в разуме останется только одно — уничтожать, разрушать.

-Ты надолго здесь? — вдруг спросил Гэлмор.

— Две луны... — ответила Хашнис. — Я не хотела здесь оставаться. Но теперь вижу, что это и к лучшему.

В его глазах горел странный огонь.

-Я давно уже, с того самого своего похода на север, хотел... хотел встретиться с Мелькором. Но Мелиан не говорила, как решили в Валиноре, и вернётся ли он вообще. Может, не знала. Потом была война. Потом пришли эльдар из-за Моря. И об этой встрече можно было уже и не мечтать. В общем, я и перестал.

— Так ведь сейчас можно сделать очень просто. Чтобы ты был посланником от Дориата к Мелькору. Раз уж такой случай, может, Мелиан захочет договориться с нами о мире?

-Какой из меня посланник, — Гэлмор тихо засмеялся. — Потом, вряд ли Мелиан захочет о чём-то договариваться: у нас есть Завеса.

— А просто отпустить — отпустит?

-Ну, я ж тут не в заключении, — он задумчиво постучал пальцами по столу. — Я много путешествую, записываю разные истории... сказки собираю. Просто как-то... Вот ты говоришь — рад будет. А мне что-то тревожно...

— Больно вспоминать такое, да. Но ведь это же... Ну как можно — не сказать?.. А если ты Моргота боишься, так не бойся, глупости это все, нет там ничего такого...

-Я не боюсь, — он впервые посмотрел на неё, как взрослый на маленькую, что, впрочем, так и было. — Я примерно знаю, что он такое, — по тем видениям, у поля чёрных маков. Но ты хотела — книги...

Он отошёл к одному из своих шкафов, бережно достал оттуда большой свёрток. Положил на стол. Обёртка была и не бумагой, и не тканью, — что-то серебристо-зеленоватое, переливавшееся под солнечными лучами. Когда он дотронулся, чтобы развернуть, то показалось — обман зрения, но его рука словно погрузилась во что-то, и расстояние до свёртка было одновременно и мизерным, и — огромным, как до звёзд...

Наконец он развернул обёртку. Там были несколько обгоревших книг, — он хорошо постарался, и каждая страница была словно окутана этой невидимой, но хорошо ощутимой защитой, и тонкие почерневшие листки уже не могли никуда деться.

У Хашнис сжалось сердце. Рука невольно протянулась к этим листкам — дотронуться, ощутить... Уже почти коснулась, но вдруг почувствовала — не получится. Что-то мешает.

— Знаешь, надо... Надо так. Надо, чтобы ты все это перелистал передо мной. Медленно. Потом, когда я вернусь, я покажу свою память Мелькору, и тогда можно будет восстановить все, что здесь написано, чтобы оно не пропало. И сделать много копий. У нас в Твердыне много библиотек. Одна, главная — большая, с подлинниками, и много маленьких, где копии...

-Хорошо, хорошо, — его голос вдруг стал извиняющимся. — Понимаешь, там, откуда я это взял, оставались и другие. Была одна книга, — я просто ужасно жалел, что не могу, ну просто утащить не могу больше. Там было много рисунков. Венец какой-то необыкновенный, девушка с крыльями... Но эти были в куда худшем состоянии, если бы я их не забрал, пропали бы вовсе. А на те, оставшиеся, я просто на месте чары наложил охранные. Подумал, — когда-нибудь вернусь. Но так и не получилось. Жаль...

— Ой, точно! — Хашнис вдруг чуть не подпрыгнула, поняв. — Так ведь нашлось же, Горт же нашел совсем недавно, как раз когда они с Тхурингветиль к нолдор попали! Он с собой только одну книгу забрал, и лучше бы не забирал — там все так кровью залилось, что не разберешь... а феаноринги ее вначале сжечь хотели, потом только не стали, поняли, что эльф писал.

-Гортхауэр нашёл? Кровью? Как?! — Гэлмор так расстроился, как будто книжка была его родным дитём. — Да что же это такое...

— Так... они же его... — Хашнис помолчала. — Без малого на части не разобрали. А книгу он прятал...

-Ну вот, — эльф, похоже, расстроился ещё больше, хотя казалось, что уже некуда. — Мало того, что Мелькор своих эльфов потерял почти всех, так теперь ещё и его...

— Они-то с Тхурингветиль живы, их так просто не убьешь. Хотя что это было — жуть... Я такое впервые видела, и то... не сразу, как их доставили... А главное, Тхури — она же у нас вроде как главная по части целительства, а тут она сама в таком состоянии была, что говорить и то не могла... Их там трое над ней самой работали и над Гортом, целителей, она мысленно говорила им, что делать, а Мелькор потом чарами все это сращивал... Ужас просто, рассказывали. Но за пару дней вытащили. Потому что майар. А были бы квенди или люди — и месяца бы не хватило, чтобы на ноги поставить после такого. Майтимо у нас был... раненый, Тхури потом сама над ним работала, два дня над ним провела, он бы иначе никак не выжил. А Тьелкормо увидел, и решил, что это пытки... — Хашнис вздохнула.

Гэлмор с силой сжал виски.

-Знаешь... Бедный Мелькор. Вам всем в случае чего есть к кому бежать, — к нему. А ему уже — не к кому. Он должен быть для всех опорой, поддержкой. Я не представляю, как он всё это выдерживает.

— А вот об этом я не думала, — помолчав, призналась Хашнис. — Да... Это правда. Наверное. С нас-то какая поддержка...

-Он, наверное, и не жалуется никогда, — тихо сказал Гэлмор. — Да?

— Не слыхала, — кивнула Хашнис. — А если что и есть, так ведь Горт же не скажет...

-Если Мелькор начнёт кому-то то, что у него на душе, изливать, — боюсь, весь мир сразу отзовётся, и сразу все узнают, — Гэлмору явно было очень тяжко говорить всё это. — Земля-то его чувствует...

— Я тоже чувствую. Он меня учил... я говорила с ним. Я обязательно научусь слышать музыку Арты, как майар. И использовать тоже.

-Да я не о том... — Гэлмор смешался оттого, что его не поняли. — Да, насчёт той книги. Там чары охранные... Как бы это сказать... В общем, можно так сделать, чтобы кровь стереть, и тогда страницы станут такими, какими были, когда я чары накладывал. Только тут надо быстро...

Он совсем смутился и замолчал. Похоже, он очень редко когда мог раскрыться в разговоре, и сейчас его накрыл очередной приступ стеснительности.

— А может, это Горт уже сделал? — предположила Хашнис. — Я ведь с той поры так и не спросила. Если он мог, то уж конечно, сделал бы.

В мастерскую Хашнис ходила ночами, чтобы поменьше пересекаться с местными. В первый день она поневоле столкнулась с двумя... ох, какими же презрительными взглядами они ее одарили! Так и читалось: куда ты лезешь, разве можешь ты хоть что-нибудь создать?..

Назло. Назло, все силы вложу... но сделаю такое, чего у них никогда не было... и не будет.

Вспомнился венец Гэлеона. Все правильно — повторять нельзя, нужно делать свое... Еще несколько дней Хашнис не вылезала из своей комнаты — делала наброски. Никому не показывала, только Гэлмору. Спасибо Лютиэнь — принцесса позволила брать здешние материалы. Даже редкие. Видимо, ей и самой хотелось посмотреть — на что же окажется орчанка способна. Материалы здесь у них были не совсем такими, к каким она привыкла, и хранились тоже иначе, но это было и к лучшему — получится нечто совершенно новое... Золото, бледное цветное стекло с переливами, вкрапления серебра и мелких драгоценных камней... Венок из весенних полевых цветов и вишневых веток. Он должен был получиться таким, чтобы вначале казалось — живой. Здешние работы были иными.

А потом принялась за работу. Каждую ночь она приходила в мастерскую и уходила с рассветом, оставляя незаконченную работу в закрытом ящике — не хотела, чтобы кто-нибудь увидел до завершения.

На все ушло двенадцать ночей. И вот, наконец... Венец этот не был таким хрупким, как венец Гэлеона некогда. Не так-то просто сломать эти тонкие переплетающиеся веточки. Но вот что скажут синдар...

И тогда Хашнис решилась. Никого не предупредила.

Просто очередным утром она оставила венец на рабочем столе.

По дворцу утром вдруг — внезапно! — пронеслась какая-то ошеломлённая волна. В библиотеку тоже кто-то заскочил, крикнул, — мол, иди скорее, что ты засел тут, в углу, пропустишь всё на свете! Гэлмор ничего не понял, но отправился следом.

Спустился в мастерскую — и с трудом протиснулся сквозь толпу эльдар. Они стояли, благоговейно замерев, как будто перед каким-то чудом из чудес... впрочем, так оно и было. Молчали.

Гэлмор подошёл — и, похоже, первым осмелился взять венец в руки.

Похоже... Да. Похоже. То же "оживленное золото", про которое он читал в той давней книге. Здешние работы были иными: они подчинялись строгим геометрическим канонам, а тут...

— Должно быть, это дар Владычице Мелиан, — прошептал кто-то в тишине. — Кто еще достоин такого?..

-Не знаю, — тихо ответил Гэлмор. — Я думаю, ответить может только тот, кто это сделал.

— А кто? — говоривший эльда обвел взглядом стоявших рядом: сейчас здесь были все мастера Менегрота. — Кто-то из вас? Вы же в этой мастерской работали.

Ответом была тишина. Гэлмор улыбнулся: всё-таки. Всё-таки никто не осмелился сказать — моё...

-Посмотрите внимательно, вы же видите сами, — негромко сказал он. — Синдар такого не делают, это совсем другой стиль и техника.

— Да нет, что вы...— проговорил синда нерешительно. — Да, тут была эта... Орк. Ночами, мы даже не сталкивались с ней. Но разве орк может что-то создать? Тем более — такое. Может, это создано... чарами? Перенесено откуда-то?

-Нет, — Гэлмор осторожно положил венец на стол. — Чары, если бы они были, вы могли бы ощутить, кстати... Это действительно её работа. Наброски могу показать...

— Невозможно, — потрясенно произнес кто-то. — Может, она... вовсе не орк? Может, это только видимость?

Гэлмор тихо засмеялся.

-Послушай, ну что ты такое говоришь, в самом деле. Будь она эльдэ или человеком, могла бы выбрать облик... ну, поизящней, что ли. С таким-то чувством красоты. Нет, я думаю, нам надо привыкнуть к мысли, что орки Твердыни и те, что убивали наших, — это что-то совсем разное...

-В этом следует разобраться, — раздался вдруг голос Мелиан за спинами синдар, и они резко расступились. — Что вы стоите? Позовите же её сюда.

— Я схожу за ней. Если она у себя, конечно, — один из тех эльдар, что поначалу выполняли роль стражей, скрылся за дверью.

Мелиан прошла вперёд, Лютиэнь следовала за ней. Глаза у принцессы поблёскивали, — конечно, хотелось, чтобы этот венец стал её, но, но...

Вернулся он вскоре. Хашнис он нашел в ее комнате: та смотрела в окно. И пока они шли — только об одном молила: чтобы они не поняли, как у нее колотится сердце.