Ёкай

Когда я закинул в рот последний кусочек от второго тела, я понял, что сильно погорячился и неплохо перебрал. Эмоции словно ушли на второй план, и в то время как тело вывернуло дугой, я не ощущал ничего. Ко мне тут же метнулся кицунэ-би, обвив запястье левой руки и начав впитывать излишек силы, что буквально рвал мою ауру, вырываясь из неё протуберанцами энергии, уже сменившей оттенок на мой.

— Это бесполезно, только сам от этой силы развеешься. Прекрати. — Все столь же равнодушно произношу, отмечая лишь легкое сожаление, если огонек погибнет настолько глупо.

Несмотря на резко урезанные эмоции из-за повреждения ауры, или скорей, из-за перенасыщения силой, сознание продолжало работать, и даже как надо. И первое предложение от него было без сомнения заманчивым. Скинуть излишки привычным способом — в сражении. Благо, как выяснилось, во всех этих метаниях по лесу, мы почти вернулись к начальному пункту — тому самому городу. Или это уже другой город? А, не важно.

Заставить подняться такое непослушное из-за судорог тело, отметив краем сознания, что я даже немного рад, что не ощущаю всю ту боль, что испытывает оно, и рвануть в сторону города. Довольно быстро я добежал до нужной точки, и просто дал себе указание — аккуратно сражаться, никого не есть. Ох, что за нецелевой расход пищи?

А дальше все запомнилось мне отдельными кадрами, словно ленивое сознание не желало переключать картинки, что вижу я, и выдавало их в мозг через раз. Подобрать лучшее сравнение так же не вышло, да и было как-то лениво, даже думать было лениво. Если бы не словно само действующее по моей указке тело, то и на нем отразилась бы моя лень и я зазевавшись точно был бы погребен по лавиной ударов.

Однако все было иначе. Большая часть ударов моих врагов лишь самую малость вызывала хоть какой-то отклик. Что поделать, у города в основном сражаются низшие и младшие круги, а средние и выше уже в городе. Ну а развитый круг вообще редко сражается, предпочитая заниматься изменением ауры. И что могли сделать мне, буквально разрываемому от силы двух монстров начальной стадии развитого круга, какие-то низшие и младшие? Ничего. И именно это понимание еще сильней убеждало меня в том, насколько я переборщил сегодня с пищей. Плохо быть трупоедом, от него мне осталась чудовищная жадность до еды, но понял я это только сейчас, смотря на свои действия отстраненно.

Чуть позже, когда под градом ударов все сильнее редеющих противников, некоторые излишки все же были сбиты с меня, сознание несколько прочистилось, а тело перестало так часто скручивать приступами боли прямо во время боя. Тогда я и заметил на противоположном углу сразу три группы монстров. Две мало похожих на людей группы усиленно давили третью, среди членов которой были человекоподобные нелюди.

Казалось бы, надо сразиться со всеми тремя, тогда расход силы будет наибольшим, но сознание за что-то зацепилось, или сработал какой-то условный рефлекс моего вида, что-то вроде: другой человекоподобный монстр равен сородичу для меня, надо помочь родственникам. И все еще заторможенное сознание не стало мешать телу, действовать по этому условному инстинкту.

В буквальном смысле разорвав голыми руками тех монстров, что еще что-то пытались сделать со мной, я рванул в сторону той разборки, оставляя за собой кровавую просеку. Преследовать меня не стали, все оставшиеся в живых монстры наконец уяснили, что я им не по зубам, и переключились на мой прощальный подарок. Какой? Ну я же не ел убитых, так что пиршество у уцелевших будет знатно, вполне возможно, что сегодня, благодаря мне, приличная часть пирующих перейдет на следующий круг силы. Если не лопнет. Правда, не мне об этом говорить, я и сам все еще в процессе "лопающегося шарика".

Как только я достиг сражающихся, тело снова словно зажило собственной жизнью, начав буквально уничтожать тех, кого оно определило во враги, и даже не думая уворачиваться от ответных ударов. Да и все эти ответные атаки лишь сколачивали малую часть той силы, что меня окружала, и скорей даже приносили некоторое облегчение, избавляя от излишек. Но слишком медленно! Давайте, бейте меня сильнее! Активнее! Быстрее! Чувствую себя человеком, да еще и извращенцем... Надеюсь, никто и никогда не узнает об этих мыслях моего замутненного сознания.

Не прошло и полторы минуты, я как понял, что враги закончились, а я застыл перед сжавшейся группой ёкаев, подавленной моим излучением силы. Угу, излучением моим, вот только не моей силы!

Лидером у них был парень словно скрещенный с вороном человек. Не как тенгу, где просто человекоподобный ворон, а хвост, крылья и нижние лапы как у ворона. Структура тела ближе к человеческой чем даже у тенгу, но полностью покрытое перьями, и человеческое лицо без единого намека на вороньи черты. Поразительная помесь. Даже интересно, что это за вид.

Так же выделялись хотя бы тем, что не прятались за своим лидером еще два ёкая. Одетый в обноски получеловек полу... хм... наверно все же дикобраз. И наиболее человекоподобная самка. Кхм, инстинкты прочь! Девушка, вот, так корректней. Первый был одет в штаны и синюю футболку, мешковатые даже в этой его форме, вторая в застегнутое только у горла пальто, или куртку. Честно говоря, я в человеческой одежде сильно " плаваю", почти не отличая разные типы этих одежек. Грудь (хотя какая как грудь — первый размер от силы) прикрывает тонкая ткань, и непонятная хламида чуть ниже пояса скрывает нижнюю часть туловища. Панталоны? Нет, слишком те мешковаты, тут же не облегает, но недалеко от этого. А, не важно, мне все равно дела до них нет, а, судя по их виду, если я сейчас нападу, то они лишь покорно встретят свою смерть. Слабаки! Хотя девушка может и поборется, вон как смотрит угрожающе-строптиво. Забавно, ведь она по силам слабая младшая, в то время как я сейчас нахожусь за пределами этого круга, пусть и из-за недоразумения, почти стоившего мне жизни... или не почти?

Но сильней всего меня привлекла обувь этой дамы и её вооружение — армейские сапоги и топор с огромной ручкой на плечах. Тот еще образ. Хм, а разве такие топоры не алебардами зовутся? Нет, вроде нет, тут просто ручка длинная, но лезвие именно как у топора. Да и в оружии я тоже откровенно слаб — откуда мне в нем разбираться? Только немного в японских катанах, в силу своего зарождения в той стране на месте столкновения банд, их использующих. Остаточные эффекты от их смерти перепали и мне, но и то практических навыков у меня нет и в этом.

— Хочу поблагодарить старшего сородича за помощь нам. — Собрался с духом и заговорил ворон. Ох, как на него недовольно глянула девка, словно говоря взглядом "не смей унижаться, лучше все подохнем или завалим его скопом, но пресмыкаться не будем". И что она вообще в этой группе забыла.

— Не... стоит... это... лишь прихоть. — Ох, как плохо меня слушается собственное горло, говорить жутко тяжело, да еще и мысли разбегаются, когда я пытаюсь сказать хоть что-то, а язык заплетается как у пьяницы (за полгода наблюдения за бандой видел и я такие концерты её членов).

— Тогда... — Уж не знаю, что он хотел сказать, но оставаться рядом с ними у меня не было никакого желания... как и убивать первых пошедших со мной на контакт разумных сородичей. Все же, знаменательная дата, если выживу, обязательно её запомню и буду отмечать как свой социальный день рождения. Самоирония — это забавно.

— Вы... не интересны. Прощайте... — И просто развернувшись быстро ухожу в другую сторону пригорода, выискивая толпу побольше. Сбросить напряжение, сбросить излишки силы. Атакуйте меня! Всем скопом!

Там же. Зиг, "девушка с топором".

Что за отвратительное чувство? Что за *пип* это было такое? Да сила этого му*ака просто подавляла, а его аура? Из неё словно потоками вырывалась такая куча йоки, что нас всех припечатало одним лишь его присутствием. Вот тебе и слабаки из пригорода. Неужели кто-то из города явился.

Коротко взглянув в отходящих после происшествия подельников, Зиг передернула плечами в отвращении. Да лучше бы было всем скопом напасть на него, особенно когда он, не замечая нас, резал наших врагов. Но мало того, что мое предложение отклонили, так еще одна колючая сволочь меня удерживала, что бы я "не наделала глупостей". Тьфу, что за сброд?! Уж лучше сцепиться даже с ЭТИМ, чем вечно перед всеми унижаться! Ничего, стану сильней, и еще припомню этому существу весь пережитый мной сегодня страх. Напугал до усрачки, с*ка!

А его реплики? Помочь... по прихоти? Это вообще что? Он совсем тупой или как? Что за хрень он тут изобразил. Зачем? Помочь, чтобы подчинить и управлять как шестерками — это я понимаю, сама бы так сделала, будь чуточку сильней, но его действия... мне словно мозг вые*али!

— Успокойся, Зиг, а то того и гляди, еще на нас кинешься. — Пошутил один колючий уты*ок.

— Не прощу. Это меня должны бояться, а не я! Ну подожди, если в следующий раз нас сведет дорога вместе, я тебя уделаю. — Проигнорировав реплику Кира, прошипела я, глянув в сторону ушедшей фигуры. И за изнасилованный тобой мозг ты ответишь отдельно, *пип*!

— А вот мне бы очень не хотелось с ним встречаться снова. Я понял чуть больше вашего, и не знаю, что это за вид такой, но он только-только перешел на развитый круг, однако уже так шибает своей силой. При следующей встрече он уже будет настоящим чудовищем. — Высказался пернатый му**к!

Ближе к утру, опушка леса и все еще живой каге-сан.

Это было тяжело. Я уже сбился со счета, сколько я провел сражений за ту ночь. Я даже перенесся из одного пригорода в другой просто на инстинктах. Да, знатно я силы потратил. В себя пришел только ближе к утру, когда ночь стала терять свои права, а с ней начала улегаться и моя сила. Да, я выжил! Именно таковы были мои первые слова, когда я устало грохнулся на траву, под недовольный писк придавленного кицунэ-би, с честью прошедшим ночное испытание, и вроде даже ставшим насыщенней.

К сожалению, начал радоваться я зря, впереди меня ждала знатная подстава. То, что я перешел на новый круг развития я принял как должное — эмоций после столь выматывающей ночи не осталось. Зато я оценил условия своего развития. Да, помогать чиститься ауре и правда можно, но это процесс очень муторный и долгий. Более того, нужна еще и определенная планка силы, после которой возможен переход на следующую ступень — прямиком в средний круг развития. И вот тут начинаются проблемы. После каждого съеденного ёкая, мне придется долго и кропотливо сидя на одном месте его правильно переваривать, растворять паразитные куски оставшиеся от жертвы во мне (ох сколько их во мне сейчас), все это правильно встроить в свою энергетику. Плюс само расширение этой самой энергетики намекает на перестройку её под более развитые стандарты... после каждого сожранного ёкая! Мне хотелось выть от безнадеги, когда я представил, сколько мне всего придется делать!

Ах да, еще ко мне снова пришла информация из инфо-сферы. Теперь я знаю, когда человечество колонизирует Луну, и еще узнал имя человека, что создал первый каменный топор, сумев скрепить палку и острый камень. Мда. ну очень важная информация... хотя создание топора я смогу и повторить. Главное чтобы цели отличались от "пристукнуть гада из соседней пещеры", а именно с такой целью и был изобретен первый топор.

А теперь на закуску, у каждого ёкая есть свой способ развития энергетической основы в таких случаях, как сейчас у меня. И мой вариант мне очень не нравится. Хех, боюсь, человечного во мне резко станет меньше, ведь мой подход требует иного взгляда на жизнь.

— Как же я не хочу быть чем-то вроде злобного джина! — раздосадовано произношу, кидая вдаль небольшой, с ноготь размером, золотой камень.

Глава 8.

Утро, для всех оно начинается по разному, но для Джона Норингтона оно всегда начиналось с чашки крепкой бурды, что местные гордо именуют кофе. Ну почему его понесло в эту богами забытую Америку? Хех, да нет, как раз понятно, почему — во всем виноваты бабы. Надо же было влюбиться в американку? Сейчас бы у себя в Англии он бы занимал более подходящее ему положение! Но нет, последовал за ней сюда, и пусть уже пять лет в браке, а дочери через полгода шесть лет исполнится, но будь возможность у Джона все переиграть, он бы выбрал не следовать за беременной дурой, залетевшей от него, а остаться на родине, где он был перспективным врачом, а не перебежчиком.

Как тяжело ему дались первые годы, тут невозможно было даже описать. Особенно учитывая, что тогда началось в стране. "Удачно" сменил место жительства, иначе не скажешь. И что в итоге, вместо блестящей карьеры стал врачом в захолустном городишке рядом с Джерси. С другой стороны, врача тут не тронут, хотя бы потому, что их было всего трое на город. Город, где вечно идут разборки, и даже мелкие беспризорники через одного имеют пусть некачественное, но оружие. Что за ужасная политика, все мощи страны в начале войны были брошены на создание оружия в промышленных масштабах. Люди голодают и умирают, лекарств не хватает, дефицит... да всего! а правительство клепает оружие и продает его другим. Нет, постепенно это выводит страну из её ужасного положения, но простым жителям от этого не легче, почти все заработанное тут же уходит в дело на создание еще большей партии вооружения "странам-союзникам". Хоть бы что-то пустили пусть даже на закупку еды для населения, или чего еще подобного. Где это видано, чтобы пистолеты стоили дешевле, чем полный пакет еды?

Каждый раз Джону даже страшно было идти на работу, и этот день не был исключением. Выйдя на улицу и отправившись в сторону работы, Джон поежился от промозглого ветра. Последние дни лета были уже по-осеннему холодны, и "градусы тепла" им прибавляли вечно недовольные лица прохожих. А с чего быть довольным с такими проблемами. И у всех одно и то же, день за днем. Привычный обмен приветствиями с соседом. так же спешащим на работу, и даже более того, в то же здание. Только работа другая, у Джона врачевать, а Джиму уже мерки снимать. Да, его сосед работал гробовщиком и сразу же в том же здании. У американцев действительно черный юмор, или это они настолько практичны, что, выйдя с неутешительным диагнозом от врача можно сразу завернуть в соседний подъезд, и заказать себя последнее пристанище?

Вежливый отказ на вежливое предложение подвезти, это все так же было привычно и повторялось изо дня в день, словно заевшая пластинка, крутящаяся по кругу. Джим всегда предлагал подвезти, а Джон отказывался, поскольку хотел максимально отдалить начало рабочего дня и дорожил каждой минутой вне кабинета. Пусть серость города давила лишь чуть меньше, чем пациенты с их проблемами и болячками.

Путь по улицам города к месту работы тоже не отличался разнообразием. Первое время хотя бы обилие попрошаек поражало и вызывало хоть какие-то эмоции (чем те и пользовались), сейчас и это стало обыденностью. Пожалуй, это даже пугало.

Однако, в привычный механизм сегодня вошла ошибка, не критичная, но запоминающаяся настолько, что даже вырвала Джона из его невеселых мыслей. У прилавка полупустой лавки стоял молодой человек в странной одежде, настолько поношенной, что понять, чем это было раньше, никак не выходило. Но при этом одежда смотрелась какой-то... свежей что ли? Как минимум, уже это было странно. Но и сам владелец данного одеяния был странным. Он молча, жестами пытался донести до помощника пекаря, стоящего за прилавком, что-то. Клянчит еду? Это было привычно, и сам Джон всегда наблюдал таких попрошаек у лавки с выпечкой (большую часть которой, есть подозрение, попросту зажимают). Но сама личность попрошайки была странной, сколько не приглядывался Норингтон, он никак не мог понять, кем является незнакомец, в нем сочетались черты и европеоидной и азиатской расы. Но при этом они были какими-то неправильными, не как у полукровок, а Норингтон таковых успел повидать еще в Англии.