Спасти химеру

Тот осклабился:

— Зандра правильно грит, — его улыбка стала широкой до невозможности. — Лэйс тут бывал однажды. И чем-то здешним бабам не понравился.

— Неужели? — я очень хорошо помнила, как он угрожал Данне.

— Вечером к нему Лысый пришел со своей бандой. Они тут владельцами были.

— И?

— А теперь владельцы мы.

Лэйс убил Лысого?

Я не стала задавать вопрос. Слишком хорошо догадывалась об ответе.

Хозяйка принесла нам еду сама. Она с трудом удерживала большой поднос с тарелками, на которых громоздились аппетитные куски жареной рыбы.

— Вот, соколики, последнюю рыбку вам пожарила. Уж не знаю, где для клиентов харчи буду брать. Теперь на улицу-то и выглянуть страшно.

— Гы-ы, а ты их самих, клиентов, жарить начинай, — ухмыльнулся один из ребят. — Вот, смотри, какой толстый там, у пианино сидит!

— Девушке, — бандит в низко надвинутой войлочной шляпе указал на меня, — нужна комната. Приличная. Чтобы там спокойно отдохнуть и вымыться.

— Да комнат-то у меня сколько хошь, — хозяйка достала из украшенного белыми бантиками кармана связку ключей. — Вот прям на любой вкус, хоть в апартаменты для блаародных пущай заселяется.

— Хорошо, так и поступим, — голос бандита был сиплым, сорванным, но в нем слышались какие-то знакомые интонации.

Или это мне кажется?

— Дарен прав, — парень со шпорами взял у хозяйки ключ и кинул мне.

Дарен?!

Будто земля дрогнула под ногами.

— Бедняжка, это мы привыкли жить в грязи да по мокрым лазам шататься. Не волнуйся, раз Лэйс сказал — мы о тебе в лучшем виде позаботимся. Я его Номер Второй, кстати. Если что — обращайся ко мне.

Я кивала, почти не понимая слов.

— Все нормально, спасибо, — пробормотала я. — Он Дарен, да?

— Так его зовут.

— Я просто знала одного Дарена. Из Иллирии. Только он был купцом...

— Так и Лэйс оттуда. И многие наши.

За столом поднялся гвалт. Оказывается, большинство головорезов Лэйса прибыли сюда из Иллирии в поисках лучшей доли. Что ж, может оно и неплохо — узнав, что я их землячка, многие стали относиться ко мне более дружелюбно. Протягивали твердые мозолистые ладони для рукопожатия. Даже заставили выпить еще четверть стакана рома за знакомство. Я в каком-то полутрансе отвечала и улыбалась. А сама смотрела на Дарена.

Он медленно, нехотя, снял шляпу. Это был мой старый знакомый, сосед по гостинице, зануда и трепло. Он выглядел похудевшим, на щеках черная щетина не могла скрыть заживающей раны — от левого уха к уголку рта. Он поднял руку, чтобы расстегнуть ворот куртки, и я увидела, что ногти на ней вырваны. Его пытали в тюрьме.

Дарен отвернул воротник, будто ему вдруг стало слишком жарко. На самом деле он хотел показать мне свою новую татуировку на шее. Там распластался спрут, зажавший нож в одном из щупалец. Другие щупальца уходили вниз на грудь, и их я не могла видеть, но знала, что они держать мешки с золотом. Одна из немногих татуировок, значение которых мне известно. Это метка контрабандиста. И сделать ее может лишь человек, хотя бы однажды убивавший за свой груз. И готовый сделать это снова.

Дарен встал со своего места и сел рядом со мной. Меня трясло от дрожи, но я списала это на холод. Все-таки мокрая одежда...

— Ну здравствуй, Зандра, — сказал он.

— Так ты теперь с Лэйсом?

Я с трудом заставила себя отвести взгляд от его татуировки. Хотелось мне спросить, когда же он успел, но я сдержалась.

— Да, теперь я его бандит. Не худший вариант, на самом деле.

— Помню, раньше ты мне говорил о железном кулаке закона...

— Я говорил? — он рассмеялся. — Ну, сейчас я уверен, что законом только задницу подтирать.

— Я вижу.

— О тебе я тоже много нового услышал. Правда, не всему поверил.

— И правильно. Люди любят придумывать всякие небылицы, — я неопределенно махнула рукой.

— Ну да. Я еще могу поверить, что ты прикончила трех своих мужей ради наследства, но эта история про Гестерн, будто ты выжила в захваченном химерами городе...

— Это как раз правда, — сухо сказала я. — И скоро тебе самому придется выживать в городе химер. Или ты думаешь, на улице просто вечерний туман?

Теперь все за столом смотрели на нас, позабыв даже о рыбе.

— Мы все видели в окно, как пришли гончие. Видели, как они разорвали спящего на улице пьяницу. И как пришел туман с этими мохнатыми штуками, тоже видели.

— Они называются гераго, — тихо пояснила я.

— И очень удивительно, что все это случилось как раз после того, как в городе поползли эти слухи о тебе. Всю жизнь мне вдалбливали, что если придут гончие — ложись в гроб, спасения нет. А тут вот услышал, что шансы есть, если укроешься в доме. И сразу пришлось этими знаниями воспользоваться.

Я пожала плечами: странно не то, что я выжила, а что не слышно и об одном выжившем до меня. Спрятаться при нападении дело нехитрое.

— Сразу после того, как мы узнали, что делать при нападении гончих, — продолжал Дарен, — тут же происходит нападение. Будто оно спланировано.

Что я могла сказать? Что он почти угадал? Что Вард планировал поэкспериментировать осторожно, но из-за нерфинов нам пришлось продолжать зов, надеясь на приход гончих, как на спасение? Прикончив командора, нерфин стал бы беситься, убивая всех вокруг, пока его не остановили бы орденцы. Если бы остановили. Что-то мне кажется, что их запасной план состоял в том, чтобы уничтожить всех мятежников и в их убежище камня на камне не оставить. Просто убить Варда мог бы и шпион. А нерфины — они для того, чтобы стереть с лица земли его, и его людей, и сочувствующих, и саму идею о возможности другого пути.

Но Вард готовил нападение гончих и до того, как узнал о нерфинах. Орденцы были готовы пожертвовать Карионом, чтобы уничтожить отряд мятежников, Вард — чтобы спасти.

— Вообще-то химеры — это очень хорошо, — неожиданно сказал Второй. — Если правильно этой ситуацией воспользоваться, она принесет нам немало барыша.

— Лэйс тоже так считает, — кивнул Трог.

Барыш? Что они собираются делать, продавать химерам контрабандный гант?

— У него уже есть план?

Трог снова кивнул:

— Лэйс думает, мы сможем занять весь город. Он велел передать, пусть его пока ждут здесь.

— Да, да, — Второй взял в руку свечу и прикурил от нее самокрутку. — Хорошее место, чтобы ждать, и вина полно, и весело.

Все одобрительно заржали.

— Лэйс еще кое-что сказал, — продолжал Трог, — но это можно только Второму на ухо шепнуть.

Второй кивнул, соглашаясь, и тут веселый смех перешел в крики ужаса. Под оглушительный треск ломаемого дерева из-под пола взметнулось нечто серое, молнией мелькнуло в воздухе и под пронзительных визг девиц упало к нам на стол. Бандиты сидели, будто окаменев. А существо свернулось спиралью вокруг блюда с жареной рыбой. Это был Посланник.

Со своего места я могла видеть, как бьется его темное продолговатое сердце под светло-серой кожей, как равномерно работают легкие. Посланник выглядел хрупким, хотя Дации, чтобы убить такого же, понадобилась кислота.

Да, надо убить его, быстро и не задумываясь. Говорят, что Посланник никогда не приходит просто так. Обычно эти существа неслышно и незаметно живут везде, где есть вода. Лишь иногда, проникая сквозь камень и дерево, полы и стены, они попадают в человеческие жилища, убивают и исчезают. Суеверные люди говорят, что Посланники делают это по приказу Предков, когда кто-то настолько достоин смерти, что мертвые вынуждены вмешаться в дела живых.

Голова Посланника медленно раскачивалась над кусками рыбы, поворачиваясь то к одному, то к другому. К ворам, убийцам, разбойникам... ко мне...

Это ведь я заставила карлика взять последние аккорды, которые и вызвали гончих. И химеры пришли в город из-за меня. На мне кровь всех тех, кто не успел вовремя спрятаться.

Я достойна смерти.

Но Дация убила Посланника, как убила бы любого монстра. Наверное, это общество суеверных бандитов и контрабандистов на меня так действует. А Посланник пришел, потому что зов карлика его растревожил.

Глаза Посланника — черные бусинки. Они так не похожи на глаза змеи. И почему-то кажутся добрыми.

Если он пришел за мной, пусть будет так.

Посланник дернулся в мою сторону. Я одновременно попыталась отскочить и швырнуть в него чем-нибудь. Отпрыгнуть помешал диван, зато стакан Трога, попавшийся под руку, попал в цель. Теперь по бледному телу стекал желтоватый ром. Ром с Черных островов.

Кто из нас настолько достоин смерти?

Второй резким движением поднес свечу к Посланнику. Пламя трепыхнулось, затрещало, а потом ром вспыхнул. Огненная лента заизвивалась на столе, пробила дыру и упала на пол, стремительно ввинтилась в половицы и исчезла.

Было тихо. Даже объятый пламенем, Посланник не издал ни звука, молчали и люди, будто загипнотизированные. Куски жареной трески оказались разбросаны по столу, в центре глиняного блюда была дыра с оплавленными краями, далее проходящая насквозь через дерево стола.

Второй погасил недокуренную самокрутку и сказал:

— Чего гадать, он мог придти за любым из нас.

Он был прав.

Люди понемногу начали оживать. Один из головорезов схватил бутылку рома и стал пить из горлышка, клацая зубами о стекло.

— Ох, покалечили вы бедное животное, — громко сказал паренек, ранее скрывавшийся в толпе клиентов.

Он подошел ближе, и я узнала Кевера. Он был бледен и выглядел изможденным, но в глазах светилось насмешливое презрение.

— Я-то думал, хоть здесь я смогу спокойно расслабиться, так нет... то гончие лезут, то вот Посланник за кем-то пришел.

— За тобой, небось, — ухмыльнулся Второй. — Ты не представляешь, как ты всем надоел, щенок.

— Да нет, он к вашему столу пришел, — Кевер упрямо продолжал задираться, хотя в его голосе явно слышалась усталость. — Кто-то из вас достоин смерти. Может ты, Зандра? Хотя обычно убийцы живут долго и счастливо, чего уж там...

— Я никого не убивала, — мрачно буркнула я.

Кевер, по всей видимости, задумался над очередной обидной репликой, и я поспешила опередить его.

— Я, пожалуй, пойду спать. День был тяжелый.

Я побряцала ключами и, кивнув соратникам Лэйса, стала пробираться к выходу из зала. Кевер проводил меня взглядом, но так ничего и не сказал. Проходя мимо него, я увидел его покрасневшие глаза, синяки под глазами. И почти пожалела мальчишку. Разгульная жизнь ему явно впрок не шла.

К ключам была привязана бирка с номером 26. Правда, это не особо мне помогло: взобравшись на второй этаж, я обнаружила, что двери пронумерованы не по порядку, а как попало. На столике, стоявшем у лестницы, в медном подсвечнике тускло горел свечной огарок. Я подхватила его и углубилась в темный мрачный коридор, задерживаясь у каждой двери, чтобы разглядеть номер. А в номерах, судя по звукам, шло веселье. Бурное, отчаянное, почти безумное. В Карион пришли химеры, привычный мир рушился. Многие решили, что перемены лучше всего встретить в компании веселых девиц да с бутылкой рома.

Комната 26 нашлась в самом конце коридора. Дверь ее была оклеена ярко-красной бумагой — видимо, чтобы прикрыть такую же обшарпанную поверхность, как и у других дверей. Вот ручка выделялась: медная, в форме львиной головы. Когда я поднесла ближе свечу, сверкнули еще не вытершиеся остатки позолоты. Да, наверняка, эта ручка когда-то украшала дом аристократа. А какой-нибудь ушлый воришка решил не ограничиваться деньгами и драгоценностями и стырил все, что мог, вплоть до дверных ручек и крючков для полотенец.

Внутри комната представляла собой все ту же смесь невероятной бедноты и кричащей роскоши. На потертых половицах лежал большой и пушистый — и когда-то очень дорогой — ковер. Половину комнаты занимала кровать с балдахином, ее ножки были в виде львиных лап. На одной лапе не хватало пальца, нежно-розовое покрывало в углу было запятнано чем-то бурым, а на кисейном балдахине красовалось множество круглых дырочек, прожженных самокрутками. Напротив кровати располагался камин, рядом с ним — узкая дверца в ванную.

Ох, наконец-то! Я развела в камине огонь, развесила мокрую одежду на стуле перед пламенем. Мыться пришлось в тазике, правда, в тазике просторном. И благодаря камину у меня было вдоволь горячей воды. Скоро я, закутавшись в большое полотенце, стала стелить постель. Простыни на удивление оказались чистыми.

В последний раз проверив задвижку дымохода, я подошла к окну. Его скрывали плюшевые занавеси до пола — ярко-красные, будто специально, чтобы вытирать ими кровь. Я отвела ткань в сторону.

После нападения гончих окна в борделе благоразумно закрыли ставнями. Но в центре каждого ставня было вырезано небольшое сердечко. Я прильнула к отверстию, пытаясь разглядеть, что творится снаружи.

Уже наступила ночь. Мягко-синяя, с редкими звездочками, подмигивающими сквозь туман. Она казалась очень тихой и спокойной. Но я все-таки пожалела, что окна не заколочены досками наглухо.

Я отдернула занавески так, чтобы можно было видеть сердечки на обоих ставнях и, наконец, залезла в постель. Едва коснувшись головой подушки, я заснула.

Глава 17

Демоны Кевера

Мне снилась молочно-белая мгла. Призрачный поток вползал в открытые настежь двери борделя. Капельки влаги оседали на ворсинках пурпурного ковра. Река тумана заполнила главный зал, белые языки взобрались на обитые потертым плюшем диваны, заклубились над столами среди бутылок и блюд, закружились маленькими вихрями в пустых бокалах. Зал был пуст... пока посередине его не оказалась я. Я поднесла к губам наполненный туманом бокал и сделала хороший глоток.

Нельзя было этого делать. Влажно-воздушная отрава хуже, чем смерть. Но остановиться я не могла. Задыхаясь, я продолжала пить туман. Во рту он был мокрым и мягким, а в горле становился колючим. Я знала, что он убьет меня изнутри.

Меня разбудил отчаянный, полный боли крик. Путаясь в одеяле, я соскочила с кровати. Бегло глянула на запертые ставнями окна — там все было в порядке.

Я стала лихорадочно озираться, в попытке найти хоть какое-то оружие. Кочерга! Угли уже подернулись мягким серым пеплом, комнату освещал лишь тусклый свет, проникавший через сердечки в ставнях. В полумраке найти кочергу мне удалось не сразу. Вопль смолк, и я задумалась, может, это просто какой-нибудь матросик допился до белой горячки?

Вместо крика раздались стоны, жалобные и беспомощные. Я слишком часто жила в дешевых гостиницах, чтобы отмести вариант, что это скулит здоровый бугай, перебравший рома накануне. Но если я сейчас вернусь в теплую уютную постель, то уже не встану, пока меня не начнут убивать.

Со вздохом я вышла в коридор. Там было темно, хоть глаз выколи. Стоны, судя по всему, доносились из комнаты рядом со мной. Никто из других постояльцев на них не реагировал.

Направив кочергу в душный мрак, я крепко стянула левой рукой концы одеяла, чтобы оно не упало, оставив меня в излишне откровенном виде. Выставив локоть так, чтобы касаться стены, я пошла навстречу жалобным звукам.

Прижавшись ухом к соседней двери, я слушала некоторое время. Да, это, скорее всего, был человек, захваченный пугающими образами в затуманенном мозгу. Но ради спокойствия следует проверить. Я толкнула дверь, готовая уйти к себе, если она окажется запертой. Но она легко и бесшумно распахнулась.