Спасти химеру

Не будь у него в руке оружия, никто бы и внимания не обратил на приказ, но, увидев обнаженный клинок, зеваки все же позволили нам пройти по лестнице.

К моему удивлению и восторгу, стражник не остановился на обзорной площадке, а открыл ключом железную дверь и повел меня на крышу башни.

Собственно, плоская крыша представляла собой еще один пункт наблюдения, только закрытый для посторонней публики. Спрятавшись за зубцами, отсюда можно было и стрелять по неприятелю. Или выливать ему на голову горячую смолу.

В центре площадки был установлен флагшток. Знамя Ретоса трепетало и хлопало на ветру.

Я подошла к краю площадки и выглянула из-за зубца. В лагере орденцев царил такой же переполох, как и в Карионе. Солдаты сновали от одной командирской палатки к другой. Ярко горели походные костры — несмотря ни на что, ограничивать себя в завтраке противник не собирался. Я углядела и одного всадника, который гнал коня галопом по протоптанной армией тропе. Вестник. Интересно, куда он отправился, к королю Айтании или в Ретос? Впрочем, орденцы наверняка послали гонцов в обе стороны.

Денек был погожий, и панорама внизу напоминала роскошный вышитый ковер. Стояло начало лета, трава еще не успела выгореть на солнце. На зеленом фоне ярко сверкали костры, пестрели разномастные палатки солдат.

Тут от лагеря отделился человек. Одет в сероватое — явно не из важных персон. Зеваки внизу орали и улюлюкали, а он спокойно приблизился к воротам и вскинул лук.

— Ах ты дрянь! — выругался стражник.

С нижней площадки в стрелка полетели огрызки, камни и даже пара ножей. А он продолжал невозмутимо целиться.

— Болван, он не достанет никого. Внизу, небось, все попрятались за ограду, — стражник с интересом наблюдал за действиями лучника из-за зубца.

А я подумала, что еще никогда не видела таких огромных луков.

Орденец целился куда-то высоко, может быть, просто в небо?

Наконец, он спустил тетиву.

Тонкий свист над головой, темный росчерк в воздухе.

— Падай! — закричал стражник.

Я кинулась на пол еще до его команды. Но стрела пролетела поверх зубцов башни, поверх наших голов. Она вонзилась в древко флага, пробив его насквозь. Под порывами ветра флагшток треснул и переломился надвое. Знамя Ретоса, как подстреленная птица, упало на каменный пол площадки.

В лагере орденцев раздался торжествующий рев. Видимо, там тоже с интересом наблюдали за лучником.

Приподнявшись, я глянула вниз — стрелок насмешливо поклонился и зашагал назад.

Мы со стражником смотрели, как он уходит. Со стороны ворот ему вслед неслись проклятия вперемешку с аплодисментами. Выстрел, действительно, был мастерский.

— Ну, что тут у вас случилось?

Из ведущего на площадку люка появилась встрепанная темноволосая голова Невена. Вот уж кто всегда оказывается в центре событий!

— Да вот, — стражник указал на сбитый флаг. — Конечно, сволочь этот орденец, но, о праотцы, какой выстрел!

— Глупое бахвальство, — оборвал его Невен. — Нас они все равно за заграждениями не достанут, а это — баловство.

Стражник умолк, но по его восторженному лицу было видно, что он не разделяет скептицизма Невена.

— Флаг, конечно, все равно нужно поднять, — продолжал человек Варда, — и как можно быстрее.

— Сделаем, — пробормотал стражник.

Невен ухмыльнулся:

— Как знать, может эти болваны весь свой боезапас по флагам расстреляют.

Стражник кивнул на сломанное древко:

— Ничего, у нас запасное внизу должно быть. Бывает, ломается в сильные шторма, поэтому всегда несколько штук держим. Счас в момент исправим.

— Хорошо, — сказал Невен и обратился ко мне: — твоя лаборатория уже готова. Если хочешь посмотреть — пойдем, покажу.

— Пойдем.

Мы спустились на один этаж вниз и оказались в темном помещении без окон. По бряцанию и лязгу я поняла, что Невен достает связку ключей, нащупывает нужный и открывает дверь.

Мы прошли вперед, где тоже было беспроглядно, как в печке.

— Где-то тут должен был стоять фонарь, — раздраженно бормотал Невен, шаря во мраке, — неужели и его успели слямзить?

Наконец, он нашел искомое и засветил слабый дрожащий огонек. Мы находились в узком коридоре, который шел в толще крепостной стены. Бойницы, встречавшиеся через каждые четыре шага, сейчас были наглухо закрыты тяжелыми ставнями.

— Пойдем здесь, так путь короче, — объяснил Невен.

Изредка фонарь высвечивал накорябанные на кирпичах надписи и рисунки. Видимо, сидевшие у бойниц воины порой маялись бездельем и выцарапывали на стенах пошлые стишки и изображения обнаженных девиц.

— Интересно, попытаются ли они еще раз сбить флаг, — сказал Невен. — Если да, то мы можем попробовать убить самого стрелка.

— Он стоял довольно далеко, — ответила я. — В него с площадки швырялись всякой дрянью, но никто не попал.

Он пожал плечами:

— Среди солдат Варда наверняка нашелся бы хороший лучник. Да и этот молодец раньше был в его отряде, — Невен презрительно фыркнул. — Предпочел лизать задницу Магистру, когда Варда объявили предателем.

— Зачем они вообще послали своих лучших бойцов драться с химерами? Ведь это верная смерть. А сейчас не торопятся напасть, хотят с Вардом договориться.

— Они и не рассчитывали, что он поедет драться насмерть. Он просто слишком многим стоял поперек горла, вот и решили его немного укротить. Расчет, я думаю, был на то, что прямого приказа Магистра Вард не ослушается. А за отмен указания его попросили не ввязываться в политику. Магистру хотелось, чтоб Вард занимался своим прямым делом и не рыпался.

— А он предпочел уйти из Ордена.

Невен кивнул:

— И он первый, кто ушел не в виде трупа.

Наконец, мы добрались до бокового ответвления. В его дальнем конце виднелся свет. Невен затушил фонарь и поставил на пол. Мы быстро дошли до широкого, забранного решеткой окна, спустились по винтовой лесенке вниз. Там опять пришлось повозиться с ключами — и вот, из темного пыльного коридора мы ввалились во внутренний двор ратуши. На брусчатке мерно отбивали шаг солдаты в блестящих на солнце кирасах. Их командир сначала подозрительно скосил глаза на нас с Невеном, но потом приветственно помахал рукой. Мы ответили ему тем же.

— Пойдем, уже недалеко. Особняк тут есть на одной улице с ратушей, там в подвале и оборудована лаборатория, очень удобно.

Железные решетчатые ворота ратуши были открыты, но у них дежурили двое стражников. Сейчас они вдвоем держали за руки грязного мальчишку, а он выворачивался и кричал на всю улицу, будто его режут.

— Что дитя обижаете? — насмешливо спросил их Невен. — Да еще вдвоем на одного.

— Да вот, рвется внутрь, как безумный, — пробурчал один из солдат. — Ворье, в ратушу залезть вздумал.

— Да я не красть! — завопил мальчишка. — Я к Варду!

— К Варду? — переспросил Невен. — Можешь говорить со мной, я его доверенное лицо.

— Кто? — недоверчиво скривился паренек.

— В смысле — передам все ему, что скажешь.

— Да врет он, — вмешался солдат. — Он вор, вот взгляни.

Стражник силой содрал с мальчика ветхую рубашонку. Действительно, на грязном плече виднелось клеймо попавшегося преступника.

— Они тут все головорезы, — солдат сплюнул, — воровать учатся раньше, чем на горшок ходить.

— Ага, а ты небось не научился, пока тебе мамка зад горчицей не намазала, — огрызнулся юный преступник.

Невен рассмеялся и этим неожиданно заполучил симпатию мальчишки. Тот лихо сплюнул на сапоги стражнику и серьезно сказал:

— Ладно, могу и тебе сообщить, только деньги загодя давай.

— Да ты наглый! — солдат отвесил мальчишке подзатыльник.

Снова было завязалась перепалка, но Невен жестом приказал обеим сторонам утихомириться и полез в карман за деньгами. Протянул мальчишке золотой — от такого богатства у молодого разбойника засверкали глаза. Солдаты даже ослабили хватку от изумления, они понимали, что и медного гроша хватило бы.

— Значит так, — мальчишка уже окончательно вырвался из рук стражников и спрятал монету в рот, отчего его речь стала немного шепелявой. — Шлушай, у колодца драка пыла, всяли головорежоф, — при этом слове он укоризненно взглянул на стражников, — што хотели яту кинуть...

— Поймали людей, которые хотели отравить колодец? — быстро спросил Невен.

Мальчишка кивнул и резко бросился бежать прочь. Солдаты только выругаться успели.

— Саботаж — это серьезно, — сказал Невен.

— Пойдем, взглянем, — предложила я. — В лабораторию еще успеем.

Он кивнул, и мы быстрым шагом направились к небольшой площади, в центре которой находился самый глубокий в Карионе колодец. Конечно, у многих горожан, особенно богатых, имелись и свои колодцы, но вода в них была одна — из отравленного рано или поздно яд разошелся бы по всем источникам пресной воды в городе. Что, конечно, особенно неприятно в случае осады.

Улицы Кариона были почти безлюдны. Для меня стал понятен расчет саботажников — наверняка, они надеялись, что все собрались у ворот, и их деяние останется незамеченным. Интересно, кто на это пошел. Большинство жителей города с нелюбовью относятся к стражам порядка, а значит — и к Ордену. Но, видимо, нашелся и тут преданный Магистру человек, не побоявшийся даже страшной кары. И в мирное время отравившего колодец ждала очень мучительная смерть. А сейчас...

Мы вышли на площадь, и сердце мое словно обожгло огнем. В кольце вооруженных бойцов Варда стояло несколько бледных растерянных людей — среди них был и Дарен.

Великая Праматерь! Я и подумать не могла, что у них дойдет до дела! Наверное, я просто привыкла считать земляка недалеким увальнем, торговцем и крестьянином, законопослушным гражданином. Почему он это сделал? Орден ведь ничто для него... как глупо...

— Меня предупредил мой человек, — говорила Невену Дация. — Рассказал, что недавно какие-то люди в кабаке говорили о яде, которым можно отравить реки и озера. Я, на всякий случай, поставила стражу у колодца — и вот.

Дарен наконец-то поднял взгляд от пыльной дороги. Он был очень бледен, но казался спокойным. Только когда он увидел меня подле Невена, его лицо исказила гримаса ненависти.

— Сучка, — громко произнес он, глядя на меня.

Наверное, решил, что это я выдала его заговор.

— Будь ты проклята, дрянь!

Проклятый дурак! Сам все испортил и еще меня обвиняет! Тупость неимоверная, покупать яд в осажденном городе. Продавец ведь тоже, небось, не захотел бы пить отравленную водицу.

Дарен, кривя губы в отчаянной и злой усмешке, указал на Невена:

— Так вот к кому ты по ночам ходила! Шлюха отступника!

Казалось, по жилам потекла огненная ярость вместо крови. Проклятый болван! Да чтоб его... Я ведь могу взять меч у Невена и воткнуть негодяю в живот. Никто и не успеет меня остановить.

Я втянула пыльный воздух сквозь зубы. Перед глазами на миг встало зрелище лужи крови, растекающейся по грязной улице. Меня затрясло. Не от злости. От осознания того, что, убив сейчас этого наивного простака, я оказала бы ему милость. О праотцы, ну зачем он это сделал? Он ведь не преступник.

Все удивленно смотрели на нас с Дареном.

— Ты ошибаешься, — тихо сказала я. — Я никому не рассказывала о тебе. Не думала, что ты способен на серьезные действия.

Меня мутило. Как мог этот педантичный, всегда следующий правилам человек, решиться отравить весь город? Неужели он не понимал, что так умрут и совершенно невинные люди?

— Кто это? — спросил Невен.

— Мой сосед.

— А, ясно...

Дарен, наконец, понял, что я не вру. Да и не было бы смысла его обманывать теперь. Он побледнел еще больше. И снова стал внимательно рассматривать пыльную брусчатку улицы.

Эх, ну зачем? Зачем он это сделал? Дарен всегда заботился обо мне, хотя и не очень-то одобрял моего образа жизни. Он искренне считал, что женщина должна сидеть дома, устраивать уютное гнездышко и растить здоровых и веселых детей. И мне-то всегда думалось, что он достоин такого счастья. Но теперь его ждала камера и заплечных дел мастер.

— Пойдем, — обратился ко мне Невен. — И без нас разберутся.

Я кивнула. Лаборатория — это хорошо. Работа отвлечет меня от грустных мыслей.

Одноэтажный особняк из красного кирпича, казалось, источал спокойствие и надежность. Даже башенка в углу здания выглядела солидно и тяжеловесно. Сад за железной, аккуратно выкрашенной в зеленый цвет оградой, был ухожен и строг. Пионы и чайные розы росли исключительно в центре обложенных галькой клумб. Мелкие красные, лиловые и белые цветки образовывали различные узоры: то цепочку ромбов, то разноцветные кольца и полосы.

У широкого каменного крыльца возвышались два кипариса. В северной местности они обычно не вырастают такими высокими, как на юге, но эти достигали крыши, напоминая две стройные зеленые колонны.

Невен по-хозяйски открыл дверь. Внутреннее убранство комнат говорило о немалом богатстве их хозяев — хотя тут и там виднелись следы поспешных сборов. На стенах кое-где остались темные прямоугольники от снятых картин, ящики комодов были приоткрыты. Интересно, каким образом шайка Варда заполучила этот дом?

Лестница в подвал начиналась за невзрачной дверью, скрытой тяжелой бархатной портьерой. Казалось, было сделано все, дабы у посетителей не возникло и мысли о наличии подземелья. Так респектабельный господин хранит глубоко внутри мысли, яда которых хватило бы, чтобы отравить весь мир...

Проклятье! Мне нужно перестать думать о ядах и отравителях. Я должна выполнить свою работу и сделать это хорошо. А то мало ли, чем окончится мое знакомство с предателями Ордена.

Надо бы помочь Дарену. Ведь это так несправедливо — он допустил досадную ошибку, только и всего. Пошел по поводу своих эмоций.

— Ну, заходи!

Невен отворил передо мной дверь. Его осветило слабое лиловое сияние из подвальной комнаты. Он, как и в первый день нашего знакомства был одет в робу моряка, но в неверном освещении она казалась колдовской мантией. На его губах играла улыбка. Невен явно принадлежал к тем, кому приходился по нраву царивший в Карионе хаос.

Я решительно зашла в лабораторию.

В квадратной комнате без окон было холодно. Вдоль стен стояли металлические шкафы с реактивами и посудой, у одной из стен расположилась печка, сейчас потухшая.

На каменном столе слабо мерцал большой, в две ладони длиной, кристалл, поставленный стоймя, как своеобразная свечка. Когда-то он, видимо, был прозрачно-лиловым, но годы сделали свое — кристалл помутнел и пожелтел. Но он все еще светился, озаряя мрачный подвал. При некоторых лабораторных операциях свечи и масляные фонари слишком опасны, даже яркий солнечный луч может привести к трагедии. Поэтому при изготовлении тхалакков часто пользовались кристаллами. Другое дело, что я не ожидала увидеть такое здесь. Это еще одна часть наследия селдов — часть, которую новому миру пришлось вырвать когтями и зубами.

У стола стояло несколько ящиков, набитых добром — серебряными слитками, кусками глины, асбестовой материей.

— Миленько... — пробормотала я.

— Угу, — отозвался Невен. — Вард велел передать, что ему нужен тхалакк как можно быстрее. Тут должно найтись все необходимое для производства.