Хроники инквизиции

-А если мы не убивали никого, то почему мы все равно заслуживаем смерть? — взвился блондин.

Я вспомнила Ладислава. Но это уже каждый инквизитор решал сам. Олтону похоже просто не нравились все вампиры.

Наконец веревки с тихим треском лопнули. Инквизитор да и нежить орали друг на друга, как резаные, но меня все равно услышали.

-Вот гад! — возмутился светлый. — Говорил же через сутки очнется!

-Потом с ним разберемся. — мрачно подтвердил татуированный.

-Беги отсюда! — вставил слово Олтон. — Приведи сюда других.

-Ну да, как же. Так и мы позволили. — ухмыльнулся блондин.

Как ни странно, в паре он был главным и более сильным, чем его внушительный напарник. Я швырнула в них волной огня, стараясь не задеть собрата-инквизитора.

-Убей кровососов! — заорал Олтон и тут же потерял сознание от удара в челюсть.

-Давно мечтал, — счастливо осклабился светловолосый.

Огонь их впечатлил не особенно, одежда слегка дымилась, но сполохи пламени гасли на глазах. Амулеты. Вот сволочи. Сегодня у меня явно неудачный день. Сырой силой их не возьмешь, гасят любое воздействие. Встречу этого темного, сама придушу.

И кинжалы из куртки вытащили. Ррах наррвах.

Лысый кинулся на меня. Сплести заклятие вряд ли успею... я попыталась отбросить его, но он лишь слегка пошатнулся. Судя по тому, что пятую часть силы амулет пропускает, разрушить его можно. Я увернулась от удара, прыжком отскочила к стене.

-Не трогай ее! — неожиданно взвизгнул светловолосый. — Убьешь, не рассчитаемся! Метку не видишь?! Убьешь, он нас даже слушать не будет!

Какую еще метку... но второй вампир неохотно остановился, давая так необходимое мне время закончить колдовство. Это как плести рыболовную сеть с закрытыми глазами. Множество узелков, много нитей, и каждую нужно помнить, чтобы знать, где завязать следующий. Что и говорить, у меня редко получались заклинания. Особенно "золотые листья". Наше семейное наследие. На соревнованиях магов нет ничего эффектней золотой осенней поземки, от которой нет спасения. Получалось за всю жизнь у меня всего два раза. Но сейчас желание выбраться на свежий воздух прибавило мне старания. Старейший бы мной гордился.

И нужно бы потом поинтересоваться у Лада про какую-то метку.

-Так что предлагаешь? — оскалился он. — С собой тащить? Свихнулся? Может вообще всех окрестных инквизиторов соберем?

Он сделал шаг ко мне. У них были амулеты, и меня явно не воспринимали всерьез.

-Не убивай! Сразу ведь почует! Свяжем и оставим в пещерах. Когда окочурится от голода, мы будем ни при чем и далеко отсюда.

Силы стремительно вытекали из меня вслед за золотой сетью. Листья побежали к их ногам, словно подгоняемые порывами ветра. В груди ширилась и разрасталась пустота.

-Еще одна попытка? — насмешливо скалился татуированный. — Все-таки я ее убью сам.

Я отпустила готовое заклинание и избавила их от мучительного выбора.

-Олтон, эй Олтон... — настойчиво потормошила я бородача. Правда, теперь его трудно было так назвать. Половина обширных зарослей исчезла. В бороде зияли проплешины.

Интересно, будет ли инквизитор об этой мочалке жалеть.

Тот глухо застонал, открыл глаза и первым делом расстроено схватился за бороду, чуя неладное. — З-зараза, а я уже успел к ней привыкнуть...

-Пока ты был без сознания, вампиры тебе ее подпалили. — выкрутилась я.

Когда я слегка потеряла контроль над заклинанием, золотая сеть скользнула вверх по его кольчуге и чуть не избавила полностью от всей растительности на голове.

-Вот ублюдки!! Где они?

-Блондин ушел. — буркнула я.

Вампир не стал дожидаться окончания заклинания и рванул из пещеры еще до того, как она обрушилась. Вытащить потом бессознательного инквизитора наружу оказалось сложным делом. Понятно теперь, почему Стареший не рекомендовал применять "золотые листья" в закрытых помещениях.

-Моя вина... — пробормотал Олтон. — Должен был не разбираться сам, а попросить помощи у ближайших Орденов. Так нет же, думал выследить. Дурак.

Он кряхтя поднялся на ноги. Я попыталась хотя бы приблизительно прикинуть, сколько ему лет. Но это по-прежнему было сложно.

-Первым же делом поеду. Знаю, что и так просил уже многое, но... Проводишь до Саллема, сестра? Следует предупредить о заговоре. И организовать облавы на вампирьи логова, пока они, как и у нас, не соединились в кланы.

-Да? — пробормотала я. — Хорошая идея.

Бедолага Лад. Неужели его склеп сгорит второй раз.

Худшее проклятье — это жить в эпоху перемен, — думал настоятель саллемского Ордена, глядя в окно. Метель стелилась по тренировочной площадке, на которой сейчас боролись друг с другом его инквизиторы. Он знал каждого из них. Не только по имени. Он следил за успехами каждого из них, знал слабые и сильные стороны лучше, чем они сами. У него душа лежала не на месте, когда отсылал их на очередное задание, но это были привычные сложности. Он знал, там все зависит от их сноровки, опыта, силы. Сейчас же все было гораздо хуже. От инквизиторов уже не зависело ничего. Игру вели другие.

-Так что все это значит, настоятель? — повторила вопрос его постоянная головная боль. Другие инквизиторы хотя бы временами держались подальше от неприятностей. Эта же то дверь уважаемом инквизитору с петель вынесет, то наживет себе непримиримого врага в виде лишенной замка аристократки. Да и историей с назревающим... она заинтересовалась наверняка не просто так. Что еще устроит, настоятель даже опасался предполагать.

Как пояснить ей, что происходит, он не знал. Рыжие волосы, светлые глаза — все это также ясно относило ее к роду Дероунов, как и ее сильный магический дар. Когда-то давно он сталкивался со Старейшим — упрямый, иссушенный горем старик. Потеряв сына и невестку, он решил во что бы то ни стало сделать из внучки великолепного мага, хоть как-то возместить потерю, не позволяя личным чувствам проникнуть в обучение. А может быть вообще боясь проявить хоть какие-то чувства, даже малейшее снисхождение. Но младшая из Дероунов так и не смогла оправдать надежды старика. И однажды он потерял и ее. Прогнал сам, окончательно утратив веру во внучку.

Иногда Старейший присылал сухие короткие письма, язвительно уточняя, не уничтожила ли она еще Орден. Настоятель отвечал как можно более полно, догадываясь, что старик читает каждое письмо о ней с жадным интересом. Тем не менее, на примирение Старейший не шел... эта проклятая гордость магов, как шило в одном месте, которое не дает им жить спокойно. Всю эту историю сейчас заварили они сами и отступать не собирались. Младшему отпрыску одного из наиболее значительных магических родов трудно будет принять противостояние. Позже ей в любом случае придется выбирать сторону. Но это будет не сегодня и не завтра. Настоятель по своему обширному опыту не считал правду лучшим решением любого вопроса. Полуправду, треть правды... возможно.

"...Подчиняющее заклятье весьма распространено в темной магии, так как заставляет существо делать то, что нужно заклинателю. Удобно для управления поднятой нежитью простейшего класса. Но под воздействие заклинания могут попасть и живые.

Обычно приказы должны быть короткими, понятными, но емкими. Приказав почистить картошку, не ожидайте что заклятый обязательно сделает это ножом. Пострадать может ваш пылесос или носовой платок...

...Существует два вида заклятий, простые и сложные. Простые можно разорвать, резко выведя жертву из магического транса или с помощью заклинания Мухи (все внимание жертвы переключается на другой раздражающий источник).

Сложное заклятье разорвать может только тот кто его наложил или с помощью очень сильного магического воздействия (второй, третий уровень). Является одним из запрещенных разделов темной магии, так как отдельные виды подчинения могут лишить существо души или полностью заменить личность...."

Магия сознания, учебник, 2 курс.

16. Рапсодия для одинокого вампира

Мы все уходим во тьму. Так любила говорить одна вампирша, однажды вышедшая под лучи полуденного солнца с улыбкой на лице. Она любила эффектные моменты. Ладислав ей этого так и не простил.

Даже сгорая под солнцем, мы все уходим во тьму.

Мелодия лилась, ускользала сквозь пальцы, и казалось, если музыка замолкнет, то что-то оборвется внутри вместе с ней. Немного веселых ноток, и пришедшие им на смену полные грусти и щемящей нежности полутона. Затихающий минор. Тихо, томяще, и музыка закрадывалась в сердце, смягчала его, как нагревшийся, топленый на солнце мед... Заточенная в памяти магического кристалла, Лесли продолжала играть эту мелодию для него. Снова и снова.

Несколько аккордов. Вот и все, что осталось. Но музыка уже никогда не сделает ее ближе. Звуки не заменят прикосновения, ощущения ее присутствия рядом, ее самой. Хотя когда-то давно он закрывал глаза и пытался, пытался представить, что Лесс все еще здесь, как обычно, погруженная в свои мысли, медленно перебирает пальцами клавиши. Только сколько бы он ни ждал, комната оставалась все такой же пустой.

Можно кричать в темноту, звать сколько угодно, но никто не вернется обратно.

В то время он был близок к безумию, как никогда, но потом годы, десятилетия, столетия исподволь, постепенно стерли, сгладили воспоминания, как вода медленно стачивает острее камни. И сейчас этот день был просто данью наставнице, памятью о том, что прошел еще один год.

-О чем думаешь, Лад?

-О прошлом, лисенок.

Она как обычно заявилась в его Убежище внезапно, принося с собой тревожность внешнего мира, неспокойный запах дороги, талого снега, подогретого кофейного напитка из ближайшей таверны, специй и усталости. Она всегда приходила усталой, заваливалась в кресло, сворачивалась клубком и, полуприкрыв глаза, замирала, пытаясь согреться у камина. Похожая на маленького взъерошенного зверька, такого же настороженного пугливого, готового сорваться с места в любое мгновение. И такого же доверчивого, стоит только приручить. Рыжий лисенок.

Их странная дружба, начавшаяся так внезапно, входила в то немногое, что он действительно ценил. Он был рад, когда она заходила. Когда его лисенок был рядом. Но сегодняшний день он предпочел бы провести в одиночестве. Сегодня без остатка принадлежало Лесли. Давно умершей, ставшей прахом, развеянной по ветру. Когда-то жизнерадостной и глубоко несчастной Лесли.

Она всегда искала что-то. Какой-то потерянный смысл. Но даже ради него, собственного "птенца", не смогла остаться в этом мире, когда не сумела этот смысл найти. Впрочем, она и так держалась довольно долго.

Он помнил, как она со смехом подарила ему этот кристалл. -Я написала эту мелодию для тебя, Ладди. Но только не говори, что я бездарна!

После, он долго боялся потерять эту запись. Случайно забыть где-то. И отчаянно желал этого. Возможно, тогда он наконец смог бы смириться. Мелодия лилась, то затихала, то становилась громче. Ладислав когда-то долго и мучительно размышлял над тем, что же Лесс пыталась сказать ему, играя ее. Но он уже никогда не узнает точно.

Подумав, достал и протянул второй бокал.

-Что отмечаем?

Она не знает, да и зная, никогда не сможет понять. Слишком много времени прошло. Но до сих пор он не может произнести спокойно.

Будь спокойна в своей тьме, Лесс. Я помню тебя.

Он посмотрел в пламя камина.

-Все мы уходим во тьму, лисенок.

-Это что-то должно значить?

-Нет. Полнейшая чушь.

В этот вечер ему особенно хотелось, чтобы кто-то потрепал его по плечу и сказал — это ничего. Я останусь с тобой навсегда, можешь не волноваться. На долгую, долгую вечность. Я достаточно силен для этого.

Все ложь. Так выпьем же за это.

-Ты разве не на патрулировании? — спросил он.

-Как раз возвращалась.

-Но долг службы не дал пройти мимо мирно напивающегося вампира?

-В тихом омуте... И еще, Лад. Насколько я знаю, вокруг тебя что-то назревает. — В пустоту сообщила она.

-Всегда что-то назревает. — философски пожал Ладислав плечами.

-Возможно, попытаются разыскать твое новое логово. На твоем месте я была бы осторожней. В последнее время стычки с вампирами обострились. И не с обычными упырями, а с... такими как ты, Лад. Разумными.

Беспокойный маленький лисенок. Беспокоящийся за него. Ему было приятно.

-Ты считаешь меня разумным? — дернул он бровью. — Спасибо.

-Ты же понял про что я. То, что ты не грызешь что попало, а вместо этого... книги читаешь.

-Я понял, лисенок, не перечисляй дальше. — неожиданно для себя Ладислав чуть не улыбнулся.

Ты тоже уйдешь, — подумал он. — Однажды ты тоже уйдешь и просто не вернешься. Я никогда не смогу тебя задержать.

-Тебя это не волнует?

-Разберусь.

-Что-то произошло, что у тебя такое плохое настроение?

-Почему тебе интересно?

-Не хочешь отвечать?

Ладислав криво усмехнулся и поднял свой бокал, чувствуя, как слова комом встают в горле. — За Лесли, так любившую эффектные моменты.

По комнате разнесся легкий стеклянный звон. Он почувствовал, как резко сдавило грудную клетку. Фантомная боль. Там давно нечему биться.

Он открыл глаза. Судя по ощущениям, солнце за пределами Убежища уже изрядно припекало. Ладислав всегда ощущал дневной свет, как огромную давяющую обжигающую массу, наваливающуюся на него, прижимающую к земле. И не подняться. Никогда. Даже сейчас, зная, что в безопасности, он шкурой чуял палящие лучи снаружи. Даже сквозь камень, пытающиеся добраться до него. Белый. Обжигающий свет.

Мир не любит то, что является неестественным. И пытается уничтожить. Всего лишь один слой камня, и солнце сожжет его.

В комнате было темно и все также играла музыка. Надрывалось фортепиано под тонкими пальцами его мертвой наставницы. За дверью слышалось размеренное, успокоенное сопение лисенка. Инквизитор взяла за привычку останавливаться на отдых у него. Так нагло, так доверчиво. Так глупо. Так расчетливо. Если дать себе волю, он мог услышать, как тонко пульсирует жилка у нее на шее. Притягивающе.

Он достал фляжку с кровью, открыл ее и жадно осушил в несколько глотков. Питательно, но не больше. Ничто не сравнится с тем, когда ты пьешь из живого теплого создания. С ощущением, когда клыки вонзаются в мягкую плоть, и густой кровью с неповторимым медным привкусом, льющейся в рот. Вот что по-настоящему насыщает. А это... это лишь слегка отдаляет жажду.

Он облизнул губы. Хотелось на охоту. Живой плоти, драки, впиться клыками в чье-то горло. Сейчас что-то опять разыгралось. Хоть позавчера он достаточно напился чужой крови.

Беспокойное время.

Не только инквизиторы заинтересовались им. На него напали по старинке, недалеко от назначенного места встречи с Эваном, три вампира словно свалились неба. Одному он разорвал горло, второго отшвырнул к стене, третьему вцепился в глотку, и в рот хлынула сладковатая, мертво-холодная кровь. На вкус своеобразно, но потеря сил должна была утихомирить. Убивать он не любил. Смерть это что-то конечное. Можно вернуть потерянные деньги, доверие... можно возродить даже утраченную цивилизацию. Но нельзя вернуть того, кто ушел. Потери невосполнимы.