2. Тайяна. Раскрыть крылья

Хоть к Окуню, хоть к Осьминогу, хоть к мурене в пасть, только оставьте меня, наконец, в покое.

* * *

Дареш Окунь и правда, оказался полным ничтожеством. Такое даже Ааша кусать побрезговала бы.

Среднего роста, с грязными светло-рыжими волосами и глуповатыми голубыми глазами, с приоткрытым ртом — как есть окунь. Он и не отрицал ничего.

Ну да.

Дурил дамочку, а что в том плохого? Не убивать же лайри по такой глупой причине? То есть он мог бы убить лару Реваль, но оплата не соответствовала затраченным усилиям. Проще было тянуть время, надеясь, что кто-то из троих (заказчик, заказанный и убийца) помрет самостоятельно.

Так что выйдя от подозреваемого, напарники только переглянулись и головами покачали.

Нет, не пойдет.

Отпущенный на все четыре стороны Кишер попрощался со своими мучителями и вальяжно направился обратно в таверну. Еще и заходить пригласил.

А что ему — он получил два золотых за свои мучения и был твердо уверен, что овчинка стоит выделки. Пусть хоть по три раза на день заходят — ничего слишком страшного у него не спросили, а заплатили, как за пять дней работы в трактире. Так что захаживайте, сатро Вайст, и подругу свою приводите. Хорошим гостям мы завсегда рады.

А вот Яна и Рошер рады не были.

— Честно говоря, имеем мы немного, — подвел итог Рошер, пиная попавшийся на мостовой камешек.

Яна вздохнула.

— а что тут стоило ожидать? Балованное любимое дите, несмотря ни на что, таким и осталось. Даже в трущобах. И то, что она пыталась валяться во всех грязных лужах, сильно ее не изменило.

— Думаешь...

— Часть луж ей просто не показывали — вот и все.

— Но морских шакалят все равно надо проверить.

— Кто бы спорил. Но мне почему-то кажется, что единственный, кто мог серьезно повлиять — это къянти.

— повлиять... прирезать?

— Вполне. Если Синта поняла, что шакалята ее от брата не избавят, и стала искать другие пути...

— Насколько я понимаю, ей не надо было сильно искать. Нет?

— Где-то она сталкивается с этим къянти, кстати, может именно благодаря своей внешности. Мужчины его народа падки на блондинок...

— А чего ей тогда ссориться? Пообещала бы ему регулярно давать, а ремесло пирата, судя по всему, для него и так привычное?

Яна пожала плечами.

— Может, захотела подстраховаться?

— да кто ж ее знает. Проверить определенно надо.

— и где мы этих къянти найдем?

— Поговорим с Осьминогом.

— А он с нами говорить согласится? — что-то подсказывало Яне, что вряд ли.

— Куда он денется? Чай, не барракуда...

Яна пожала плечами. Куда-куда... а вот туда. Найдется, куда.

— Ладно, поговорим...

А у дома девушку поджидал новый акт пьесы для тех, кому не надоело.

* * *

Валайра оказалась дамой упорной. Один раз ее отшили, так она явилась второй раз. И — не одна. Рядом с ней стояла худенькая женщина с волосами неестественно рыжего цвета и Тенсор с таким видом, словно ему тут все должны два раза. За заборами виднелись любопытные лица соседей.

Яна потрепала Аашу по холке.

— Действуй по обстоятельствам, малышка.

И направилась к калитке, тщательно контролируя каждое свое движение. Нархи-ро это умеют.

Сейчас по дорожке шла не просто девчонка — шла настоящая лайри. Высокородная, в чьей власти казнить и миловать, шла не глядя по сторонам — недостойны, не опуская головы и не гуляя взглядом. Шла, утопив пальцы в шерсти на холке волчицы и чуть улыбаясь. Вот увидела роскошный цветок, свесившийся за забор, потянулась, коснулась его ладонью, впитала аромат и улыбнулась.

— Хорошо...

И все это так рассеяно, словно и не ждал ее никто. А ведь ждали.

Яна опытным взглядом отметила царапины на лице Тенсора и зловредно усмехнулась.

Лес — неприступен. Нархи-ро не владеют магией, во всяком случае большинство из них, но договориться со всем, что цветет, растет, живет на земле — это запросто. А как хранить то, чего не понимаешь?

Вот они и разговаривали. И растения отвечали нархи-ро, насколько могли.

Колючие кусты не оживали под ее руками, не вцеплялись в обидчиков, стараясь поразить их, но... они отлично выросли за пару дней. И заплели ограду так, что перебраться через нее можно было, только вооружившись топором. Мало того, даже калитка оказалась закрытой шиповником и ежевикой. Яна-то знала, как отвести шипастые плети в сторону, не причинив себе вреда, а кто-то другой?

Видимо, Тенсор попробовал войти, но застрял — и решил дальше не рисковать. Нархи-ро изучали людей, это верно. А люди в отместку рассказывали небывальщину о Крылатых. И сами боялись своих придумок.

Р-раш, спина-то как чешется!

С громадным удовольствием Яна сейчас прислонилась бы к штакетнику и почесалась, как свинка об забор, но приходилось играть королеву.

И мимо Тенсора со семейство она прошла с истинно королевским величием. Так, что даже протянувшая руку рыжая женщина не рискнула прикоснуться к нархи-ро. Уже у калитки повернулась и смерила Атионов таким взглядом, что у Валайры захлопнулся открытый, было, рот.

— что вам угодно, любезнейшие?

Холодно, надменно, спокойно.

— Я... это... заикнулся Атион. И вдруг поняв, как убого выглядит, словно озверел. — Хочу к себе домой!

— Я вас не задерживаю. Можете быть свободны.

— Вы меня не пускаете!

— Да неужели? И как же?

— Там... магия Леса!

Тайяна фыркнула бы, но увы — не вписывалось в образ. Вот ведь идиоты. Ну какая магия? Такой любой хороший садовник владеет...

— Магия Леса? Будь это она — вы бы уже не жили. Знаете, каково это — когда корни прорастают через твое тело, когда древесная кора впивается в кожу, проникает под нее, когда ветви деревьев прорастают насквозь, а по жилам начинает бежать кровь вперемешку с древесным соком? Это страшная казнь и ее в Лесу используют только для самых закоренелых преступников.

Голос Яны был низким и глубоким, так, что поневоле мороз пробирал по коже. Увы, представление было испорчено новым участником.

— Яна!

Аэлена выпрыгнула из кареты и бросилась на шею нархи-ро, которая расплылась в широкой улыбке, отвечая на объятие..

— Аэла! Когда вы вернулись?!

— Вчера! И сегодня я сразу же к тебе. Рош рассказал... я тебе не помешала?

— нет. Эти люди уже уходят.

— вот еще! — опомнился Тенсор. — Никуда мы не уйдем, вот! Думаете, раз вы лайри, так на вас и управы нет? Да я до градоправителя дойду! Я...

— Я — последняя буква в алфавите, — осекла его Аэлена. — Сарро, избавьте меня от своего общества.

— Как только я получу доступ в свой дом, — уперся Тенсор.

Аэлена поморщилась.

— Яна,почему ты не пожалуешься на это существо лойрио Эрену? Или мне сделать это вместо тебя?

— Ему сейчас не до того. У него дочь умерла.

— Бедняга...

Сказано это было таким тоном, что Яна невольно присмотрелась к Аэлене.

— Погоди-ка. Так она и....

— Без комментариев, — отрезала Аэлена. — Сарро, последнее предупреждение. Потом вами займутся стражники.

Побагровевший Тенсор плюнул в дорожную пыль и развернулся. Скандалить с нархи-ро — это одно. А вот идти против воли высокородной лайри...

К тому же богатой и могущей доставить неприятности, это уж точно. Это он своим сломанным в пьяной драке носом чувствовал. Ничего, эта наглая девица ему еще за все ответит, и отчим, мерзавец такой... как он вообще — смел!? Нет бы честно сдохнуть еще до свадьбы! Или после свадьбы, оставив ему приличное наследство. А он...

Негодяй, одно слово.

* * *

Яна и Аэлена проводили уходящую троицу насмешливыми взглядами и нархи-ро кивнула подруге.

— Пройдешь ко мне? Посплетничаем?

Аэлена улыбнулась и кивнула.

Даже за такое короткое время Яна успела привести сад в порядок. С домом было хуже, но погода позволяла посидеть в беседке, которую до самой крыши заплел плющ, создавая иллюзию уединения.

— Это магия Леса?

Яна поморщилась.

— Аэлена, ну что за сказки?! Так-то любой садовник сможет, разве что понимание приложить надо, терпение и труд.

— Но вы же нархи-ро...

— И что с того?

— Ну....

— Слухи о нашей магии сильно преувеличены. Очень сильно, Аэлена. На самом деле истинной магией Леса могут владеть только те, кто обрел крылья. А их не обретали уже много-много лет...

— а ты?

— А у меня они режутся. Чешутся, кстати — безбожно.

— Вот уж не подумала бы...

— Да это и не суть важно. Расскажи, как съездили?

— неплохо. Алинар доволен, я тоже...

— все тихо-тихо?

— Более чем. Я рада, что ты решила остаться в Далинаре....

— Мне здесь понравилось. И здесь вы, и Рошер, и Гарт, и вообще...

— Даже Гарт? А ты вроде думала про Ланиста?

Скрывать отношения лойрио и Синты Яна не стала. И пронаблюдала, как Аэлена высокомерно сморщила нос.

— Ты права. Гадость какая, еще подцепишь чего... Ну его...

— Вот поговорю с ним — и пусть катится к Раш.

— И правильно. Кстати, я тебе тут платье привезла из столицы. Ты не возражаешь?

Яна покачала головой. Нет, не возражала.

— И если ты позволишь... у нас есть кое-какая старая мебель. Нам она уже не нужна, а тебе сюда, может, что и сойдет?

— я и сама купить могу...

— Можешь. Но так мы ее все равно выкинем или отдадим кому-то из слуг, а вдруг ты захочешь...?

Яна покачала головой.

— Аэлена, я не хочу благотворительности.

— А это и не она, вот еще не хватало. За то, что ты для меня сделала — тряпками и табуретками век не расплатиться. Это — другое. Это просто помочь, по-человечески...

— Это так по-человечески...

Женщины переглянулись — и расхохотались.

— а что Ланист делал там? Ну, у места убийства?

— Катался верхом с кем-то.

— С женщиной?

Яна пожала плечами. Аэлена посмотрела внимательно.

— Яна, ты подумай сама. Что он — деловые переговоры дома устроить не может? Или по городу места мало?

— А свидание?

— а вот увидеть его не с той женщиной...

— Чья-нибудь жена?

— Вполне. Допустим, тебя он обхаживал. С Синтой спал время от времени. Но каждый же раз на нее рассчитывать не будешь?

— Думаешь, у него есть еще любовница? И он с ней встречался?

— а что в этом удивительного? Допустим, он решил прибавить к коллекции — тебя. Нархи-ро — это экзотика, согласись.

— Согласна.

— Месяца три вы бы точно вместе продержались. Но для этого — ты ведь не потерпишь другую женщину в его постели?

— Нет.

— Ну вот. Дать отставку нынешней любовнице. А если она известна в городе...

— А принять ее у себя? Или где они там встречались?

— Это лучше для свидания. А вот для отставки... тихое место, загород — понимаешь?

Яна подумала и кивнула.

— Да, пожалуй. Думаешь, это были не деловые интересы, а личное?

— А ты проверь. Но Ланист — тот еще кобель...

— Такие и у нас встречаются, — поддакнула Яна.

И разговор пошел уже о вечном и высоком. О столице, косметике, нарядах и мужчинах. Разве есть что-то более вечное и важное?

Забавно, что думали обе женщины примерно одинаково.

Она такая... другая. Но почему мы так хорошо понимаем друг друга? Может, люди и нархи-ро не так далеко отстоят друг от друга, как нам пытаются это преподнести?

* * *

Но настает время и удивлять людей. И весьма был удивлен лойрио Ланист Каррер, обнаружив на пороге своего дома нархи-ро. Яна смотрела весело, ветерок ерошил темные волосы, Ааша рядом скалила клыки, демонстрируя дружелюбие — просто прелесть. Ланист оценил бы, когда не пил бы уже второй день.

Но...

— что случилось?

— Да вот, в гости зашли. Не выгонишь?

Ланист и понять не успел, как женщина и волчица просочились внутрь и одинаково зубасто ухмыльнулись ему.

— Тебе ее жалко?

Будь Ланист потрезвее, Яна построила бы разговор иначе. Но здесь и сейчас — перед ней был пьяный мужчина. Горюющий мужчина. А такие везде одинаковы. Хоть у нархи-ро, хоть у людей, хоть у Темных. Бери — да расспрашивай.

Яна и воспользовалась случаем.

— Жалко? Я любил ее!

— Но ведь не ты ее убил?

— Не я.

Ланист прошел в гостиную, плеснул себе еще вина, выпил...

— и не твой друг, верно?

— Нет, мы не убивали. Но когда мы ее увидели...

— да уж. Выехали на природу поговорить — и тут такое...

Ланист молча налил себе еще на два пальца.

— Ты знаешь?

— да сложно было не догадаться. Чтобы говорить о делах, ты бы место нашел. А вот спать с одной, присматривать другую и расставаться с третьей... ты ее хоть любил?

Ланист пожал плечами.

— Любил... люблю... пока на меня еще никто не жаловался.

Яна поморщилась. Все-таки люди странные. Вот в языке нархи-ро есть слов для любимого мужчины — и есть слова для многого другого. А у людей...

И мужа люблю, и сладкое люблю, и погулять люблю... какие они любвеобильные!

— Никого ты не любил. Она очень переживает?

— Тара? Ничего, утешится. Не я первый, не я последний....

Яна запомнила незнакомое имя. Рошер узнает, что это за Тара такая, или Аэлена скажет...

— И вы с ней гуляли...

— Ну да. а потом выехали туда — и там Синта лежит. Тара едва с седла не сверзилась. Побелела вся, дрожит, а потом как дала коню шпор — только пыль столбом взметнулась... а уж меня потом заметили.

— Растерялся?

Действительно, вот что тут делать? То ли любовницу догонять, то ли вторую осматривать... выбор был сделан в пользу Синты. Тут Ланиста и накрыли.

Да, кобель обычный, блудливый. Ничего особенно нового.

— Нем...ного...

Мужчину развозило на глазах. Стадию агрессии и поиска приключений он уже прошел, теперь его тянуло на жалость к себе и миру.

— Т-ты не пон-маешь! Она была так-кая... С-ловно уснула. И т-тольк рана...

Легко ли понять пьяного человека?

Сложно. Но Яна честно слушала, собирала крупицы информации, задавала вопросы — и досиделась до момента, когда Ланиста развезло окончательно. Слуги унесли его наверх, а Яна отправилась домой.

* * *

— У него была связь с некоей Тарой. По родовому имени он ее ни разу не назвал, но это дама из высокородных, определенно.

— Почему?

— Потому что она хорошо ездит верхом, у нее есть своя лошадь, у нее есть ревнивый муж — это определенно. Они с Ланистом встречались около полугода, а потом ему подвернулась я.

— и он решил сменять ее на тебя.

— Ну да. и для расставания позвал даму в лес?

— На прогулку. Муж ее отпустил.

— Одну?

Яна пожала плечами.

— точнее не знаю. На встречу она прибыла одна. А уж что там, как там... Эмину расспросить надо. Она быстро узнает, что это за Тара такая.

— Ясненько.

— они поговорили, те следы,, кстати, оставил Ланист. Когда один на лошади, второй разгуливал по земле... помнишь?

Рошер помнил.

— Это Ланист спешивался. С его слов, дама тяжело приняла разрыв, но вроде как смирилась. Или смирится.

— Ему виднее, он кобель опытный.

— Рош, не злись.

— да меня больше бесит, что он тебя обхаживал, тварь такая!

— А мне как-то уже и все равно. Подумаешь — человек обыкновенный, блудливый. Характер у него такой, что ж его — кастрировать теперь?