2. Тайяна. Раскрыть крылья

Увы, про Синту Гарт знал не слишком много.

Первое — Эрен предлагал свою дочурку в жены и ему в том числе. Гарт отказался — и чуть не испортил себе отношения с градоправителем. Кое-как выправились, и то — потому, что Синта нечаянно помогла, попавшись им на глаза пьяной в хмель. То есть на той стадии, когда не понимаешь, ноги у тебя сверху — или снизу? И вообще, ты человек или кто?

Второе — из высокородных Синта перебрала всех. Гарт и сам один раз не утерпел, оскоромился. Алинар, кстати — тоже. Впрочем, надолго братья ей не заинтересовались. Отказать ей было очень сложно, тут и привлекательность, и сила духа, да много чего... хороша была, но — дрянь. Гарт ее поймал, когда она после вспышки страсти шарила по ящикам стола — и выгнал из дому чуть ли не в белье. Ну и самое интересное, на закуску.

Он точно знал, что Синта не брезговала и подворовать, и подсмотреть, и подслушать. А то — и шантажировать человека. Спокойно.

Гарт точно знал двоих, кого эта дрянь чуть не до развода довела. Один вроде бы и собирался ее прибить, да руки не дошли. Или...

— может, и дошли. Дело там темное. Имена назовешь?

— Тут и называть не стоит. Один из лойрио из города уехал, точно знаю, что он сейчас в столице.

— а второй?

— В поместье. Я, конечно, проверю, там он был, не там, а так — не лезь к людям, а? Им и так досталось.

— Я не полезу. Но имена ты мне назови, ладно?

— Моего слова недостаточно?

— Гарт...

Имена Рошер получил. И домой добрался к вечеру. Идти к Яне, делиться новостями было уже поздно. Ничего, потом наверстает.

Завтра.

* * *

— Значит, это вы!

Яна посмотрела на девицу, которая произнесла эти слова.

— Я — это я. А вы что имели в виду?

— вы и есть та самая девица, которая очаровала моего деда!?

Произнесено это было с таким трагизмом, что Яна даже не фыркнула. Просто вгляделась внимательнее.

Ну... что тут скажешь?

Волосы — невнятно-русые, высветлены краской, но как-то плоховато. Лицо... лоб высокий то ли сам по себе, то ли из-за сильных залысин, брови и ресницы надо искать долго, глаза невразумительные — то ли серые, то ли голубые, если их правильно оттенить, вышло бы неплохо, а так — словно непропеченный блин, да и само лицо подгуляло. Нет ни выразительности, ни чего-то еще... этакая крысья мордочка. Не уродливая, нет, но то ли сами черты, то ли выражение лица подгуляло и смотрит девушка так, словно очень не любит этот мир.

Или он — ее?

Фигура...

Тоже нескладная, никуда не денешься. Словно обрубленный торс, короткие кривоватые ноги, обвислая, низко посаженная попа — это видно. А нечего платья так зауживать. Может, и хотела девушка добиться, чтобы на нее на улице люди оборачивались, так кто ж сказал, что это будет по-доброму?

Оборачиваются. Плюнут, да и идут дальше, молясь, чтобы это — в кошмарах не приснилось.

— Дедов я в последнее время не очаровывала, но если просите...

— Вы еще и смеетесь?

Трагическая актриса в ней тоже погибла. Мучительно. А замашки остались.

— Над вами? Никогда, кайта, — серьезно заверила Яна. Грешно смеяться над такими... — так что вам угодно?

— Посмотреть на вас!

— А, ну смотрите.

Яна спокойно вернулась к посадке цветов. Хватило девушки ненадолго.

— Вы мне ничего не скажете?

Яна пожала плечами и произнесла несколько фраз на нархи. Если вкратце — это было пожелание в следующей жизни родиться кем поприличнее. Естественно, девица его не поняла, но что над ней издеваются — догадалась.

— Вы присвоили то, что принадлежит мне — и еще издеваетесь?

— Вашего деда? Не присваивала, — Яна уже откровенно развлекалась, понимая, к чему дело идет. Ну кому сам по себе нужен дедушка? А вот с домиком...

— Он вам подарил свой дом! — взвизгнула девица. — А я... я должна жить на улице!? С мужем!? С маленьким ребенком!?

Голос набирал обороты. На шум из домов высунулись соседи. Яна обвела их глазами. М-да... стервятники, иначе и не скажешь. Одернуть эту дуру никто и не подумает, все наслаждаются спектаклем.

— почему же на улице? Я знаю очень приличный мост под которым вы можете расположиться, — 'утешила' скандалистку нархи-ро.

Не помогло.

— Мост!? Да кто вы вообще такая?

— Лайри э´лесс Риккэр.

Девица чуть сбавила обороты.

— И вы.... вы можете давать такие советы?! У вас вообще души нет?

— Не знаю. Надо бы сходить к тархоши, побеседовать на эту тему. А зачем вам моя душа?

— Потому что только бездушное чудовище может предложить женщине с ребенком жить под мостом!

— А что такого? Мы вообще на деревьях живем, — Яна получала удовольствие от перепалки. Это ж надо — такая концентрированная глупость и наглость. — И пока еще никто не жаловался. Мост в этом плане даже лучше — во время дождя не капает.

Девица задохнулась от возмущения, но увы — не смертельно. И через минуту пошла в новую атаку.

— А как вы поступили с моим отцом! Возмутительно!

— Ваш отец? А это тот, который явился пьяным и ругался тут в саду? Как вам не стыдно, карра!

Валайра, а это явно была она, захлопала глазами.

— Мне — стыдно!?

— Конечно! Выпускать отца на люди — в таком виде! Ведь ободранный, грязный, недолеченный, выглядит так, словно им нужник вытирали! Мало того — еще и пьяный! Да если б мой близкий родственник в таком виде на улице показался, я б со стыда сгорела! Он же не себя — он вас позорит!

И трагизма побольше, трагизма. Разумеется, Яна могла бы давно выставить эту нахалку, обругать ее, спустить волчицу, и — не могла.

Ей еще жить в этом квартале. Ей нравился домик, ей было тут хорошо и утюно, она дала слово Атиону... то есть — надо было принимать бой.

Но люди — такие странные!

Жалеют они не тех, кого надо, а тех, кто им ближе, понятнее и громче стонет. Вот почему никто не пожалел Славеруса, который на старости лет вынужден сбежать из дома? От таких 'уродственничков'?

А в голову не пришло.

А эта сейчас явилась, устроит спектакль на всю улицу, порыдает, в пыли поваляется, еще и против Ааши всех окружающих настроит — и будет Яна злой девицей со злой зверюгой, а Валайра — невинно пострадавшей.

Нет, так дело не пойдет.

Потому и валяла нархи-ро дурака, сколько могла. Ей-то этот вопрос кровно не близок, а задеть ее...

Хм-м...

Задеть может только равный или высший. А Валайру она ни той, ни другой не считала. Ну, девица. И что? Все мы творения божии, только одни — творения, а вторые — твари. И ничего тут не поделаешь.

Вот за что тут уважать?

Пусть Славерус не лучший человек, но он ведь пытался когда-то стать для тебя родным. Неужели сложно было наладить отношения, подружиться, да хоть что-то?

Нет. Это — нет. А вот денег требовать — запросто. И за что тут ценить, уважать, понимать? Ну, это по-родственному.

А чисто по-человечески, Яна видела, что перед ней — типичная мелкая душонка. И ничего в ней нет, кроме желания денег. Больше денег, еще больше денег, и лучше — на халяву. Или — за чужой счет. Нет у Валайры крыльев и не будет, они ей ползать помешают. Тоже вряд ли заслуживает уважения. Такие есть везде, они стараются устроиться как можно лучше — и это не самое плохое желание, но почему — за счет других? Чего бы самой не попытаться что-то сделать?

Нет, это тяжело. А вот попробовать паразитировать — это запросто. Ага, кажется, опомнилась.

— Вам ли судить о моем отце!? Вы вообще не человек!

Яна всхлипнула. Громко, с надрывом.

— Как вам не стыдно! Да, я не человек! И может, даже у меня нет души! Но я же в этом не виновата! Это жестоко... так жестоко с вашей стороны!

Теперь всхлипнуть — и в дом. А там уж нахохотаться от души, зажимая на всякий случай зубами уголок подушки.

Так-то!

Это вам не над дедом издеваться, мы тоже кое-что умеем!

Валайра, оставшись одна на улицце, под укоризненными взглядами соседей, даже слегка растерялась. И где это она так просчиталась? Как получилось, что она из пострадавшей превратилась в агрессора?

Вот этого она понять и не могла..

Ладно, сейчас она войдет в дом и разберется с этой нахалкой. И Валайра решительно положила руку на столбик калитки.

Через несерьезную решетку на нее взглянули зеленые волчьи глаза.

— Р-ры? — вежливо поинтересовалась Ааша.

Рука мгновенно отдернулась.

— Волк!!!

— Да нет, Вали, это собака такая, — возразил кто-то из соседей.

'Собака' за калиткой прогнулась, потянулась и оскалила зубы. Наверное, с собачьими ее роднил только ошейник с бантиком.

Розовым.

На волке!

— Да волк это! — взвизгнула Валайра. — Волк!!! Его убить надо!

Ааша посмотрела оч-чень многообещающе. Так, что Валайра аж попятилась. И повернулась к соседям, ища взглядом знакомые лица. Ага, а вот и...

— Сар Турмис! Как я рада вас видеть!

— Вспомнила-таки старика, Вали?

— да разве ж вы старик? Прибедняетесь, сар...

Валайра не напрасно выбрала самого паскудного сплетника на всей улице. Через два часа она будет знать все, что можно об этой мерзкой нархи-ро. А еще через два дня он всех настроит против захватчицы.

Ну а то, что ее потискают в процессе за коленки...

Переживет.

Не в первый раз.

* * *

Рошер явился, когда представление уже закончилось. Яна как раз высаживала цветы — для разнообразия в доме. Горшки она нашла в кладовой и решила использовать под вьющиеся растения. Когда по стенам поползут зеленые лианы, жить здесь станет намного уютнее.

— Яна, ты дома?

— А где мне быть?

— Аэлена вернулась.

— Отлично! Я завтра к ней в гости зайду! Обязательно! Ей все удалось?

— Да.

— ладно, мы с ней еще сами посплетничаем, по-женски, — решила Яна. — ну так как? У нас все в силе? Идем к Эренам?

— а зачем я к тебе пришел? Тебе собираться долго?

Яна прикинула...

— Минут десять подождешь?

— Вполне. Только одевайся как-нибудь траурно, ага? Все-таки у людей горе...

Яна кивнула и полезла в шкаф. И как так получилось, что за время жизни среди людей она обросла одеждой?

Но тем не менее....

Было у нее и подходящее платье. Темно-синее, очень простенькое, очень скромное, очень дорогое, у Аэлены в него после родов грудь не помещалось, а Яне можно бы и вату подложить.

Платье, накидка сверху, волосы причесать и вновь заплести в косу, Ааше повязать здоровущий синий бант...

Волчица на это только фыркала, но соглашалась, что люди смотрят на внешность. Волков с бантиками не бывает — значит, это собака. А раз собака, то безобидная.

Ладно уж, ради хозяйки потерпит.

Рошер окинул нархи-ро одобрительным взглядом. Фыркнул,, увидев, что ленты в волосах Яны — и на ошейнике волчицы одного цвета.

— Специально?

— Что именно?

Светского воспитания у Яны на троих бы хватило.

— Кстати, мне тут уже насплетничали,, что тебя ужасно оскорбили...

— правда? Это хорошо. Вы, люди, почему-то очень сочувствуете жертвам...

— А нархи-ро? — Рошер галантно предложил нархи-ро локоть.

— А мы сначала разбираемся. Может, жертва там три раза свои беды заслужила.

— А если нет?

— И тогда не сочувствуем. Исправляем, так-то. Сочувствие — что, слова и только. А вот ты делом помоги!

— Странные вы,, нархи-ро. Иногда ведь и слово лечит.

— Странные вы, люди. Добрым словом и делом ведь большего добиться можно, чем просто словами?

Так, за легкой пикировкой друзья и добрались до дома градоправителя. И...

Яна только присвистнула, да и Рошер покачал головой.

Паломничество?

Да, подходящее слово. Люди то входили, то выходили, все в траурных платьях, женщины прижимают к глазам платочки, мужчины сдержано суровы, и у всех, вот у всех в глазах тщательно скрываемое злорадство. Рошер, может, и не замечал, а Яну просто обжигало. Видно же...

Неужели никто не сочувствовал девчонке, которую вот так убили?!

Никто-никто?

Кошмар какой-то! Жестокие эти люди существа... или она всем успела так насолить?

Ладно, сейчас разберемся.

И Яна под руку с Рошером перешагнула порог дома лойрио Эрена.

* * *

Внутри было 'цветочно'. Так, что Яна даже замерла на миг, стараясь справиться с резким ударом по обонянию.

Ужас какой-то! Ни вдохнуть, ни выдохнуть... зачем, зачем люди губят столько цветов? Мертвому ведь уже безразлично?

Гроб с телом девушки был просто усыпан ими. Розы самых разных оттенков, колокольчики, маки, гортензии... всех сразу Яна даже и не видела, но их было очень много. И их еще несли.

— Интересно, сколько тут от души принесли?

Рошер думал о том же, что и она. Яна пожала плечами.

— Вряд ли хоть что-то. Поищем лойрио Эрена?

— Давай поищем.

Лойрио обнаружился в гостиной, где вместе с семьей принимал соболезнования. Его жена, полнотелая блондинка лет сорока на вид, а значит — даже и поболее по возрасту, удивительно похожая на Синту, была почти в прострации.

А ведь она любила дочь, — пронеслось у Яны. — Любую — любила. Но почему никогда не говорила ей об этом? Почему позволяла девчонке такое? Да даже и выдрала бы ее пару раз — все полезнее было бы, чем на самотек... почему? Странные люди...

Заплаканные глаза, опухшее лицо, небрежная прическа — нарочитости в матери Синты не было ни на медяк. Ей всерьез было плохо.

Вот сын производил совсем другое впечатление. Для него это протокольное мероприятие, сразу видно. Если и горюет — то очень в глубине души, так, что не докопаешься. Сам Эрен бледен и серьезен.

— может, с сына и начать? — шепнула нархи-ро.

Рошер подумал пару минут.

— А давай. Сейчас как раз папаша может ему приказать, он с нами и побеседует. И Ааша рядом, соврать не даст.

— Именно. Пошли?

Рошер подошел в череде остальных, протянул руку для пожатия, Яна сделала полупоклон — ну, как получилось.

— Наши соболезнования, лойрио. Вы помните, мы с вами говорили?

— Да.

Эрен помнил. Еще бы не помнить...

— Так все в силе?

— Да. Приступайте.

— Вы позволите побеседовать с вашим сыном, лойрио?

— И с сыном, и с женой, — кивнул градоправитель. — Керт!

— Да, отец?

— Сатро Вайст и лайри Риккэр хотят с тобой побеседовать. А я прошу отвечать на их вопросы без утайки.

— Как скажете, отец.

Полупоклон получился очень почтительным, но... Яне не понравилось. Мальчишка отнесся к просьбе отца, как к очередной придури, вот и все. Может, и побеседует, но сначала попытается потрепать нервы и самоутвердиться.

Яна принялась в упор разглядывать Керта Эрена. Хорош, ничего не скажешь. Оба ребенка лойрио удались в мать, оба достаточно высокие, светловолосые, с резко очерченными скулами и высокими лбами, у обоих короткие прямые носы. Разница начиналась с губ.

У Синты они были полные, яркие, даже в смерти, свидетельствующие о страстности натуры.

Узкие и крепко сжатые губы Керта говорили о холодной рассудочности. Но это и неплохо — здесь и сейчас, разве нет?

— Где будем беседовать, лайри?

Керт нагло улыбался. Рошера он словно и не замечал.