-Восьми? — маг не удержался от удивленного возгласа. — Не сочти за грубость, но...это более чем удивительно, что ты смогла совладать с Апостолом столь древним. Как тебе удалось...
-Первые два десятка лет — никак, конечно, — пожала плечами Вероника. — Старик Акиф не покидал своего убежища практически никогда, даже меня ему приволокли другие. Ему было не до того. Исследования, знаешь ли. Он искал бессмертия еще восемь сотен лет назад, но все, чего тогда достиг — переплавил себя в ту тварь. И все время после пытался найти форму посовершенней. Тщетно, конечно же, — она рассмеялась. — Его логово до потолка было завалено тем, что прислуга тащила со всех концов света. Сокровищница или большая свалка — тут уж как посмотреть...впрочем, я тогда смотреть не могла никак вообще. Он потерял кого-то из слуг, ему был нужен новый, вот и вся история. Двадцать лет я носила ему добычу, довольствуясь тем, что останется. Двадцать лет процесс проходило мое тело, и еще десять по капельке возвращался рассудок... — Вероника уставилась в потолок. — Это было худшим, наверное. Безмозглой тварью на чужой службе быть куда проще. А тогда я начинала понимать, что делаю. Но только это — остановиться, конечно, не могла...
Юст задержал взгляд на лице Апостола — та веселость, к которой он уже успел, признаться, привыкнуть, уступила место мрачному спокойствию, впрочем, без срывов в ту или иную сторону. Кажется, со своим прошлым Вероника уже примирилась — в том числе и с той частью, что от нее никак не зависела.
-Все тридцать лет меня пытались извести. Местные. Устраивали засады, ловушки, однажды пригласили слабенького мага. Кажется. Плохо помню. Плохо помню и это хорошо, — продолжила вампирша. — Так или иначе, еще лет пять ушло на то, чтобы разорвать связь.
-Почему он ничего не предпринял?
-Да он и не заметил, — фыркнула Вероника. — Ему, как и всегда, было не до того. Восемь сотен лет — ты можешь себе это представить? Он совсем выжил из ума, неделями и месяцами чах над своей коллекцией, перечитывал в сотый и тысячный раз какие-то древние труды, как машина. Их ему все волокли и волокли. И все остальное. Оружие, разнообразный магический инструментарий...и все тщетно, конечно же. Конечно, ему продолжали таскать и поживу — все, чтобы можно было дальше чахнуть в одиночестве. Что я уже давно получила доступ к его богатствам, он тоже не заметил. Ему было не до того... — Апостол рассмеялась. — Когда я нашла там подходящее оружие и попыталась вынести с собой, никакой реакции не последовало. Меня никто не уничтожил на месте, да что там — даже пальцем не тронул. Держу пари, он сам не знал, что у него есть такая штука... — красные глаза вновь взглянули на мага. — Он мог бы растереть меня в пыль одним взглядом, если бы вспомнил, как. Если бы вспомнил, что я еще существую. Но этого так и не случилось. Он не очнулся от своего сна даже когда я уже пришла за ним. Только когда уже было совсем поздно. Та...штука шансов не оставляет вовсе. Даже такому, как он. Знаешь, какие были его последние слова? "Я не могу умереть сейчас, я слишком занят!".
-Что нельзя поставить ему в вину, так это трудовую этику.
-Само собой, там я оставаться не могла. Почти сорок лет мною там пугали детей, — Апостол вздохнула. — Все они думали, что я — проклятье за то, что наши недоумки разрыли тот зиккурат. Они бы не успокоились. Ни за что. Да и я сама...нет, я не могла там оставаться. В начале этого века...ну, знаешь, когда я сама уже поняла, какой век на дворе и сколько длился тот кошмар — мне удалось вернуться домой. В мой первый дом. Представляешь, он уцелел. В виде руин, конечно, но и то хлеб, было что отстроить на их месте...по голодным глазам твоим вижу, что хочешь спросить о сокровищах — нет, не забыла я о них, не забыла. Одна ревизия этой свалки заняла почти год. Каких трудов мне стоило переправить все мало-мальски полезное домой, ты и представить себе не можешь. На это ушло еще года два. Попутно...что ж, можно, наверное, и так сказать...попутно приходилось осваиваться. К началу Первой мировой вышла на парочку относительно адекватных и не особо щепетильных личностей из вашего круга. Дальше было уже проще — то, что мне не могло принести никакой пользы, я не стеснялась продавать вашему брату направо и налево...
-А они, в свою очередь, помогли тебе во всем разобраться.
-Когда не пытались подставить тем или иным образом. Впрочем, это даже лучше сошло за урок...
И снова — молчание.
-Не задалась у нас с тобой жизнь, да?
-Немножко.
Смех — тихий, нервный, сотканный из накопившихся за долгое время горечи, боли и усталости — но почему-то сейчас играет он, как долгожданное лекарство, разглаживая черты лиц и заставляя пустоту отступить из глаз.
-Значит, ты занимаешься тем же делом, что и при жизни? — чувствуя, что ему постепенно становится легче, задал вопрос Юст.
-В точку. Только дверок теперь предо мной открыто чуть побольше. И с пустыми руками я уже почти никогда не возвращаюсь, — Вероника как-то странно посмотрела на мага. — Как сейчас вот, например...
-Боюсь, я не слишком понимаю, о чем речь.
-Да ладно тебе, Юст. Маг из такой старой и могучей семейки, да еще всегда такой вежливый...и его никто — кроме одного безумного садовода, конечно — не будет искать...
-Снова твои...шутки, — пожал плечами маг. — Ты же не думаешь, что я буду пугаться этого каждый раз?
-Нет, конечно, — Вероника неожиданно придвинулась к нему. — Надо будет после придумать что-нибудь поновее. Ты так мило дрожишь...как осиновый листочек. Здесь ведь холодно, да?
-Немного, — маг потер руки, несколько настороженно взглянув на нее. — Совсем позабыл о том, что ты этого и не чувствуешь.
-Что поделать, — Апостол пожала плечами. — Но я еще не настолько превратилась в ходячий антиквариат, чтобы вымереть успело все до капельки.
Юст удивленно моргнул — теперь она сидела уже совсем рядом с ним. Самым странным — и самым пугающим — было полное отсутствие того самого чувства, что порою подсказывало магу об опасности. Или же она...умела это заглушать?
-Не бойся, — ответила Апостол раньше, чем был задан вопрос. — Просто пытаюсь не дать тебе здесь околеть. Если ты, конечно, снова что-то не выкинешь...
Часть его сейчас вовсю била тревогу. Но та, что терзалась усталостью, была, похоже, куда как сильнее. И заставила его самому придвинуться поближе, позволив набросить на себя белые меха.
Странное чувство, очень странное. Он мог сказать, что стало немного теплее, но в то же самое время глубоко внутри разгорался озноб — не тот, что терзал его тогда, утром, а вызванный такой близостью ее неживого тела.
Вероника, кажется, тихо веселилась вовсю — вот она посмотрела на него, и среди затопившей глаза Апостола красноты стали видны два оранжевых пятнышка. Словно угольки, отчаянно пытающиеся разгореться посильнее.
-Знаешь, такие глаза прорастают далеко не сразу, — подавшись к магу, Вероника зашептала ему на ухо. — Но у меня было все необходимое, чтобы ускорить процесс. Конечно, со знающим свое дело магом я не потягаюсь, но ты сейчас так ослаб...
Странное чувство, очень странное. Почему нет страха? Почему он до сих пор не пробудил Метку и не сделал...что? Что-то, несомненно, очень важное.
Тепло и холод бились за его тело: тепло роскошных меховых одежд, в которые хотелось закутаться поплотнее — они так смешно щекотали лицо — и холод тела, к которому он зачем-то позволил себе прижаться, словно забыл...
Бесконечно холодные пальцы коснулись его лица — очень осторожно, словно боясь, что он сейчас встрепенется и выскочит в то же окно.
-Только не сражайся. Не стоит, — прошептала Апостол. — Подумай сам...
Он застыл, ощущая, как колотится сердце. Застыл, перебирая слой за слоем все, из чего состояла Метка. Он не мог себе позволить ввязываться в это — будь оно истиной или очередной игрой.
-...это будет быстро. Не обещаю, что приятно, правда, но быстро — можешь получить мои гарантии, — продолжала шептать она. — Знай, я никому еще не предлагала этого. Пройдет время и ты обретешь такую силу, что сможешь обращать в пыль десяток таких, как твой Бенедикт одним мановением мизинца...а еще...
Хлопок двери заглушил все остальные слова.
-Э...
Это было все, что успел вымолвить маг — удивленная вампирша не успела и того. В следующую секунду на их головы обрушилась вся вода, что мог вместить небольшой стеклянный графин.
-Даже не знаю, от кого из вас меня больше тошнит, — выдохнула Эльза, переступая через порог. — Вы...вы это серьезно сейчас говорили? — рука с сосудом угрожающе поднялась. — Вы...
-Уж и поиграть нельзя, — отодвинувшись в сторону двери, произнесла Апостол. — Серьезно? Ну, в каком-то смысле серьезно...процентов на пятнадцать из ста. Да будь я серьезна и на всю сотню, он бы все равно сам не согласился. С его-то великими целями.
-А про тебя я даже говорить ничего не стану, — теперь гневный взгляд достался магу. — Я с самого начала вашего разговора чувствовала, что...
-С самого начала? — Юст и Вероника почти синхронно сощурились.
-Ну а что? — вскинулась Эльза. — Да, я стояла у дверей. Вы тут так мило беседовали, что еще пара минут, и я бы пополам треснула...
-А знаешь, почему ты так остро реагируешь на подобные шутки?
Поезд, казалось, увеличил свою скорость — покачивание вагона стало чуть заметнее.
-И почему же?
Голова мага, на которую пришлась добрая половина графина, уже успела просохнуть — но во взгляде его до сих пор оставалась едва заметная доля удивления, которое родилось там при внезапном появлении Эльзы.
-Потому что вы никогда и никому не доверяете, — наставительным тоном произнесла вампирша. — Только себе. Хорошо, если себе.
-Все равно, шутки у вас глупые, — проговорила Эльза. — Я могу...я могу ведь говорить по-немецки? Вам не сложно...
-Ни капельки, — успокоила ее Вероника. — Только вот отвечать на нем же мне запретили. Это оскорбляет чувствительный слух нашей несчастной принцессы.
Юст мрачно посмотрел на Апостола. Эльза с трудом удержалась от смеха, но когда заговорила вновь, голос ее уже был серьезен до предела.
-Значит, от нас прячут не только магов. Чего еще я не знаю? — она уставилась на Веронику. — Вот вы. Вы...
-Мертвый Апостол, — ответил Юст вместо Вероники. — Это...
-...чрезвычайно напыщенный по мнению некоторых, но зато красиво звучащий термин, — весело подхватила вампирша. — Во всяком случае, мне нравится.
-Я думала, вы и правда собирались...напасть, — после минутного молчания произнесла Эльза. — Нельзя же так!
-Если бы я собиралась, я бы уж точно не болтала, — успокаивающе ответила Вероника. — Не волнуйся, меня пригласили вовсе не для того. Совсем не для того. Хотя это не значит, что мне ни единой секунды не хотелось попробовать по пути взять и забрать что-нибудь интересное домой. Или кого-нибудь, — она легонько похлопала мага по плечу, чуть не сбив того с сиденья. — Ой, прости. Забыла, что тебя все еще немного...шатает. Хотя, конечно, вид у тебя получше, чем утром, в ванне...
-В ванне? — нахмурилась Эльза.
-О, ты не знаешь, как он был горяч этим утром. Градусов сорок, — рассмеявшись, Апостол вскинула руки. — Хорошо, хорошо. Сейчас я стану сама серьезность, а то, боюсь, до конца поездки от меня один пепел останется. Кстати говоря...долго ли нам еще...
-Часа два, может, три, — пробормотала Эльза. — А как вы...как вы достали для нас билеты? Тоже...магия?
-Нет, что ты. Только проникновенный взгляд моих добрых и честных глаз. За магией тебе все-таки не ко мне, хотя...тут по обстоятельствам. Юст, а ты чего молчишь?
Маг пробурчал что-то маловразумительное, не открывая глаз. Принимать участие в дальнейшем разговоре ему откровенно не хотелось — хотелось только окунуться в сон, который, казалось, был уже на расстоянии вытянутой руки. Во сне, хочется верить, никто не будет поливать его ледяной водой и делать предложений, от которых берет оторопь.
-Юст, — теперь к нему обратилась уже и Эльза. — Я...прости, что я подслушала ваш разговор, но я хотела спросить...
-О чем именно? — чуть встрепенулся маг.
-Тот толстяк, Хит или как там его...он рассказал мне немного о магах.
-Боюсь даже представить, что именно, — Юст не без раздражения открыл глаза. — В чем заключается твой вопрос?
-Это правда...об...Истоке? — голос Эльзы постепенно креп. — Который вы все так давно ищете?
-Да, — кивнул маг. — Ты хотела спросить что-то еще?
-Он сказал, что ради него...ради себя...вы готовы убить кого угодно, — уже окончательно оправившимся голосом произнесла Эльза. — Я не могу это просто принять, как данность. Вы же должны...
-Мы ничего не должны людям, — отрезал Юст. — И никогда не были.
-Да как вы можете так говорить? Чего бы вы достигли без людей? Без прогресса, в конце концов?
-Без того, что вы так называете, наше искусство бы не оказалось в столь плачевном состоянии, — последовал немедленный ответ. — Прогресс же вам только мнится. Круговорот не есть продвижение, я уже говорил тебе когда-то. Считанные единицы из людей действительно двигались вперед.
-Я просто хочу знать — ты не отрицаешь того, что говорил мне этот тип? Что такие как вы готовы погубить кого угодно...погубить всех, если понадобится, ради самих себя?
-Мы просто честны.
-Что? — воскликнула она, вскочив со своего места.
-Ты человек. Выросла среди людей. Посмотри же вокруг, — монотонно произнес Юст. — Вы способны, не моргнув и глазом, начать кровавую бойню, в которую будет втянуто полмира и лишиться чувств, стоит только ложке чересчур громко ударить о стакан. Косой взгляд для вас уже повод для драки, а поймаешь одного из вас на лжи — вы только улыбнетесь и пойдете дальше. Вы верите в доброго Бога как в непреложное правило этого мира, но в то же время он вам неинтересен. Пустышки, давно уже утратившие свои души, и так — век за веком...
-Ты...
-Среди нас, как и среди людей, могут быть существа мерзкие, могут быть преступники, что готовы убить ради себя десяток, сотню, может даже тысячу других, — продолжал маг. — Но миллионами убивают лишь те, кто искренне верят в то, что они есть добро. Гильотину тоже сочинили из гуманизма, а не из желания проливать кровь. Это — худшие из нас. Все эти незваные мессии, доморощенные спасители...они скорее перевернут мир кверху дном, чем мы, они скорее окажутся в числе тех, кто нарушит наши законы — и потому наше общество стремится уничтожить их раньше, чем они подвергнут его угрозе. Мы не скрываем хотя бы от самих себя, что трудимся единственно себя ради. Мы каждый день пребываем на грани смерти — и нам лучше знать, что вокруг такие же...плохие, как и ты сам, чем зазря обманываться. Теперь ты понимаешь?
-И чем ты тогда лучше этого Бенедикта? Того, что меня пытал? Если судить по твоим недавним словам, твоя семья собиралась его использовать точно так же, как его сейчас использует кто-то другой! Вы собирались погубить их так же, как он теперь истребляет вас! Чем ты лучше?
-Лучше? — холодно улыбнулся маг. — Я хотя бы не начинаю драки, не выяснив все обстоятельства дела. Достойный называться магом на его месте вначале оказал бы помощь своей дочери, а потом бы спокойно попытался разобраться в происшедшем. Не кинулся бы с криком на того, кто оказался ближе всех и не инициировал бы вызова на поединок, в котором заведомо не имел никаких шансов.
