Водитель ошибался — семьи у этого полного человека среднего роста не наблюдалось, причем уже довольно давно, а золотое кольцо на указательном пальце правой руки имело весьма странную печатку — черная нить, что распадалась надвое и заканчивалась с каждой стороны петлей. Помимо кольца при полном господине был также плоский черный чемоданчик, который он держал в правой руке, почему-то почти на весу. Лицо его — та часть, что была видна меж шапкой и меховым воротником — было ничуть не менее бесстрастным, чем у манекенов за витриной магазина, мимо которого он прошел, входя в аккуратный подъезд многоэтажного дома. На лестничной площадке он немного помедлил, отряхивая одежду от снега, после чего устало вздохнул и направился вверх по ступеням. Пятый этаж — честно говоря, он бы совсем не отказался от лифта.
Оказавшись у нужной двери, он аккуратно поставил чемоданчик на пол, и, оглядевшись по сторонам, натянул тяжелые кожаные перчатки. Довольно быстро отыскав в полумраке телефонный провод, что выходил над дверью и убегал куда-то наверх, вытянул из кармана крохотный пакетик, а оттуда — комочек чего-то серого, вроде глины. Налепив сей комочек на провод, удовлетворенно покивал головой, и, перехватив чемодан левой рукой, пальцем правой вдавил кнопку звонка.
Дверь открыли далеко не сразу — по ту сторону долго возились с ключами. Человек с кольцом уже думал было позвонить еще раз, когда та, наконец, распахнулась. На пороге стояла несколько бледная женщина средних лет — очки, поношенное теплое пальто...кажется, она уже собиралась уходить, а это значило, что он пришел раньше, чем следовало. Обидно, но уже ничего не сделаешь. Человек с особыми приметами вроде него быстро привыкает быть безжалостным.
-Франц уже не принимает, — мрачно произнесла женщина, почти загораживая ему проход. — Приходите завтра...
-Меня примет, — глубоким голосом произнес толстяк, вытянув из кармана небольшой кусочек картона. — Передайте ему, будьте добры...
Женщина поднесла карточку к лицу — и в лице том весьма быстро изменилась. Прохрипев что-то малоосмысленное, она засеменила прочь по ковру, скрывшись в одной из дальних комнат. Не дожидаясь приглашения, человек с кольцом вошел внутрь, сбивая снег с обуви. Сняв шапку и кинув на вешалку — точно на крючок — он прошествовал к дверям, и даже успел открыть их секундой раньше, чем это сделала женщина с другой стороны.
-Франц вас примет, — несколько нервно произнесла она, отходя чуть в сторонку. — Я пойду заварю чай.
-Благодарю, — пробасил толстяк, входя внутрь.
Глаза его, точно два старых, но надежных фотоаппарата, тотчас же принялись фиксировать увиденное. Большой рабочий стол, карты на стенах, полуприкрытая дверь в спальню, метель за замазанным изморозью окном, кресло...
В кресле сидел укрытый до пояса одеялом человек, который чуть приподнял голову и встретился с толстяком взглядом.
-Мистер Хит, — сказал он на хорошем, почти без акцента, английском. — Я еще жив, а значит, вы тут далеко не по мою душонку.
-С этим сложно спорить, — произнес человек с кольцом. — Могу я присесть?
-Конечно. Вон тот стул...нет-нет, берите тот, что справа от окна. Что-нибудь выпьете?
-Я в некотором роде на службе, — подтащив указанный предмет мебели, толстяк осторожно присел — стул жалобно заскрипел, но выдержал. — Надеюсь, ни от чего вас не отвлек?
-Было б от чего отвлекать, я б только порадовался, — человек в кресле горько усмехнулся. — Как вы меня отыскали?
-Работа такая, — лицо толстяка чуть дернулось, похоже, пытаясь вспомнить концепцию улыбки. — Я даже могу сказать, когда вы сюда переехали...
Они вновь встретились взглядами. Человек в кресле был стар и сухощав, его хлипкие, озябшие руки большую часть времени скрывались под одеялом. Почесав жиденькую седую пародию на бороду, он улыбнулся в ответ.
-Итак, Ричард...могу я вас так называть? Чем обязан? — просипел он.
-Мой клиент кое-кого ищет, — Хит положил чемодан на колени.
-В таком случае, странно, что вы посетили меня. Вы же знаете, я отнюдь не занимаюсь такими вещами, как поиски...
-Конечно, — прервал его толстяк. — Вы, напротив, помогаете скрываться.
-Каждый зарабатывает как умеет, — протянул Франц. — Вот вы, например. Вряд ли вы можете сказать, что ваша...профессия очень уважаема. Как и моя. Но и та и другая более чем востребованы нашим обществом. Я не прав?
-И снова тяжело спорить, — медленно опустив руку в карман, Хит извлек оттуда небольшую записную книжку. — Но перейдем к делу. Вы принимали в последние месяцы этого субъекта?
Книжечка раскрылась, и пальцы Хита вытянули оттуда небольшую, явно сделанную второпях фотографию: молодой человек в черном пальто, садящийся в такси. Лицо было частично смазано, но тем не менее его можно было разглядеть.
-Вы были так близко, чтобы сделать снимок, но он сумел от вас ускользнуть? — выгнул бровь Франц. — Как же так?
-Снимок не мой, — пожал плечами толстяк. — Меня обычно нанимают не для слежки. Но вы снова отклоняетесь от темы. Он был у вас?
Рука Франца снова принялась терзать бороду — и без лишних намеков было ясно, что нервы его, похоже, были готовы лопнуть от напряжения.
-Он был у вас?
-Был, — наконец, выдохнул Франц. — Я почти ничем не смог ему помочь...
-Вы сами занимаетесь, в основном, документами, — протянул Хит. — Все остальное вы перекладываете на других...
-В мою задачу входит только помочь установить контакт, не более.
-Точно так. Вы обеспечиваете нужными именами. К кому обратиться в том или ином случае. Обычно, впрочем, речь идет о преследовании с целью взятия под Печать или физического устранения.
-Вы все обо мне знаете, наверное, даже больше меня самого. Так ли вам нужна моя помощь, а, Ричард?
-Данный субъект заплатил вам за работу?
-За новое имя, — нервно пожевав губы, произнес, наконец, Франц. — И за город, где мог бы найти временное убежище.
-Что ж, хоть к чему-то мы пришли, — Хит снова попытался улыбнуться — зрелище было не самым приятным. — Мне, как вы, конечно же, понимаете, тоже заплатили. Пятьдесят тысяч фунтов я получил в свое время за...назовем это серией тактических и стратегических консультаций. По вопросам весьма щекотливым, я бы сказал. Когда планируешь войну против одной из старейших европейских семей, не грех бы посоветоваться, правда?
-Вот уж точно... — глухо произнес Франц.
-Еще сто тысяч я получил в качестве аванса год назад, — продолжал Хит, немного помахав в воздухе фотографией. — И еще столько же, согласно нашему договору, меня ждет по окончании работы.
-Ваш клиент довольно прижимист, — обитатель кресла издал нервный смешок. — Сто тысяч — это цена, скажем, политика средней руки, человека. Никак не мага. И уж никак не Вайтля.
-О да, в излишней щедрости его точно не обвинишь. Но это дело планировалось, честно говоря, как короткий приработок — в конце концов, с наследником рода проблем не предполагалось...
-Он сумел вас удивить, я вижу?
-Скорее, это сделал мой клиент, — развел руками Хит. — Он слишком тороплив, чтобы рассчитывать на успех. Но по крайней мере он знает и принимает свои недостатки — он ведь поступился своей гордостью, обратившись ко мне. Дебют из-за него, впрочем, вышел скомканным, и Вайтль ушел живым. Вот теперь и распутываем клубочек...
-Вы ведь здесь не для того, чтобы мило побеседовать со мной, так? — напряженно произнес Франц. — Давайте уже. Задавайте ваши вопросы.
-Чем вы смогли ему помочь? — резко спросил Хит. — Отвечайте коротко и правдиво, и тогда, быть может, я изменю решение, что принял, входя сюда.
-Сделал для него документы, на случай, если придется выйти в люди.
-На имя?
-Леонард Коль. Послушайте, Ричард, вы правда готовы развести здесь грязь и шум ради какого-то мальчишки?
-Грязи не будет, — Хит пожал плечами. — Я ведь знаю, что у вас две Цепи, да и то чахлые, как вы сами. Нет, грязи не будет. Шума тоже. Если не считать хруста, который даст пара сломанных шей.
-Я сделал ему документы, Ричард. Да посоветовал убраться отсюда подальше.
-Куда? — толстяк чуть наклонился вперед, угрожая сбросить чемодан на пол.
Молчание длилось довольно долго — по скованному напряжением лицу Франца вполне можно было прочитать как минимум часть его нелегких мыслей.
-Не беспокойтесь, — пробасил Хит. — Этот разговор исключительно между нами. Вашей репутации ничего угрожать не будет.
-У покойника она неизменно хороша, да? — язвительно произнес Франц. — Где мои гарантии, что вы уйдете отсюда, когда я все выложу?
-Мой клиент поставил одним из условий абсолютную секретность данного предприятия, — распрямившись, выдохнул толстяк. — И не только в человеческом обществе. Устранение рода Вайтль не должно привлечь ничьего внимания. Входя сюда, я уже понимал, что мне придется тем или иным образом данную секретность обеспечить. Можно сделать это методом наиболее грубым. А можно потратить силы и конфисковать ваши воспоминания за интересующий клиента период. Что предпочтительнее вам?
-Байройт, — глухо произнес Франц. — Я отправил его в Байройт.
-Благодарю за сотрудничество, — Хит медленно поднялся на ноги, сделав короткую запись в книжечке — вместе с фотографией она весьма быстро перекочевала в его карман. — Вы сделали немало, а говорите, что ничем не помогли. Как же так?
-А что я...
-Вы могли бы не тратить мое и свое время, упорствуя ради сохранения того, что вам приятно считать гордостью. Это все, что вы сделали для Вайтля?
-Да, — быстро ответил Франц — слишком быстро, чтобы его собеседник мог бы этим удовлетвориться. — Это...
-Это вранье, — с тихим щелчком чемоданчик раскрылся. — Быть может, попробуем еще один раз? Это все, что вы сделали для Вайтля?
-Я уже сказал, — Франц с силой сжал подлокотники своего кресла. — Повторять по сотне раз не собираюсь.
-Что ж, как вам угодно...
Едва слышные шаги в коридоре Франц не услышал — он обратил внимание лишь на чуть дрогнувшую дверную ручку.
Движение Хита было настолько стремительным, что уследить за ним обитатель кресла никак не мог — его вывел из оцепенения в реальность лишь хлопок выстрела. И звук, с которым там, за дверью, упали, разбиваясь, очки и чашки на подносе. Затем до него добрался мягкий шлепок, с которым тело коснулось пола и хриплый, жалобный всхлип.
-Третий раз по обыкновению последний, — отводя пистолет в сторону, спокойно произнес Хит. — Это все, что вы сделали для Вайтля?
Отпавшая челюсть Франца никак не желала принимать свое законное положение. Он хрипел от страха и злости, по подбородку его ручейком бежала слюна.
-М-Марта...ты...ты ее...
Оружие плавно качнулось, словно неслышно повторяя заданный уже трижды вопрос. Хит, кажется, даже не моргал.
-Я показал ему дорогу, — прошипел Франц. — Он кое-что искал, и я сказал, куда ему направиться. В Нюрнберг.
-И зачем же он направляется в Нюрнберг?
-Старые знакомые семьи. Он говорил, что не успел разобраться, где их искать — бежал из дома в слишком большой спешке. Целый год метался по всей Германии, пытаясь выйти на них самостоятельно. Я подсказал, где они живут.
-Вот как, — чуть опустив оружие, задумчиво выдал толстяк. — Что ж...подобная честность не может не радовать. Ответите честно еще на пару моих вопросов — и я вас покину. Обещаю.
-Не т-тяни... — хрипнул обитатель кресла.
-Это ведь все еще не вся история, я знаю. Что-то еще есть, не так ли?
-Я посадил кое-кого ему на хвост, — огрызнулся Франц. — Продал это имя и этот город тому, кто мог мне хорошо заплатить за добычу, загнанную в угол.
-Как благородно с вашей стороны...и что же, это сильный маг?
-Она не маг, — огрызнулся Франц.
-Вот как... — повторил толстяк. — Что ж, как и обещал, этот вопрос будет последним. Честный ответ — и меня вы больше не увидите. Кто она?
-Археолог. Из Британского музея, — лицо Франца перекосило в безумной улыбке. — А теперь заканчивай с моей памятью и проваливай, выродок.
Его первой жертвой волею судьбы был человек, когда-то давно "исполнивший" его отца согласно приказу на Печать — и не пожелавший тратить силы на взятие живым. Это не было местью, ни в коем случае. Это было лишь работой. Годы спустя ему случалось брать заказы и у того, кто поспособствовал подписанию того старого приговора — в этом не было чего-либо необычного, странного или выходящего, как любили говорить, за грань. Была только работа, а для работы, как известно, нужно не так уж много — быть осторожным и хорошенько думать головой. Ненависть и все остальное тут совершенно ни при чем.
Те, кто занимались работой, весьма быстро обрастали, как шелухой, разнообразными мифами — а еще прозвищами, что цеплялись к ним, словно репей. Магоубийца, Аканта Полсердца, Собирающий Тела...Вешатель. То, что многие называли странным заскоком — и это было самым мягким из определений — лично он сам воспринимал исключительно как доказательство профессионализма, которого ох как не хватало тому малому, что "исполнил" когда-то его отца, а также многим другим его коллегам. Они были грубы и ленивы, они всегда предпочитали простые пути — и потому к нему обращались все те, кого не устраивали методы этих мясников, все, кому цель нужна была живой, а не разобранной очередным неуклюжим взрывом на тысячу отдельных кусочков, которые после приходилось собирать в пакет или соскребать со стен. Он брал живых — а когда то не было необходимо, проводил казнь на месте, спокойно и без лишней суеты. Занимаясь работой, ставить на первое место собственную безопасность было по меньше мере иронично, если не сказать постыдно — и каждый раз, когда он затягивал очередную петлю, он ощущал глубокое внутреннее удовлетворение. Он утирал им всем носы. Он все делал правильно. Он стоил своих денег, и клиент в этом обычно быстро убеждался. Когда чуть больше года назад на него вышел через обычных посредников Бенедикт Кальдервуд — эта фамилия имела определенный вес в Часовой Башне — Хит не ожидал чего-то из ряда вон. Всего лишь работа. Как и всегда...
1985 г.
По утрам с моря всегда поднимался туман — плотный, слоистый, стремящийся все выше и выше, к самым облакам. Обратив взгляд в сторону вод, нельзя было различить ничего, кроме унылой белизны, словно за этими каменистыми утесами кончалась вселенная. Нагромождения скал, увязшие в дымчатой туманной трясине, заросшая сорной травой небольшая дорожка, и кривой, уродливый утес, нависающий над мутными водами — вот что открылось глазам Вешателя в то утро — пришлось, правда, прибегнуть и к помощи бинокля. Там, практически у самого обрыва, на недоступной для любого, кто в ладах со своей головой высоте, стоял высокий особняк, выполненный в тонах столь же серых, что окружающие камни и столь же темных, что морские воды.
Наведенных в городке справок хватило бы, чтобы написать пару-тройку рассказов для любителей загадок. На высоком утесе никто не бывал — даже просто разглядывать стоящий там дом через трубу считалось делом из тех, что молча порицаются, пусть никто и не мог сказать, почему. Серая крыша, тусклый свет в оконцах, практически непроходимые заросли на пути да стены из тумана — вот и все, что можно было разглядеть издали, если постараться. Когда дом появился на своем месте, сказать уже не мог никто, но самые старые из жителей уверяли, что он висел там, над обрывом, еще когда их деды были детьми — такой же ветхий и неприветливый, как и поныне. Историй о доме ходило великое множество — за долгие века они успевали обрасти подробностями самыми невероятными. Говорили о живущих там не одну сотню лет существах, что говорят с утренними туманами. Шептались о странных огнях в небе, которые видели над обрывом каждую весну, о прилетавших порою с моря пугающих звуках и видениях, которые застигали на едва читаемой взглядом дороге редких смельчаков. Одну такую историю он даже припомнил сейчас, отмеряя эту самую дорогу шагами. Давным-давно одна девочка сорвала странный, не похожий ни на что цветок — там, ближе к утесу — и ей стало так худо, что она упала замертво, так и не добравшись до дома. Меньше чем через день умерли те, кто нашел ее и принес в город, а еще через сутки — трое из тех, кто касался тела во время поспешных, наполненных страхом по самое горлышко похорон. Таких историй было множество, и почти все заканчивались одинаково — еще столетия назад весь город будто молча сговорился игнорировать существование дома у обрыва, чтобы не повредиться в уме. Слушая эти истории, Хит только усмехался про себя. Когда маг хочет спокойствия, он его всегда получает — а заботиться о ком-то, кроме себя, у них в привычку входит на удивление редко. Ему, впрочем, опасаться было нечего. У него, как-никак, было приглашение — и пред ним заросли расступались, даря возможность отыскать путь.
