— Я не люблю Монгера,— встрял Игни, который с высунутым языком отчаянно старался перезарядить пистолет.
Луиза снова сплюнула, прочистив рот, и начала читать заклинание. Молнии начали потрескивать на её посохе, Перчатке и доспехах. Они уходили в землю вокруг неё. Миньоны вокруг неё прикрыли глаза от жгучей яркости света во тьме. То же сделал и Кровавый Герцог, который вновь нависал над ней в своем паукообразном гробу, одна нога превратилась в кровавое месиво.
А затем она подняла свою левую руку и выпустила молнию в центр его груди. Жгучее голубое сияние вспыхнуло в кристалле, погруженном в его грудь, и что-то внутри граней начало пылать и потрескивать. А затем красная аура закрутилась спиралью, затягиваясь неумолимым водоворотом в кристалл, и погасла, и уже оттуда стала вытекать в виде энергии, перекачиваясь в её Перчатку.
Гроб рухнул на пол и раскололся.
Герцог закричал в агонии. Там были какие-то слова, возможно, они включали какую-то версию "мухлежа", но были практически неразборчивы из-за боли и ярости. Однако новая красная аура начала расцветать над ним, когда призраки вновь начали собираться к своему господину.
— Я говорила тебе! Я предупреждала, что это мой магический светящийся кристалл! И молния — это магия воздуха, а не огня! — торжествующе взвизгнула Луиза. — Гнарл! Надеюсь, ты уже подготовил ритуал! Для тебя же лучше! Или я поджарю его заживо моей молнией! Замертво! Немертво! Не важно!
Кто-то застонал за ней, и под грудой монет — которых там теперь не было — Каттлея поднималась на ноги. Луиза глянула на миньонов, которые снова были заняты их сбором, и выгнула пальцы правильным образом, наполняя руку новыми монетами.
— Лежи, Катт, — сказала она, стараясь не содрогаться, глядя на лицо сестры. Та сумела восстановить большую часть зубов, но вид всё еще был не блестящим. И ведь именно Луиза сделала это с ней... в виде самозащиты, да, но всё-же...
— Нет...он... слишком отвлечен. Ударь его снова. Заставь его кричать, — выдавила Каттлея, пуская кровавые слюни и качаясь.
Луиза так и сделала, со всем удовольствием, разогнав красный свет, формирующийся вокруг него, очередной молнией.
— Как тебе нравится это, ты, пес! — каркнула она. — О, ты думал, что ты очень могуществен? Уже нет! Ах-ха-ха-ха! — Она закашлялась, так как из-за смеха вновь заболели ребра. — Кричи!
— `Асибо, — Каттлея смотрела на свою бронированную сестру заплывшими черными глазами. — С `ороги.
Луиза моргнула.
— Что? — спросила она. Но она слишком хорошо поняла. На изможденном лице сестры была горечь и ненависть.
— Мне... мне нужно это. Мне... мне было всего десять. Я не могу сделать так, чтобы этого не произошло. Но он должен умереть.
"Если Вы убьете его, то не сможете связать", — предупредил Гнарл. — "Знания! Унижения! Унижение тем, чтобы заставить его делиться знаниями, а затем посадить его в клетку под потолком лет на десять! Но, опять же, Вы можете привыкнуть полагаться на него... а затем он сможет Вас предать. А я буду бессилен Вам помочь, потому что Вы не будете прислушиваться ко мне, а будете полагаться на него вместо меня. Каверзно, каверзно. Х-м-м. Ну, у меня подготовлены книги для ритуала связывания, так что решайте, Ваша Злобность".
Стоя между ними, освещенная сзади красным светом ауры Кровавого Герцога и пульсацией сердца башни, Луиза замерла.
— Двигайся, — прошептала Каттлея, руки сжаты в кулаки, новые зубы торчат из десен, словно у атакующей змеи.
... ей не стоило позволять Каттлее делать это. Это неправильно. Если она убьет кого-то... то, возможно, выпьет кровь. Это плохо. Убийство делало дурные вещи с умом вампиров, как говорилось в историях, и они не окончательно потеряны, пока не совершат первое убийство. Она может остановить её. Убить Герцога. Избавить мир от него. Или связать его, забрать от Каттлеи, и оставить сестру в безопасности с родителями. Или... убить их обоих. Отправить избитое, жадное до крови существо, стоящее перед ней, на отдых, упокоить тварь с оскаленными клыками, горящими глазами и когтями, и помнить сестру такой, какой она была. Как добрую, милую девушку. Не нечто, что охотится на других. Не нечто, что... что никогда не было похоже на тварь, что стоит перед ней.
Гнарл терпеливо ждал.
Но то, как Каттлея смотрела на неё, со счетов не сбросишь. Это всё еще была её старшая сестра. Луиза видела чистую, инстинктивную потребность в её глазах. И боль, внутреннюю боль, перед которой блекло всё, что Луиза могла бы сделать, избивая сестру бронированными кулаками. Она знала эту нужду, это ненависть, это отчаяние слишком хорошо. Она видела всё это в зеркале, когда винила себя за очередную неудачу с магией. Это должно было быть ужасно для неё, и длилось долгие годы. Лгать младшей сестре, винить старшую сестру, бояться мать и отца так же, как и Луиза в этом году. И сама она была... технически вампиром, ну, в некотором роде, потому что, как оказалось, одной из вещей, которую ей не сказали миньоны, было то, что они могли лечить её, принеся в жертву одного из своих рядов.
Если это так много значит для Каттлеи, то по... тогда будь оно всё проклято.
Луиза сделала шаг в сторону, и Каттлея прыгнула.
Чувствуя тошноту, Луиза изо всех сил старалась не слушать и не плакать. Из-за всего. Её рука болела еще сильнее, и каждый вдох причинял боль. А еще она надеялась и молилась, что то, что она сделала, было к лучшему, но она этого не знала и боялась выяснить.
Несмотря на закрытые глаза, она развернулась и призвала шар огня. Следующим шагом было выяснение, была ли та тварь... выяснение, была ли на месте её сестра. Но ей не хотелось смотреть. Это... это была её вина. Именно об этом говорила её мать, слабость в выборе того, что кажется легким, вместо того, что есть правильно. Значит, ей придется встретить это. И она совершит праведное действие, если придется. И сделав это...
— Э-м-м. Луиза? — с любопытством спросила Каттлея. — Почему ты стоишь там с закрытыми глазами? Ну, я к тому, что у тебя надет этот твой причудливый шлем, но я не вижу твоих светящихся глаз — о! Твои глаза намного симпатичнее моих, темно-багровый все-же ужасный цвет — так о чем это я? Да, я к тому, что ты делаешь?
Это... это определенно было похоже скорее на Каттлею, чем на покрытую кровью королеву проклятых. Луиза открыла глаза и пересмотрела свое мнение. Как бы это сказать? Ну, Каттлея не была королевой, и её владычество над проклятыми было сомнительно. Именно это можно было сказать.
— Ага, — застенчиво сказала Каттлея, хотя прилагательное "застенчивый" обычно не применяется к кому-то, кто выглядит так, словно с ним произошел "инцидент" на скотобойне, когда он надел хоккейную маску и гонялся за смешанной группой стереотипных подростков. — Я думаю, нам нужно найти немного стоячей воды, в которую я смогу запрыгнуть. И эта ночная сорочка, похоже, пришла в полную негодность. Я потеряла много одежды из-за пятен крови, но это не годится даже на тряпки. Ты не поверишь, сколько в нем было крови! Я думаю, что он регенерировал её! И это было так хорошо. Очень, очень хорошо! Мне не нужно будет есть несколько недель. — Она икнула. — В смысле, это было чудесно. Достаточно, чтобы вылечить всё, что ты сделала со мной — я полностью тебя прощаю за это, сестричка, и я так, так, так сожалею о том, что он заставил меня сделать — и даже больше. — Она положила руку на живот. — Я чувствую, что вот-вот лопну! Словно клоп или что-то вроде! Интересно, это об этом говорят люди, когда упоминаю сладкий вкус мести? И...
Луиза подняла руку.
— Катт. Ни слова больше, пожалуйста. — Она сделала глубокий вдох. — Я... Я могла выяснить, что ты есть и во что ты превратишься, но... эм, можешь не говорить про... все это вслух в такой... такой... меня это нервирует! — Она сглотнула. — Он... мертв?
— Ну, да. Он же вам... ой, точно, — Каттлея улыбнулась не очень приятной улыбкой и ткнула пальцем в сторону гроба. — Сама посмотри.
Луиза так и сделала и увидела сморщенный, расчлененный труп, который выглядел, словно он был мертв сотни лет. Тонкая кожа, похожая на бумагу и местами разорванная, обтягивала желтые кости. Зубы выбиты или сломаны, конечности переломаны, а углы рта замерли в выражении агонии.
Луиза вырвала фрагмент сердца башни из его груди. Кристалл ярко вспыхнул в её руках, утонув в Перчатке, и она внезапно ощутила почти довольную магию от камня в ней. Она сдернула мантию с трупа и сунула её Каттлее.
— Надень это, — сказала она. — Ты.. э-м-м, вроде как... — она делала жесты вокруг своей груди, — ... вроде... из-за крови через твою рубашку всё видно и... и, эм, одна бретелька порвалась, и ты вроде как... просто надень её, Катт.
А затем Луиза развернулась и подожгла тело герцога, наблюдая, как оно сгорает. Что-то рухнуло в дальнем конце комнаты, когда она сделала это, подняв тучу пыли, которую окрасило в розовый пылающее пламя.
— Я лучше отойду назад, если ты не возражаешь, — нервно сказала Каттлея, отступая от разверзшегося инферно.
— Миньоны, — приказала Луиза, перед тем как поправить себя, — точнее, красные. Соберите весь пепел из огня и развейте его над текучей водой. Часть пепла. А часть мы положим в сосуд со святой водой. И такое прочее. Я хочу, чтобы его пепел разбросали так, чтобы любой, желающий его воскрешения, должен был собирать его порциями размером с ноготь!
Маггат кашлянул со смущенным видом.
— Э-мм, Ваша Злобность? — нерешительно обратился он. — Мы умирали. Много. В смысле, дважды мертвых. Ну, большинство из них — тупые бывшие гоблины, которые никогда раньше не встречались с вампиром, но всё же.
Луиза помолчала и пожала плечами. Оставшиеся миньоны выглядели хорошо экипированными как разнообразными миньонскими штуковинами, так и вещами вроде оперных плащей и моноклей и прочих аксессуаров псевдо-аристократичных вампиров.
— Ладно. Мы всегда можем восполнить потери гоблинов. — Она помолчала. Она действительно должна так думать? С другой стороны, экс-гоблины были обидно тупыми и некоторые даже комментировали её рост и отсутствие бюста, так что это было предопределено. — Скольких можно спасти? — спросила она.
Скил вышел вперед.
— Мы вернули всех, кого смогли, — честно сказал он. — Вампи поедают жизнен-ность, поэтому они легко убивают нас насовсем.
О. Это была вина вампиров, а не её. Это делало всё проще. Они были морально допустимыми потерями, самодовольно подумала она.
Вампир, стоящий за ней, понюхал воздух и уставился куда-то в другой конец комнаты.
— Там, — сказала он, показав, — еще вампиры.
Луиза хрустнула кулаками.
— Ну, я думаю что мы — а под этим я подразумеваю "я и мои метающие огонь миньоны" — лучше решим эту проблему, — весело сказала она. — Ты можешь держаться в тылу... — она сбилась с мысли, когда Каттлея в мгновение ока пересекла половину комнаты. Позвякивая и шипя, она прошла к тому месту, где её ждала сестра, и уставилась на то, что там было.
Фальшивая стена была разрушена во время боя и открыла вход в секретную комнату. Где можно было увидеть толпу вампиров, скованных вместе. Они не были красивыми, ухоженными вампирами как Герцог де ла Вальер (вновь упокоенный) или Каттлея. Они были ходячими трупами с монструозными клыками, торчащими из безгубых ртов. А то, к чему они были прикованы светящимися красным цепями было...
"Улей миньонов!" — воскликнул Гнарл, чей голос звучал ужасно довольно. — "Не настоящий, конечно же, но довольно хорошая копия. Ваша Злобность, Вы должны вернуть это в башню любой ценой! Ах-ха! И это объясняет, как он умудрялся вернуться после того, что убило бы нормального вампира! Он определенно пользовался им, чтобы подпитываться разными типами жизненной силы! И становится понятным даже то, зачем Вашему отцу понадобился осколок сердца башни, чтобы заточить его! Так, так, так. Интересно, как он его заполучил? И у кого он его добыл? И был он мертв или нет, когда он его добыл? В любом случае, только вернув его, можно быть уверенным, что он мертв!"
Повелительница кивнула.
— Очень хорошо, — сказала она, игнорируя размышления Гнарла ради намного более важного "возвращения его назад", и распылила множество искр. Учитывая, что это должен был быть файербол, это было плохим знаком. Она попыталась снова, сосредоточившись, и добилась слабенькой вспышки пламени, которая улетела чуть дальше её пальцев.
— Одна... маленькая, крохотная проблемка, — напряженно сказала Луиза, тяжело дыша. — Э-м-м. Я...кажется, выдохлась. Такого со мной никогда раньше не случалось! Я... У меня никогда не было проблем с магией Зла!
— М-мм? — сказала Каттлея, облизываясь и глядя на глотки шевелящейся массы трупоподобных тел.
— Это серьезная проблема! Я... я тратила всё свое время на изучение магических вещей, и я... эм, я смогу больше со своим посохом! А эти вампиры выглядят очень неприятно.
Каттлея моргнула и широко ухмыльнулась, её зубы заметно удлинились, и всё её лицо стало нечеловеческим.
— О, Луиза, — дразня, сказала она, — но это не проблема. Давай я. — Последнее предложение было сделано очень мягко. — Я разберусь с этим. Как положено.
Луиза сделала шаг назад.
— Отлично, вы, сосунки! — закричала Каттлея изо всех своих сил, высоко подняв свой двуручный меч. — Даже не пытайтесь подсунуть нам какого-нибудь сахара или, да благословит и поможет нам Основатель, мы положим конец вашему жалкому существованию!
— Это твое представление о правильности? — шокировано прошипела Луиза.
— Они не проблема, — весело ответила сестра. — Они просто еда. А их убийство зачтется как искупление всех плохих вещей, которые мы могли совершить сегодня, правильно? Я в том смысле, что было бы неправильно оставить их тут, откуда они могли бы удрать.
— Ты же сказала, что объелась! — брякнула Луиза, на мгновенье забыв, что она не желает слышать ничего об этом от своей сестры.
— Сказала! Но оказалось, что я ошиблась, — легкомысленно ответила Каттлея, со щелкающим звуком широко раскрыв челюсти, перед тем как прыгнуть.
Это было нечто... очень неправильное с её сестрой, не могла не решить Луиза. Намного больше, чем обычно. Больше, чем было раньше. Может быть, факт того, что она убила своего создателя, сделал её такой и так поднял её уверенность. Возможно, родители точно знали, что они делают, и поэтому держали её на диете из животной крови, и сейчас со всей этой кровью — даже не человеческой, а вампирской — которой она объелась, она была, словно крестьянский ребенок, который никогда не пробовал меда больше, чем ложка за раз, а потом попал на банкет дворян.
Миньоны Луизы построились вокруг неё. Она приказала им прекратить огонь — в прямом смысле слова — а затем уточнила, что они могут стрелять из ружей и тому подобного, но им запрещено швырять огнем в её сестру. Затем она использовала несколько угроз, описывающих, что произойдет с тем, кто нарушит её приказ. Это расслабляло.
Каттлея превратилась в клыкастый ураган, наносящий неумелые удары мечом. Хотя опять же, одна школа утверждает, что когда заостренной железякой размером со взрослого человека, которой как хворостиной размахивает вампир, попадают по мишеням, это не может в точности называться неумелым ударом. Да и ударом меча, честно говоря.
