Чародей без башни

   — Завтра, как только колдовать смогу, я за тобой вернусь, — пообещал Арий и, оглядываясь, побрёл к бассейну.

   Полотёр дождался, когда он уйдёт подальше и ринулся к скамейке. Через мгновение из-под неё уже торчали одни ноги.

   Мара вздохнула, но всё же щелкнула пальцами, и мурена, подняв тучу брызг, выскочила из воды, и, тараща ошарашенные глаза и помахивая хвостом, улетела под потолок, юркнув в вентиляционное окошко.

   Синдибум заулыбался во все зубы и ткнул чёрный цилиндр.

   — Хорошо, когда ты жизнь не портишь! — ляпнул он.

   — И зачем я с тобой связалась? — пожала плечами стажёрка. — За мной такие женихи ухаживают. А тут... Лысый...

   — Блестящий! — поправил он.

   — Болтливый...

   — Общительный!

   — Самодовольный!

   — Уверенный в своих силах!

   Мара упёрла руки в бока.

   — Невыносимый!

   — Преданный и заботливый, — ввернул Арий, вытаскивая у неё из-за уха цветок дикого вьюна.

   — Когда-нибудь, — прошептала она, теребя фиолетовые лепестки, — я устану ждать и перестану тебе верить.

   — Даже если я стану самым известным магическим сыщиком? -заглядывая ей в глаза, удивился Синдибум.

   Но стажёрка только надула губы.

   — Помнишь, ты рассказывала, что передо мной в 'Гадкую виверну' заходил чародей из Рогатой башни?

   — Ну и что? — ощипав весь цветок, вздохнула Мара.

   — Мой жилец носит цилиндр с рогами, — небрежно бросил Арий. — Не думаю, что по Дырявой башне бродит два десятка чародеев с такими шляпами. Может, ты и забыла, но у нас чужаков и проклясть могут, — добавил он, припомнив бабушкин рассказ, но тут же лукаво улыбнулся. — Если ты не сильно занята сегодня вечером, приглашаю тебя в гости.

   — Ты...

   — ... да я. Да мы с тобой!

   Синдибум прямо-таки расцвёл. От прежнего давящего бремени несправедливости не осталось и следа.

   — До полувечера рукой подать. Так что я стану кротким и милым, как двухнедельный кошкоморёнок. У меня же теперь всё наоборот, — он подхватил её под руку, потянув к выходу из зала.

   Полотёр уже вытащил из-под скамейки весь мусор, даже тот, что скрывался там со времён Бесконечных войн, и разочарованно бормотал:

   — Кто же верит Синдибуму. У него вечно глупые розыгрыши. Как он вообще раздобыл шляпу? Не иначе спёр у какого-нибудь подвыпившего чароплёта.

   Но провалившего выпускные экзамены горе-чародея никто не слушал. Будь он хоть самым лучшим в долине полотёром, на него всё равно бы никто не обратил внимания, пока бы не испачкался пол.

   — Наоборот? А у меня-то нет, — нахмурилась стажёрка, спускаясь по лестнице.

   — Вот и хорошо, — не унывал Арий. — Сыграем в плохого и хорошего сыщика!

   От зала Совета до дома Синдибума было не так уж и далеко. Три пролёта и на месте. Тёмная тарелка циферблата Дененочных часов подрагивала в небесах. И чем ближе Дырявая башня подъезжала к полувечеру, тем сильнее мрачнела Мара.

   Арий поправил шляпу, подхватил её под руку, закружил, но вдруг резко остановился. Из его флигеля раздавались музыка и голоса.

   — Если этот щеголь устроил у меня вечеринку, у тебя будет ещё одно убийство! — грозно предупредил он, толкнув дверь.

   Увидев его, саламандра подскочила на тумбочке. И без того большие глаза вываливались из орбит, гребень на макушке угрожающе вздрагивал, а красная чешуя так побагровела, что казалась чёрной. Она нетерпеливо подпрыгивала, размахивая короткими передними лапами, будто указывая на гостевую комнату.

   — Если он осквернил наш дом бардаком, я разрешу в него плюнуть, — пообещал ей Синдибум.

   Он прокрался к комнате жильца и распахнул дверь.

   За день Симон Болевар успел многое. На стене появились два огромных зеркала в оправе из чёрного дерева, со страшно модным обрамлением из черепов мышей-вампиров. Промятый диван застилало ядовито зеленое покрывало с длинной, рассыпавшейся по полу бахромой. Кругом валялись пёстрые подушки, будто взорвался склад постельных принадлежностей. Подскакивала, изливая нежную музыку арфа-трещалка. А на стульях, с розовыми чашками в руках умильно щебетали сам жилец и Зудочка.