Возрожденный молнией

— Впрочем, это же касается и Антонелли, — продолжил Джек, словно прочитав мои мысли. — Хотя, тут проще. Мы знаем, что он в Мексике. И скоро правительство его выдаст. Конечно, если они не захотят судить его сами. Кажется, за ним и там тянется кровавый след. Крис, — он впился в меня пристальным колючим взглядом, от которого стало не по себе. — Ты ведь знаешь, где он находится?

— Не знаю.

— Ты ездил в Мексику.

— Я встречался там с Хорхе Негрете, председателем союза актёров Мексики. Среди моих избирателей много латиноамериканцев. Я должен защищать их права.

Во время моей предвыборной кампании я посетил несколько стран — Ирландию, Италию, Францию. Хотел слетать в Советский Союз, но вовремя опомнился. Пока Сталин жив, соваться туда не стоило. В Мексике я действительно встретился со знаменитым актёром и певцом Хорхе Негрете. Так что Джеку я не врал. Если и утаивал что-то, то совсем немного.

— С Негрете ты тоже зря встречался.

— Почему?!

— Да потому что он — коммуняка, чёрт его побери! Ты и так слишком подставился! Республиканская пресса истерично вопит, что ты собираешься устроиться переворот, революцию, как в России. А Мексика пошла по их пути. Национализировала наши нефтяные компании. Ты понимаешь, что тебе вот столько не хватает, — он показал двумя пальцами щель не более дюйма. — До обвинения в симпатии русским? Что ты шпион Москвы!

Я опустил голову, чтобы Джек не увидел улыбку, от которой я не смог удержаться. Никто даже не догадывался, что я действительно "засланный казачок" из России. Не по своей воле, конечно. И зная, чем закончилась революция 17-го года, действительно не собирался устраивать переворот, менять строй, ни политический, ни экономический. Хотел лишь ускорить социальные преобразования. Слишком смело для середины XX-века. Но чем я рисковал? Только своей гребанной карьерой. Не получится — так не получится. Буду жить, как жил. Ну, а получится. Может быть, я смогу помочь и своей стране.

— Джек, — я постарался утихомирить заколотившиеся сердце. — Я не посягаю на основы строя, экономику. Я просто хочу, чтобы простые люди жили по-человечески. Это снимает напряженность, твою мать. Клапан для кипящего котла, который готов взорваться.

— Да понимаю я. Но ты слишком смелый. Прешь напролом. Плюс еще этот сукин сын, которого ты все время прикрываешь. Ты должен порвать с Антонелли. Раз и навсегда! Он "туз в рукаве", которого всегда могут вытащить твои враги. Будет лучше, если он сдастся сам.

Макэлрой тяжело вздохнул. Помолчал. Сделал жест, спрашивающий разрешение закурить сигару. И когда я кивнул, вытащил одну из хьюмидора со столика. Откусил кончик и раскурил зажигалкой "Зиппо", отделанной дорогой, но потёртой на сгибах тёмно-коричневой кожей.

Наблюдая за этим ритуалом, я соображал, имеет ли смысл рассказать о своих догадках, логических выводах, которые могли спасти Франко? Макэлрой — кристально честный юрист. Он может помочь советом, но закон нарушать не будет. Даже ради меня.

— Его не отпустят под залог.

— Верно. Я сам буду просить об этом судью. Не хочу, чтобы ты вносил залог за этого ублюдка. Но если Антонелли попадет в мексиканскую тюрьму, то сгниет там заживо. А здесь. Ну что ему грозит? Максимум — от десяти до двадцати пяти. Но Крис, не смотри на меня с таким осуждением. Вина Антонелли доказана стопроцентно! Результаты баллистической экспертизы совершенно точно показали — пули, выпущенные из ствола именного револьвера Антонелли идентичны тем, которые вытащили из тела Рэндольфа. Кроме того, Франко скрылся от правосудия. А это говорит лишь в пользу обвинения.

— Джек, поверь, Франко скрылся, потому что страшно боится Рэндольфа. Я видел, как этот сукин сын пришел в ночной клуб Антонелли. На глазах у всех зверски избил его. Выстрелил ему ... — я хотел сказать "в пах", но осекся. Даже Джеку не хотелось рассказывать о необычных способностях итальянца. — В ногу. А скажи, Рэндольф рассказал, при каких обстоятельствах это всё произошло?

— Да какая разница, Крис! — Джек зло сощурился. — Улики неопровержимые. Не будет же Антонелли заявлять, что кто-то украл у него револьвер, выстрелил в полицейского и подложил ему в стол обратно. Это чушь!

— А что если Антонелли не знал, что стреляет в полицейского? А?

— Вот как? — Джек откинулся на спинку кресла, благодушно выпустил клуб сизого дыма, который медленно расплылся в странную фигуру, напоминающую дракона. — Слушаю тебя.

— Я не рассказывал тебе о покушении на меня? Так вот. Я встречался с Раймондом Кларком в баре рядом со стадионом "Янкиз". За мной был "хвост". Я его сбросил, но решил подстраховаться. Позвонил Франко, попросил его забрать меня.

— Так. И? — стряхнув седой пепел с сигары, Джек заинтересованно наклонился вперед.

— Когда вышел из бара, на меня из подворотни выскочил оборотень. Ну, помнишь, такой же, как я рассказывал. Которого я видел в подвале дома Моретти. Эта тварь накинулась на меня. Но Франко оказался поблизости. Успел приехать. Прикрыл меня. Выстрелил в эту мерзость пару раз, и она убежала.

— Ты хочешь сказать, что это был Рэндольф? — покачал головой Джек. — В это никто не поверит.

— А как тебе этот факт? Я видел перед этим, как Рэндольф встречался в баре с Раймондом Кларком. И детектив потом признался, как капитан хвастался, что у него есть вещество, которое может сделать его сверхчеловеком.

— Он скажет это под присягой? На суде?

— Конечно.

— У Кларка такая репутация... Да еще он твой приятель. Нет, это слишком слабо. Не пойдет.

— Это правда. И ничего кроме правды. Рэндольф хотел меня убить. Понимаешь? Это дело, Джек, сделает тебя окружным прокурором.

— Меньше всего я хочу им быть, — проворчал Макэлрой.

И почему-то я ощутил, что говорит он искренне.

— Хочешь стать министром юстиции?

— Я хочу быть обвинителем. И только. Отправлять всяких мерзавцев в тюрьму, или на электрический стул. Таких как Моретти или Антонелли. Чтобы воздух стал чище.

— Хорошо. Я знаю, что в крови Рэндольфа должны остаться следы этого вещества.

— Знаешь? Ты видел отчеты?

— Видел. Кое-кто поделился со мной этой информацией.

— О'кей. Но один судья не даст ордер. А добровольно сдать Рэндольф откажется.

— Так пусть откажется!

Безнадёга. Пока не найду неопровержимые доказательства против Рэндольфа, Франко не имеет смысла возвращаться в Штаты.

Но разговор с Макэлроем воскресил у меня в памяти события месячной давности.

На следующее утро после того, как мы попали в дом Шепарда, вместе с Антонелли отправились в Мексику. Я хотел встретиться с ясновидящей синьорой Адаманте, ну а Франко решил остаться в стране, которая давно уже служила прибежищем для преступников.

Лиз пыталась меня остановить. Убеждала, что надо отдохнуть, а я, ощущая ее правоту, пытался возразить, что совсем не устал и бодр, как никогда. Но я зависел от Франко. После того, как в особняк Шепарда нагрянул капитан Рэндольф, итальянец решил сделать ноги. А в одиночку я опасался ехать в гости к синьоре Адаманте.

На следующее утро Франко уже уехал из особняка Шепарда, оставив лишь записку, что отбывает в Мехико и там сам меня встретит.

Около входа, прямо напротив фонтана с наядами, меня поджидал вишневый лимузин, за рулем которого сидел Мартин. Вначале пришлось заехать в клинику "Гора Синай", чтобы забрать документы Стэнли из персональной ячейки. И как-то объяснить своё отсутствие, разумеется, вызвавшее панику среди медперсонала. На счастье документы оказались в целости и сохранности.

Мартин отвез ко мне домой, где я взял кое-что из одежды, всякую мелочь. А также деньги. В середине прошлого века банковские карточки еще не стали обыденностью, в ходу были дорожные чеки, но я совершенно не умел с ними обращаться. Но теперь в бумажнике приятной тяжестью лежала пачка банкнот, внушая уверенность, что я смогу расплатиться, за что угодно в любой точке мира. И в Мексике тоже.

Странная вещь, почему-то я считал, что из Штатов в Мексику добраться раз плюнуть. Так и представлял по голливудским боевикам, как бандиты, ограбившие банк в Техасе, прыгают в тачку и легко пересекают границу двух стран, которой как бы и не существует.

Но когда я понял, что от Нью-Йорка до Мехико около двух тысяч миль, или больше трех тысяч километров, то попытался вспомнить, какие гражданские авиалайнеры могли летать до Мехико напрямую. И сколько времени мог длиться перелёт?

Впрочем, билет мне уже забронировали, утром его привез курьер. И пока Мартин мчал меня в аэропорт, я с интересом рассматривал вытащенный из конверта буклет со списком агентов TWA — авиакомпании Trans World Airlines, контракт, напечатанный на машинке, и сам билет, с заполненными от руки Airport check-in (аэропорт отбытия) и прибытия — Mexico City Airport.

Я был уверен, что в белом квадратике аэропорта отбытия обнаружу хорошо знакомые буквы JFK, но там стояло загадочное слово Idlewild, что привело меня в замешательство. Я копался в памяти, пытаясь вспомнить, где в Нью-Йорке находится этот самый Idlewild. И почему бы нам не отправиться из главных "воздушных ворот" страны — аэропорта Кеннеди.

И тут меня осенило, что я — форменный болван! В 1952-м году Джона Кеннеди, конечно, знали, но лишь как бравого героя Второй Мировой. Его папаша Джо позаботился о том, чтобы раструбить о подвиге сына во всех подвластных ему изданиях. Но аэропорт в честь тридцать пятого президента США назовут лишь через одиннадцать лет — спустя месяц после его гибели.

Я раскрыл карту и понял, что Idlewild (Айдлуайлд) и есть тот самый международный аэропорт, куда я прилетал из Москвы, когда посещал Нью-Йорк. Внезапно охватило жутковатое ощущение, что еду в место, которое назовут моим именем, и под таким названием оно станет известно всему миру.

Но, что за бред приходит порой в голову? Если я собирался стать президентом, то гибель в Далласе в мои планы точно не входила.

Лимузин остановился около приземистого и длинного, выкрашенного в белый цвет здания терминала. Нависающую полукругом крышу, поддерживали тонкие трубки, собранные внизу и расходившиеся вверху, что придавало им вид костылей.

Выбравшись наружу, я хлопнул дверью и вдохнул полной грудью воздуха.

— Хороший денёк, Мартин. А?

— Да, сэр.

Лёгкий ветерок игриво забрался под рубашку, охладил, не в меру разгоряченную от беспокойных мыслей, голову. По бесконечно высокой лазури кое-где были разбросаны как кусочки ваты облачка. Погода лётная, задержек быть не должно.

Вытащив из багажника мой чемодан, Мартин поставил его у моих ног. Поинтересовался:

— Будут какие-то распоряжения?

— Нет, Мартин. Спасибо. Дальше я сам.

Обогнув наш лимузин, припарковался "форд седан" бледно-жёлтого цвета. Вылез высокий статный мужчина в бежевом тренчкоте, шляпе "федора". Наклонившись, галантно открыл заднюю дверь. Показалась стройная молодая женщина в жемчужно-сером плаще с чёрным ремешком на узкой талии, в чёрных перчатках, и оранжевой шляпке-таблетке. И малышка в небесно-голубом дождевике, круглолицая и румяная, светлыми кудряшками-пружинками напоминая ребёнка-кинозвезду — Ширли Темпл. Девочка прижимала к себе тедди — плюшевого медвежонка. Эта семья, казалось, просилась на рекламный постер 1950-х, неважно, что бы они представляли — новую модель "форда" или трансатлантические перелеты.

Почему-то безумно захотелось увидеть другую семью рядом с какой-нибудь замызганной девяткой — располневшую тетку в китайском пуховике, ее обрюзгшего мужа, орущего пацана. Чтобы слышался русский ядреный мат. И невыносимая тоска сжала сердце — хотелось упасть на этот ровно уложенный американский асфальт и разрыдаться, проорать, как я ненавижу эту страну и хочу вернуться в Россию.

С неимоверным трудом подавив предательскую слабость и дрожь в коленях, я подхватил чемодан и направился в зал ожидания. Проходя мимо троицы, приподнял шляпу. И мать семейства расплылась в улыбке, сильно накрашенные глаза радостно сверкнули — она явно меня узнала. Девчушка запрыгала на месте, приветливо помахав мне медвежонком.

Зал ожидания снаружи напоминал огромного, плывущего в морской глубине, ската, а внутри — ни дать, не взять космический корабль. Футуристический дизайн — красные ковровые дорожки и плавные изгибы верхних ярусов, широкие белые лестницы, место которых было явно во дворце. Убегающий куда-то вверх и падающий волной бетонный потолок.

Наткнувшись взглядом на информационно табло, торчащее по центру, я остолбенел. Нет, мой рейс не отменили. Но выходило, что полёт будет продолжаться больше десяти часов. Ё-мое, я матерно выругался себе под нос. Пока не объявили посадку, надо купить что-нибудь почитать. Иначе со скуки можно помереть.

Побродив по зданию, я обнаружил, наконец, магазинчик, торгующий мелочевкой — сувенирами, книгами, косметикой. Он не назывался Duty Free Store, но цены там не кусались. Впрочем, я никак не мог привыкнуть к тому, как мало стоили товары в пятидесятых. Приобрел пару книг об истории Мексики, англо-испанский разговорник. Русско-испанского, конечно, не нашлось, да и лишний раз привлекать внимание подобным приобретением не хотелось.

Выставленные тут же на стенде свежие бестселлеры, заставили улыбнуться, залив душу теплой волной, словно в толпе незнакомцев я заприметил родные лица. "Над пропастью во ржи" Сэлинджера, "Марсианские хроники" Брэдбери, "Я, робот" Айзека Азимова, "Объявлено убийство" Агаты Кристи, "Старик и море" Хэмингуэя и, конечно, "Отныне и во веки веков" — роман, который вернет славу Фрэнку Синатре, когда он снимется в экранизации и получит своего Оскара. Но поразмыслив, решил не рисковать с незнакомыми именами, и взял томик с рассказами Раймонда Чандлера и Рекс Стаута.

Поднялся наверх в кофе шоп, окунувшись в нежно щекочущий ноздри аромат кофе и свежей сдобы. Поразился продуманному и необычному дизайну. Идущая полукругом, белая матовая стойка. Рядом на ножках, напоминающих джазовые трубы, табуреты с треугольными округлыми спинками. Овальные столики в зале и стулья на блестящих дюралевых ножках. Я заказал кофе, сэндвич и донатсы (американские пончики) — кольца с тающим во рту кремом под слоем разноцветной глазури — ярко-жёлтой, розовой, белой.

Присев за столик, выложил пару книг, но открыть не успел. Машинально прислушался к яростному спору двух мужчин. Один из них, моложавый блондин, судя по выправке военный, доказывал, что авиалайнер Супер Кони (Супер Локхид Констелейшен) лучше, чем Дуглас DC-6. А его темноволосый собеседник, чем-то напоминающий братца Кролика из мультфильма о Винни-Пухе, сутулый, тощий и нескладный, объяснял, что у DC-6 лучше двигатели, они меньше потребляют топлива и вообще надежней.

— О, а вы кажется, Стэнли? — воскликнул вдруг радостно светловолосый мужчина. — Кристофер Стэнли?

Я кивнул.

— Какая встреча! — он расплылся в довольной улыбке. — Собираюсь голосовать за вас. Ваша программа впечатляет. А вы как считаете, какой авиалайнер лучше использовать TWA?